Мария давала распоряжения кухарке Дарье, когда заглянул Богдан. Утром к ним приехала группа туристов на постой. Они заказали праздничный ужин, и надо было составить блюдо из гуцульских блюд.
– К нам ещё один постоялец, прими, – коротко бросил муж и уже собрался подниматься по лестнице в гостиную, но остановился, – только повнимательней с ним. Он какой-то особенный, не наш.
Мария отложила листок, испещренный крупным почерком, и побежала в гостиную. Там в кресле её ожидал гость. Обычно Мария по первому взгляду определяла, что за человек к ней пожаловал, и как с ним вести. Бывали гости своенравные. И приходилось держать свою марку, чтобы на голову не сели, и уважили. Мария сразу таких определяла и задавала свой тон. Но здесь она немного растерялась. Он был не из категории туристов, которые постоянно останавливались у неё, чтобы покататься на карпатских горках. И не любитель покутить вдали от жены. У него была какая-то цель. Он был сосредоточен на ней. Его красивое лицо с тонкими чертами, словно скрывало тайну. Чёрные смоляные волосы, чёрные брови вразлёт над зелёными озёрами глаз, по которым уже осели топи морщинок. И посмотрел на неё пронзительно быстро, словно что-то определив для себя, и снова ушёл в свои мысли. Он поднялся ей навстречу, высокий, могучий богатырь.
– Мария, – она протянула руку.
– Миша, – представился он, легко пожав кисть. Но Мария чуть не вскрикнула. Через неё словно прошёл ток.
– Я к вам на три дня, – сообщил незнакомец, слегка смутившись.
– Так! – согласилась Мария, широко улыбаясь, как было положено при встрече, – Миша, я дам вам одноместный с удобствами, люкс, – опустила она голову и снова взглянула в его глаза, словно пытаясь разгадать тайну произошедшего.
Но она увидела там смешинку, белоснежную, как снежинку. И ей сразу стало легко и весело. Напряжённость как рукой сняло.
– Идёмте, – позвала она его за собой, ожидая, что он возьмет баулы или чемоданы с вещами. Но он ничего не взял.
– Вы налегке? – заметила Мария.
– Да, я лёгкий на подъём, – пошутил незнакомец.
Они поднялись на третий этаж. Мария открыла дверь и пропустила Мишу.
– Я сейчас вам постель принесу, – сказала она.
Через минуту она снова была у него. Он стоял у окна и смотрел вдаль на заснеженные горы.
– Отсюда хороший вид, – заметила Мария, – лес еловый, горы, а там дальше озёра. Сейчас все бело, а летом красота. Мы с Богданом по озёрам ездили, они наш талисман. – Мария положила бельё на кровать.
Миша беспомощно посмотрел на неё. И она поняла, что застелить придется ей. С такими постояльцами она уже сталкивалась, поэтому не удивилась. Мало ли к чему привыкли! Пока она застилала, она чувствовала на себе его взгляд. Она ощущала кожей, как он смотрит на её руки, ловко одевающие подушку, скользит по шее, гладит щеку. Она остановилась передохнуть. Почему-то ей стало жарко, она раскраснелась. Он понял её смущение и снова отвернулся к окну.
– А вы как вижу, не турист, не лыжник? – спросила она, взбивая подушку, – с горок не летаете.
– Летаю, – вдруг ответил он, обернувшись, – это очень захватывает, с высоты и вниз.
– Я тоже люблю, – призналась Мария, – только мы с мужем редко выбираемся, знаете, как отель держать.
Миша вынул купюры из кармана и отсчитал:
– Возьмите, за три дня, – протянул деньги.
Мария быстро сунула их в карман. Она почти никогда не считала. Доверяла людям. Разве что если человек пил, тогда мог неправильно дать за жильё.
– Доверяете? – улыбнулся Миша.
– Вам да! – сказала Мария и снова почувствовала, как по ней прошел электрический разряд.
– Отдыхайте, – быстро произнесла она и поспешила уйти. Хотя ей очень хотелось оставаться с ним ещё.
На кухне она снова взяла листок с меню ужина для своих постояльцев. Но вместо того, чтобы читать, перед ней снова возникло лицо гостя.
– И бануш ещё можно, – отвлекла её кухарка, старая гуцулка Дарья, которую взяли подработать на зиму.
– Да, бануш, – согласилась Мария, дописав ещё одно слово.
В кухню опять заглянул Богдан:
– Мария, едем за продуктами, через десять минут внизу, я уже прогреваюсь.
Она вскочила, сунула листок кухарке, и напоследок крикнула:
– И глинтвейн им сделаешь.
Кухарка пожала плечами. Вот ещё новость! Без этого напитка ни один вечер не обходится. Как будто бы она могла о нём забыть!
Но Мария уже одевалась в прихожей. За день ещё столько надо успеть. А по пути домой дочек из школы забрать. Она потянулась за шубой. Но одежда вдруг сама поплыла вверх. Миша снял её с вешалки и подал Марии.
– Спасибо, – поблагодарила женщина, смутившись. Ведь даже не слышала, как он спустился, – вы наверно поедете кататься на «Буковель»? – спросила она, – там лучше всего. И прокат лыж есть тоже. Хотите, подвезём?
– Нет, благодарю. В округе много хороших мест. Зачем куда-то ехать?..
– Ну, отдыхайте, – краснея, произнесла она и выскочила на улицу, где шёл густой дым от урчащей машины.
Она вскарабкалась на подножку джипа и уселась на сидение.
– Деньги взяла? – спросил Богдан.
– Да, всё здесь, – показала Мария сумочку.
Машина вырулила на дорогу, которую Богдан сам очищал от снега, и покатилась в город.
Дом Марии и Богдана стоял на окраине села у самого леса. Обычно сюда приезжали любители загородного отдыха. И просто так человек с дороги попасть не мог. Поэтому появление Миши всех удивило. Его никто не рекомендовал. Он ни на кого не ссылался. А просто вдруг появился на крыльце.
– Странный этот постоялец, – сказал Богдан. – Обычно я вижу, когда к отелю подъезжают. Утром весь день крутился во дворе. А тут, смотрю, стоит на крыльце, словно с неба свалился.
– Может, и свалился, – рассмеялась Мария
– Ты поосторожней с ним, – предупредил Богдан, – его сразу не поймёшь. Что у него на уме…
Мария промолчала. Опять перед ней возникло его чернобровое лицо и зелёные глаза.
– Цыган он, что ли, – перебил её мысли Богдан, – они часто по одиночке ходят, счастье своё ищут. Только не в тот дом попал, – подмигнул он Марии.
Богдан был высоким статным гуцулом. В молодости сколько девок по нему сохло! Но выбрал он Марию. С ней по горам ходил, на лыжах катался. После свадьбы они выбрали участок возле леса, построили дом. Сначала одноэтажный. Стали людей принимать на отдых. Потом два-три этажа. А сейчас и пристройку уже сделали. И джип приобрели. В селе им завидовали, но по-доброму. Мария со всеми по-хорошему. Да и некогда по-другому. Столько забот.
Она вытащила список продуктов и калькулятор.
– Мало снега в Карпатах, вот люди и не едут, – заметил Богдан, – всю экологию нам подпортили, откуда эти потепления. Помнишь, сколько снега раньше зимой было. А сейчас лишь бы нос утереть. Как тут заработаешь.
Они выехали на главную дорогу и свернули к складу. Машину тряхнуло на кочках. И Мария почувствовала, как в боку закололо. К горлу подкатила тошнота. Она заставила себя сглотнуть. Затаила дыхание. Такие приступы повторялись уже месяц. Сначала она думала, что беременна. Но прогнозы не оправдались. Она решила, что это от перегрузки. Вот закончится сезон, тогда отдохнет. Богдан посмотрел на бледное лицо жены.
– Что такое? – спросил он.
– Всё хорошо, – кивнула Мария. И открыла дверцу машины. Не хватало ещё Богдану доставить хлопот. На нём и так весь дом. Она уверенно зашагала к двери склада, чтобы не вызвать лишних подозрений. Богдан провел её взглядом и тоже вышел из машины – к соседу, договориться насчёт завтрашней поездки в город за топливом. Марию бы он тоже взял, чтобы девчонкам обновки прикупила. Да у соседа грузовичок на два пассажирских места. Третьего некуда посадить.
На складе женщина увидела лавку и села на неё, чтобы отдышаться. От боли она едва не теряла сознание. В помещении никого не было, кроме чёрного старого пса. Он подошёл к Марии и ткнулся в колени. Мария погладила его. Пёс наверняка был бродягой. Раньше Мария его здесь не видела. Видимо, зашёл сюда, как и она, перевести дух. Она гладила пса, и боль понемногу стала отступать.
Дверь открылась, и пропустила Семёна – хозяина. Он был маленького роста, щуплый, с вьющимися каштановыми волосами и горбинкой носа. Не красавец, но успешный делец. Мария не заметила, как пёс выбежал в открытую Семёном дверь.
– Мне как всегда, – встала она навстречу Семёну, – пять мешков муки, два риса и три гречки. Ну и масла бутыль.
Семён вынул замусоленную бумажку и быстро написал цену.
– Почему так дорого? – изумилась Мария.
– Та всё ж подорожало, – в свою очередь удивился Семён, – ты, видать, давно в городе не была. Почти в полтора раза масло подскочило, хлеб тоже подорожал.
– Ладно, – согласилась Мария, – отсчитывая сумму, – тогда сотню буду должна.
– Ты кого хошь уговоришь,– вздохнул Семён и принялся за мешки. В одном мешке оказалась дырка. И рис тонкой струйкой потёк на пол.
– Стой, – закричала Мария, – так всё добро разбросаешь. Она быстро завязала дырку верёвкой, подобранной с пола.
– Хозяюшка, ты Мария, – ласково произнес Семён, – мне бы тебя!
Он до сих пор ходил в холостяках. Не ответила ему Мария. А больше никого по сердцу он не нашёл.
– Не дождёшься,– засмеялась Мария и поспешила в машину открыть багажник. Семён загрузил мешки и масло, и всё топтался рядом.
– Да иди ты уже, – подтолкнула его Мария.
Семён увидел Богдана и последовал совету. Богдан супротив Семёна был силён и могуч. И чужих взглядов на свою жену терпеть не мог.
– Всё взяла? – спросил Богдан.
– Всё, но с долгом. Семён цены поднял, – сказала Мария.
– Так-то оно. Всё дорожает, – махнул рукой Богдан, – назавтра договорился, поеду в город.
– А я? – спросила Мария.
– Места не будет, – отмахнулся Богдан, – в следующий раз. Девчонки до конца марта подождут, не время сейчас наряжаться.
Машина выехала на дорогу. И Мария снова увидела чёрного пса. Он смотрел на неё, словно спрашивал, как она.
– Смотри, какой забавный пёс, – показала Мария Богдану.
– Где? – оглянулся Богдан, – ничего не вижу.
Они быстро доехали до школы, где их ждали дочки. Настя и Олеся козочками прыгнули на заднее сидение.
– Мама, а я сегодня лучше всех стих рассказала, – первой сообщила младшая Олеся.
– А я больше всех подтянулась, – перебила Настя. Она была на год старше и не терпела первенства младшей сестры.
Мария вытащила из сумки леденцы – держите девчонки. Неожиданно в боку снова закололо. Она прижала руку и закрыла глаза. Как же эту боль заставить замолчать? И вдруг она отчётливо увидела перед собой лицо Миши. Горячая волна захлестнула её. И боль ушла. Женщина открыла глаза, кивнула тараторившим девчонкам.
В холле никого не было. Мария повесила шубу и направилась на кухню, откуда шли ароматные запахи пирожков.
– Всё уже готово, – удостоверила её кухарка. – Вот только глинтвейн сварю, когда они сядут.
– Молодец, – похвалила Мария, – можешь идти, я сама подам. Твои дома уже заждались.
Мария не стала ожидать, что она скажет и как начнёт собираться. Ноги сами понесли её на третий этаж. Она спросит у Миши, что подавать на ужин. Нет, она только посмотрит ему в глаза и уйдёт. Она постучалась. Но ей не открыли.
– Ну и слава богу, – решила Мария, – совсем очумела! Что, мне Богдана мало?
Внизу топали приехавшие с катания ребята. Лица были красные от мороза и довольные светились от счастья.
– Хорошо покатались? – спросила Мария.
– Здорово! – согласились ребята. – Ветра не было. Солнце и мороз. И народу не много.
Мария с завистью смотрела на лыжников. Они с Богданом смогут выбраться отдохнуть только недели через две. А сейчас работа, работа, работа.
Мария села перебирать гречку. За окном потемнело. Лес казался чёрной стеной. А горы ночными колпаками. Неожиданно в окно что-то стукнулось и с хрустальным звоном упало вниз. Тут же она услышала голос Миши.
– Простите, вы мне глинтвейну не сделаете?
– Конечно, – вскочила она, – вам в номер принести или в столовой подать?
– В столовую. Там весело, – кивнул Миша, изучающе посмотрев на неё.
Мария вспомнила чёрного пса на складе, а потом на дороге. У него был такой же вопросительный заботливый взгляд!.. «И чего только не привидится», – подумала Мария, бросая гвоздику и корицу в вино, закипавшее на огне.
В столовой было шумно. Ребята за двумя столами делились впечатлениями о катании. За тремя другими собрались остальные постояльцы отеля. Они уже поужинали, но оставались в уютной зале. Трещали дрова в камине. Яркие язычки лизали свой каменный дом.
Миша сидел один, глядя на огонь. Мария поставила ему чашку с напитком.
– Посидите со мной, – попросил Миша.
– Я бы с радостью, – сказала Мария, – но столько дел!
– Я здесь ради вас, – тихо произнёс Миша.
– Ну конечно, у нас очень хорошо, – согласилась Мария и села рядом. Ей показалось, что от него идёт намного сильней жар, чем от камина. И захотелось притронуться к нему. Но она сдержалась. – Вы, наверно, по лесу сегодня гуляли?
– Да, я люблю летать по лесу, – сказал Миша.
Громогласный хохот сотряс столовую. Парни просматривали видеосъёмку с катания.
– Наверно, летать в фантазиях и мечтах? – уточнила Мария, – я обожаю смотреть на снежные очертания елей. Столько придумывается сразу! Хоть картину пиши!
– У вас есть дар – видеть прекрасное, – сказал Миша, и вдруг посмотрел ей прямо в глаза:
– Я приехал за вами. Вы без меня не сможете.
Её окатила горячая волна, словно не он, а она выпила горячее вино. Она резко повернулась, стараясь избавиться от охватившего её опьянения. Но боль в боку, словно вонзилась кинжалом. – Да, я больше не могу, – тихо сказала Мария, как ей показалось, про себя. И сама удивилась своим словам.
– Я знаю, – пожал её руку Миша и отпустил.
Она посидела ещё минуту, чувствуя, как боль схлынула вместе с горячей волной и оставила её опустевшую, как флакон из-под духов.
Мария медленно поднялась и словно в тумане, побрела на кухню – варить глинтвейн. Потом автоматически разнесла по столикам. Миша снова куда-то исчез. Но ей и не надо было его присутствия. Он уже был в её душе. Наскоро убрав и помыв тарелки, Мария наведалась к дочерям.
– Мама, я первая сделала уроки, – сказала младшая Олеся.
– Не ври, чуть не плача, – кинулась к матери Настя, – тебе мало задали.
– Давайте, я вам почитаю, – предложила Мария и села с девочками на диван.
– Только не сказку о спящей царевне, – попросила Олеся.
– А можно про живую воду и Ивана-царевича? – сказала Настя.
Мария открыла книгу и начала читать. Девочки притихли и жадно слушали, как Иван-царевич добыл живую воду и спас царевну.
– И жили-поживали они счастливо, – закончила Мария.
– Как мама с папой, – добавила Олеся.
Мать поцеловала дочек и, пожелав спокойной ночи, отправилась в спальню. За дверью послышались шаги Богдана. Он всегда последним обходил дом и только после того ложился спать.
– Что-то с тобой не так, – заметил Богдан, укрываясь одеялом.
– Я и сама чувствую, – сказала она. – Будто что-то должно произойти.
– Глупости, – перебил её Богдан, – лучше подумай о хозяйстве. А летом поедем на наше озеро.
Мария представила голубое невинное око, смотревшее на них из белизны снега, разноцветные кристаллики, сияющие под ослепительным солнцем и горячие поцелуи мужа после купания. Вся пелена вечера, все его события сползла с неё, словно шагреневая кожа. Она крепко прижалась к Богдану. И провалилась в сладкую сердцевину сна.
Утром солнце разбивалось о стёкла, не в силах разбудить Марию. Богдана рядом уже не было. Он, как обещал, поехал в город. Печь уже была натоплена. На кухне возилась Дарья.
– Я сама управлюсь, – лучше девчонок проводи, – кивнула она хозяйке.
Олеся и Настя уже сидели за столом и ели гречневую кашу.
– Мама, давай с нами, гречка – очень полезная, – сказала Олеся.
– А хочешь, возьми мою тарелку, – поддержала Настя.
– Ой, нет, я с утра не хочу, – сказала Мария, – лучше вам чая сделаю.
Девочки быстро поели и, собравшись, побежали в школу. Мария провожала их хрупкие фигурки, бегущие по дороге среди сугробов снега. Солнце разбивалось на миллионы цветных бликов, рисуя сюрреалистическую картину на белом полотне снега.
– Как хорошо! – вдохнула морозный воздух Мария. Прочь все глупые мысли! Она живёт в чудесном краю. У неё семья. И она счастлива. Но тут она поймала себя на мысли, что ей хочется убежать далеко-далеко, вслед за девчонками, за Богданом, подальше от дома.
Мария вернулась в столовую, где уже завтракали лыжники. Они нахваливали гречневую кашу с омлетом и пили цветочный чай. Мария носила тарелки, а сама всё посматривала на лестницу – не спустится ли Миша. Но его не было.
– Наверно, любит поспать, – решила Мария, – хорошо было бы вовсе с ним не встречаться.
Она боялась и в то же время хотела встречи с ним. Собирала бельё для стирки, а сама прислушивалась, не скрипнет ли лестница. В доме никого не было, кроме неё и Дарьи. Однажды она всё-таки поднялась на третий этаж. Но комната Миши была заперта.
Солнце к полудню затянуло облаками. День сразу посерел, как мышь. К обеду небо было словно в сугробах туч, и пошёл снег. Девочки прибежали из школы с белыми копнами снега на шапках. Мария их долго отряхивала. А за окном всё больше мело. Низ и верх стали одного цвета. Женщина вглядывалась в разыгравшуюся бурю и волновалась о муже. Ведь он уже должен был возвращаться из города.
– В бурю не поедет, – прервал её мысли Миша, неожиданно появившийся в столовой, – слишком метёт. Только завтра можно.
– Не знаете вы Богдана, – усмехнулась Мария, – он всегда домой вовремя возвращается, буря, не буря.
– Увидите, – посмотрел на неё Миша.
И Мария снова утонула в его зелёных глазах, как в райском блаженстве. Он словно проглотил её, всю, без остатка. Миша подошёл к ней и обнял её.
– Что вы со мной делаете, – попыталась отстраниться она
– Люблю, – поцеловал её Миша.
В коридоре раздались шаги. Мария едва успела отпрянуть.
– Мама, как этот пример решить, – вбежала в столовую Олеся, – Настя не хочет подсказать.
– Это же сущие пустяки, – Миша взял книжку и стал писать в Олесином черновике цифры.
Через минуту вниз спустилась Настя.
– Я не понимаю, как здесь решать, – протянула она свою математику.
Миша улыбнулся, объяснив пример Олесе, взялся за Настину работу.
Мария сидела с ними и рядом и не понимала ничего, что они говорят. Её голова была занята другим. Она не понимала, что с ней происходит. И не могла идти против себя. Что-то магическое заставляло её делать именно так. Почему рядом нет мужа, его помощи? Она вышла в холл и набрала телефон Богдана.
– Милый, когда ты будешь? – спросила она.
– Сегодня вряд ли, – сказал Богдан, – слишком метёт, справляйся уже сама.
За окном уже ничего не было видно. Нужны были дрова и мука из сарая. Миша вышел за дровами, принёс мешок муки. Мария не знала, как его благодарить.
После ужина все разошлись по номерам. В доме стало тихо. Даже девочки легли спать. Видимо, метель производила тягостное впечатление. Мария открыла шкафчик с аптечкой. Её снова беспокоил бок. Но и таблетки не помогли. Она свернулась калачиком на постели, прижав ладонь к животу. И тут она услышала возле себя тихий голос.
– Я постараюсь тебе помочь, – её руки коснулась тёплая рука Миши.
– Ты? – обрадовалась она и в то же время испугалась, – как ты вошёл?
– Ничего не говори, – он погладил её по волосам и закрыл ей рот своими губами.
Марии стало горячо, словно на крыше в раскалённый зной. Она обняла его и притянула к себе. Всё горело и пылало у неё перед глазами. Она задыхалась. Боли уже не было. Зато была огненная и всепоглощающая страсть.
– Как я тебя люблю! – простонала она.
– Люблю, – повторил он, словно эхо.
Ночью Мария услышала крик и побежала в детскую. Плакала Олеся. Ей что-то приснилось во сне. Мария легла рядом с ней, обняла её и положила руку на голову. Девочка быстро заснула. А у Марии слёзы текли ручьем. Что она наделала?!
Утром метели как не бывало. Снег чистым полотном лежал за окном. Мария, как всегда, провела девочек и поднялась к Мише. Он стоял у окна, когда она вошла.
– Я уезжаю, – сказал он, – три дня пролетели, как мгновение.
– Да, – покачала головой Мария, – со мной такого ещё никогда не было. Что теперь станется?!
– Ты поедешь со мной, – утвердительно сказал Миша.
Мария замахала головой
– Ты что? У меня семья, дети.
– По-другому нельзя, – повернулся к ней Миша и сжал в объятиях. – Всё будет хорошо.
Он поцеловал Марию в губы. И словно заколдовал её. Ей стало неожиданно легко и сладко. Она стала послушной куклой, которую с помощью ключика завели и заставили идти.
Женщина спустились вниз. Зашла к Дарье и сказала, что едет в город купить девочкам платья. Дарья только пожала плечами.
Мария ничего не взяла, кроме сумочки с деньгами. Она не собиралась уезжать из дома. Она просто ехала с Мишей. Потому что не ехать не могла. Как и обходиться без него.
– Провожу его и вернусь, – тешила она себя, – а заодно и город навещу.
О Богдане она думать не могла. Это было очень тяжело.
Миша завёл машину и подъехал к дому. Мария села на переднее сидение. На секунду ей показалось, что рядом Богдан, что ничего не происходит. Они едут, как всегда по делам.
– Ну, с богом, – сказал Миша, – мы должны успеть, – и нажал на газ.
Если Богдан был известен в селе, как бесстрашный лихач, то Миша превзошёл его своей скоростью. Мария вжималась в кресло, со страхом глядя на уносящиеся по дороге сосны. Они словно указывали лапами путь, расступаясь на поворотах.
Через полчаса пути, Миша посмотрел на небо и сказал Марии:
– Позвони Дарье, пусть заберёт дрова у опушки. Я нарубил для печки. Не то у неё на обед не хватит.
Мария послушно набрала телефон:
– Дарья, сходи за дровами на опушку, – начала она.
– Немедленно, – повысил голос Миша, – пусть сейчас же идёт.
– Сейчас же иди, – повторила Мария, – потом вареники долепишь.
Мария отложила телефон.
– Пойдёт? – переспросил Миша.
– Да!
– Она в доме одна? – спросил Миша.
– Нет, лыжник Коля вернулся пораньше.
– Пусть он ей поможет, – сказал Миша.
Мария снова набрала номер и попросила поторопиться.
– Всё! Они уже идут, – успокоила она водителя.
Миша остановил машину в кармане дороги.
– Что случилось? – спросила Мария.
Но он, не отрываясь, смотрел на небо. Он выбрал место, где хорошо просматривалась местность. За лесом были видны горы и их село. По стеклу скатывались снежинки, словно с горки.
И тут Марии показалось, что через небо пронеслась чёрная точка, перечеркнув красной полосой горизонт. Послышался грохот. Сорвался ветер, так что машину закачало и протащило несколько метров по дороге.
– Что это? – испугалась Мария, вжавшись в кресло.
– Надеюсь, они всё-таки успели дойти до опушки, – сказал Миша и завёл мотор.
Мария снова набрала домашний номер. Но никто не брал трубку.
– Ты объяснишь, что происходит?! – закричала она. И тут же ощутила приступ тошноты и невыносимой боли.
В глаза нестерпимо било солнце, словно требовало открыть веки. Мария послушалась и увидела белый потолок, белые стены. Она лежала под белой простыней, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Из-под простыни поднималась прозрачная трубка капельницы. Над ней склонилась голова Миши.
– Теперь уже всё в порядке, – сказал он, – мы успели.
В палату вошла медсестра и поменяла бутылку с лекарством на капельнице.
– Что, проснулась? – улыбнулась она, – Благодарите мужа, знал, куда вас везти с внутренним кровотечением, слава богу, вовремя.
– Что со мной? – попыталась шевельнуться Мария.
– Больше тебя не будет беспокоить твой бок, – погладил её Миша. – Ты бы ни за что не обратилась сама к врачу. И погибла бы. Мне дали всего три дня, чтобы спасти тебя. Я слишком полюбил тебя, глядя с небес. И буду всегда любить и помогать вам. Но мне уже пора.
– Куда? – не поняла Мария. И тут же странная усталость навалилась на неё. Она закрыла глаза. А когда открыла их, вместо Миши увидела другого мужчину.
– Я так рад, что ты спаслась, – начал Богдан.
– Зачем ты здесь, – на глаза Марии навернулись слёзы.
– Мария, прости, что я был так невнимателен к тебе, – сказал Богдан, – я не заметил, как ты серьёзно больна. Всё деньги, деньги. А теперь я понял, что самое ценное у меня это ты и девочки. Ведь у нас больше ничего нет.
Мария отвернулась. Ей совсем не хотелось говорить с Богданом.
– Мы уже не сможем быть вместе после всего, – прошептала она.
– Мария, – взял её за руку Богдан, – это была иллюзия, мечта. Он спас нас от большой беды.
Но Мария молчала.
– А помнишь наше озеро, чистый кристальный снежник, – продолжал Богдан. – И мы с тобой вдвоём. И больше никого. Ведь это наша тайна. Наш уголок. Разве ты не хочешь поехать туда ещё раз?
Мария вдруг увидела голубое озеро на искрящейся поверхности ледника, разогретые солнцем камни, служившие им шезлонгами. И почувствовала жаркие губы Богдана на ладони. Волшебное наваждение куклы вдруг исчезло. Она словно пришла в себя.
– Богдан! – вскрикнула она. – Почему я здесь? Что со мной?
Она обвила его руками. И трубка капельницы послушно взмыла вверх.
– Осторожно! – Богдан вернул всё на место. – Вот выздоровеешь, я тебе расскажу.
Через неделю Марию выписали из больницы. Богдан приехал за ней на машине.
– Нам надо кое-куда заехать, – сказал он и остановился у храма.
Они прошли к алтарю. Возле икон горели лампадки. И вдруг Мария увидела Мишу. Он смотрел с иконы своими сияющими глазами, словно улыбался ей. Марию окатила знакомая ей волна тепла. Она дотронулась до стекла иконы.
– Женщина, так нельзя, – предупредила её служительница, – лучше поставьте лампадку. Мария послушалась. Слезы навернулись на её глаза. Она помолилась и вышла из церкви, терзаясь в сомнениях. Что же это было?
Богдан свернул на просёлочную дорогу и подъехал к дому Дарьи.
– Почему мы не поедем сразу домой? – поинтересовалась Мария. Но Богдан не решился сказать правду.
В прихожей навстречу ей выбежали девочки.
– Мама, смотри, какие бусы для тебя сделала, – протягивала ожерелье Олеся.
– А я салфетку связала, – перекрикивала Настя, – мне Дарья помогала.
Дарья, прислонившись к стене, смотрела влажными глазами.
– Что ты плачешь? – спросила Мария.
– Ты ведь меня спасла, – сказала кухарка, – тогда позвонила, чтобы мы с Колей к опушке шли. Мы только добежали, стали дрова искать. Вдруг видим, падает с неба чёрная здоровая глыба, всё солнце затмило. Нас с Колей по опушке как понесёт, и вниз по склону. Слава богу, в овраг скатились. Пока выбрались, уже вечер. А дома – нет. Только чёрный камень стоит. Всё разрушил. Такой гость с неба.
– Как?.. – ахнула Мария и опустилась на табуретку, – всё разрушил…
Она минуту молчала. И никто до этого момента не сказал, что случилось. Она не только могла умереть. Но и всё семейство тоже.
Мария вынула маленькую иконку святого, купленную в церкви, и прижала к сердцу.
– Ничего, ещё отстроимся, – уверила она.
С началом весны в селе началось необыкновенное паломничество. Туристы валом валили посмотреть на необычного гостя с неба. Богдан огородил метеорит забором и показывал как достопримечательность. К лету супруги собрали деньги на постройку нового дома. А к осени поселились в трёхэтажном отеле рядом с метеоритом. Говорят, пуля в одно место два раза не бьёт. А на опушке возвели часовню святому Михаилу. Иногда Мария уединяется в ней. И Богдан никогда ей не мешает. А вечером по лесу проносятся две летящие тени и возвращаются в часовню. После чего Мария пишет очередную картину, чтобы показать всем, как прекрасен их Карпатский край.
