ВЕСТЬ ИЗ ВЕСНЫ
Льётся в окошко лунного света сноп.
День до весны. Упрямство зимы претит.
Счастье плутает в синих тоннелях троп —
Выйду искать: не сбилось оно с пути?
Брёвна трещат — озябла в мороз изба.
В мертвенной выси звёзды светло сквозят.
Небо от жалоб: «Счастья, — мол, — нет» — избавь.
Молча терпи: коль нет — потерять нельзя.
Ночи без сна глаза обведут сурьмой,
Глупое счастье в поиски не влечёт.
Руки опустишь — глянь-ка: оно само
Село неслышной бабочкой на плечо.
АПРЕЛЬСКОЕ
В жёлтых брызгах солнца взгорок млеет,
Яркий, как на выход бабий плат.
Робкий в день такой стократ смелее,
А бескрылый — веришь ли? — крылат.
Да весною — мало ли чудес-то?
Побреду искать вокруг села:
Ивушка, апрельская невеста,
Вся в пуховках нежных, обмерла.
Клювики тугих, набухших почек
Прячутся за дымкой до поры.
Птицы в поднебесье ладят почерк,
Вьются в заветерье комары.
Дотемна любуюсь, до озноба,
На реку, взойдя на веретьё*.
Всюду жизнь — в такие дни особо
В бесконечность верится её.
*Веретьё (обл.) — здесь: возвышенная, сухая гряда близ берега.
НА ПОБЫВКУ
В палисаде к празднику Победы
Дедова черёмуха в цвету.
Четверть века нет на свете деда —
Только вдруг заветную мечту
Небеса исполнят и отпустят
На побывку — хоть на час-другой?
Нет спасенья старому от грусти
По земле любимой, дорогой.
Ранним утром из туманной дымки
Дед к родному дому поспешит.
Грудь в медалях, как на фотоснимке,
Ветерок седины ворошит.
Сядем под черёмухой, и строго
Спросит он: «Деревня как живёт?» —
«Трудно. Не за пазухой у бога.
Но жива, хоть и с горчинкой мёд».
«Заросли колхозные поля-то…» —
На лице румянец полыхнул
От стыда — как будто виновата
Я одна за целую страну.
«Вам не фейерверки да парады —
Землю научиться бы пахать.
Вот была б и вам, и нам отрада», —
Заморгает, но щека суха.
Помолчит он, как от боли морщась,
А потом с надеждой: «Как вы тут?»
Оживлюсь: «Да всё в порядке, в общем,
У тебя, дед, правнуки растут».
«Вот и славно!» Смотрит на калитку:
«Покосилась. Дай-ка инструмент».
Я — в сарайку. Вроде бы и прытко,
А назад вернулась — деда нет.
Даже попрощаться не успела.
Вдруг да огорчила невзначай?
Будет с укоризной веткой белой
Дедова черёмуха качать.
К сельскому простому обелиску
Земляки пойдут к плечу плечо.
А со старых фото лица близких
Смотрят — и на сердце горячо.
Дедо, видишь? Ты с друзьями тоже
Здесь, в строю бессмертного полка.
…Тёплый лучик заскользит по коже,
Дедов взгляд растает в облаках.
ПЕРЕЖИДАЯ ДОЖДЬ
Пережидала дождь, врасплох застигший в поле,
В тяжёлой духоте приземистого стога.
Заложница дождя — на время, поневоле —
Вот потерплю чуток, еще совсем немного…
Нудила комаром назойливая морось,
Потом траву пригнул к земле июльский ливень —
Пережидала дождь, бодрясь и хорохорясь:
Мол, я разумней всех. Да буду ли счастливей
В заполненной водой до ленты горизонта
Невнятной, как туман, размытой акварели?
Другой бы разговор, коль был бы крепкий зонтик.
В промозглую мокредь и птахи присмирели.
Подумалось: со мной такое не впервые —
Бездельно ожидать, надеяться на чудо.
Нелепо лезть теперь под капли дождевые —
Я лучше потерплю… Да, так вернее будет.
А дождь то припускал, то сеял через сито.
Хоть жалок мой приют, но струй страшнее жала.
И день, длинней, чем век, тянул холщовый свиток,
Как будто я не дождь, а жизнь пережидала.
БЕЛОНОЧНОЕ
Как в белоночье сны легки!
Как пробуждение волшебно!
Отары звёзд скрывает небо,
Коростели, их пастушки,
Своих овечек потеряв,
Перекликаются скрипуче
То на равнине, то на круче,
Увязнув в росной гуще трав.
Как всё совпало: сон и явь,
И ночи белые, и Север.
Бобину времени на реверс
Включил властитель бытия.
Лечу — без стен и потолка —
Над лугом в сныти белой пене
Под звуки птичьих песнопений,
И строю замки из песка,
И верю в лёгкость бытия,
Весь мир люблю в большом и малом —
За то, что есть, что так совпало:
И Север, и мечты, и я…
Не знать, не думать: поутру
На отмели исчезнут замки,
А жизнь войдёт всё в те же рамки,
И невзначай мечты сотру.
И снова хлеб насущный днесь
Мне Боже даст — пусть скудный, пресный,
Но если суждено воскреснуть,
То в белоночье — только здесь.
ОСТАЛЬЦЫ
Не лезу в политику: где мне крестьянским умом
Начальства заезжего длинные речи осилить.
Но чую нутром, что всё глубже и шире разлом
Меж первопрестольной и провинциальной Россией.
Не зависть, не злоба, не ярость шального быка —
В душе поселились обида и боль вперемешку.
Над сельской церквушкой столетья плывут облака —
Пожалуй, что вера одна и осталась в поддержку.
Да сызмальства труд, безусловно живущий в крови,
Косой, топором (дед ещё насадил топорище).
До боли любовь — после стопки никто не кривит
Душой — нараспашку! — к убогим родным пепелищам.
Как будто в войну: ломят бабы и редок мужик,
А жизнь не намазана мёдом, не сдобрена сальцем.
Глухая провинция — словно убогий ярлык.
Стократно вернее исконное слово — остальцы.
БРАТАНЫ
Разве были плохи ребята?
И крепки, и милы лицом.
То ль под занавес век двадцатый
Отравил братанов гнильцой,
То ли семя худое пало,
Что подрост на корню полёг.
Друг за другом парней не стало:
Юрка, Вовка, молчун Санёк…
Их вдовец в одиночку поднял,
Но хозяйничал он в дому
Лучше бабы (старинный родник
Был бабуле — то ль сват, то ль кум).
Шоферили все трое братцев
В лесопункте без выходных.
Им бы в город куда податься,
Да держала деревня их:
Крепкий дом, серым крытый тёсом
Да в пазах утеплённый мхом,
Речка Петеньга с Конным плёсом,
Земляникой поросший холм
За околицей, труд до пота —
Со сноровкой да во всю прыть.
…В девяностых сломалось что-то.
Вот уже лесопункт закрыт.
Без работы вольны, как ветер,
Парни сникли: «Хреново, Ир…»
После больше всего на свете
Братаны полюбили спирт.
Первым Юрка ушёл — похвастал,
Что бутылку махнёт зараз.
Он с улыбкой уснул — от счастья.
Местный фельдшер его не спас.
Хоронили, а ливень хлынул —
Не бывало вовек сильней.
Ручейки потекли в могилу.
Пей, брат Юрка, досыта пей…
Пьяный Вовка замёрз в сугробе,
Ледяных не заметив жал.
От вниманья к своей особе
Парень боком в гробу лежал.
Санька взялся за ум как будто,
С жёнкой путней его свели.
Ненадолго. Однажды утром
Неживого Санька нашли
Под столом у соседа Бори,
Что разгульный держал притон.
От проклятой российской хвори,
Знать, не смог излечиться он.
_________________________
Коль пришлись на земле не гожи
Юрка, Вовка, Санёк-куим*,
Может, ты, милосердный Боже,
Дал на небе работу им?
*Куим — молчун, немой.
ВЕРЕТЁНЦЕ
На рассвете первый лучик искру высек,
Заплясали в детской зайчики от солнца.
За работу села пряха в горних высях:
Крутит, крутит между пальцев веретёнце.
Веретёнышко гудит, и льётся нитка —
То гладка, ровна, то путана, колюча.
Так и жизнь: и бед, и радостей с избытком,
То логично всё, то всё решает случай.
А бывает так: ударит жизнь с размаху,
Вот чуть-чуть ещё — сломаешься, как прутик.
Но без устали невидимая пряха
Веретёнце день и ночь меж пальцев крутит...
И бежишь по белу свету без оглядки,
Дело кончится, а новое начнётся.
Но в часы затишья редкого мне сладко
Слушать мерное жужжанье веретёнца.
Суеты с годами меньше, путь отлажен,
Но душа на чувства всё ж не оскудела.
Только мучает вопрос: а сколько пряжи
Для меня осталось в пряхиной кудели?
ПРЕДЧУВСТВУЮ ОСЕНЬ
Лишь август бессчётные звёзды затеплит,
А дни истончатся в ажурные петли,
Светло загрущу, что всё ближе к развязке
Волшебная, с детства любимая сказка
С коротким, но ёмким названием — лето.
Шелка не в ходу — в моде бархат с вельветом.
Зажглись вдоль просёлков огни иван-чая,
Чтоб было уютней сырыми ночами
Следить, как звезда невозвратно сорвётся,
Погаснет с шипеньем в квадрате колодца.
Всю ночь будут звёзды прочерчивать небо.
И ладно, менялся мир только извне бы —
Настрой колебаньям сезонным подвержен:
Печаль разливается в воздухе свежем,
В обильной росе и в багровых закатах —
Пока чуть заметна, прозрачна, тонка так...
И летние дни, будто петли на спицах,
Легко сосчитать и со счёта не сбиться.
Куда же ты, лето, куда же ты, друже?
Озябла, и голос немного простужен —
И даже в его хрипотце и прононсе
Предчувствую осень.
ОСМЫСЛИВАЯ РОЛЬ
Так пониманье исподволь придёт,
Что репетиций нет — одни экспромты.
С горчинкой лёгкой мёд осенних сот,
А ты всё прёшь, всё лезешь напролом ты…
Заметила: как спешно май отцвёл,
Отполыхал, неистовый и зыбкий.
Как в белоночье, холоден и квёл,
Висел прозрачный месяц тонкой скибкой.
Как короток был зной, и, не спросясь,
Дожди заморосили на пол-лета.
Как август окунал с размаху в грязь,
Манил сверканьем звезд на эполетах.
И вот — сентябрь… Осмысливаю роль.
Один спектакль. Опять без репетиций.
Светло и тихо как-то загрустится —
Ты эту слабость, Боже, мне позволь...
