«Он был более велик, чем герои древности. Он творил добро не во благо человечества, а просто ради добра. Он никогда ничего не требовал и не ждал благодарности за то, что делал. Он знал, что люди слабы и ничтожны и не стремился сделать их лучше. Он только хотел им помочь».
Палко Форгац — еврей, спасённый Валленбергом от газовой камеры.
Трофейный «Опель» подвёз Каплянского к бывшему доходному дому Юкина по Большому Афанасьевскому переулку, где он проживал с женой и годовалым сыном в большой коммунальной квартире на втором этаже. Ордер на жилплощадь был получен год тому назад, в феврале 1944 года в качестве поощрения по службе. Появление мужа в четыре часа пополудни Антонину совершенно не удивило — нередко он приезжал только под утро, чтобы поспать несколько часов, а бывало, отсутствовал сутки или больше.
Сынишка только недавно уснул, и Антонина, пока выдалась свободная минута, хлопотала по хозяйству. Войдя в комнату, Каплянский поставил будильник на полдевятого вечера, быстро разделся, рухнул в кровать и через минуту уже спал как убитый.
На этот раз начальство расщедрилось и разрешило прибыть к двадцати двум часам. Это был поистине «царский подарок», так как чаще всего удавалось вздремнуть пару часов в кабинете на потёртом кожаном диване с «дежурной» подушкой под головой, да и то, когда начальства поблизости не было, а иногда приходилось довольствоваться всего десятью–двадцатью минутами сна, подложив согнутую руку под голову, на письменном столе, заваленном документами.
Проснувшись, хозяин дома быстро побрился, поел суп и картошку с тушенкой, попил чай. Звонок из Управления застал его за просмотром ещё январского номера «Красной Звезды».
— Через десять минут спускаюсь, — коротко произнёс он в трубку. Надев штатский костюм, светлую рубашку с галстуком, накинув пальто с меховым воротником и надвинув шляпу, Каплянский быстро спустился вниз и, выйдя из подъезда, сел в поджидавший его автомобиль.
«Каплянский Григорий Даниилович, родился 20 октября 1918 года, еврей, из семьи служащих, член ВКП(б), оперуполномоченный 1-го отделения 2-го отдела ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР, воинское звание майор.
В 1936 году окончил с отличием немецкую школу имени Карла Либкнехта, город Москва.
В 1939 году окончил с отличием Центральную школу ГУГБ НКВД СССР с присвоением звания лейтенант ГБ.
С 1939 года сотрудник особого отдела ГУГБ НКВД СССР.
С 1943 года сотрудник 2-го отдела (работа с военнопленными) Главного управления контрразведки «СМЕРШ».
С 1946 года сотрудник 3-го Главного управления МГБ СССР.
В декабре 1943 года был откомандирован на Харьковский судебный процесс как главный военный переводчик.
Учитывая отличное владение немецким языком, неоднократно лично привлекался высшим руководством НКВД и «СМЕРШ» к работе».
Подъехав на Лубянку, Каплянский поднялся на 7-ой этаж и прошёл в приёмную начальника Главного управления контрразведки «СМЕРШ» генерал-полковника Абакумова. Дежурный секретарь тут же препроводил его в кабинет. Абакумов поздоровался кивком головы и приказал переводчику следовать к начальству. Неизвестный человек в штатском, явно кавказской внешности, вышел из глубины кабинета и, молча глядя на Каплянского, жестом направил того к выходу. Спустя пару минут, они уже очутились в приёмной Наркома внутренних дел и тут же прошли в кабинет.
За большим письменным столом, перед которым стоял перпендикулярно длинный стол для заседаний с рядами стульев по обе стороны, сидел лысый человек, поблескивая стёклышками пенсне. Он был сильно простужен. Покрасневший крючковатый нос, опухшие глаза, забинтованная шея, пот покрывавший лысину, большой белый платок в левой руке.
— До чего он похож на грифа, — мелькнуло в голове Каплянского. Изображение этих птиц из дореволюционного издания Брема «Жизнь животных», которое стояло в книжном шкафу родителей, всплыло у него в памяти.
— Ну, и гдэ там, этот ваш швэд? — спросил человек в пенсне, и Каплянскому даже показалось, что он ослышался.
В комнату ввели высокого человека в темном костюме, белой рубашке (галстук по тюремным правилам запрещался). Правильные черты лица, крупный нос, редкие тёмные волосы, зачёсанные на пробор. Его усадили на отдельно стоящий стул, размещённый в ярко освещённом месте.
— Ваша фамилия, имя, год и место рождения, — спросил Каплянский.
Человек удивленно посмотрел, заслышав немецкую речь, и через пару мгновений ответил:
— Валленберг, Рауль Густав, год рождения 1912, Стокгольм.
Спустя два часа, расписавшись в регистрационном журнале и протоколе допроса, Каплянский направился на 4-й этаж. Зайдя в кабинет, слава богу, в нём никого не было, он опустился на стул. Таким опустошённым он себя ещё никогда не чувствовал. Там, в Харькове, работали по 16–18 часов в сутки. Протоколы допросов, стенограммы заседаний суда, беседы с корреспондентами, писателями Эренбургом, Симоновым, Алексеем Толстым — всё это текло непрерывным потоком, было трудно, но в душе был подъём. Весь мир увидел, как мы, впервые, официально судим военных преступников и предателей.
Проведённый допрос что-то перевернул в его душе, и шведский дипломат будто стоял у него перед глазами. Такое чувство собственного достоинства Каплянский видел только у любимца всей немецкой школы, учителя физкультуры, создателя школьного оркестра Курта Бертрама, который навсегда привил им всем любовь к спорту. (Много лет спустя, Каплянский узнал, что Курт Бертрам был расстрелян на Бутовском полигоне 28-го мая 1938 года, а в сентябре того же года у Курта родился сын).
Он видел перед собой человека, который не понимал — куда он попал, что с ним могут сделать, и на какие муки он обречён. Там, в Венгрии, дипломат нейтральной Швеции спасал, подвергая себя каждодневному риску, тысячи, десятки тысяч евреев, вырывая их из лап немцев и венгерских фашистов. Конечно, Каплянский на допросах, в переводимых документах и разведывательных донесениях постоянно встречался с фактами массового уничтожения еврейского населения на оккупированных территориях СССР и Европы. Но, чтобы кто-то евреев спасал?
В памяти всплыла беседа с Ильёй Эренбургом во время Харьковского процесса. После просмотра принесенных Каплянским документов, Илья Григорьевич неожиданно сказал: «Мы с Васей Гроссманом договорились собирать документы и свидетельства очевидцев о зверствах в отношении евреев на территории СССР, чтобы потом написать “Черную книгу”. Но, когда я попытался в своих статьях затронуть тему о планомерном уничтожении евреев немцами, то небезызвестный Вам начальник Совинформбюро Александр Иванович Щербаков резко запретил и мне, и Васе писать об этом, сказав,
— Товарищ Сталин считает, что у нас воюют с врагом и гибнут не отдельные нации и народности, а весь советский народ.
В обязательном «Оперативном Донесении» о беседах с И.Г. Эренбургом Копелянский этого не указал, но эти слова он со своей фотографической памятью, конечно, запомнил.
«15 июня 1946 года шведский посол Стаффан Седерблюм был принят Сталиным перед тем, как покинуть Москву в связи с новым назначением.
— Не могу ли я оказать Вам какую-нибудь услугу? — спросил Сталин у Седерблюма.
— Швеция полтора года после сообщения 16-го января 1945-го года заместителя министра иностранных дел господина Деканозова о взятии на попечение нашего дипломата Валленберга советскими войсками в Будапеште не имеет никакой информации о его дальнейшей судьбе.
— Так Вы говорите, его зовут Валленберг? — спросил Сталин.
— Да, Валленберг, — сказал Седерблюм и продиктовал по буквам.
— Обещаю Вам, — ответил Сталин, — что это дело будет расследовано и выяснено. Я сам прослежу за этим».
Министру Государственной безопасности СССР
генерал-полковнику товарищу В.С. Абакумову.
РАПОРТ
В соответствии с Вашим указанием 17-го июля 1946 года, мною в тюрьме Лефортово в присутствии военного переводчика майора Каплянского Г.Д. был произведён допрос заключённого Валленберга Рауля Густава
В процессе допроса были затронуты следующие вопросы.
-
Контакты с офицерами гестапо и абвера в Венгрии в период 1944-1945 годов.
Информация о награбленных у еврейского населения немцами материальных ценностях и валюте и потоках их перемещения.
Работа шведского дипломатического корпуса по защите интересов СССР в Венгрии и Европе за вышеуказанный период.
Шпионская деятельность Валленберга в пользу Управления Стратегических служб США и Интеллидженс Сервис Англии.
Контакты Валленберга с Международным сионистским центром Джойнт.
Информация о сепаратных переговорах союзников (США и Англии ) за вышеуказанный период.
Попытка заручиться согласием на сотрудничество вышеупомянутого Валленберга с советскими органами безопасности была им категорически отвергнута по причине его дипломатического статуса.
Начальник 2-го отдела 3-го Главного управления МГБ СССР
полковник Карташов С.Н.
(Стенограммы допроса прилагаются).
30-го августа 1946 года Каплянский был вызван в тюрьму Лефортово в качестве переводчика. Допрос Валленберга проводился в присутствии генерал-полковника Абакумова. По окончании допроса, когда Валленберга увели, Абакумов высказался с использованием матерной лексики, которой он владел в совершенстве.
— Не захотел, видишь ли,.. твою мать, на нас работать чистюля. Ну и, … с ним. В Нюрнберге и без него обходимся. Была бы моя воля, и ему давно был бы…
Но вот товарищ Сталин считает, что этот человек может пригодиться. Да ещё приказал создать ему улучшенные условия…
— Абакумов Виктор Семёнович, 1908-го года рождения, министр государственной безопасности СССР. Арестован 12-го июня 1951-го года по обвинению в государственной измене и сионистском заговоре. Предан закрытому суду в Ленинграде и 19-го декабря 1954-го года расстрелян в Левашове под Ленинградом.
Из записки заместителя министра иностранных дел А. Я. Вышинского
( А312-В от 14-го мая 1947 года) В. М. Молотову:
«…Поскольку дело Валленберга до настоящего времени продолжает оставаться без движения, я прошу Вас обязать тов. Абакумова представить справку по существу дела и предложения по его ликвидации.
А. Вышинский»
На записку наложена резолюция Молотова: «Тов. Абакумову. Прошу доложить мне. 18.V.1947 г. Молотов».
Поздней осенью 1947-го года, уже под утро, Каплянский вышел из Управления и, хотя моросил мелкий дождь, направился пешком домой, надеясь хоть немного подышать свежим воздухом. Услышав сзади «Гриша!», он слегка притормозил. Это был подполковник Кузьмищев, его сокурсник по Центральной школе. Оба защищали честь школы на отраслевом шахматном первенстве НКВД и, вообще, симпатизировали друг другу, хотя в парных боях по боевой подготовке «рубились до последнего», не жалея ни себя, ни напарника.
После преобразования «СМЕРШ» в 3-е Главное управление МГБ СССР, Кузьмищев получил повышение по службе, стал подполковником и заместителем начальника отдела. Немного поговорили, и Каплянский неожиданно для себя спросил:
— Слушай, Володь! А ты не знаешь, что там с этим шведом, Валленбергом? Я его как то пару раз «переводил».
— А ты не в курсе? Да нет его больше, — и, оглянувшись, добавил, — говорят, сердечко подкачало. Ты чего, Гриш, споткнулся? Вообще, ты как то бледно выглядишь, видно, работаешь много, как, впрочем, и все мы. Ладно, я побежал, — и Кузьмищев быстро зашагал вперёд.
В голове Каплянского внезапно, как удары колокола, зазвучали незнакомые слова:
«ЙИСГАДАЛ ВЭЙИСКАДАШ ШМЕЙРАБО: БЭОЛМО ДИ ВРО ХИРУСЕЙ ВЭЯМЛИХ МАЛХУСЕЙ ВЗЯЦМАХ ПУРКОНЕЙ ВИКОРЕВ МИШЕХЭЙ: БЭХАЙЕЙХЭЙН УВЭЙЕЙМЕЙХЭЙН УВЕХАЙЕЙ ДЭХОЛ БЭЙС ЙИСРОЭЙЛ БААГОЛО УВИЗМАН КОРИВ ВЭИМРУ ОМЭЙН…»
(«Да возвысится и освятится его великое имя в мире, сотворённом по воле его; и да установит он царскую власть свою; и да взрастит он спасение; и да приблизит он приход Мошиаха своего — при жизни вашей, в дни ваши и при жизни всего дома Израиля вскорости в ближайшее время, и скажем: Амен!»).
Григорий вдруг вспомнил, откуда он помнит эти слова. Ещё задолго до войны, в 1928 году в Москве, на еврейском кладбище в Дорогомилово хоронили бабушку Эсфирь — папину маму. Сестра Аня была ещё совсем маленькая, а десятилетнего Гришу взяли с собой на кладбище.
После того, как бабушку, завёрнутую в белую ткань, похоронили, папа Даня стал громко, каким-то странным голосом произносить необычные слова.
— Что это? — спросил Гриша у мамы Берты, которая крепко держала его за руку.
— Папа читает Кадиш — поминальную молитву, — тихо ответила мама
И вот сейчас он услышал эти слова отчётливо, как сохранившуюся, неведомую мелодию.
— Господи, как же так, за что? Ведь десятки тысяч спасённых, да хоть бы и один человек. Господи, почему же так тяжело?
Каплянский проглотил ком в горле, вытер мокрое лицо рукой и медленно побрёл к дому.
Вместо эпилога
«Сов. Секретно. Министру Государственной безопасности
Союза ССР Генерал-полковнику тов. Абакумову В.С.
Рапорт
Докладываю, что известный Вам заключенный Валенберг сегодня ночью в камере внезапно скончался предположительно вследствии наступившего инфаркта миокарда.
В связи с имеющимися от Вас распоряжениями о личном наблюдении за Валенбергом прошу указания, кому поручить вскрытие трупа на предмет установления причины смерти.
Начальник Санчасти тюрьмы полковник медицинской службы
Смольцов 17.VII.47 г.»
На этом рапорте приписано рукою Смольцова А.Л.
«Доложено лично Министру. Приказано труп кремировать без вскрытия.
Смольцов»
( Орфография рапорта сохранена).
С 1946 года по 1951 год Каплянский Г.Д. являлся сотрудником 3-го Главного управления МГБ СССР.
В ходе антисемитской компании по «очистке» рядов МГБ был уволен в запас в марте 1951 года.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer5-6-legurevich/
