(Сергей Главацкий «Падение в небесах»,
Одесса, КП ОГТ, 2016. – 274 стр.)
У одесского поэта Сергея Главацкого вышла новая книга «Падение в небесах». В названии сразу же обращает на себя внимание последняя буква «х». От наличия или отсутствия этой «беглой» буквы зависит смысл всей фразы. Изменение одной литеры приводит к кардинальному изменению тональности всего повествования. «Падение в небеса» – это выражение счастья, «падение в небесах» – символ неподдельного горя и космической утраты. Ты уже в небесах, где, казалось бы, и падать некуда. И если человек упал в небесах, значит, произошло действительно что-то непоправимое, из ряда вон выходящее.
Новая книга Сергея Главацкого составлена из стихотворений последних тринадцати лет. Доминирующее настроение книги, на мой взгляд, – печаль по поводу несвершённости сокровенных помыслов, а также – обретение нового голоса через утраты. «И будет душа – тяжелее свинца», – говорит поэт. «Два их, спешащих, окрашенных в красное, сердца». «Никогда я тебе не скажу, что над нами когда-то был нимб». Сергей Главацкий верит в единый нимб над двумя влюблёнными. Дуэт двух любящих сердец – тончайший музыкальный инструмент, который требует филигранной настройки. Чуть что пошло не так – и вместо божественной музыки в тандеме влюблённых начинает звучать какофония, которая может привести к саморазрушению:
Эти альты кощунственно громко скрипят.
В этом теле немыслимо много души.
Этот день слишком свят для тебя.
Ты не сможешь его пережить.
И жемчужные пухлые плавни веков
Омывают твои и мои корабли.
Это нимб над неспешной тоской.
Это гул электрички вдали.
Сакрализация и десакрализация любви – вот основная тема новой книги Сергея Главацкого. Мы возносим порой свои чувства на недосягаемый пьедестал, уплываем с ними в сизую вечность – а потом внезапно падаем вместе с ними в глубокую пропасть. В ловушку, подстроенную судьбой. Что-то не связалось, и, даже если мы выясним, что именно, это не спасёт от пожираемого гюрзой отчаяния одиночества.
Грехопадение в ортодоксальной мифологии обычно трактуется в миноре, с сожалением, как отпадение от Бога. Но, в сущности, повесть об Адаме и Еве – это диалектика в виде притчи. Невозможно определить, что ценнее – скучное бессмертие в райских садах или поиск новых путей, за который нужно заплатить тем самым бессмертием. Я думаю, что истинное богатство человека – в симбиозе прошлого и настоящего. Герой Сергея Главацкого страдает, ибо он помнит Рай. Но, если бы Рая у него не было, не было бы и страдания, не было бы этой тоски по вечно ускользающему идеалу. У Главацкого всё осложняется тем, что Ева и Лилит – мимикрируют в одно лицо. Что же остаётся делать бедному Адаму? Может быть, надо стать Пигмалионом и создать свою Галатею?
Адам не любил яблок
И потому остался в раю
Наедине с собой и своим бродяжничеством,
Снящимся седой Еве.
Ему даже не пришлось вспоминать
Обезболивающие молитвы,
Ведь Отец знал,
Что время неразборчиво
И всё приводит к нулю.
А Ева воспитывала Каина,
Променяв молитвы на таблетки равноденствий,
И храбро смотрелась в кривые зеркала,
И всматривалась в сны,
Где её муж
Неподвижно сидит
У входа в их соломенную хижину
И готовит ужин
На две персоны…
Так на Земле родилась тоска.
Лирика Сергея Главацкого изысканна и щедра интонациями. В ней естественным образом присутствуют «муаровые вечера», «увертюры ироний», «пассатное соло» и т.п. Эта эстетика, возможно, тяготеет к Игорю Северянину. Только Северянин у Сергея Главацкого очень грустный, как Фёдор Сологуб.
Внимательно подслушивай теченье времени
Сквозь жабры раковин морских.
Ведь сплюнет океан в каком-то декабре меня
На берег, в хищные пески.
В текстах Главацкого встречаются щедрые рифмы, вроде «времени – декабре меня». И, конечно же, чувствуется, что стихи пишет молодой человек, выросший уже в постсоветскую эпоху. «И каждый декабрь я след твой теряю под снайперским снегом…». У любовных переживаний, при всей их остроте, на грани жизни и маленькой смерти, есть одно несомненное обретение – начинаешь смотреть на окружающую жизнь философски. Разочарованные романтики становятся глубокими философами. Обретения – оборотни потерь. Хочется от всей души пожелать Сергею Главацкому ценить свои обретения, невзирая на горечь утрат.
Нет яви. Есть – воображенье.
Очнись от спячки, и тогда
Лишатся смысла все движенья
И всех нас в мусор пустота
Сейчас же выкинет, конечно,
И ты поймёшь, столкнувшись с ней,
Что нет и не было безгрешных,
Да и греховных тоже нет,
Что пустота перекрестилась,
Запутавшись в добре и зле,
Что жизнь ещё не зародилась
На этой огненной земле,
Что в чреве разъярённой тверди
Зачнут червивые дымы –
Единство времени и смерти,
Единство памяти и тьмы,
Что потому всё в мире – тайна,
Что ничего в помине нет,
Что миражу мираж случайно
Приснился в обморочном сне,
И тот взаимностью ответил,
И миражи, спускаясь с гор
И убаюкивая ветер,
Друг другу снятся до сих пор.
Их ветер сдул уже с пустыни,
И сны их – стали сниться: нам,
И, утонув в движенья линий,
Мы сами снимся этим снам.
