1. Вступительное слово
В 2018 г. литература отмечает сразу два юбилея известного американского писателя Эптона Билла Синклера (1878–1968) — 140 лет со дня рождения и 50 лет со дня смерти. Он прожил 90 лет и написал около 100 книг, но основным его произведением была серия романов «Крушение мира» («World’s End») из 11 томов о Ланни Бэдде, придуманном герое, проживающем большую жизнь от Первой мировой войны до Второй мировой и до холодной войны. Он, следуя фантазии автора, встречается с реальными выдающимися государственными и общественными деятелями, учеными, писателями, артистами, военными, бизнесменами, шпионами, сам становится секретным агентом президента Соединенных Штатов Америки и участвует в основных политических событиях своего времени.
Две книги из 11 — «Крушение мира» («World’s End», американское издание 1940 г., где описываются события 1913–1919 гг.) и «Между двух миров» («Between Two Worlds», издание 1941 г., события 1919–1929 гг.) в Советском Союзе были напечатаны соответственно в 1947 и 1948 гг. Третий том «Зубы дракона» («Dragon’s Teeth», издание 1942 г., события 1929–1934 гг.) до советского читателя не дошел. В 2016 году роман на русском языке был впервые опубликован, но в сетевом варианте. В 2017 году таким же образом читатель получил 4-ый роман «Широки врата»(«Wide is the Gate», издание 1943 г., события 1934–1937 г.) и начальные главы 5-го и 6-го романов «Агент президента» («Presidential Agent», издание 1944 г., события 1937–1938 г.) и «Жатва дракона» («Dragon Harvest», издание 1945 г., события 1938–1940 гг.),. Окончание перевода всей серии, включая «Приобретут весь мир»(«A World to Win», издание 1946 г., события 1940–1942гг.), «Поручение президента» («Presidential Mission», издание 1947 г., события 1942–1943 гг.), «Призывный слышу глас» («One Clear Call», издание 1948 г., события 1943–1944 гг.), «Пастырь, молви» (O, Shepherd, Speak», издание 1949 г., события 1945–1946 г.,), «Возвращение Ланни Бэдда»(«The Return of Lanny Budd», издание 1953 г., события 1946–1949 гг.) по обещанию переводчика Ю.В. Некрасова закончится в 2024 г.
2. Евреи и советская цензура в жизни Синклера
На многих страницах романов о Ланни Бэдде их главный герой встречается с евреями: друг и сотрудник его отца еврей-бизнесмен, сестра Бесс большую часть романов замужем за горячо любящим и любимым евреем, и не его вина, что они так драматически расстаются: она становится безрассудной коммунисткой и агентом Советского Союза. Учитель и ближайший помощник Ланни (или, во всяком случае, его прототип — консультант Синклера по искусству) — венгерский еврей . Появление этих литературных персонажей вызвано реальными обстоятельствами жизни писателя.
Долгое время Синклер жил и учился в Нью-Йорке. В этом интернациональном городе он встречался и дружил с евреями. В своей «Автобиографии» он пишет:
«Около двух третей моего класса были евреи. Я раньше не знал никаких евреев, но здесь их было так много, что каждый принимал это, как само собой разумеющееся. Я не уверен, понимал ли я, что они евреи, я редко понимаю это сейчас, когда встречаю людей. Евреи давно жили в Центральной Европе и были так смешаны с населением, что трудно провести пограничную линию. С тех пор, как я стал социалистическим писателем, половина моих друзей и половина моих читателей были евреями».
Одним из таких друзей был Мартин Бирнбаум. В книге воспоминаний «Последний романтик» он пишет о нескольких одноклассниках — евреях, которые в дальнейшей жизни заняли выдающиеся места в культуре и медицине Америки.
Синклеру, однако, не удалось избежать обвинений в антисемитизме. Известен случай, когда в 1906 г. после получения гонорара за роман «Джунгли» и создания на эти деньги по утопическим рецептам коммуны Геликон-Холл Синклер по решению Совета коммуны вернул вступительный взнос некоему мистеру Серберу. Прошел слух, что этого человека не приняли в коммуну потому, что он был евреем. Разразился скандал, и Синклеру пришлось давать объяснения через газету «Нью-Йорк Таймс». Он писал:
«Я должен прояснить все сомнения по этому вопросу, давая категорические ответы по следующим четырем пунктам:
1.Исключались ли другие люди в то же время, что и мистер Сербер? Ответ. Да.
2.Был ли кто-нибудь из этих людей неевреем? Ответ. Да
3.Был ли кто-нибудь из этих людей евреем? Ответ. Нет.
4.Принимались ли какие-либо евреи? Ответ. Да.»
Точно сформулированные вопросы и лаконичные недвусмысленные ответы представляются вполне убедительными. Однако, нужно иметь ввиду, что Синклер владел 160 из 230 акций Геликон-Холла, что составляет 70% от общего пакета. Это позволяло ему контролировать все решения Совета коммуны.
Биограф Синклера Леон Харрис (Leon Harris) говорит, что от своего отца и раннего окружения Эптон автоматически и бессознательно унаследовал антисемитизм и расизм, обвинения в которых при всяком подходящем случае он и в молодости и позднее отвергал.
Но заявление Синклера в автобиографии, что он редко осознает, когда люди, которых он встречает, — евреи, неправда, многократно доказанная его произведениями, как и его корреспонденцией. Когда он знает, что кто-то, о ком он говорит или пишет, еврей, Синклер почти наверняка указывает на это даже в тех случаях, когда еврейство очевидно по имени, вне зависимости, важно ли это для контекста. Например в той же автобиографии он пишет:
«В моем классе в колледже был еврейский мальчик по имени Симон Стерн, которого я знал потому, что жил по соседству, и мы часто шли домой вместе. Симон написал короткий рассказ и однажды пришел в класс, торжествуя и объявляя, что этот рассказ принят к печати ежемесячным журналом еврейского сиротского дома».
Когда «Автобиография» вышла в свет, Синклер встревожился, когда этот бывший соученик написал ему:
«В моей автобиографии будет следующее: В мой класс ходил задыхающийся христанский мальчик по имени Эптон Синклер. Он был откровенный христианин, боящийся еврейского и католического сознания, похотливый и целомудренный, он был большой любитель горячего бисквита и показывал ранние признаки нарушения обмена веществ».
Далее Харрис говорит, что Синклер был не более антисемитом, чем большинство неевреев в его Америке и даже намного менее многих из них. Большинство очевидных свидетельств о его антисемитизме было в короткой статье, которую он написал для небольшой профсоюзной газеты в Вене. Он приписал евреям преобладающие коммерческие способности, способности создавать такие великие религии, как христианство и социализм, а также мощный сексуальный инстинкт, который, соединяясь со способностью к бизнесу, дает возможность евреям выпускать фильмы, стимулирующие чувственность, и таким образом развращать молодежь.
Свое отношение к евреям Синклер показал читателям серии «Крушение мира.» Далее будут представлены некоторые эпизоды из романов этой серии, но вначале хотелось бы сделать замечание вот по какому поводу.
По цензурным соображениям в Советском Союзе из одиннадцати романов серии до последнего времени переводились только первые два: «Крушение мира» и «Между двух миров», соответственно в 1947 и 1948 гг.. При этом, по сравнению с оригиналами, объемы романов, особенно второго, были сокращены. Одной из причин сокращений, повидимому, были требования цензуры. Во всяком случае, на эту мысль наводят тексты, связанные с героями романов — евреями.
Книга была подписана к печати 16 августа 1948 г., а 12 января этого же года в Минске был убит Михоэлс и началась травля, а затем уничтожение возглавлявшегося им Еврейского Антифашистского Комитета (АЕК). Органы Госбезопасности начали готовить масштабную провокацию об американо-сионистском центре, якобы созданном под прикрытием АЕК. Надежды Сталина, поддержавшего создание государства Израиль, не оправдались — присутствие здесь США нарастало. Тексты романов Синклера, симпатизирующие и сочувствующие евреям, для советской власти были нестерпимы. И здесь, конечно, не могло помочь то, что одним из авторов превосходного перевода романа была Роза Абрамовна Розенталь, член Союза писателей СССР с 1934 г. с писательским билетом, подписанным М. Горьким.
3. Евреи в романах серии «Крушение мира»
В романах Синклера описаны возникновение и подъем фашизма и нацизма. Одновременно в Европе начинается рост антисемитских настроений. Историческая обстановка этих процессов показана писателем в разных районах мира. В первом из приводимых далее фрагментов (роман «Агент президента») Ланни привозит семью своего отца в Нью—Йорк на концерт скрипача-виртуоза Ганси Робина — мужа своей сестры Бесс. Она участвует в концерте, как аккомпаниатор.
«Концерт проводился с целью собрать средства для помощи евреям, бежавшим из Гитлерлэнда в приграничные страны. Зал был полностью забит евреями и еврейками, старыми, но в большинстве молодыми, бородатыми, но в большинстве гладко выбритыми, хорошо одетыми, но в большинстве бедными. Евреями всех видов и размеров, но в большинстве низкорослыми. Евреями с темными въющимися волосами, иногда рыжими. Евреями с еврейскими носами, но многих можно было принять за русских, или поляков, или венгров, или итальянцев, или испанцев. Они смешались со всеми европейскими племенами за тысячу лет, но, увы, это не принесло им никакой пользы. Когда-то давно, очень давно группа благочестивых евреев в фанатичном настроении призвала к убийству другого благочестивого еврея. По странной причуде судьбы потомки помнили убитого, но забыли, что он был евреем. Он был Богом, и только те, кто призывал к его смерти, были просто евреями. Теперь в трущобах переполненного острова Манхэттен буйные маленькие ирландские мальчики и буйные маленькие итальянские мальчики пугали маленьких еврейских мальчиков, крича: «Убийцы Христа».
В Германии эта ненависть стала психическим заболеванием, а избиение евреев — заменой социального прогресса. Так что на лицах этой толпы было горе, и они пришли сюда, как в синагогу. Это была толпа рабочих, и большинство из них порвали с их древней верой, но массовые пытки и унижения привели их обратно к Ковчегу их завета».
Психологию этих людей отцу Ланни еще в первом романе «Крушение мира» объяснил еврей Йоханнес Робин, ставший позднее помощником и правой рукой Роберта (Робби) Бэдда.
«Если вы — ортодоксальный еврей, у вас ваша вера, ваши древние законы и привычки и этого достаточно, вы не интересуетесь ничем, кроме евреев, потому что вы знаета, что остальные отвратительны. Но если так случилось, что вы узнали современные идеи и решили, что суббота — день, похожий на каждый другой, и что ветчина вам не повредит, если она хорошо приготовлена, и вздор, что вам не следует есть мясо и масло из одной тарелки — тогда вы покончили со старой религией и вы ищете чего-то еще, что займет это место. Вы хотите жить в мире подобно другим людям, быть человеком среди других людей.
Если кто-то говорит вам: «Я не хочу видеть вас в моем доме потому, что вы невежа и глупец, и вы мне надоели» все это нормально, это может быть правдой и вы не можете жаловаться. Но, если кто-то говорит: «Я не хочу вас видеть в моем доме, потому что вы еврей» — это несправедливо и и это ранит. Но, конечно, каждый еврей слышит это, и польский еврей — чаще всех, потому что предполагается, что он низкосортен. Каждый еврей хочет встретить гоев и жить среди гоев, но еврей вряд ли когда-либо полностью счастлив или в чем-то вполне уверен. Каждый еврей думает «а нет ли здесь чего-нибудь плохого?» или, возможно, «не сделал ли я чего-нибудь, чего не следовало делать?»
Стараясь объяснить подъем нацистских настроений в Германии, Синклер рассматривает сложившуюся ситуацию глазами своего героя (роман «Агент президента»).
«Трагические события времени реально были семейной ссорой, потому что в Германии евреи жили много столетий и считали себя немцами скорее, чем евреями. Они процветали и составляли часть истории страны и строительства ее культуры. Они гордились собой и смотрели свысока на евреев Польши и России, как на второразрядное племя. Теперь нацисты опустили их до уровня ниже собак, потому что тот же Гитлерюгенд, который убивал старого еврея в Регенсбурге, мог любить и ласкать своих собак.
В Ланни Бэдде души Гейне и Толлера (драматурга, изгнанного из Германии нацистами — Wikipedia), Мендельсона и Малера, Маркса и Лассаля, Эрлиха (биолога, нобелевского лауреата — там же), Эйнштейна и сотен других великих немецких евреев протестовали против этого ужаса. Это реально совершал не немецкий народ, а банда фанатиков, которая захватила нацию, совратила ее молодежь и повернула ее к убийствам и психопатии. Немцы могут когда—то очнуться и выйти из этого ночного кошмара и тщательно обдумать эту ненависть и ужас преступлений, которые были совершены от их имени. Они будут наказаны на века, они будут обязаны читать страницы истории, на которых будут описаны эти деяния, их заставят склонять головы и прятать слезы над этими страницами, зная, что для остального человечества имя немцев стало притчей во языцех и объектом презрения».
Здесь нужно иметь в виду, что эти строки были написаны в книге, которая вышла из печати в 1944 г., то есть писалась в то время, когда поражение Германии уже ожидалось, но еще не было предопределено. Поэтому высокая оценка немецкого еврейства, нетерпимость Синклера к нацизму и фашизму, его пророчества послевоенной судьбы немцев вызывают уважение.
Как апофеоз антисемитских настроений в Германии Синклер описывает (в романе «Зубы дракона») беседу Ланни с Гитлером, в которой Ланни рассказывает, что его сестра замужем за евреем, и это вызывает негодование фюрера.
«Есть у нее дети или нет, она оскверняет свое тело. Вы не в курсе, что мужская семенная жидкость поглощается женщиной, и, таким образом, ее кровь становится отравленной подлой еврейской эманацией? Это ужасная вещь, и, если бы это была моя сестра, я предпочел бы ее видеть мертвой. В самом деле, я бы ее убил, если бы узнал, что она собирается совершить акт измены своей расе.
— Извините меня, герр рейсхканцлер, но в Америке мы разрешаем молодым женщинам самим выбирать своих мужей.
— И что в результате? Вы получаете ублюдочную расу, где каждый мерзкий и ухудшающий фактор может действовать свободно и каждый вид деградации физической, интеллектуальной, нравственной процветает беспрепятственно. Это прямая дорога в ад, если вам угодно. Но будьте уверены, что мы, немцы, будем сохранять чистоту нашей крови, нас не соблазнить хитрыми словами о свободе, терпимости, гуманизме, братской любви и покое. Ни один еврей-монстр не станет моим братом и, если я найду хотя бы одного из них, кто попытается сожительствовать с арийской женщиной, я разобъю ему череп, как поется в песне наших штурмовиков. Бей черепа еврейской своры».
4. Начало Холокоста
И, конечно, такая идеология реализовывалась грабежами, пытками, тюрьмами, лагерями, уничтожением невинных людей. В книге «Зубы дракона» Ланни Бэдд становится свидетелем пыток банкира Соломона Хеллштайна, с которым он когда-то встречался.
«Этот человек страшно изменился. Сейчас на его глазах слезы, на лице ужас. Он плачет, умоляет, обмякший, не в состоянии идти, его почти тащат.
— Я не делал этого, я вам говорю! Я ничего не знаю об этом! Боже мой, Боже мой, я бы сказал вам, если бы я мог! Сжальтесь, сжальтесь!
Они подтащили его к скамейке. Они вытряхнули его из одежды, так как он был не в состоянии сделать это сам. Он по—прежнему умолял, протестовал, кричал, умоляя о пощаде. Ему приказали лечь на скамейку. Его неспособность подчиняться раздражала их. Они бросили его на живот. Oголив ему спину, ягодицы и бедра, а его дряблые белые руки свисали к полу. Четыре полуголых нациста заняли свои места, по два с каждой стороны, и офицер поднял руку, приказывая начать.
Тонкие стальные прутья свистели, рассекая воздух. Они сделали четыре удара по обнаженному телу, за которыми последовали четыре потока крови. Старик разразился ужасным криком боли. Они схватили его и бросили вниз, а офицер закричал: «Лежать, еврейская свинья! За это ты получишь еще десять ударов!»
Бедная жертва лежала, дрожа и стеная, а Ланни с болью и ужасом ждал следующих ударов. Он представил себе душевные страдания жертвы, потому что они наступают не сразу. Офицер ждал и, наконец, спросил: «Ну, нравится?»
— Нет, нет! Не дай бог!
— Тогда скажи, кто вывез это золото?
— Я уже говорил это тысячу раз, если бы я знал, я бы сказал. Что еще я могу сказать? Помилуйте меня! Я беспомощный старик!
Командир снова поднял руку, и четыре прута свистнули и ударили, как один. Человек вздрогнул. Боль скрутила его. Он кричал, как сумасшедший. Он ничего не знал об этом. Он сказал бы, если бы знал.»
От актов насилия над отдельными людьми нацисты перешли к массовым акциям. Нужен был только повод. Он нашелся, когда 7 ноября 1938 г. в Париже Гершель Гриншпан, 17-летний еврейский юноша убил третьего секретаря немецкого посольства Эрнста фон Рата из мести за муки своего народа. Далее приведен отрывок из романа «Агент президента».
«Немецкое радио взорвалось в бешенстве, обвиняя в преступлении подстрекательства британскую прессу, которая настойчиво публиковала рассказы о преследовании евреев в Германии. Так случилось, что день парижской стрельбы был годовщиной «пивного путча» (попытка государственного переворота 8–9 ноября 1923 г., предпринятого Гитлером — Википедия), так что все нацистские лидеры были в Мюнхене. В эту ночь Адольф Вагнер (участник путча и гауляйтор Мюнхена — Википедия) отдал приказ и начался дикий грабеж еврейских магазинов. Ланни в его номере отеля услышал грохот разбитого стекла и крики штурмовиков, он вышел посмотреть на организованных мародеров, бьющих витринные стекла и выставленные образцы дубинками и камнями, набивая карманы часами и драгоценностями, связывая в узлы меха, женское белье, шелковые чулки — все, что, как они думали, могло понравиться их женщинам.
Этот всеобщий грабеж продолжался всю ночь, и многие нацисты в приступах жадности были серьезно порезаны летящими осколками стекла или острыми краями разбитых витрин. Ланни был свидетелем одной из самых странных свалок между штурмовиками и охранниками СС маршала Геринга перед торговым комплексом Бернхеймера, продающего восточные ковры, антиквариат и предметы искусства. Ланни предполагал, что драка была за захват этих сокровищ, но позднее он узнал, что герр Бернхейм был «почетным арийцем «(евреем, имеющим особые заслуги перед нацистами — Википедия), снабжавшим обстановкой резиденцию Геринга.
Все евреи-мужчины Мюнхена были схвачены гестапо и отправлены в Дахау. Те, кто знал, что там происходило, стрелялись или выбрасывались из окон».
5. Сомнительное решение Ланни
Эти ужасные события поражают воображение читателя. Но в романе «Поручение президента» Синклер приготовил для Ланни не просто страшное, но и очень трогательное испытание. Когда тот в очередной раз приехал в нацисткую Германию, его попросила о свидании привлекательная молодая женщина. Они встретились.
» — Я хочу вам сказать то, что может вам показаться безумным нредложением. Оно рождено моим глубоким отчаянием. Я еврейка, у меня есть отец и мать, два брата и сестра — хорошая благополучная семья. Вы, возможно, знаете процветавший бизнес моего отца. Сейчас, как вы видите, он в других руках. Вся моя семья исчезла. Вот уже месяцы, как я не слышала ни слова ни от кого из них и у меня нет надежды услышать. Я перестала запрашивать потому, что в ответ слышу только злые слова и должна для себя решить, хочу ли я жить.
— Ужасное состояние, фройлен.
— Я нанимаюсь в бизнесы, потому что я помогала отцу и знаю, что им нужно. Я живу в зависимости от милосердия этих людей, и это так ужасно, что нельзя сказать словами. Я делаю им одолжение, но не получаю никакой благодарности или симпатии — эти вещи не могут быть выражены никакому лицу моей расы, неважно, на .какой службе.
— Это я могу понять.
— Сегодня я встретила американца, первого, кого я увидела больше, чем за год. Я увидела доброго человека и прочитала на вашем лице, что вы не думаете, что я заслужила знак позора, который евреи должны носить в Германии. Это позор не для нас, а для тех, кто заставляет нас его носить.
— Вы правы в своей догадке, фройлен…
— Не называйте мое имя. Слова можно подслушать, а я делаю то, что будет стоить мне жизни. Я думаю, вы можете помочь мне выбраться из земли, которая меня не хочет.
— Как я могу помочь вам, фройлен?
— Есть только один путь — жениться на мне и взять с собой в Америку, как свою жену.
— О! — он невольно воскликнул.
— Это может быть только названием,— заспешила она, ее голос дрожал и почти прерывался. — Вы можете развестись со мной или аннулировать брак. Если бы у меня было состояние, я бы предложила его вам. Сейчас я могу предложить вам только мою службу. Я могу быть полезным секретарем, слугой, работать не покладая рук, чтобы отплатить вам и это все может быть до конца моей жизни. Я могу никогда не просить вас освободить меня от этой сделки. Я прошу только возможности жить и иметь шанс, чтобы сделать что-то полезное.
— Не нужно тратить силы, фройлен, — прервал он. Я бы мог сделать то, что вы просите, но так сложилось, что у меня жена и ребенок в Нью-Йорке.
— О, Боже! — воскликнула она, и ее голос угас.
— Простите меня, но я ничего не могу сделать. — Доброта в его голосе вызвала искру оживления:
— Люди знают, что вы женаты?
— Нет, но они могут легко выяснить это.
— Этого может не случиться. Ваша жена наверняка поймет, и нацистский брак ничего не будет стоить в Америке. Я могу уйти и никогда не увидеть вас снова, только посылать вам мои заработки.
— Милая фройлен. Это невозможно и выбросьте это из ума. Мои обстоятельства делают это невозможным.»
Он, конечно, не мог этого сделать. И не Лорел с сыном были тому причиной — его бы поняли и простили. Но такое решение перекрыло бы ему доступ в Германию, прервав контакты, а, значит, доступ к информации от высших нацистких бонз. Прекратились бы также связи с немецким подпольем. Эти рациональные соображения заставили его сделать тяжелый выбор. Но жалость, мучения совести, простая человечность терзали его. И когда об этом эпизоде он докладывал Рузвельту, мысль о возможном двоеженстве Ланни позабавила президента, но потом трагические обстоятельства, с которыми это приключение было связано, заставили его нахмуриться и задуматься.
6. Подъем сионистского движения
Ответом на антисемитизм, а, следовательно, на отказ Европы евреям ассимилироваться, стал сионизм — политическоое движение евреев за возвращение диаспоры на землю предков, объединение народа и создание собственной страны.
В 1882–1903 гг. на территорию, которая тогда входила в состав Оттоманской империи, после погромов в Восточной Европе пришла первая алия 25–35 тысяч евреев. Вторая алия, примерно 35 тысяч человек поселилась в Палестине в 1904–1914 гг.. В 1917 г. после распада по результатам Первой мировой войны Оттоманской империи, была издана декларация секретаря иностранных дел Великобритании Артура Бальфура, в которой говорилось:
«Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа, и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране».
В 1919–1923 гг. состоялась третья алия, в ходе которой прибыло 40 тысяч евреев, в 1924–1029 гг. в ходе четвертой алии 1924–1928 гг. — еще более 80 тысяч. Пятая алия 1929–1939 гг.спасла от Гитлера более четверти миллиона человек.
В книге «Призывный слышу глас» Синклер по поводу декларации Бальфура пишет:
«Почему британцы отступили и нарушили это поручительство? Ответ был понятен всему миру и нарисован на карте толстой, черной и жирной линией так, чтобы было очень трудно ее стереть. Каждый еврей и каждый араб, знал, что нефть из Мосула, принадлежащего Британии, выкачивается по трубе, проложенной через пустыни Трансиордании к порту Хайфа на Средиземном море. К этому порту шел бесконечный поток танкеров, который был основной заботой британских военно-морских сил, британского торгового флота и даже британской промышленности.
Еврейская иммиграция возбудила арабов и привела к формированию Арабской лиги (Египет, Сирия, Ливан, Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия, Йемен —Википедия) и финансированию своры агитаторов, призывающих к совместным действиям семи стран, составляющих арабский мир. Вначале Муссолини, а потом Гитлер поддержали это, провозглашая себя почти мусульманами и друзьями последователей пророка. Гитлер считал погонщика верблюдов величайшим из людей, живших до него самого».
И еще один эпизод, связанный с сионистским движением, на этот раз из романа «Пастырь, молви!». Ланни и Лорел разговаривают с Эйнштейном.
» — Почему вы сионист?
И он ответил:
— Я сионист потому, что я еврей.
Он сказал ей, что перевез все свои принадлежности из нацистской страны в Палестину, надеясь поехать туда, но теперь он не уверен, что у него когда-нибудь появится возможность жить там. Через Палестину шла нефтяная труба, и это делало ее эпицентром политических землетрясений.
Ореол непослушных серебряных волос пожилого херувима делал его похожим на еврейских пророков, но, в отличие от них, он разговаривал со всем человечеством. Он говорил, что не может быть нации, расы и вероучения, которые бы в этом кризисе осмелились думать только о себе. Кризис стал заботой всего человечества и не должно быть групп, которые могли бы остаться в стороне. Атомная бомба преобразовала мировое единство из поэтической мечты в обязанность государственнах деятелей, создала неизбежную необходимость в интернациональном правительстве. Новая энергия, высвобожденная современной наукой, может трансформировать Землю в сад мира и изобилия или отбросить человечество назад в примитивное варварство».
Литература
Harris, Leon. Upton Sinclair. American Rebel. Tomas Y.Crowell Company. New York, 1975
Sinclair, Upton. The Autobiography. Harrourt, Brade and World, Inc. New York, 1962
Г. Костырченко. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. Москва. Международные отношения. 2003.
Электронные ресурсы:
Birnbaum, Martin The Last Romantic.
https://archive.org/stream/lastroman00birn_djvu.txt
Upton Sinclair Explains. New York Times. November 23, 1906. https://newspaperarchive.com/new—york/new—york—times/1906/11—23…
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer2-3-lkaufman/
