Любой современный поэт есть, в сущности, синтез влияний предшественников. Потому классицизм, романтизм, модернизм, в широком смысле этих понятий, бессмертны. Меняются только исполнители и удельный вес того или иного качества у поэта. Если посмотреть на историю русского стихосложения применительно к поэзии Сергея Шелкового, думаю, не слишком ошибусь, если назову его творческий метод неоакмеизмом. Сергей Шелковый отдаёт предпочтение живой жизни, которая бьёт в его стихотворениях ключом. Он, без сомнения, один из самых «богатых языком» украинских поэтов, пишущих по-русски.
Все были здесь и все слышны доныне.
Озоном слов их лечится душа.
Ползвука от святыни до гордыни.
И, взвешен во всемирной паутине,
так и живёшь – и каясь, и греша…
Стихи Шелкового панорамны, он пишет обо всём на свете, широко, размашисто, смачно. О странах, где побывал, о предшественниках-поэтах, вплетая их звучные имена в повседневность и даже в иностранные пейзажи. И во всём этом сквозят любовь и благодарность – к судьбе, к родной земле, к поэтам-предтечам. Словарь поэта обширен и современен. Сергей не боится вкраплений в виде старинных слов. Украинизмы, старославянские выражения придают слогу харьковского поэта неповторимый шарм. Например, вот строка: «Нахватавшись репьёв, аки пёс…». Так писал ещё Иван Грозный в XVI веке! Но Сергей Шелковый органично вводит нетрадиционную для XX века лексику в свою поэтику. Прижились там и слова новояза – блокбастер, бестселлер и др. Шелковый наглядно демонстрирует нам, что слов, совсем непригодных для поэзии, не существует. В руках мастера любое слово – отшлифованный алмаз.
Поэт давно живёт «на земле скудно-ласковой», он принял в своё сердце жизнь в полном её объёме – как дурное, так и хорошее. Поэтому его стихи так разнообразны по мелодике и тональностям. Порой в его стихах слышатся даже нотки Гомера. «Оркестр многотрубный в бравурной сливается ноте». Конечно, это не гекзаметр, но двусложные эпитеты были ещё у великого слепого, и наш современник Сергей Шелковый успешно примеряет на себя словесные изыски седой древности. Это не случайная нота, таких «эманаций Гомера» в стихах Шелкового много. Вот, например, «жертволюбивая отчизна», «свежемолотый кофе». Но, в отличие от древнегреческого рапсода, в стихах Сергея Шелкового двусложные причастия встречаются гораздо чаще, чем «составные» прилагательные. Конечно, это Осип Мандельштам бережно передал ему по наследству «бессонницу, Гомера, тугие паруса». «Стихи в Харькове» – опять же перекличка поэтов из прошлого, бродивших по улицам этого славного города. Конечно, Сергей Шелковый постоянно слышит в родном городе голоса великих поэтов. И хотя лично Сергей был знаком с одним лишь Чичибабиным, у меня возникает ощущение, что и с другими классиками он разговаривает вполне по-родственному. Так же когда-то и Пушкин, оставшись в одиночестве, с особой нежностью вспоминал своих товарищей по Лицею в бессмертном стихотворении «19 октября». Иногда у Шелкового возникает в стихах спонтанный и неожиданный космизм:
Стихи – роса… Едва ль напьётся птица.
Но есть магнитный неизбывный зов.
И если звёзды нам не дышат в лица,
откуда у Завета столько слов?
Морозными февральскими вечерами я водил несколько лет тому назад Сергея Шелкового по московским поэтическим клубам. Удивительно скромный человек! «Ничто не выдавало в нём поэта, пока он не заговорил». Его творческая плодовитость поражает! Причём у него, в отличие от многих других активно пишущих поэтов, качество от количества ничуть не страдает. Сергей Шелковый умеет до дрожи, до мурашек писать в мажоре о хорошем и славном. Это очень редкое, эксклюзивное качество! Свет души, который, несмотря ни на что, пробивается к людям.
Сергей Шелковый – человек широкой души; в нём язычник уживается с добрым христианином. На практике это не так уж невозможно. Сергей Шелковый – «певчий», он не сетует, что родился не в том месте и не в то время. Богатство души побеждает, в конечном итоге, «век Иуды». Главный герой произведений Шелкового – это, безусловно, его язык. Не случайно в предтечах у поэта такие славные мастера слова, как Андрей Платонов, Максимилиан Волошин, Осип Мандельштам, Борис Чичибабин… Напутствие последнего, возможно, и придало юному ещё Серёже Шелковому спокойную, величавую уверенность в своём даровании. Харьковского хлопца заметили в столице. Издательство «Советский писатель» включило его в антологию самых даровитых молодых поэтов восьмидесятых годов прошлого века. И Сергей не зазнался, не зазвездился, его талант с годами только креп – и обрастал новыми гранями.
В зимний вечер – тоска изначальна,
сквозь метель всё былое видней,
а душа – просветлённо печальна
в ожиданье Рождественских дней.
Век мой отдан без спросу Иуде,
но, пока не занёс меня снег,
лепечу о прощении-чуде
в непрощаемый Господом век…
