Вольная импровизация в двух действиях на темы произведений Д.Хармса
ДЕЙСТВУЮЩИЕ:
Старуха Дамочка Сакердон Девочка
Калугин Милиционер Дворник Здоровенный
Коршунов Селезнева Мышин Родимов
Продавец Заведующий Наволочка Главный
Управдом Лектор Белесая Интеллигент
Ольга Петровна Евдоким Осипович
Окнов Козлов Стрючков Мотыльков
Кассирша Вожатый Кондукторша Продавщица
Кока Знаменский Невеста Коки Знаменского
И
Г Е Р О Й
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
(Пространство, занесенное песком времени. Фрагменты скульптуры и архитектуры. Трамвай, вросший в землю. Раннее утро. Появилась кондукторша. забралась в трамвай, дернула за шнур. Брякнул звонок).
Кондукторша: Марсово поле следующая!
(со всех сторон выбежали участники представления, забрались, толкая друг друга, в трамвай. Поют, качаясь в такт движению никуда не идущего трамвая).
ХОР:
Вода в реке журчит прохладна,
И тень от гор ложится в поле.
И гаснет в небе свет. И птицы
Уже летают в сновиденьях.
И дворник с черными усами
Стоит всю ночь под воротами.
И чешет грязными руками
Под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик веселый,
И топот ног, и звон бутылок.
Проходит день, потом неделя.
Потом года проходят мимо.
И люди стройными рядами
В своих могилах исчезают.
А дворник с черными усами… (и т.д).
Луна и солнце побледнели.
Созвездья форму потеряли.
Движенье сделалось тягучим.
И время стало, как песок.
А дворник с черными усами… (и т.д).
(…темнота. Высвечивается небольшое пустое пространство. Камера. Поле одиночества… Железная койка. Окно. Лампочка на шнуре. И всё. Герой меряет его шагами).
ГЕРОЙ: (бормочет) Жизнь прожить не поле перейти. Да-да. Именно… Как это мудро. В том смысле, что… прожить жизнь, не переходя поля, можно. А вот если очень хочется, но поле — минное, тогда уже нельзя. Потому что тогда его не перейти. А вообще стараться переходить поле во что бы то ни стало — глупо, особенно когда идти вообще никуда не хочется, но все время хочется спать… спать… спать… (ложится на койку. Из-за окна шум: мальчишеские голоса. Мерзкие, визгливые, агрессивные). Прав был император Александр Вильбердат, отгораживая в городах особое место для детей и их матерей… Беременные бабы тоже сажались туда же, за загородку, и не оскорбляли своим гнусным видом взоров мирного населения… (крики мальчишек из-за окна) Великий император Александр Вильбердат понимал сущность детей. Он знал, что дети — это, в лучшем случае, жестокие и капризные старички… (крики из-за окна). Великого императора Александра Вильбердата при виде ребенка тут же начинало рвать… но это нисколько не мешало ему быть очень хорошим человеком… (кричит, стараясь заглушить крики со двора). Для взрослого человека оскорбительно присутствие детей! Во времена великого императора Александро Вильбердата показать взрослому человеку ребенка считалось наивысшим оскорблением! Это считалось хуже, чем плюнуть человеку в лицо, да еще попасть, скажем, в ноздрю! За оскорбление ребенком полагалась кровавая дуэль!… (встал, прислушивается. Тишина. Он снова ложится на кровать. Но, как только ложится, крики со двора раздаются с новой силой. Герой вскакивает. Голоса смолкают. Он осторожно ложится. Голоса снова слышны. Так повторяется несколько раз. Герой затыкает уши ватой, выдранной из подушки. Голоса стихают. Но теперь он не слышит сам себя и поэтому не говорит, а продолжает кричать). Вообще-то убивать детей нехорошо! Но ведь что-то надо с ними делать!.. Например, наслать столбняк… Вот я лежу (ложится). А они там во дворе… (вынимает из ушей вату. Голоса — громче. Слышна пионерская песня «Взвейтесь кострами, синие ночи!». Он снова затыкает уши). Визжат. А я лежу… Лежу, лежу, а потом как нашлю! А они — флюч! Хветь! И застыли… (вытаскивает вату. Тишина) Глаза выпучены. Слюна изо рта… Родители их растаскивают по домам. Они лежат в своих кроватках и не могут даже есть, потому что у них не открываются рты. Их питают искусственно. Через неделю столбняк проходит, но дети так слабы, что еще целый месяц должны пролежать в постелях. Потом они начинают постепенно выздоравливать… Но тут… я напускаю на них второй столбняк… И они… все… околевают!.. Вместе с родителями… (стук в дверь) Кто там?
(Свет переносится на пространство, напоминающее коридор коммунальной квартиры по числу дверей и безобразных предметов нищего домашнего обихода: сундуков, баков для белья, велосипедов без колес, сушащегося тряпья и т.д. На полу в центре коридора — некая куча, в которой с трудом угадывается лежащий человек. Возле одной из дверей стоит Старуха. Возле ее ног на полу стоят настенные часы. Часы очень большие, скорее похожие на маленький шкаф с циферблатом. Стучится).
ГОЛОС: (из-за двери) Я спрашиваю, кто!
(пауза. Старуха снова стучится. В коридор выбегает девочка. Спотыкается о лежащего на полу. Падает. Поднимается).
ДЕВОЧКА: Мышин! Вставай!
МЫШИН: Не встану.
(Девочка плюнула на Мышина. По-настоящему. Подошла к стене. Достала из кармашка на передничке кусок угля. Старательно провела на стене наклонную черту. Отошла на шаг. Любуется).
ДЕВОЧКА: (не оборачиваясь) Если ты, Мышин, не встанешь, тебя заставят встать. Честное пионерское (отдала салют).
МЫШИН: Нет (ловко схватил девочку за ногу, торжествующе) Шо-шо!
(Девочка кричит, как маневровый паровоз… Старуха с часами обернулась, пристально посмотрела на Мышина и Девочку и снова постучала в дверь. В коридор выскочила мать девочки, Селезнева. Вырвала дочь из мышинского захвата, прижала к себе).
СЕЛЕЗНЕВА: (неубедительно) Вы, Мышин, вечно валяетесь на полу в коридоре и мешаете нам ходить взад и вперед.
МЫШИН: Мешал и буду мешать… (дотянулся и схватил за ногу Селезневу. Радостно) Закурак!
(Девочка снова завизжала. Из своих комнат вышли Калугин и Коршунов)
КОРШУНОВ: (разглядывая Селезневу и Мышина, держащего её за ногу) Ну, знаете!
КАЛУГИН: Да уж. (пауза. Старуха с часами стучится в дверь)
СЕЛЕЗНЕВА: (кокетливо) Совершенно невозможно ходить по коридору.
КОРШУНОВ: Я думаю, надо звонить в милицию.
СЕЛЕЗНЕВА: (гордо) Совершенно невозможно…
КАЛУГИН: Звонить?
СЕЛЕЗНЕВА: (страстно) Ходить. Я с работы прихожу усталая. Мне отдых нужен. Я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги вытянет. Руки вытянет. Да еще на спину ляжет и глядит, глядит, глядит…
МЫШИН: Млям-млям… Шуп-шуп…
ДЕВОЧКА: (рассудительно) Мамка же без трусов ходит. (отдает салют) Под салютом всех вождей.
(Селезнева вырвалась из мышинского захвата. Держа дочку за шиворот, как щенка, начинает остервенело тереть её лицом о стену. Девочка визжит. Коршунов и Калугин рассматривают Селезневу на предмет проверки девочкиного заявления. Мимикой и жестами подтверждают его правдивость. В коридоре появились Милиционер и Дворник. Коршунов и Калугин, пожимая плечами, переглядываются: кто, мол, их вызвал. Милиционер и Дворник дружно и художественно свистят в два свистка. Шум стих. Только Старуха еще раз постучала в дверь).
МИЛИЦИОНЕР: Что тут у вас?
КАЛУГИН: (подмигнув Коршунову) Вот полюбуйтесь. Этот гражданин всё время лежит тут на полу и мешает нам ходить по коридору.
КОРШУНОВ: (подмигнув Калугину) Мы его и так и этак… (имитирует жестами то, как Селезнева проходит «над» Мышиным. Калугин киснет от смеха).
МИЛИЦИОНЕР: (нагнулся над Мышиным) Вы, гражданин, зачем тут лежите?
МЫШИН: (нагло) Отдыхаю (ласково прихватывает за ногу Милиционера)
МИЛИЦИОНЕР: (волнуясь) Здесь, гражданин, отдыхать не годится. Вы где, гражданин, живёте?
МЫШИН: Тут (гладит Милиционера по ноге)
МИЛИЦИОНЕР: (тихо) Где ваша комната?
КАЛУГИН: Он прописан в этой квартире, а комнаты не имеет.
МИЛИЦИОНЕР: (сурово) Обождите, гражданин! Я сейчас… с ним говорю… (ласковым полушопотом) Гражданин… где вы спите?
МЫШИН: Тут (гладит Милиционера)
КАЛУГИН: Он даже кровати своей не имеет и валяется прямо на голом полу.
ДВОРНИК: Присовокупляю. Они давно на него жалуются.
КОРШУНОВ: Он и ночью тут лежит. Об него все в темноте спотыкаются. Я через него одеяло свое разорвал.
ДВОРНИК: Присовокупляю. Они давеча хотели его керосином поджечь.
МЫШИН: (плаксиво) Че-че… Сю-сю… Дрюм!!!
МИЛИЦИОНЕР: (Коршунову возмущенно) Почему этот гражданин (!) в коридоре лежит? (берет Коршунова за горло) Это не годится.
КОРШУНОВ: (хрипя) Мы его только для страха хотели керосином. А поджечь и не собира… (теряет сознание)
СЕЛЕЗНЕВА: (ревниво) Да я бы и не позволила живого человека в своем присутствии сжечь.
ДВОРНИК: Присовокупляю (берет Калугина за горло) Почему, вас спрашивают, этот гражданин в коридоре лежит?
КАЛУГИН: (верещит) Потому что у него нет другой жилплощади. Вон в этой комнате я живу. В этой вон она. А уж Мышин тут, в кори… (теряет сознание)
МИЛИЦИОНЕР: Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.
ДЕВОЧКА: (пририсововала к наклонной черте на стене другую. Получилась буква Х. рассудительно) А у него нет другой жилплощади, как на коридоре.
МИЛИЦИОНЕР: (вздохнул, с сожалением высвободил ногу из мышинского захвата) Это не годится (погладил Мышина по голове, потом, оглядев настенную живопись, погладил Девочку, подумал, погладил Селезневу, потом Дворника… и, потянув последнего за рукав, лег вместе с ним на пол. Пауза. Старуха стучится в дверь).
КОРШУНОВ: (приподнявшись, Мышину) Что, как вам это по вкусу пришлось?
КАЛУГИН: (так же) Слышал, чего говорил милиционер? Вставай с полу.
МЫШИН: Не встану.
СЕЛЕЗНЕВА: (торжественно) Он теперь нарочно и дальше будет вечно тут лежать (ложится)
ДЕВОЧКА: (рассудительно) У него вечно из кармана какие-то гвозди вываливаются. Невозможно по коридору босой ходить. Того и гляди ногу напорешь (ложится рядом со всеми).
МИЛИЦИОНЕР: Отбой, граждане! (свистнул в свисток) Мертвая тишина.
(Старуха оглядела лежащих и снова постучала в дверь).
ГОЛОС: (из-за двери) Я спрашиваю, кто?
СТАРУХА: Я! (Свет переносится в комнату Героя, который открывает дверь. Старуха входит, внося часы).
ГЕРОЙ: А вы, извините, собственно, кто?
СТАРУХА: (между прочим) Граница.
ГЕРОЙ: Кто-кто?
СТАРУХА: Граница. Которую ты перешел.
ГЕРОЙ: (с улыбкой) Э-э-э… Извините… Человек не может быть границей.
СТАРУХА: Может (ставит часы)
ГЕРОЙ: Нет, не может. Граница, это воображаемая линия. Это не важно, что во всех географических атласах она нарисована штрих-пунктиром. Она все равно воображаемая. Вот, скажем, здесь живут одни, а вот здесь, например, другие. (показывает жестами) Живут рядом, практически за углом. Но одни любят картошку с вареной свиной головой, а у других считается страшным грехом есть картошку. Потому что картошка — это их священное животное. И из-за этого у них часто возникают неприятные конфликты. И тогда они договариваются…
СТАРУХА: Кто?
ГЕРОЙ: Одни.
СТАРУХА: С кем?
ГЕРОЙ: С другими!
СТАРУХА: А о чем?
ГЕРОЙ: Что?
СТАРУХА: О чем они договариваются?
ГЕРОЙ: Чтобы не переходить воображаемую границу. По-моему, каждый имеет право жить так, как он хочет. Я, например, хочу, чтобы вы ушли.
СТАРУХА: Поздно. Ты перешел границу. (как в детской игре начинает тихо бормотать считалку, указывая то на себя, то на Героя, то на часы)
ГЕРОЙ: (обиженно) Конечно, может быть, я идиот. Но, я не понимаю, какую границу я перешел! Между чем и чем?!
СТАРУХА: Между голодом и пищей.
Между дном и шлюпки днищем.
Между жабой и ужом.
Между раной и ножом…
ГЕРОЙ: Прекратите!
СТАРУХА:(отмахнулась)
Между слякотью и снегом,
Меж погоней и побегом.
Между зверем и ловцом
С разрисованным лицом…
ГЕРОЙ: Это похоже на какую-то отвратительную детскую игру. Я ненавижу детей!.. Я плохо себя чувствую! Оставьте меня!..
СТАРУХА: (не слушая)
Между сном, двуствольным бредом,
Чей закон душе неведом,
И закрытом на засов
Обитателе… часов. (последнее движение руки попало на Героя).
Ты любишь прошлое?
ГЕРОЙ: Какое? Его же не возьмешь рукою. И не попробуешь на вкус.
СТАРУХА: А ты попробуй, коль не трус… (пауза)
ГЕРОЙ: (потряс головой, как бы пытаясь избавиться от навязчивого кошмара) Я ничего не понимаю. Я у себя дома… Вот окно, вот моя кровать, вот дверь…
СТАРУХА: Запри ее на ключ. (Герой подчиняется) Встань на колени.
ГЕРОЙ: Послушайте-ка… Какое право имеете вы распоряжаться в моей комнате, да еще командовать мной? Я вовсе не хочу стоять на коленях!
СТАРУХА: Хорошо, тогда ляг на живот и уткнись лицом в пол.
ГЕРОЙ: Ну, вот еще! (пауза, Герой в полной растерянности). Э-э-э… который теперь час?
СТАРУХА: Посмотри.
ГЕРОЙ: Тут нет стрелок.
(Часты открылись на манер ходиков с кукушкой, выглянул человек).
РАДИМОВ: (из часов) Сейчас без четверти. Ку-ку (скрылся, погрозив Герою кулаком. Герой смотрит на часы. Человека нет. Герой отворачивается. Человек появляется из часов и грозит ему кулаком. Герой резко поворачивается, но человек прячется в часах… так продолжается несколько раз).
СТАРУХА: (посмотрела на циферблат, задумчиво) Сейчас без четверти.
ГЕРОЙ: (кричит) Что без четверти, черт вас возьми! Без четверти что?!
СТАРУХА: Без четверти ночь.
(Слышны мерные шаги. Явно идут несколько человек. Громкий стук в дверь… Пауза. Двери распахнулись, словно выбитые сильным ударом. На пороге — несколько зловещих фигур… Напряженная пауза…)
ГЛАВНЫЙ: На пол! Вниз лицом! Быстро!
(Герой послушно выполняет команду… Световая перебивка и музыка возвращают нас в комнату Героя. Герой лежит на полу вниз лицом. Старуха, как изваяние, застыла на койке.
ГЕРОЙ: (перевернулся, полежал. Резко сел. Оглянулся, Комната пуста. Старухи он не увидел. Облегченно засмеялся. Встал, повернулся и… увидел Старуху). Ч-чёрт! Послушайте… Вы находитесь в моей комнате. Мне надо работать (тишина). Я прошу вас уйти… (подходит к Старухе, наклоняется, смотрит и вдруг отшатывается) Умерла! Умерла, дрянь! (голос Героя отделяется от него. Мы слышим его лихорадочный внутренний монолог) Зачем она умерла в моей комнате? Я терпеть не могу покойников. А теперь возись с этой падалью, иди разговаривать с дворником и управдомом, объясняй им, почему эта старуха оказалась у меня… А может она и не умерла? Лоб… (щупает лоб) Холодный. Рука… (берет старухину руку) Рука тоже… Ну? Что мне делать?… Что мне делать… Что… (своим голосом) Вот сволочь! (дергает Старуху за руку, и она, как ватная кукла, валится на пол, застыв в абсолютно нелепой позе). Сволочь! (пинает Старуху. Отходит, дрожащими руками набивает и раскуривает трубку. Мечется по комнате. Достает бумажник, пересчитывает деньги. Лихорадочно одевается. На секунду застывает. Потом стремительно начинает закидывать тело Старухи старыми газетами, стопкой лежавшими под койкой. Потом накрывает это безобразие одеялом… Пауза. Тяжело дыша, Герой смотрит на страшноватую груду… Ему внезапно кажется, что Старуха пошевелилась под своей «попоной»).
ГЕРОЙ: (как в бреду)
Ты, старуха, не виляй…
коку-маку не верти…
покажу тебе — гуляй!..
будешь киснуть взаперти…
(…и выбегает за дверь. Затемнение. Слышен поворот ключа в замке. Пауза…
Звуковая какофония ГОРОДА. Это похоже на звук радиоприемника, когда ручка настройки поворачивается непрерывно. Слышны обрывки песен Дунаевского, исполняемых бодрым хором, гудки автомобилей, трамвайные звонки, тяжкий маршеобразный топот, беспорядочные и маловразумительные крики… и т.д.
Стена дома с витриной и вывеской «Кооператив». Неподвижная очередь. Понурые, неказистые мужчины и женщины. Последней стоит более или менее привлекательная дамочка, которая вертится и привстает на цыпочки, заглядывая через плечо стоящего перед ней человека, очевидно, пытаясь понять, почему очередь не двигается. Подходит Герой. У него в руках авоська, из которой торчит связка сарделек).
ГЕРОЙ: Вы последняя?
ДАМОЧКА: (кокетливо) М-м-м-дам. А что?
ГЕРОЙ: Я буду за вами.
ДАМОЧКА: Конечно, пожалуйста. Только мы уже полчаса, как не двигаемся. Там какой-то скандал, кажется.
(В начале очереди — шум и крики. Появились Милиционер и Заведующий магазином).
МИЛИЦИОНЕР: Платите штраф. 15 рублей.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: За что?
МИЛИЦИОНЕР: За убийство кассирши.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: Я не убивал! Она сама умерла! Да она и не кассирша вовсе!
МИЛИЦИОНЕР: А кто?
ЗАВЕДУЮЩИЙ: А хрен ее знает. Пришла, дура, к нам и стала за кассу прятаться. Я смотрю, у неё в руке — гриб. Я говорю: это у тебя что? Она говорит: это — гриб. Я, говорит, его нашла и хотела на рынке продать, а меня там по голове ударили. И еще по ногам обещали. Я говорю: ишь ты, какая бойкая. Хочешь, я тебя на место устрою? А она: а не устроишь. А я говорю: устрою. И устроил ее кассу вертеть. Она вертела, вертела и вдруг умерла (очередь ахнула).
МИЛИЦИОНЕР: Ну? Я и говорю штраф.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: За что?!
МИЛИЦИОНЕР: За кассиршу.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: Так она ж не кассирша. Она только ручку вертела. А кассирша — вон там внутри сидит. За кассой спряталась.
МИЛИЦИОНЕР: (кричит кому-то невидимому) Тащите кассиршу!
(женский вопль. Очередь ахнула. ПРОДАВЕЦ в грязном фартуке тащит упирающуюся КАССИРШУ).
КАССИРША: (ревет белугой) Не пойду-у-у! (вырвавшись, бросается на землю)
МИЛИЦИОНЕР: Почему ж, ты дура, не пойдешь?
КАССИРША: Вы меня живо-ой похороните-е-е!
(Милиционер пытается поднять толстую кассиршу с земли, но тщетно).
ПРОДАВЕЦ: Да вы ее за ноги. За ноги! (очередь бурно реагирует)
ЗАВЕДУЮЩИЙ: Нет! Эта кассирша мне вместо жены служит! А потому прошу вас, не оголяйте ее снизу!
КАССИРША: Вы слышите? Не смейте меня снизу оголять!
(Милиционер взял кассиршу подмышки и уволок. Очередь зашумела)
— Торговать будем или как?
— Начинайте работать, гады!
— Развели тут, понимаешь, мертвецкую… и т.д.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: Тихо, граждане! Я уже дал указание персоналу в магазине прибрать. А чтобы удовлетворить ваши потребности в пищепродуктах, мы торговлю пока перенесем на улицу (жестами отдает указания Продавцу. Тот вытаскивает тележку с продуктами и весами и кассовый аппарат. Оттесненная Заведующим очередь перестраивается, шумя и толкаясь).
ПРОДАВЕЦ: (Заведующему) А что с покойницей делать будем?
ЗАВЕДУЮЩИЙ: Бат-тюшки! Ну, действительно! Что с покойницей-то делать?
ПРОДАВЕЦ: А за кассой кто будет сидеть?
ЗАВЕДУЮЩИЙ: А? За кассой?… (тихо) А и посадим покойницу за кассу. Может, публика и не разберет, кто за кассой сидит.
(Заведующий и Продавец выволакивают покойницу, сажают ее на стул за кассу, суют ей в зубы папироску, а в руку — гриб).
ПРОДАВЕЦ: (доволен) Как живая. Только цвет лица очень зеленый.
ЗАВЕДУЮЩИЙ: (счастлив) Ничего. Сойдет!.. Граждане! Начинаем торговлю!
(Очередь словно в полусне двинулась к тележке с продуктами, не обращая ни малейшего внимания на мертвую кассиршу. Какофония города грянула с новой силой. Вбегает мужчина с наволочкой на голове)
НАВОЛОЧКА: (на ходу) Хрена вы тут стоите? На Фонарном переулке старухи из окна выпадают! Уже целых три выпало! Одна за другой! (Убегает. И вся очередь, кроме Дамочки и Героя, тотчас же устремляется с криками вслед за ним).
ДАМОЧКА: Это не мужское дело — стоять в очередях. Вы, должно быть, холостой?..
ГЕРОЙ: Да, холостой.
ДАМОЧКА: (оглядев Героя с ног до головы и что-то прикинув в уме) Знаете что? Давайте я куплю что вам нужно, а вы меня подождите.
ГЕРОЙ: Благодарю вас. Это очень мило с вашей стороны, но, право, я мог бы и сам…
ДАМОЧКА: Нет-нет. Стойте здесь. Что вы собирались купить?
ГЕРОЙ: Видите ли… Я собирался купить полкило черного хлеба, но только формового, того, который дешевле. Я его больше люблю.
ДАМОЧКА: Ну, вот и хорошо. Вы постойте. Я куплю, а потом рассчитаемся. (убежала. Герой набил и закурил трубку. Присел на уличную тумбу. Жмурится на солнце. Ему — хорошо. Появился человек с наволочкой на голове).
НАВОЛОЧКА: Позвольте? (прикуривает папироску от трубки Героя)
ГЕРОЙ: (благодушно) Так что там было?
НАВОЛОЧКА: Где?
ГЕРОЙ: На Фонарном переулке.
НАВОЛОЧКА: А-а. Там старуха одна из окна вывалилась. От чрезмерного любопытства. Упала и разбилась. А из окна высунулась другая старуха. Стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.
ГЕРОЙ: А потом?
НАВОЛОЧКА: Потом третья вывалилась. Потом четвертая. Потом пятая…
ГЕРОЙ: Потрясающе!
НАВОЛОЧКА: А когда шестая выпала, мне надоело смотреть на них, понимаете? Надоело!
ГЕРОЙ: Понимаю. И куда же вы теперь?
НАВОЛОЧКА: На Мальцевский рынок пойду. Хотите, пойдем вместе.
ГЕРОЙ: Простите, не могу.
НАВОЛОЧКА: Ну, и зря. Там, говорят, одному слепому подарили вязанную шаль! (уходит)
ДАМОЧКА: (вбежала запыхавшись, остановилась, медленно подошла). Вы курите трубку? Это мне страшно нравится. (протянула Герою хлеб)
ГЕРОЙ: О, бесконечно вам благодарен.
ДАМОЧКА: (нюхая дым) Страшно нравится… Вы, значит, сами ходите за хлебом?
ГЕРОЙ: Не только за хлебом. Я сам себе всё покупаю.
ДАМОЧКА: А где же вы обедаете?
ГЕРОЙ: Я обыкновенно сам варю себе обед. А иногда ем в пивной.
ДАМОЧКА: Вы любите пиво?
ГЕРОЙ: Нет, я больше люблю водку.
ДАМОЧКА: Я тоже люблю водку.
ГЕРОЙ: Вы любите водку? Как это хорошо! Я хотел бы когда-нибудь с вами вместе выпить.
ДАМОЧКА: И я тоже хотела бы выпить с вами водки.
ГЕРОЙ: Простите, можно вас спросить об одной вещи?
ДАМОЧКА: (смущенно) Конечно, спрашивайте.
ГЕРОЙ: Хорошо, я спрошу вас… (пауза) Вы верите в Бога?
ДАМОЧКА: В Бога? Да, конечно.
ГЕРОЙ: А что вы скажете, если нам сейчас купить водки и пойти ко мне? Я живу тут рядом.
ДАМОЧКА: Ну, что же. Я… согласна!
ГЕРОЙ: Тогда — идемте! (походит к Продавцу и мертвой кассирше, которая так и сидит с папироской во рту и грибом в руке. Дамочка скромно стоит в сторонке). Мне бутылку водки пожалуйста. (протягивает деньги мертвой кассирше и… застывает). Господи! Да ведь у меня дома — старуха! Мертвая старуха!… (возвращается к Дамочке) Э-э-э… извините ради Бога… А к вам — нельзя?…
ДАМОЧКА: (смутилась) Ко мне?.. Понимаете… У меня… э-э-э… папаша… Профессор… (торопливо) Ему недавно откусили ухо. Один приятель откусил. А мамаша его пришила, не приятеля, конечно, а ухо, но пришила как-то криво, к щеке пришила. Синими нитками… И теперь он стесняется…
ПРОДАВЕЦ: (кричит) Вы, гражданин, будете свою водку брать? А то я ведь её могу и с этой вот кассиршей булькнуть! Поскольку оплачено. Верно, Машка?! (хохочет)
ГЕРОЙ: Да-да, сейчас…
(Вернулся к Продавцу, взял водку, медлит… Потом оглядывается на Дамочку, которая опять скромно потупилась, и… бочком ретируется на трамвайную остановку, к которой как раз в это время подкатил трамвай… В трамвае много народа. Кто сидит, кто стоит, держась за кожаные петли. Все качаются. Маленького роста Кондукторша встает на сиденье и дергает за сигнальный шнур. Звонок).
КОНДУКТОРША: Марсово поле следующая! Продвиньтесь вперед!
ПАССАЖИР: А куда тут продвинешься, что ли на тот свет… (трамвай покатил)
ГЕРОЙ: (покачиваясь вместе со всеми)
Я, озверев, грызу удила.
Из носа валит дым столбом.
И волос движется от страсти надо лбом.
Ах, если б мне иметь бы галстук нежный,
Сюртук из сизого сукна
Стоять бы в позе мне небрежной,
Смотреть бы сверху из окна,
Как по дорожке белоснежной
Ко мне торопится она!
(Трамвай резко затормозил. Все упали вперед и дружно крикнули: «Сукин сын!»)
КОНДУКТОРША: (дернула шнур) Марсово поле следующая! (Трамвай дернулся, и все с тем же криком упали назад).
ГЕРОЙ: (качаясь)
Я не имею больше власти
Таить в себе любовны страсти.
Они кипят во мне от злости,
Что мой предмет любви меня к себе не приглашает в гости.
Уже давно не видел я предмета.
И скоро кончу жизнь из пистолета.
Ах, если б мне из Эрмитажа,
Назло соперникам-врагам,
Украсть бы пистолет Лепажа
И, взор направив к облакам,
Вдруг перед ней из экипажа…
(Героя выпихивают из трамвая, и он падает на мостовую).
Упасть бы замертво к ногам…
КОНДУКТОРША: (из трамвая) Марсово поле следующая!
(Трамвай уехал. Герой поднялся с мостовой и оказался в квартире Сакердона Михайловича).
САКЕРДОН: (он в халате на голое тело, в русскх сапогах с отрезанными голенищами и в меховой шапке с ушами, завязанными на макушке бантом) Очень рад.
ГЕРОЙ: Я не оторвал вас от работы?
САКЕРДОН: Нет, нет. Я ничего не делал. Я просто сидел на полу.
ГЕРОЙ: Видите ли, я пришел к вам с водкой и закуской. Если вы ничего не имеете против, давайте выпьем.
САКЕРДОН: Очень хорошо. Вы входите.
ГЕРОЙ: («входя») Тут у меня сардельки. Так как мы их будем есть: сырыми или будем варить?
САКЕРДОН: («накрывая на стол») Мы их поставим варить. А пока они варятся, мы будем пить водку под вареное мясо. Оно из супа. (шарит рукой в кастрюле и достает крошечный кусочек чего-то неприятного на вид) Превосходное вареное мясо… (ставит на керосинку кастрюльку) Водку пить полезно. (наполняет рюмки. Герой предлагает свой хлеб, но Сакердон отказывается) Мечников писал, что водка полезнее хлеба, а хлеб это только солома, которая гниет в наших желудках.
ГЕРОЙ: Ваше здоровье. (пьют)
САКЕРДОН: Вкусно. (Громкий щелчок. И сразу же второй) Господи! (полами халата подхватывает кастрюльку и ставит ее на пол) Черт побери! Я забыл в кастрюльку налить воды. А кастрюлька эмалированная. И теперь эмаль отскочила.
ГЕРОЙ: Всё понятно. (наполняет рюмки)
САКЕРДОН: Черт с ними. Будем есть сардельки сырыми.
ГЕРОЙ: Я страшно хочу есть.
САКЕРДОН: Кушайте.
(Герой жадно ест сырую сардельку)
ГЕРОЙ: (с набитым ртом) Ведь я последний раз ел вчера, с вами в нашем подвальчике, и с тех пор ничего не ел.
САКЕРДОН: Да, да, да…
ГЕРОЙ: (жуя) Я всё время писал!
САКЕРДОН: Черт побери! (наливает, чокается) Приятно видеть перед собою гения!
ГЕРОЙ: Ну, еще бы. (пьет и тут же снова наливает)
САКЕРДОН: Много поди наваляли.
ГЕРОЙ: Да. Исписал пропасть бумаги… (пауза. Сакердон торопливо наливает).
САКЕРДОН: Ну, за гения наших дней! (пьют)
ГЕРОЙ: (расслабился) Вы знаете, я ведь к вам пришел, спасаясь от преследования.
САКЕРДОН: Кто же вас преследовал?
ГЕРОЙ: (многозначительно) Дама… (пауза) Я с ней познакомился в кооперативе… (пауза) И сразу влюбился.
САКЕРДОН: Хороша?
ГЕРОЙ: Да. В моем вкусе… Она согласилась идти ко мне пить водку. Но из магазина мне пришлось потихоньку удрать.
САКЕРДОН: Не хватило денег?
ГЕРОЙ: Нет, денег хватило. В обрез… Но я вспомнил, что не могу пустить ее в свою комнату.
САКЕРДОН: Что же, у вас в комнате была другая дама?
ГЕРОЙ: Да. Если хотите. У меня в комнате находится другая дама. Теперь я никого в свою комнату не могу впустить. (засмеялся невесело)
САКЕРДОН: Женитесь. Будете меня приглашать к обеду.
ГЕРОЙ: (его смех становится истерическим) Нет! На этой даме… я не женюсь!
САКЕРДОН: Тогда женитесь на той, из кооператива.
ГЕРОЙ: Та! Из кооператива!… (вскочил, ходит)
Я не имею больше власти
Таить в себе любовны страсти!
Они меня, как лист, иссушат!
Как башню временем разрушат!
Нарвут на козьи ножки, с табаком раскурят!
Сотрут в песок и измечулят!
Ах, если б мне предмету страсти
Пересказать свою тоску!
И, разорвав себя на части,
Отдать бы ей всего себя и по куску!
И быть бы с ней вдвоем на много лет в любовной власти,
Пока над нами не прибьют могильную доску! (пауза)
САКЕРДОН: Женитсь! Женитесь, черт побери!
ГЕРОЙ: (подозрительно) Да что вы все хотите меня женить?
САКЕРДОН: А что же? (разливает) За ваши успехи! (пьют)
ГЕРОЙ: (его качает) А как вы относитесь… к покойникам?
САКЕРДОН: Совершенно отрицательно. Я их боюсь.
ГЕРОЙ: Да, я тоже терпеть не могу покойников. Подвернись мне покойник, и не будь он мне родственник, я бы, должно быть,.. пнул бы его ногой!
САКЕРДОН: Не надо лягать мертвецов!
ГЕРОЙ: А я бы пнул его сапогом прямо в морду. Терпеть не могу покойников… И детей.
САКЕРДОН: Да. Дети — гадость. Хотите еще водки?
ГЕРОЙ: Нет. Спасибо. Больше не хочу… (пауза) Я хочу спросить вас. Вы веруете в Бога?
САКЕРДОН: (философски) Есть неприличные поступки. Неприлично спросить у человека в долг 50 рублей, если вы видели, что он только что положил себе в карман 200. Его дело: дать вам деньги или отказать. И самый удобный и приятный способ отказа — это соврать, что денег нет. Вы же видели, что у того человека деньги есть, и тем самым лишили его возможности вам просто и приятно отказать. Вы лишили его права выбора… (злобно) Это неприличный и бестактный поступок! И спросить человека: «Веруете ли вы в Бога» — тоже поступок бестактный и неприличный!
ГЕРОЙ: (поспешно) Хорошо, хорошо. Оставим это… Извините, если я задал вам такой бестактный и неприличный вопрос.
САКЕРДОН: (остыл) Пожалуйста. Ведь я просто отказался отвечать вам.
ГЕРОЙ: Я бы тоже не ответил… (агрессивно) Да только по другой причине! По-моему, нет верующих или неверующих людей! (брезгливо) Есть только «желающие» верить и «желающие» не верить.
САКЕРДОН: Значит, те, что желают не верить, уже во что-то верят? А те, что желают верить, уже заранее не верят ни во что?
ГЕРОЙ: (помотал головой) Может быть, и так. Не знаю. (встал)
САКЕРДОН: Вы что, уходите?
ГЕРОЙ: Да. Мне пора.
САКЕРДОН: А водка? Ведь и осталось-то всего по рюмке.
ГЕРОЙ: Ну, давайте допьем. (налил, они стоят, держа рюмки)
САКЕРДОН: А верят или не верят во что? В Бога?
ГЕРОЙ: Нет… В бессмертие. (выпил)
САКЕРДОН: Тогда почему же вы спросили меня, верую ли я в Бога? (выпил)
ГЕРОЙ: Да потому что спросить: верите ли вы в бессмертие, звучит как-то глупо… А теперь я должен идти. (сухо) Спасибо за угощение. (уходит)
САКЕРДОН: (так же) Вам спасибо. (садится на пол и замирает) Теперь мне хочется спать, но спать я не буду. (пауза) Я возьму бумагу и буду писать. (остается неподвижен) Я чувствую в себе страшную силу. Я всё обдумал еще вчера. Это будет рассказ о чудотворце, который живет в наше время и не творит чудес…
(в комнате появляются четверо: двое — в бурых пальто и серых шляпах. В них можно узнать Милиционера и Дворника. Третий — здоровенный мужичина в полувоенном. Последний — в черном. Это — Главный. Они, не говоря ни слова, начинают рыться в вещах, если то, в чем они роются, можно назвать вещами. Ни Сакердон на этих людей, ни эти люди на Сакердона не обращают внимания).
САКЕРДОН: Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает. Его выселяют из квартиры. Он знает, что стоит ему только махнуть пальцем, и квартира останется за ним, но он этого не делает. (его передвигают, продолжая обыск). Он покорно съезжает с квартиры и живет за городом в сарае. (Один нашел пачку исписанных листов бумаги, подозвал остальных — показывает). Он может этот сарай превратить в прекрасный кирпичный дом, но он не делает этого. Он продолжает жить в сарае. (Главный кивнул остальным, и они подняли Сакердона. Он висит в воздухе в той же позе, что сидел на полу). И в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда. (его уносят. Главный уходит последним, оглядев комнату и погасив свет.
Световая перебивка. Герой — на улице около ларька с квасом. Достает из кармана мелочь, Пересчитывает. Протягивает мелочь торговке. Получает кружку кваса. Мимо него с лязгом проносится трамвай. Останавливается. Из трамвая доносится крик Кондукторши: «Марсово поле следующая!» Трамвай поехал. На «колбасе» висит Человек в наволочке. Увидел Героя и спрыгнул).
НАВОЛОЧКА: Орлова знаете?
ГЕРОЙ: Нет.
НАВОЛОЧКА: (как бы между прочим забрал у Героя кружку, отхлебнул) Объелся толченым горохом. И умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонова знаете?
ГЕРОЙ: Нет.
НАВОЛОЧКА: (отхлебнул) Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка… бабушка Сиридонова спилась! Да! И пошла по дорогам.
ГЕРОЙ: Надо же.
НАВОЛОЧКА: (пьет) А… Михайлов… перестал… причесываться! И заболел паршой.
ГЕРОЙ: Не может быть!
НАВОЛОЧКА: Так вы его знаете?
ГЕРОЙ: Понятия не имею.
НАВОЛОЧКА: А Перекрестова?
ГЕРОЙ: А что Перекрестов?
НАВОЛОЧКА: Получил телеграфом четыреста рублей. (пьет)
ГЕРОЙ: Сколько-сколько?!
НАВОЛОЧКА: Четыреста. И так заважничал, что его вытолкали со службы. Вот так. (вернул Герою полупустую кружку, ловко вскочил на подножку затормозившего трамвая).
КОНДУКТОРША: Следующая — Марсово поле! (трамвай тронулся)
НАВОЛОЧКА: (с подножки) Хорошие люди, а не умеют поставить себя на твердую ногу…
ГЕРОЙ: (кричит вслед) А Круглов!?
НАВОЛОЧКА: (издали) Знаю я Круглова… Круглов нарисовал даму с кнутом в руках. И сошел с ума!… (словно в подтверждение последней фразы, оттесняя Героя в сторону, появился марширующий под горн и барабан пионерский отряд с Вожатым во главе. Среди пионеров — Девочка из квартиры Героя).
ВОЖАТЫЙ: (речевка)
Иван Топорышкин пошел на охоту.
С ним пудель пошел, перепрыгнув забор.
ПИОНЕРЫ: Иван, как бревно, провалился в болото!
А пудель в реке утонул, как топор!
ВОЖАТЫЙ: Иван Топорышкин пошел на охоту.
С ним пудель вприпрыжку пошел, как топор.
ПИОНЕРЫ: Иван повалился бревном на болото.
А пудель в реке перепрыгнул забор!
ВОЖАТЫЙ: Иван Топорышкин пошел на охоту!
С ним пудель в реке провалился в забор!
ПИОНЕРЫ: Иван, как бревно, перепрыгнул болото.
А пудель вприпрыжку попал на топор!
ВОЖАТЫЙ: Раз-два!
ПИОНЕРЫ: На топор!
ВОЖАТЫЙ: Три-четыре!
ПИОНЕРЫ: На топор!
ВОЖАТЫЙ: Раз-два-три-четыре!..
(споткнулся и упал. Пионеры маршируют прямо по телу Вожатого)
ПИОНЕРЫ: На топор! На топор! На топор! На топор!
(скрылись. Вожатый сел, потряс головой, встал, выхватил у Героя полупустую кружку с квасом, допил остатки и, вернув посуду Герою, побежал вслед за своими пионерами).
ГЕРОЙ: (Торговке) Что, по-вашему, хуже: покойники или дети?
ТОРГОВКА: Дети, пожалуй, хуже. Они чаще мешают. А покойники всё-таки не врываются в нашу жизнь.
ГЕРОЙ: (вынул еще несколько монет, получил еще кружку, отпил) Врываются. Еще как врываются… (пьет, разговаривая с самим собой) Мне надо сейчас же пойти к управдому и рассказать ему всё. А разделавшись со старухой, я буду целые дни стоять около кооператива, пока не встречу снова ту милую дамочку. Ведь я остался ей должен 48 копеек. У меня прекрасный предлог ее разыскивать… Боже, какая глупость! Я, когда уходил, не закрыл окна. А говорят, что при открытом окне покойники разлагаются быстрее… Может быть, не идти к управдому, а сразу пойти к кооперативу и ждать милую дамочку? Я бы стал умолять ее пустить меня к себе на две или три ночи… Нет! Она же купила хлеб! И в ближайшее время булочную не пойдет… Значит, всё-таки к управдому…
(Пионеры возвращаются, маршируя с новой речевкой, и Герой торопливо уходит. )
ВОЖАТЫЙ: Шел по улице отряд —
Сорок мальчиков подряд.
ДЕВОЧКА: В переулке шел отряд —
Сорок девочек подряд.
ПИОНЕРЫ: Раз-два-три-четыре!
И четырежды четыре.
И четыре на четыре.
И потом еще четыре!
ВОЖАТЫЙ: Да как встретилися вдруг —
Стало восемьдесят вдруг!
ПИОНЕРЫ: (строя пирамиду)
Раз-два-три-четыре!
И четыре на четыре!
На четырнадцать четыре.
И потом еще четыре.
(декламируют, стоя в пирамиде)
А на площадь повернули,
А на площади стоит
Не компания, не рота,
Не толпа, не батальон,
И не сорок, и не сотня
А почти что миллион!
Миллион!
Миллион!
Миллион!
Миллион!…
Раз-два-три четыре!
И четырежды четыре!
Полтораста на четыре,
Двести тысяч на четыре!
И еще потом четыре!
Миллион! Миллион! Миллион!
(Визгливый марш сочетается в городской какофонией. Занавес).
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
(Помещение ЖАКТа, в котором стоят два канцелярских стола и стулья рядами. За одним столом — белесая девка, глядясь в ручное зеркало, красит губы. Управдом, стоя на стремянке, приколачивает к стене самодельную афишу, извещающую о том, что «сегодня в Красном уголке — лекция. После лекции — танцы»).
УПРАВДОМ: (стуча молотком) У меня сбежала жена.
БЕЛЕСАЯ: Ну, что же тут поделаешь. Всё равно, коли сбежала, так уж не вернешь.
УПРАВДОМ: Не вернешь. Надо быть философом и мудро воспринимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Куров этой мудростью не обладает. (попал молотком по пальцу и свалился со стремянки. Шипя от боли, трясет пальцем. Белесая отложила зеркало, взяла палец Управдома в рот. Сосёт). А я обладаю. Я в Публичной библиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всём было написано… (вытащил палец изо рта Белесой и полез рукой ей под кофту). Я всем интересуюсь. Даже языками. Я знаю по-французски считать. И знаю, как по-немецки живот. (задрал Белесой кофту, щупает ей живот) Дер маген, вот как. (пытается разложить Белесую на столе. Сопя) Со мной даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пьём. А Куров что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит… тьфу! Что называется — мужик! Вот ты с ним покажись в обществе: вышибут вон, да еще матом покроют — не ходи, мол, с мужиком… (Белесая отталкивает Управдома, и тот оказывается на полу. Жалобно) Разрешите!
БЕЛЕСАЯ: Отстаньте!
УПРАВДОМ: Разрешите! (лезет)
БЕЛЕСАЯ: Уйдите!
УПРАВДОМ: Дайте разок!
БЕЛЕСАЯ: (пихаясь ногами) Прочь! Прочь!
УПРАВДОМ: Один только пистон!
БЕЛЕСАЯ: М-м… (мычит, дескать, «нет»)
УПРАВДОМ: Пистон! Один пистон!
(Белесая закатывает глаза. Управдом суетится, лезет рукой за своим инструментом и вдруг, оказывается, что не может его найти).
БЕЛЕСАЯ: Ну? Что?
УПРАВДОМ: Обожди! (шарит у себя руками) Что за ччорт! Вот ведь история!
БЕЛЕСАЯ: Что случилось?
УПРАВДОМ: Хм… (неуверенно) Ко мне не подкопаешься… Давай графа — поговорю с графом. Давай барона — и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть!
БЕЛЕСАЯ: Ой, не могу! (разражается визгливым хохотом, снова садится на своё место и опять начинает красить губы, глядясь в ручное зеркало).
УПРАВДОМ: Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю, хотя знаю: живот — дер маген. А вот скажут мне: «Дер маген финдель мун», — а я уже и не знаю, что это такое. (истерически) А Куров! Куров, тот и дер маген не знает! И ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает! «У тебя, говорит, голос бабий!» Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался! Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши!…
(В помещение ЖАКТа вламывается Здоровенный и с места в карьер приступает к экзекуции Управдома. Белесая, сперва взвизгнув от неожиданности, быстро успокаивается и с интересом наблюдает за происходящим, продолжая красить губы).
ЗДОРОВЕННЫЙ: (схватив Управдома за грудки) Вот и зима настала! Пора печи топить. Как по-вашему?
УПРАВДОМ: По-моему, если отнестись серьезно к вашему замечанию, то, действительно, пора топить печи…
ЗДОРОВЕННЫЙ: (ударяя Управдома по морде) А как по-вашему, зима в этом году будет холодная или теплая?
УПРАВДОМ: Пожалуй, судя по тому, что лето было дождливое, зима будет холодная. Если лето дождливое, то зима всегда холодная.
ЗДОРОВЕННЫЙ: (ударяя) А вот мне… никогда не бывает холодно.
УПРАВДОМ: (лебезит) Это совершенно правильно, что вы говорите, что никогда не бывает холодно. У вас такая натура. (пытается удрать)
ЗДОРОВЕННЫЙ: (догоняя и ударяя) А вот я… не зябну!
УПРАВДОМ: Ох!
ЗДОРОВЕННЫЙ: Что — ох? (бьет)
УПРАВДОМ: Ох! Лицо болит!
ЗДОРОВЕНННЫЙ: Почему болит? (бьет)
УПРАВДОМ: (упал, пытается уползти) Сам не знаю. Сам не знаю…
ЗДОРОВЕННЫЙ: (догнал, пинает) А у меня… ничего не болит!
УПРАВДОМ: (пытаясь встать) Я тебя, сукин сын, отучу драться!
ЗДОРОВЕННЫЙ: (помогает ему встать и бьет) Тоже мне учитель нашелся!
УПРАВДОМ: (упал) Сволочь паршивая!
ЗДОРОВЕННЫЙ: Ну, ты подбирай выражения полегче!
УПРАВДОМ: (силится подняться) Я, брат, долго терпел. Но хватит, С тобой, видно, нельзя по-хорошему. Ты, брат, сам виноват…
ЗДОРОВЕННЫЙ: Говори, говори! (бьет ногой по морде) Послушаем!
УПРАВДОМ: (снова падает) Ох!
(стремительно входит человек, который был Главным в сцене «обыска у Сакердона»)
ГЛАВНЫЙ: (брезгливо) Что это тут такое происходит?
(Управдом ползком поспешно покидает помещение. Главный, взглянув на анонс лекции, садится, подняв воротник пальто. Здоровенный садится рядом. Пауза. Потом в помещение ЖАКТа по-одному начинают входить люди. Садятся, стараясь устроиться как можно дальше от Главного и Здоровенного. Последним входит Герой).
ГЕРОЙ: (Белесой, которая все так же красит губы, глядя в зеркало) А где же управдом? (Белесая не отвечает) Я вас спрашиваю! Где управдом?!
БЕЛЕСАЯ: (равнодушно) Завтра будет. (переглянулась с Главным и хихикнула) Завтра. Не сегодня.
(Герой идет к выходу, сталкивается с профессорского вида лектором. Главный поманил Героя к себе: мол, есть свободное место. Герой нехотя садится).
ЛЕКТОР: (после долгой подготовки: раскладывания бумаг, откашливаний, глотания воды и т.д) Итак… Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. В нерабочее время мы лежим на диване, много курим и пьем, ходим в гости, много говорим, оправдываясь друг перед другом. Мы оправдываем наши поступки, отделяем себя от всего остального и говорим, что вправе существовать самостоятельно. И всё существующее вне нас и разграниченное с нами и всем остальным пространством, ну хотя бы воздухом, мы называем… э-э-э… предметом. (по рядам слушателей пробежал шумок недовольства) Предмет нами выделяется в самостоятельный мир и начинает обладать… (его взгляд натыкается на Белесую, сидящую за соседним столом, и надолго на ней задерживается) обладать всем… лежащим вне его. Как и мы обладаем тем же… (снова шумок) Таким образом мы завлекаемся в рабочее состояние. (начинает горячиться и расхаживать) Тут уж некогда становится думать о еде и о гостях. Разговоры перестают оправдывать наши поступки. В драке не оправдываются и не извиняются! Теперь каждый отвечает за самого себя! Мы уже не подобны окружающему нас миру! Мир летит нам в рот в виде отдельных кусочков: камня, смолы, стекла, железа, дерева и т.д. (приближается к столу Белесой) Подходя к столу, мы говорим: это стол, а не я, а потому вот тебе! — и трах по столу кулаком, а стол пополам, а мы — по половинам! А половины — в порошок! А мы — по порошку! А порошок — к нам в рот. А мы говорим — это пыль, а не я, — и трах по пыли! А пыль уже наших ударов не боится… (шум становится громче, и Лектору приходится все сильней напрягать голос) Тут мы стоим и говорим: вот я вытянул одну руку вперед прямо перед собой. а другую руку назад. (демонстрирует) И вот я впереди кончаюсь там, где кончается моя рука, а сзади кончаюсь тоже там, где кончается моя другая рука! Сверху я кончаюсь затылком. Снизу пятками, сбоку — плечами. Вот я и весь! (внезапно схватив Белесую, поднимает ее на стол) А что вне меня, то уж не я! А женщина!.. (шум достиг апогея. многие повскакали с мест, Только Главный, Здоровенный и Герой неподвижны) Женщина — это станок любви! (кто-то съездил его по морде) За что? (пауза) Я думаю так: к женщине нужно подкатываться снизу. (показывает, как. Белесая визжит). Женщины это любят и только делают вид, что они этого не любят. (и снова получил по морде) Да что же это такое, товарищи! Я тогда и говорить не буду! (пауза) Женщина устроена так, что она вся мягкая и влажная. Если женщину понюхать… (пробует понюхать Белесую, но получает по морде) Товарищи! В таких условиях совершенно невозможно проводить лекцию. Если это будет еще продолжаться, я замолчу. (пауза) На чем мы остановились? Ах да! Так вот. Женщина любит смотреть на себя. Она садится перед зеркалом. Совершенно голая… (получает по морде) Голая! (получает) Голая-а-а! Женщина голая! Голая баба! (мечется с криками и каждый раз получает по морде) Голая баба с ковшом в руках! (пытается уворачиваться) Бабий хвост! Голая монашка!.. (последний удар наносит Главный. Это хорошо отрепетированный и профессионально поставленный удар. Лектор замертво падает на пол. Тишина. Все стоят вокруг и смотрят).
ГЛАВНЫЙ: (Здоровенному) Посмотрите, у… (вынимает какую-то бумагу, заглядывает в неё) у Адриана Матвеевича нос как бы несколько изогнулся книзу.
ЗДОРОВЕННЫЙ: Я тоже смотрю и всё не могу понять, что такое с… э-э-э… (тоже достаёт бумагу) Адрианом Матвеевичем. А вы совершенно правильно заметили: действительно, нос как бы несколько изогнулся книзу.
ГЛАВНЫЙ: Это верно… (лезет Здоровенному за пазуху, достает удостоверение, смотрит) Николай Ипполитович. Это и я тоже совершенно отчетливо наблюдаю.
ИНТЕЛЛИГЕНТ: (в пиджачке и шарфике, но при этом в кальсонах с тесемками, представляется) Пантелей Игнатьевич. (Главному) А вы, простите?
ГЛАВНЫЙ: (подумав) Карл Иванович.
ИНТЕЛЛИГЕНТ: Карл Иванович совершенно правильно заметил, что нос Адриана Николаевича несколько изогнулся книзу. И я вижу: что-то тут не то. Смотрю на Адриана Матвеевича, а Карл Иванович и говорит Николаю Ипполитовичу, что нос Адриана Матвеевича стал несколько книзу.
ГЛАВНЫЙ: Вот и Пантелей Игнатьевич заметил, что, как правильно сказал Николай Ипполитович, нос Адриана Матвеевича стал книзу. Несколько.
ИНТЕЛЛИГЕНТ: Я полагаю, что это даже Мафусаилу Галактионовичу в окно заметно.
ГЛАВНЫЙ: Что?
ИНТЕЛЛИГЕНТ: (чего-то испугавшись) Что нос Адриана Матвеевича стал несколько книзу и, так сказать, несколько приблизился ко рту своим кончиком.
ГЛАВНЫЙ: Чем?
ИНТЕЛЛИГЕНТ: (робко) Кончиком.
ГЛАВНЫЙ: Кому?
ИНТЕЛЛИГЕНТ: Что?
ГЛАВНЫЙ: Заметно. В окно.
ИНТЕЛЛИГЕНТ: (упавшим голосом) Мафусаилу Галактионовичу.
ГЛАВНЫЙ: Мафусаилу Галактионовичу. (сверился со своей бумагой, кивнул Здоровенному, и тот, сняв с шеи Интеллигента шарфик, замотал ему глаза. Потом, дружески обняв Интеллигента за плечи, повел его к выходу. Но Интеллигент как-то вывернулся из этих дружеских объятий).
ИНТЕЛЛИГЕНТ: (запел патетически)
Ведите меня с завязанным глазами,
Не пойду я с завязанными глазами.
Развяжите мне глаза, и я пойду сам.
Не держите меня за рукав.
Я рукам волю дать хочу.
Расступитесь, глупые зрители.
Я ногами сейчас шпыняться буду.
Я пройду по одной половице и не пошатнусь,
По карнизу пробегу и не рухну.
Не перечьте мне…
Пожалейте. (пауза, крик)
Ваши трусливые глаза неприятны богам!
Ваши рты раскрываются некстати!
Ваши носы не знают вибрирующих запахов!
Ешьте суп — это ваше занятие!
Подметайте свои комнаты — это вам положено от века!
Но снимите с меня бандажи и набрюшники.
Я солью питаюсь, а вы сахаром.
У меня свои сады и свои огороды.
У меня в огороде пасется своя коза.
У меня в сундуке лежит меховая шапка.
Не перечьте мне, я сам по себе.
А вы для меня — только… четверть дыма.
(Все поаплодировали, и Здоровенный его увёл. Главный вытащил откуда-то патефон. Жестом предлагает Герою его завести. Герой подчиняется. Звучит музыка. Главный приглашает Героя и начинает с ним танцевать).
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте, танцуйте!
ВСЕ:
Танцуем, танцуем!
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте фигуру.
ВСЕ:
Танцуем фигуру.
ГЛАВНЫЙ:
Откройте, откройте.
ВСЕ:
Открыли, открыли.
ГЛАВНЫЙ:
Закройте, закройте.
ВСЕ:
Закрыли, закрыли…
Мы весело топчемся! (танцуют)
Белесая:
Мы смотрели друг за другом
В нехороший микроскоп.
ВСЕ:
Что там было, мы не скажем.
Мы теперь без языка.
Белесая:
Только было там крылечко,
Вился холмик золотой.
Над холмом бежала речка
И девица за водой.
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте, танцуйте!
ВСЕ:
Танцуем, танцуем.
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте фигуру!
ВСЕ:
Танцуем фигуру!
Откройте, откройте!
Откройте, откройте!
Закройте, закройте!
Закройте, закройте!
Мы весело топчемся…
(водят хоровод вокруг полуобнаженной Белесой, стоящей на столе. Главный оставил Героя и забрался на стол. Танцует с Белесой. Герой воспользовался этим и ушел. Главный некоторое время смотрит ему вслед. Световая перебивка на продолжении музыки.
Коридор квартиры Героя. Мышин лежит на прежнем месте. Появилась Девочка. Перепрыгнув через Мышина, который, как всегда, попытался схватить ее за ногу, подошла к стене с буквой «Х» и углем стала старательно рисовать рядом с ней другую букву, опять начав с наклонной черты. Входит Герой. Девочка увидела Героя).
ДЕВОЧКА: Вас спрашивал какой-то старик.
ГЕРОЙ: Какой старик?
ДЕВОЧКА: Не знаю.
ГЕРОЙ: Когда это было?
ДЕВОЧКА: Тоже не знаю.
ГЕРОЙ: Ты разговаривала со стариком?
МЫШИН: Я.
ГЕРОЙ: (игнорируя Мышина, Девочке) Так как же ты не знаешь, когда это было?
МЫШИН: Часа два тому назад.
ГЕРОЙ: (Мышину) А как этот старик выглядел?
ДЕВОЧКА: (первая) Тоже не знаю! (с сожалением бросила своё занятие, плюнула в Мышина и ушла).
ГЕРОЙ: (подходит к своей двери, медлит. Смотрит в замочную скважину. Потом пытается понюхать воздух. Мышин приподнялся, наблюдает). Так стоять нельзя… Так стоять нельзя… Так стоять нельзя… (решительно отпер дверь, вошел в комнату и тут же с криком выскочил обратно. Прижался к стене, тяжело дышит).
МЫШИН: Вы что застыли, будто покойника увидели? (Герой молчит, с ужасом глядя на Мышина). Вообще-то покойники — народ неважный. Их зря называют покойники. Они скорее беспокойники. За ними надо следить и следить. Спросите любого сторожа из мертвецкой. Вы думаете, он для чего поставлен?
ГЕРОЙ: (трясущимися руками набивая и раскуривая трубку) Для ч-ч-чего?
МЫШИН: Только для одного: следить, чтобы покойники не расползлись. Бывают, в этом смысле, забавные случаи… (нараспев, как былину) Один покойник, пока сторож по приказанию начальства мылся в бане, выполз из мертвецкой, заполз в дезинфекционную камеру и съел там кучу белья. Дезинфекторы здорово отлупцевали этого покойника, но за попорченное бельё им пришлось рассчитываться из сбственных карманов…
ГЕРОЙ: (давясь дымом) Ч-ч-что вы говорите…
МЫШИН: А другой покойник заполз в палату рожениц и так перепугал их, что одна роженица тут же произвела преждевременный выкидыш, а покойник набросился на выкинутый плод и начал его, чавкая, пожирать. А когда одна храбрая сиделка ударила покойника по спине табуреткой, то он укусил ее за ногу, и она вскоре умерла от заражения трупным ядом.
ГЕРОЙ: Стоп! Вы говорите чушь! Покойники неподвижны!
МЫШИН: (иронически) Хорошо. Тогда войдите в свою комнату.
ГЕРОЙ: И войду!
МЫШИН: (насмешливо) Попробуйте.
ГЕРОЙ: И попробую!..
(кидается к дверям. Световая перебивка, переносящая действие в комнату Героя. Старуха в немыслимой и непристойной позе лежит на полу, задрав ноги на койку. Герой медленно подошел, пнул Старуху. Та неподвижна).
ГЕРОЙ: Теперь мы с тобой рассчитаемся, гадина (с ненавистью). У меня есть план. Я спрячу тебя в чемодан, отвезу за город и спущу в болото! Я знаю одно такое место! (лезет под кровать за чемоданом, но Старуха ему мешает. Герою приходится ворочать застывшее тело. Наконец чемодан найден. Герой вытряхивает из него какое-то тряпьё, несколько книг, икону. Шум за дверью. Герой застывает, выставив икону перед собой. Пауза. Герой лихорадочно заворачивает тело Старухи в тряпки и запихивает его в чемодан. С трудом закрывает крышку. Поднимает чемодан, оглядывает комнату и гасит свет.
Дачный участок, рядом с которым начинается лес. Домик с верандой. На веранде в кресле Евдоким Осипович. Ольга Петровна здесь же пытается расколоть полено. Появляется Герой со своей ношей. Затаился возле веранды).
О.П.: Хык! (бьет по полену, которое не раскалывается)
Е.О.: Тюк.
О.П.: Хык!
Е.О.: Тюк. (Так продолжается несколько раз. И при каждом ударе с носа О.П падает пенсне, которое она аккуратно надевает снова).
О.П.: Евдоким Осипович! Я вас прошу: не говорите этого слова «тюк».
Е.О.: Хорошо, хорошо.
О.П.: Хык!
Е.О.: Тюк.
О.П.: (надевая пенсне) Евдоким Осипович! Вы обещали мне не говорить этого слова «тюк»!
Е.О.: Хорошо, хорошо, Ольга Петровна. Больше не буду.
О.П.: Хык!
Е.О.: Тюк.
О.П.: (надевая пенсне) Это безобразие! Взрослый пожилой человек — не понимает простой человеческой просьбы!
Е.О.: Ольга Петровна! Вы можете спокойно продолжать свою работу. Я больше мешать не буду.
О.П.: Ну, я прошу вас, и очень прошу вас: дайте мне расколоть хотя бы это полено!
Е.О.: Колите, конечно, колите!
О.П.: Хык!
Е.О.: Тюк!
(Ольга Петровна роняет колун, открывает рот, но ничего не может сказать. Евдоким Осипович встает с кресла, оглядывает Ольгу Петровну с ног до головы и медленно уходит. Ольга Петровна стоит неподвижно с открытым ртом и смотрит на удаляющегося Евдокима Осиповича… Потом подбирает с пола колун и, занося его над головой, уходит следом за ним. Страшный крик… Пауза. Герой тащит свой чемодан мимо веранды через заросли… Слышны голоса. Герой прячется снова. Возле дачного домика появились Кока Знаменский и его Невеста. Он — в черном. Она — в белом. Целуются. Появилась Ольга Петровна с окровавленным колуном в руках.
КОКА: Мама, я женюсь.
О.П.: Же? Что значит «Же»? (рассматривает колун)
КОКА: Же-нюсь.
О.П.: (так же) Не понимаю. «Же» какое-то. Почему «Же»? Почему «Нюсь»?
КОКА: Женюсь. Же-нюсь. Свадь-ба.
О.П.: Ба? Ну вот, теперь еще и «Ба». Ничего не понимаю.
КОКА: (теряя терпение) Как ты ухитряешься из того, что тебе говорят, выбирать один слог!? Ведь таким образом ты лишаешь сказанное тебе смысла!
О.П.: «Сла» какое-то… «Же»… «Ба»… «Сла»… Ничего не понимаю.
КОКА: Сейчас поймешь! (хватает О.П. за горло. Душит.Ему помогает Невеста. Дело сделано.) Теперь понятно? (целует Невесту) Знаешь, дорогая, не хвастаясь могу сказать, что когда Володя ударил меня по уху и плюнул в лоб, я так его схватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом. А утюгом я бил его вечером. Так что умер он совсем не сразу. Это не доказательство, что ногу я отрезал ему еще днем. Тогда он был еще жив.
НЕВЕСТА: (нежно) А Андрюша?
КОКА: Андрюшу я убил просто по инерции. Зачем он с Елизаветой Андреевной попались мне под руку! Им было не к чему выскакивать из-за двери. Меня обвиняют в кровожадности. Говорят, я пил кровь. Но это неверно! Я подлизывал кровяные лужи и пятна! Это естественная потребность человека — уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного, преступления…
НЕВЕСТА: (ревниво) А Елизавету Андреевну зачем насиловал?
КОКА: Я не насиловал. Во-первых, она была уже не девушка. А во-вторых, я имел дело с трупом… Что из того, что она должна была вот-вот родить! Я и вытащил ребенка! А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Не я оторвал ему голову. Причиной тому была его тонкая шея. (патетически) Он был создан не для жизни сей!.. Это верно, что сапогом я размазал по полу их собачку. Но это уж цинизм — обвинять меня в убийстве собаки, когда тут, рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребенка я не считаю. (начинает раздевать Невесту. Она помогает ему). Во всём этом (я могу согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей стороны. Но считать преступлением то, что я сел и испражнился на свои жертвы, — это уже, извините, абсурд! Испражняться — потребность естественная, а следовательно, и отнюдь не преступная. (укладывает Невесту, деловито ложится сверху) Таким образом, я понимаю опасения моего защитника, но всё же надеюсь на полное оправдание… (приступает к делу, но в это время на площадке возле домика начинают появляться гости, и Коке приходится прервать своё занятие. Гости — со свадебными подарками. (самыми невероятными) Среди всех — Главный. Поздравления, объятия, поцелуи. Кто-то заводит граммофон.)
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте, танцуйте!
ВСЕ:
Танцуем, танцуем!
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте фигуру.
ВСЕ:
Танцуем фигуру.
ГЛАВНЫЙ:
Откройте, откройте.
ВСЕ:
Открыли, открыли.
ГЛАВНЫЙ:
Закройте, закройте.
ВСЕ: закрыли, закрыли…
Мы весело топчемся! (танцуют)
НЕВЕСТА: (на столе)
Мы смотрели друг за другом
В нехороший микроскоп.
ВСЕ:
Что там было, мы не скажем.
Мы теперь без языка.
НЕВЕСТА:
Только было там крылечко,
Вился холмик золотой.
Над холмом бежала речка
И девица за водой.
Говорил тогда полковник,
Глядя вслед и горячо:
Ты взойди на этот холмик.
Обнажи свое плечо. (начинает раздеваться)
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте, танцуйте!
ВСЕ:
Танцуем, танцуем.
ГЛАВНЫЙ:
Танцуйте фигуру!
ВСЕ:
Танцуем фигуру!
Откройте, откройте!
Откройте, откройте!
Закройте, закройте!
Закройте, закройте!
Мы весело топчемся…
Герой, пользуясь тем, что его пока не замечают, волоча свой чемодан, углубляется в лесок. Останавливается, прячется. На поляне — четверо. Все с ружьями и другим охотничьим имуществом).
СТРЮЧКОВ: (со стаканом, грустно) Нас было шестеро. А вернемся только вчетвером.
МОТЫЛЬКОВ: (тоже со стаканом) Широков и Каблуков погибли на охоте.
СТРЮЧКОВ: Помянем. (торжественно) Пухом им земля. (пьют)
КОЗЛОВ: (Окнову) Хочешь закурить?
ОКНОВ: Нет.
КОЗЛОВ: Хочешь, я тебе принесу вон ту штуку?
ОКНОВ: Нет.
КОЗЛОВ: Может быть, хочешь я тебе расскажу что-нибудь смешное?
ОКНОВ: Нет.
КОЗЛОВ: Ну, хочешь пить? У меня вот тут вот есть чай с коньяком.
ОКНОВ: Мало того, что я тебя сейчас этим камнем по затылку ударил, я тебе еще оторву ногу. (набрасывается на Козлова и валит его на землю. Возня).
СТРЮЧКОВ: Что вы делаете?
МОТЫЛЬКОВ: Что вы делаете?
КОЗЛОВ: Приподнимите меня с земли.
МОТЫЛЬКОВ: Ты не волнуйся. Рана заживёт.
КОЗЛОВ: А где Окнов?
ОКНОВ: (отрывая Козлову ногу) Я тут, недалеко.
КОЗЛОВ: Ох, матушки! Спа-а-аси!
СТРЮЧКОВ: (Мотылькову) Никак он ему ногу оторвал!
ОКНОВ: Оторвал и бросил. Вон туда.
СТРЮЧКОВ: Это злодейство!
ОКНОВ: Что-о?
СТРЮЧКОВ: (невнятно) …ейство
ОКНОВ: Ка-а-ак?
СТРЮЧКОВ: Нь… нь… нь… никак. (пауза)
КОЗЛОВ: Как же я дойду до дома?
МОТЫЛЬКОВ: Не беспокойся, мы тебе привяжем деревяшку.
СТРЮЧКОВ: Ты на одной ноге стоять можешь?
КОЗЛОВ: Могу, но не очень-то.
СТРЮЧКОВ: Ну мы тебя поддержим.
ОКНОВ: Пустите меня к нему!
МОТЫЛЬКОВ: Ой, нет, лучше уходи.
ОКНОВ: Нет, пустите! Пустите!… Пусти!.. (пауза) Вот что я хотел сделать.
СТРЮЧКОВ и МОТЫЛЬКОВ: Какой ужас!
ОКНОВ: Ха-ха-ха!… (долго смеется)
МОТЫЛЬКОВ: А где же Козлов?
СТРЮЧКОВ: Он уполз в кусты.
МОТЫЛЬКОВ: Козлов, ты тут?
КОЗЛОВ: Шаша!
МОТЫЛЬКОВ: Вот ведь до чего дошел!
СТРЮЧКОВ: Что же с ним делать?
МОТЫЛЬКОВ: А тут уж ничего с ним не поделаешь. По-моему, его надо просто удавить. Козлов! А, Козлов! Ты меня слышишь?
КОЗЛОВ: Ох, слышу, да плохо.
СТРЮЧКОВ: Ты, брат, не горюй. Мы сейчас тебя удавим.
МОТЫЛЬКОВ: Вот… вот… вот…
СТРЮЧКОВ: Вот сюда вот еще. Так, так, так!… Ну, теперь готово.
МОТЫЛЬКОВ: Теперь готово.
ОКНОВ: Господи благосло…
(пауза. «Охотники» видят замершего над своим чемоданом Героя. Переглядываются и, медленно подымая ружья, начинают его обступать. Выстрелы, безумный крик, треск ломаемых кустов, и — темная тишина…
В темноте раздаётся трамвайный лязг, звонок и крик Кондукторши: «Марсово поле — следующая»! Трамвай. Среди других в трамвае Наволочка и Доктор. Доктор — преувеличенный, как доктор Айболит: носик, бородка, очочки, шапочка с крестом).
НАВОЛОЧКА: Я был у Блинова, он показывал мне свою силу. Ничего подобного я никогда не видел. Это сила зверя! Мне стало страшно. Блинов поднял письменный стол, раскачал его и отбросил от себя метра на четыре.
ДОКТОР: Интересно исследовать это явление. Науке известны такие факты, но причины их непонятны. Откуда такая мышечная сила, ученые еще сказать не могут. Познакомьте меня с Блиновым… (достал бумагу и карандашик, записал, значительно) Я дам ему исследовательскую пилюлю.
НАВОЛОЧКА: А что это за пилюля, которую вы собираетесь дать Блинову?
ДОКТОР: Какая пилюля? Я не собираюсь давать ему пилюлю.
НАВОЛОЧКА: Но вы же сами только что сказали, что собираетесь дать ему пилюлю.
ДОКТОР: Нет, нет, вы ошибаетесь. Про пилюлю я не говорил.
НАВОЛОЧКА: Ну уж извините. Я-то слышал, как вы сказали про пилюлю.
ДОКТОР: (оглянувшись) Нет.
НАВОЛОЧКА: Что — нет?
ДОКТОР: (сквозь зубы) Не говорил.
НАВОЛОЧКА: Кто не говорил?
ДОКТОР: (так же) Вы не говорили.
НАВОЛОЧКА: Чего я не говорил?
ДОКТОР: Вы, по-моему, чего-то не договариваете.
НАВОЛОЧКА: Я ничего не понимаю. Чего я не договариваю?
ДОКТОР: Ваша речь типична. Вы проглатываете слова, не договариваете начатой мысли, торопитесь и заикаетесь.
НАВОЛОЧКА: Когда же я заикался? Я говорю довольно гладко.
ДОКТОР: (с усмешечкой) Вот в этом-то и есть ваша ошибка. Видите? Вы даже от напряжения начинаете покрываться красными пятнами… У вас еще не похолодели руки?
НАВОЛОЧКА: Нет. А что? (встал)
ДОКТОР: Так. Это мое предположение. Мне кажется, вам уже тяжело дышать. (резко) Сядьте. А то можете упасть… (Наволочка сел) Ну, вот. А теперь отдохните.
НАВОЛОЧКА: Да зачем это?
ДОКТОР: (шопотом) Не напрягайте голосовых связок. Сейчас я вам постараюсь облегчить вашу участь.
НАВОЛОЧКА: Доктор! Вы меня пугаете.
ДОКТОР: (ласково) Дружочек милый. Я вам хочу помочь. Вот возьмите это. (резко) Глотайте!
НАВОЛОЧКА: (проглотив) Ой! Фу! Какой сладкий отвратительный вкус. Что это вы мне дали?
ДОКТОР: Ничего, ничего. Успокойтесь. Это средство верное.
НАВОЛОЧКА: Мне жарко… И всё кажется зеленого цвета…
ДОКТОР: Да, да… дружочек! Сейчас вы умрете.
НАВОЛОЧКА: Что вы говоите? Ой, не могу! Доктор! Что вы мне дали? Ой, доктор!
ДОКТОР: (с усмешечкой) Вы проглотили исследовательскую пилюлю.
(в трамвай «на ходу» запрыгивает Герой. Он весь в грязи, пальто порвано).
НАВОЛОЧКА: Спасите. Ой…. Спасите. Ой…. Дайте дышать… Ой…. Спас… Ой… Дышать…
ДОКТОР: (щупая пульс, удовлетворенно) Замолчал. И не дышит. Значит, уже умер. Умер, не найдя на земле ответов на свои вопросы… (снял маску, состоящую из носика, очочков, бородки и шапочки с крестом. Отдал Кондукторше. Перед нами — Главный. Сам дернул сигнальный шнур. Звонок).
КОНДУКТОРША: (автоматически) Марсово поле — следующая.
(Главный пошел к выходу. Встал рядом с Героем. Внимательно его оглядывает. Трамвай остановился).
ГЛАВНЫЙ: (Герою) Да, мы, врачи, должны всесторонне исследовать явление смерти. А?..
(вышел из трамвая, вежливо подал руку входящей в трамвай пассажирке. Это — Дамочка из кооператива. Одета в короткий меховой жакетик. Она и Герой смотрят друг на друга).
ГЕРОЙ: Это вы… А я… Я… Я должен вам сорок восемь копеек… (трамвай дернулся, и дамочку прижало к герою). А как поживает ваш папаша-пофессор?
ДАМОЧКА: Какой папаша?
ГЕРОЙ: Которому мамаша синими нитками пришила к щеке откушенное ухо.
ДАМОЧКА: А-а-а… папаша… умер.
ГЕРОЙ: Как?!
ДАМОЧКА: Он, чувствуя голод сидел за столом и ел котлеты,
А рядом стояла его супруга и всё говорила
О том, что в котлетах мало свинины.
Однако он ел, и ел, и ел, и ел, покуда
Не почувствовал где-то в желудке смертельную тяжесть.
Тогда, отодвинув коварную пищу, он задрожал и заплакал.
В кармане его золотые часы перестали тикать.
Волосы вдруг у него посветлели, взор прояснился,
Уши его упали на пол,
Как осенью падают с тополя желтые листья…
И он… скоропостижно умер. (опускает голову на грудь Герою)
КОНДУКТОРША: Марсово поле — следующая… Кольцо!
ГЕРОЙ: (нежно) Это — наша остановка.
(световая перебивка. Коридор квартиры. Все двери, за исключением двери, ведущей в комнату Героя, открыты. Некоторые — сняты с петель. Понятно, что комнаты — пусты. На полу, однако, по-прежнему лежит Мышин. Верхом на нем сидит Селезнева. Сидит и раскачивается. Тяжелое дыхание, стоны. У стены стоит Девочка. Посматривая время от времени на мать и Мышина, она старательно дорисовывает углем вторую букву. Дорисовывает и поет).
ДЕВОЧКА: (на мотив нежного минорного вальса)
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком.
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел…
(Закончила рисование. Теперь на стене отчетливо читается «ХУ». Положила уголек на пол. И сама села на корточки, опирась спиной о стену. Равнодушно смотрит на мать и Мышина… Селезнева завыла и сползла на пол. Девочка продолжает петь)
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры, и с той поры,
И с той поры исчез.
Но, если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.
(Начинает смеяться, тыча пальцем в мать и ее любовника. Селезнева резко села. Смотрит на Девочку. Потом ползет к ней. Садится рядом. Пауза. Мышин тоже подползает к сидящим и садится с другой стороны от Девочки. Та примолкла. Селезнева кладет голову Девочки себе на колени, достает гребень, начинает расчесывать ей волосы).
СЕЛЕЗНЕВА: (как магический наговор)
Из Полтавы дунул дух…
Полон хлеба, полон мух… (кладет руку Девочке на горло)
Кто подышит, не упи…
ДЕВОЧКА: Мама, воздуха купи!..
СЕЛЕЗНЕВА: Я — гора, а ты — песок…
МЫШИН: Ты — квадрат, а я — высок… (тоже кладет руку на горло Девочке)
Я — часы, а ты — снаряд.
Скоро звезды закорят…
Атмосферы тонок пласт…
ДЕВОЧКА: Мама воздуха не даст…
СЕЛЕЗНЕВА: Блещут звезды, как ножи…
ДЕВОЧКА: (слабея) Мама! Бога покажи!
СЕЛЕЗНЕВА: Ты — челнок, а я — лодья…
МЫШИН: Ты — щенок, а я — судья…
Ты — штаны, а я — подол…
СЕЛЕЗНЕВА: Ты — овраг, я — тихий дол…
Ты — земля, а я престол… (вместе с Мышиным)
Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь.
(Переглянулись, улыбнулись друг другу как люди, сделавшие что-то хорошее. Потом Селезнева взяла девочку на руки и пошла к выходу, а Мышин снова лег на пол. «В дверях» Селезнева столкнулась с Героем и Дамочкой. Пропустила их вперед. И ушла).
ГЕРОЙ: (Дамочке) Не обращайте внимания. Это — Мышин. Он даже кровати не имеет и валяется прямо на голом полу. Он и ночью тут лежит…
ДАМОЧКА: (Мышину, участливо) Вы, гражданин, зачем тут лежите?
МЫШИН: (мрачно) Отдыхаю.
ДАМОЧКА: (так же) Здесь, гражданин, отдыхать не годится.
МЫШИН: Шо-шо. Хветь! Млям-млям! (тянется к ноге Дамочки)
(Пока Дамочка разговаривает с Мышиным, Герой с удивлением осматривает пустую квартиру с вывороченными дверьми).
ДАМОЧКА: (избегнув мышинского захвата) Это не годится. (глядя на Героя) Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.
(Герой засмеялся и, взяв Дамочку под руку, вошел в свою комнату. Мышин подползает к сундуку, открывает крышку и вынимает вещи, в которые начинает переодеваться. Это — красноармейская форма. Переоделся, откозырял сам себе. Потом забирается внутрь. Опускает крышку, оставляя снаружи голову).
МЫШИН: (героически, как присягу на верность) Вот, я задыхаюсь в сундуке, потому что у меня тонкая шея. Крышка сундука закрыта и не пускает ко мне воздуха. Я буду задыхаться, но крышку сундука все равно не открою. Постепенно я буду умирать. Я увижу борьбу жизни и смерти. Бой произойдет неестественный, при равных шансах, потому что естественно побеждает смерть, а жизнь, обреченная на смерть, только тщетно борется с врагом, до последней минуты, не теряя напрасной надежды. В этой же борьбе, которая произойдет сейчас, жизнь будет знать способ своей победы: для этого жизни надо заставить мои руки открыть крышку сундука. Посмотрим: кто кого? Только вот ужасно пахнет нафталином. Если победит жизнь, я буду вещи в сундуке пересыпать махоркой… Вот началось: я больше не могу дышать. Я погиб, это ясно. Мне уже нет спасения! И ничего возвышенного нет в моей голове! Я задыхаюсь! ((кричит) Мама! Воздуха купи!..
(Свет переносится в комнату Героя. В комнате полумрак. Дамочка и Герой — силуэтами на фоне вечернего окна. Говорят шопотом)
ГЕРОЙ: У вас очень красивые чулки…
ДАМОЧКА: Вам нравятся мои чулки?…
ГЕРОЙ: О да. Очень…
ДАМОЧКА: А почему вам нравятся мои чулки?…
ГЕРОЙ: Они очеь гладкие…
ДАМОЧКА: А видите, какие они высокие?
ГЕРОЙ: Ой, да, да…
ДАМОЧКА: Но вот тут они уже кончаются. Тут уже идет голая нога.
ГЕРОЙ: Ой, какая нога…
ДАМОЧКА: У меня очень толстые ноги. А в бедрах я очень широкая…
ГЕРОЙ: Покажите…
ДАМОЧКА: Нельзя, я без панталон… (пауза, изменение позы) Зачем вы встали на колени?
ГЕРОЙ: (глухо) Вот зачем…
ДАМОЧКА: Зачем вы поднимаете мою юбку еще выше? Я же сказала вам, что я без панталон.
ГЕРОЙ: Ничего, ничего… (пауза)
(Вспыхнул свет. В комнате, кроме Героя и Дамочки, присутствуют ранее невидимые свидетели любовной сцены: Здоровенный и двое его помощников. Посреди комнаты стоит уже знакомый чемодан, в котором Герой выносил и квартиры мертвую Старуху).
ЗДОРОВЕННЫЙ: (Герою) Сядьте сюда. (указывает на койку. Герой сел) У вас оружие есть?
ГЕРОЙ: Нет.
ЗДОРОВЕННЫЙ: Нет. (кивнул, подошел к чемодану и открыл крышку. Оттуда появился Главный в своем черном пальто).
ГЛАВНЫЙ: (Дамочке) Ваша фамилия?
ДАМОЧКА: Мазер. (все переглянулись и почему-то засмеялись: «Мазер-шмазер», мол).
ГЛАВНЫЙ: (Дамочке) Наденьте ваше пальто. Вам придется с нами проехать.
ДАМОЧКА: Зачем? (опять переглядка и хохоток). Мне нужно переодеться.
ГЛАВНЫЙ: Нет.
ДАМОЧКА: (грустно, глядя на Героя) Но мне нужно еще кое-что на себя надеть.
ГЛАВНЫЙ: Нет.
ДАМОЧКА: (Герою) Прощайте. (надевает шубку, лежавшую на полу)
ЗДОРОВЕННЫЙ: (орет) Разговоры запрещены! (выкаблучивая)
Ну-ка девка пошевеливайся ты
Левка по полу притопнет каблуком
Зашатается по городу кабак
Опрокинутся дороги в пустоту
ДАМОЧКА: (говорит) Я… прошу… отпустить… меня… (внезапно бросается к двери. Ее без труда перехватывают)
ДВОРНИК, МИЛИЦИОНЕР, ЗДОРОВЕННЫЙ:
Стой! Стой! Стой! Стой!
Возврати свою цидулину душа
Лёвка по полу притопнет каблуком
Зашатается по городу кабак
Опрокинутся дороги в пустоту
Опрокинутся дороги в пустоту
Опрокинутся дороги в пустоту…
(многократно и многоголосно. Заканчивают и кланяются. Главный аплодирует).
ГЕРОЙ: А мне — тоже ехать с вами?
(Переглянулись и похихикали. Главный подошел, сел рядом с Героем, посидел, подумал).
ГЛАВНЫЙ: (философски) Да. Одевайтесь. (хохоток)
ГЕРОЙ: (натянув остатки пальто) Я готов.
ГЛАВНЫЙ: Идемте.
(все выходят из комнаты, Главный — последний, Задержался, оглядел комнату и выключил свет… Коридор. Сундук у стены. Распахнутые двери, ведущие в пустоту. Герой остановился, и все тоже встали. Герой берет с пола девочкин уголек и дорисовывает на стене. Из «ХУ» получилось «ХХ». Потом он дописал «ВЕКЪ», отряхнул руки и вместе с сопровождающими вышел. Пауза. Появляется Старуха. Бредет по коридору, заглядывая в пустые комнаты..).
СТАРУХА: (заклинание, ворожба, заплачка)
Волшебная кошка съедает сметану…
Волшебный старик долго кашляя дремлет…
Волшебный стоит под воротами дворник…
Волшебная шишка рисует картину…
Волшебная лошадь с волшебной уздечкой…
Волшебная птичка глотает свистульку
И сев на цветочек волшебно свистит…
Ах девочки куколки где ваши ленточки
У няни в переднике острые щепочки
Ах девочки дурочки
Полно тужить
Холодные снегурочки
Будут землю сторожить…
(Внезапный взрыв музыки, веселый и от этого шокирующий. Появляются все участники представления. Он идут мелкими шагами в затылок друг-другу. В руках у каждого — воздушный шарик).
ХОР:
Летят по небу шарики,
Летят они, летят,
Летят по небу шарики,
Летят и шелестят.
Летят по небу шарики,
А люди машут им.
Летят по небу шарики,
А люди машут им.
Летят по небу шарики,
А люди машут шапками.
Летят по небу шарики,
А люди машут палками.
Летят по небу шарики,
А люди машут булками.
(Эта странная процессия приблизилась к сундуку. Сундук открылся. Из него вылез Мышин. Ему дают шарик, и он присоединяется к остальным).
МЫШИН: Ой!… Что же это такое? Сейчас что-то произошло, но я не могу понять, что именно. Я что-то видел или что-то слышал. Ой! Опять что-то произошло! Боже мой! Очевидно жизнь победила смерть совершенно неизвестным для меня способом!
ХОР: (продолжая движение)
Летят по небу шарики.
А люди машут кошками.
Летят по небу шарики,
А люди машут стульями.
Летят по небу шарики,
А люди машут лампами.
Летят по небу шарики,
А люди все стоят. (встали)
Летят по небу шарики.
Блестят и шелестят!
ДЕВОЧКА:
А люди… тоже все летят!…
(швыряют шарики, те взлетают и медленно опускаются.
Свет гаснет. Идет занавес).
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer4-verbin/
