1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?
Начинал я как журналист — от первых заметок, еще в школьные годы, в районной газете и до штатной там работы. Настоящий «передний край» для начинающего писателя. Обреталось и при редакции сильное литературное объединение, где разбирали по «косточкам» мои первые рассказы. Впечатлений от газетной работы было немало, но требуемый редактором суховатый, лишенный лирики стиль заметок и корреспонденций меня не устраивал. В прозаических «опытах» и размахнуться было можно, попытаться «живые картины» нарисовать.
2. Кого можете назвать своими литературными учителями?
Виктора Петровича Астафьева. Мощь, размах в прозе и одновременно скрупулезная работа над деталью. Зря обвиняют его в «чернухе» и неприятии «советов». Все равно светлый взгляд у автора. В приемной комиссии Союза писателей России меня кое-кто упрекал в «астафьевщине». Что ж, можно только гордиться.
Увлекался и историческими романами Дмитрия Балашова.
3. В каких жанрах Вы пробовали себя?
В юности пробовал писать стихи, но вскоре склонился к «суровой прозе».
4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов
Появилось в последнее время такое обозначение — «православная проза». Осмысление и описание увиденного в жизни с точки зрения православного человека. Присутствует здесь еще более узкое направление — «иерейская проза» или «проза священников». Есть, можно сказать, свои «лидеры»: протоиереи Николай Агафонов и Ярослав Шипов. Пишут конкретно, без приукрас и придурашливых воздыханий о жизни воцерковленных людей или тех, кто только еще на пути к Богу, не льют елей и розовую водичку. Стараюсь быть в этом ряду со своей прозой.
5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?
Наверное, лучше кого оставить? Солженицына, Горького, Алексея Толстого...
6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Начни любого писателя перечитывать спустя десятки лет, точно что-то в твоем восприятии его творчества поменяется.
7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?
Старое доброе кино, например, «Белое солнце пустыни».
8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
Сейчас уже «хобби» поздно называть, когда позади десятки лет творческой работы.
9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?
«Правду жизни», лишь удавалось бы ее ухватить в нужный момент.
10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Злоба, ненависть, всяческие извращения.
11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
Лет в двадцать пять лет я написал «семейную сагу» о своей «родове» и, полный надежд, отправил свой труд в один известный на Северо-Западе журнал. Ответ оттуда был: «Герои ваши никчемны и сереньки, только бы им в руки дать лопату для самозакапывания». Но было и еще круче: «А где у вас образ советского передового молодого рабочего?». Не оказалось его, хоть тресни! Так рукопись и провалялась в столе последние советские годы, но потом вышла книжкой в столице. Вроде и хвалят.
12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?
Суровый, но иногда и помягче не помешало бы ему бывать.
13. Каким Вам видится будущее русской литературы?
Перспективным.
14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?
Берегите родной язык!
15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?
Как священник, что могу пожелать? Помощи Божией!
