litbook

Поэзия


Покидающий этот дождь0

ТИТРЫ

растерявший все буквы в этом раю киношном,
ошибающийся дверями и этажами,
привыкаешь молчать – 
так, как нож привыкает к ножнам.
и сжимать кулаки, чтоб пальцы не задрожали.

обнимаешь прохожих, как будто сто лет знакомы… 
всё, от самых искусных швов до случайных трещин,
познаётся в сравнении, всюду свои законы – 
ночью страшно без тени, а утром морщины резче. 

ночью может любая вспышка звездой казаться,
вот и бьёшься в пустое небо – не запретит ли
заскорузлых бинтов неверной рукой касаться.
крупным планом любовь и смерть,
остальное – титры. 

остальное – стальные нервы и шаткий почерк.
хриплый голос за кадром цедит своё «amore»,
да звенят на ветру гирлянды златых цепочек
на заброшенном дубе в ветреном лукоморье.


ОКНО

Танцует польку в грязном саване зима, гонимая взашей – 
нет, не видать мне тихой гавани, 
хоть горизонт в сердцах зашей.
На медных трубах стынет патина, а город горд от непогод.
Но на гвозде – рубаха батина ничья уже который год.

Здесь под окном такая кашица, что и вовек не разгрести,
и жизнью жизнь всего лишь кажется.
От запоздавшего «прости»
нелепо провисают реплики, не вписываясь в нотный ряд.
А за спиной моей – поребрики горят, смотрите, как горят.

Швыряет ветер искры в очи нам, не разжигающим камин,
в ночь рассыпает по обочинам рябин мороженый кармин, 
но не понять – по чьим стопам идти 
сквозь город заспанный пустой.
Влюбиться в прошлое без памяти и не проситься на постой.

А ведь бывало так – позаришься на огонёчек, дёрнет чёрт,
и снятся сотню лет пожарища, и Обь под камень не течёт.
Так пусть зима танцует, смертница, 
мы с ней, похоже, заодно,
пока в ночи всё так же светится родное мамино окно.


КАНИТЕЛЬ

Лёне Барановскому

1.

пространная дышит на ладан
страна под амбарным замком
но ты улыбнешься – да ладно
с ней не понаслышке знаком

да лишь бы хватило таланта
и было при жизни – по ком

капель рецидивом чревата
к заутрене вынь да положь
врача, чья несладкая вата
укутает улицы сплошь

а лучше – поставь запятую
стремясь не в строку потакать
и я что есть сил забинтую
в солёные сны эстакад 

и осень, чья песня холопья
и город без лишних хлопот – 
снижаются снежные хлопья
сгущается время из-под

небесной ладони повстанца
поровшего в прошлом порой
заветную ересь – останься
снег может быть тоже пароль

2.

дано: километр 101-ый
плюс беглых следов кружева
швыряет хрустальные перлы
звонарь, не устав крышевать

заметных на чёрном залётных
осевших в скупой чернозём – 
вон колокол словно зовёт их
поставивших щедро на всё 

в отказ не ушедших, покуда
полна перезвоном казна
да бьётся на счастье посуда – 
не дольше, а дальше как знать

грести ли по тёмным аллеям
где прочерк, просрочен, висит
не по беспределу болея – 
судьбой заплатив за визит

3.

ни царства за то, ни коня им 
смотрящий открыл вентиля
известным макаром гоняет
по-старому стилю телят

где вусмерть дороги месили
слетаясь на свет впереди
сбивались в шалманы мессии
не спрашивай, не береди

где родина в синем платочке
ни Крыма не сдаст, ни Курил
ни слишком горячие точки
в которых не сразу вкурил

за что между тем отметелит 
устав по слогам донимать
мы – петли в твоей канители
небрежная родина-мать

4.

потянет из сумерек волглых
с вещами на выход – забит
светило садится за Волхов
но вновь восстает – из Оби

и на спор не скрою восторга 
зардевшимся словом соря –
надежда приходит с востока
где, если дословно – заря

где айсберг плывёт наудачу
под шелест хозяйских сутан
а здесь – безутешно судачат
застрявшие в льдинах суда

что альфа – ни зги, ни омега
на небе без звёзд – не родня 
три года здесь не было снега
три года + тридцать три дня

печёные сны печенега – 
ни дыма всерьез, ни огня

вот только кого ни спроси я
на что белый свет променял
божатся – здесь тоже Россия 
а стало быть – и про меня


ТЫ ГОВОРИ СО МНОЮ, ГОВОРИ

Ты говори со мною, говори –
о чём угодно – про страну и Бога, 
о том, что возле райского чертога 
по-прежнему толпятся упыри
и вряд ли стоит назначать там встречу, 
о том, что каждый с детства искалечен 
тетрациклином… Только – говори.

О том, что подоконник весь в пыли, 
и наша жизнь – конспект Экклезиаста, 
всё – суета … а звёзды – для балласта 
висят на небесах, календари – 
недальновидны, как прогноз погоды – 
нам не дождаться нового исхода 
или – дождя хотя бы… Говори!..

О том, что обновили словари
и fall in love не означает – падать, 
о незавидной участи Синдбада, 
не знающего моря – изнутри,
о том, что speaker – человек публичный, 
а привкус выходного дня – клубничный 
и пользы для… Ты только – говори.

О том, как нам опасны – январи 
последствием надежд и – аллергией 
на апельсины… Нет, не ты – другие 
их принесли… О том, что фонари 
не восполняют недостаток света, 
о том, что вряд ли я дождусь ответа.
Ты говори со мною, говори…


ЕЩЁ БЫ

едва устанешь медь с моста ронять – 
и вот уж сеть мечтает отвисеться,
растёт на листьях ржавая броня 
и к перебоям привыкает сердце.

так осень постепенно входит в раж, но
не полной мерой мстит. не оттого ли
здесь по утрам так холодно и страшно,
что не хватает – то любви, то воли,

то веры опрометчивой, то – сил…
ты мог бы пожалеть меня, малыш, но
ты сам из тех, кто по свистку тусил.
а колокольчик мой почти не слышно

и блажь звенеть, не ведая – по ком я.
скажи, кукушка, сколько нот осталось,
и кто в последний дом мой кинет комья,
и что такое осень, как не старость

в краплёном мёртвым золотом аду?..
господь прощает давящих на жалость, 
так плачь, малыш, сойдёшь за тамаду,
на плачущих всё это и держалось – 
 
наш странный век сливающих чернила,
воспевших виртуальные трущобы,
где осень пусть прекрасна, но червива.
а нам ещё бы времени, ещё бы


ВРЕМЯ ГОДА – РАССВЕТ

Полшанса на вечность – 
такой вот смешной расклад. 
Плывут за окном, пернатых сбивая с крыш, 
осколки горячечных фраз… Снегопад. Не спишь?.. 
В объятиях снов, зарифмованных невпопад, 
проснуться бы – здравствуй, город мой!.. Не умереть 
от сумрачной страсти белых его молитв. 
Так много их было – у ветра со снегом битв. 
Так мало нас будет – проснувшихся на заре. 

Полшанса, полтакта – до наших семи морей, 
солёных-солёных… Не наблюдать – часов. 
Ты слышишь шаги?.. Мы здесь заперты на засов, 
в краплёном наотмашь не Господом январе – 
бездомные дети, крещёные наугад. 
В ладонях твоих – не страшно, держи. Дрожит 
мой сорванный голос. И это, похоже – жизнь. 
И это её, вековечное, – обжигать. 

Полсмеха, полстраха – и снова на самолёт. 
Когда бы не столько было воздушных ям…
По ком там сегодня бьют в колокол?.. Звонарям 
нет дела до нас. А под утро растает лёд, 
отменят все рейсы, и город – на ключ. Среди 
осевших снегов – дорога к тебе. Домой. 
Вода ли, беда – по колено нам. Мальчик мой, 
не верь никому, ни себе и ни мне. Гляди – 

полшага – на выдох, полшага – на вдох, балет 
теней на стене окончен. А вдоль полос 
посадочных, взлётных – пунктиром следы. Сбылось?.. 
И как ни крути, время года теперь – рассвет. 
Мятежное время танцующих звёзд. Держись 
до первой из них. Сорвав позывные с губ, 
шаманит наш преданный ветер на берегу…
Скажи, если моря здесь нет, то откуда – бриз?..


КАРАМБОЛЬ

покидающий этот дождь не замедлит шаг,
уходя – уходи. махнёт головою русой – 
мол, айда-ка 
со мною туда, где лишь тем грешат, 
что жалеют шары, боясь ошибиться лузой.

ты метнёшься 
послушно вдаль вдоль чужих полей,
где такой карамболь, а тут хоть реви белугой
в унисон сквознякам, причитающим: не болей,
раз играешь с руки, не жалуйся и бей в угол. 

пятый угол твоей страны с золотой канвой,
об которую бог прилежно сломал все иглы…
обними же меня на прощание – спит конвой
и бесстрашные мальчики снова играют в игры

 

Рейтинг:

0
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Лучшее в разделе:
    Регистрация для авторов
    В сообществе уже 1131 автор
    Войти
    Регистрация
    О проекте
    Правила
    Все авторские права на произведения
    сохранены за авторами и издателями.
    По вопросам: support@litbook.ru
    Разработка: goldapp.ru