Она проснулась внезапно от собственного стона. Муж спал рядом, значит, ничего между ними не происходило. А оргазм был столь мощным, что она даже не могла вопросить себя – о т к у д а?! Отчего он взялся?!
Чуть позже, расслабленная, она попыталась вспомнить, ч т о же случилось с нею во сне. Но осталось лишь воспоминание о чёрной пустоте под веками, сон словно волной смыло.
Следующий сон к ней так и не пришёл. До рассвета пролежала она, осторожная, укладываясь то на живот, то на спину, переворачиваясь то на левый, то на правый бок, тихонечко, чтобы не разбудить мужа. Ей были известны его повадки, если уж он просыпался, то тут же начинал долго и нудно, заниматься сексом. Ей было бы не отвертеться. Спросонья ему никак не удавалось кончить, и он только вздыхал и бранился.
Начинало светать, и супружеский утренний долг требовал от неё исполнения.
Муж просыпался мгновенно, точно и не спал вовсе. По обыкновению утреннее соитие не было долгим и заканчивалось обоюдным удовлетворением.
Но, сегодня, сейчас, после того, ночного, неведомо откуда взявшегося, пришедший пик небольшого удовлетворения показался тусклым.
После акта она привычно не проспринцевалась, беспокоящая мысль о беременности даже не пришла к ней. Муж тронул её плечо, и она удивлённо взглянула на него.
– Ты что?
– А что?
– Забыла? Тебе же в ванную!
– Ах, да, – заторопилась она.
В ванной, когда тугая струя коснулась матки, она припомнила. Нет, не сон, хотя и во сне был о н, её давний мужчина. И не какое-то мгновение близости, просто себя с ним в общежитском лифте.
Лифт ездил вверх и вниз, и казалось, что взлётам и падениям не будет конца... До неё доносился гул возмущённых голосов собравшихся на этажных площадках студентов. Но видеть их через стеклянные двери лифта она не могла. Этот худощавый, одного роста с нею паренёк заслонял собою всё. Лицо его было вплотную, губы к губам, язык его, бьющийся и горячий, блуждал в её рту. И не только лицом, весь он был прижат к ней, даже в те секунды, когда его левая рука на последнем или первом этаже тянулась к кнопке «пуск», он продолжал цепко держать её.
Она задыхалась от невыносимой длительности поцелуя, чудилось, что ещё немного – и страсть его навеки погубит её.
Но вот он в очередной раз не успел дотянуться до кнопки, двери отворились, и она, ополоумевшая, но ведомая его крепкой рукой, прошла сквозь строй поражённых и будто бы враз онемевших однокурсников.
Он втолкнул её в комнату, где жил и где ей уже не раз довелось побывать.
Каждый раз он затаскивал её к себе силой, и она хоть и сопротивлялась, но как-то безнадёжно-обречённо, словно наперёд зная, что уступит его напору.
Он восстановился в институте, из которого его несколько лет назад исключили, попал на её курс, и в первый же вечер, после небольшой пирушки, привёл её к себе.
Он не был первым в её жизни мужчиной, но того, что пришлось ей с ним, она доселе не испытывала.
Она пряталсь от него, и это не было, как могли подумать, игрой, но он всегда и обязательно находил её. Вероятно, сама себе не признаваясь, ожидала она его нападения, а может даже и жаждала его, как и последующего – объятий, поцелуев, слияния...
Ночами не было слов, страсть, под конец обоюдная, была безмолвна – только стоны да междометия в крике, только любовные звуки...
Поначалу, вроде как и насильно, он заставлял её делать то, что ранее она бы посчитала постыдным. Но, привыкнув, она и сама подчас желала этого, доставлявшего ей не только удовольствие, но и радость.
Днём, встречаясь в институте или общежитии, они не только не разговаривали, но и не приближались друг к другу. Но она знала, что не только она незаметно не упускает его из виду, но и он ощущает её присутствие, она сникала под тяжестью его взгляда. Они никуда вместе и не ходили, в кафе там или в кино, как другие. Да ведь и в с ё у них было, не как у остальных!
Сильная, безоглядная, часто сопряжённая с насилием, его страсть стала изнурять её, а неистовство пугало! И в самой ласково-светлой утренней нежности, когда его искажённое до того, его «ночное» лицо,разглаживалось и он обцеловывал каждый миллиметр её тела либо младенцем лежал с её соском в глубине своего рта, она чувствовала провальную тьму бездны.
Становилось страшно! Она стремилась к покою и уравновешенности. К тому ж бурная страстность его требовала её немедленного ответа, реакции, она была в замешательстве! И терялась, не зная, что же нужно от неё...
Спасением от этой страсти могло быть только бегство. И она бросила институт и уехала из Москвы.
В родном городе нашёлся ей жених, спокойный молодой человек, и они, поженившись, жили, как ей представлялось, счастливо. В самой монотонности их бытия не было радостных всплесков, но не было и оглушения, и ей было удобно.
И только сегодня, через несколько лет брака, в постели, пусть и с не любящим и не любимым, а нормальным мужем, с ней во сне приключилось! И предстали подробности сна: в нём была ночь любви с тем парнем – ночным охотником! И если когда-то, годы назад, наяву он был со своим неистовым чувством, а она лишь смятенной, ошеломлённой, недоумевающей, то она – сновидная – любила тоже!
«Сбежала, – думала она, – но от чего или от кого? И где сейчас он и жив ли? Такой рискованный, вечно вляпывающийся в «истории».
«Нет! – чуть не вслух вскрикнула она. И вправду, он не мог умереть, ведь если б не быть ему живым, не произошло бы с ней того, что было во сне, он не только думал о ней, он настиг её, и теперь сбежать ей было некуда...
