Один среди немцев. (Перевод с английского Минны Динер)-продолжение0

(продолжение. Начало в №4/2018)

Глава 6.

Эвелин и Матиас — два милейших человека, которых я встретил в Гамбурге, рассказывают мне на следующий день, что они собираются съездить в Аутоштадт. Звучит странно для меня, но мне нравится это звучание — Аутоштадт. Я решаю присоединиться к ним. Но где это? Оказывается находится это в Вольфсбургe, где расположилась фирма «Фольксваген», которая выставляет свои автомобили.

Моя первая остановка возле «Ритц-Карлтон Oтель». Я выхожу из автомобиля и зажигаю сигарету,  и сразу три служащих бросаются ко мне сообщить, что здесь запрещено курить. Они очень любезны — один из них даже захватил пепельницу, чтобы я мог потушить сигарету. «Но, пожалуйста, больше не курите.»

Захожу в отель. Там надо пройти несколько дверей, и каждую открывает улыбающийся служащий. Я настроен позитивно и начинаю верить, что каждый из этих красивых мужчин улыбается мне потому,что они любят меня тaк как я действительно восхитителен. Я чувствую себя хорошо. Служащие уже внутри отеля, как бы это сказать, немного другие. Каждый из них имеет при себе небольшую брошюру под названием «Ценности Сервиса» (как по-другому перевести?). Это Двенадцать Заповедей отеля «Ритц-Карлтон», первая из которых гласит: «Я строю крепкие взаимоотношения и обеспечиваю все для жизни гостей». Кончается заповедью двенадцатой: «Я ответственен за бескомпромиссный уровень чистоты и создаю безопасную и свободную от происшествий окружающую среду». Нет, никто из них не улыбается мне из-за этих буклетов. Просто я натуральный улыбок вызыватель, глядя на меня, хочется улыбнуться. Да!

Я вхожу в свою сверкающую комнату,  и меня сразу приветствует огромный телевизор, который обещает баловать. Эротические фильмы в ассортименте, если я захочу. На экране некая сексуальная молодая леди лежит в соблазнительной позе и улыбается мне. Даже TV-дамы любят меня! Какое приятное чувство! Отель также счастлив предоставить мне купальный халат для удовольствия и без специальной оплаты. Но, если я хочу, я могу и купить этот халат и всего за 128 Евро. Я в раздумье — купить или нет? Я прощаюсь с Любящей-Меня-Леди на экране и выхожу из номера. Я приду обратно, моя дорогая. Я посмотрю на Аутоштадт и приду. Будешь меня ждать, моя любовь?

Аутоштадт — германский Диснейленд — просто великолепен. Все сверкает, сияет и вы не можете курить даже на улице. VW(фольксваген) заботится о людях, а курение вредно для здоровья. Выхлопные газы — хорошо, а курение вредно.

Ангелика, мой персональный гид, ведет меня посмотреть на систему доставки машин в Аутоштадте. Само собой, многие немецкие клиенты предпочитают приезжать сюда, чтобы выбрать себе машину и забрать ее именно здесь.

Сначала она показывает мне две блестящие стеклянные башни. Здесь видно, как вилообразный механизм схватывает за брюхо выбранный автомобиль со склада на лифт, который привозит его на на место доставки. ПОТРЯСАЮЩЕЕ ЗРЕЛИЩЕ! Уже через короткое время покупатель сможет его пощупать. Прямо, как рождение ребенка! Мне сообщают, что уже сегодня 690 машин были доставлены таким образом счастливым покупателям.

Далее следует целый спектакль. Когда автомобиль прибывает к покупателю, немедленно появляется агент VW с различными камерами (фото-кинo). Он снимает вас и всех, кто с вами рядом, с автомобилем. Это напоминает мне церемонию свадьбы: «…и в горе и в радости — покупатель и его автомобиль». Делается это для создания целого сообщества покупателей и их попутчиков. Не смейтесь, это работает. Говорите что хотите, но это прямо любовная связь между немецким покупателем и его машиной. Мне встретилась семья, которая проехала 500 км, чтобы получить свою машину именно здесь, в Аутоштадте. Они счастливы! Это особое событие для них. Они даже останутся в отеле «Ритц» еще лишний день — так они решили только что. «Но жена все же лучше, чем машина», — говорит обожатель VW. —  Она мягче».

Я начинаю понимать: тот самый «нежеланный» капитализм срабатывает.

На стене павильона висит очаровательная прокламация:

“Для нас Форшпрунг( лидерство) — наша ведущая сила. Лидерство в наших генах. Лидерство через технологии — вот в чем заключается превосходство!”

На первом этаже Группфорума VW можно увидеть выставку Зеленого Уровня. Это что-то о светлом будущем следующего поколения людей и той части его, которую обеспечит VW. И здесь показано, каким образом. Другая выставка рассказывает об орошении и экономии воды.

Рядом с каждой выставкой стоит хорошо одетый служащий, который объяснит вам все подробности той хорошей жизни. Мне нравится, как они выглядят — эти люди. Впечатление, что они вылезли только что из душа специально для меня. Я окружен любовью.

Беседую с одним из служащих по имени Рене, который сообщает мне буквально следующее: «Фольксваген» осознает свою ответственность перед миром, поэтому мы тратим человеческие ресурсы на сокращение потребления воды во всем мире.
Мой воспаленный еврейский внутренний голос говорит мне: «Одно из двух: 1) люди, которые слушают Рене, не верят ни одному его слову; 2) они ему верят. Если верно предположение 1, то VW — это Петрушка Германии. Но не похоже на то. Если же верно второе предположение, то получается, что немцы самые наивные люди на планете».
Уймись, мой воспаленный внутренний голос! Слушай, что тебе говорит Рене:
— На выращивание одного апельсина уходит 150 литров воды. «Фольксваген» ищет пути, чтобы уменьшить расход воды.»
Я вдруг спрашиваю:  — Будет ли устроена выставка за мир во всем мире?
— О, это очень сложно. С апельсинами проще. В Испании, например, им нужно лишь 15 литров на 1 апельсин потому что они сохраняют воду только на апельсины. А вот в Африке, которая богата, но коррумпирована, растрачивают воду куда попало.»
И этот человек продолжает говорить, говорить, говорить…  Кто научил его этому ?

Здесь ничего не рассказывает вам о деньгах. Только о хороших вещах. VW заботится об интеграции, равенстве людей. Это вовсе не автомобильная компания, это — церковь со своими монахами, священниками. И все они волонтеры. И над всеми ними находится Отто Вахс,  директор Аутоштадта, с которым у меня назначена встреча. Он рассказывает, что уже пятнадцать  лет на этом посту. Он водит очень быстроходную «Ауди». Далее он объясняет мне, непонятливому американцу, что немцы помешаны на технических штучках. Они могут быть не столь сильны в коммуникациях, как американцы в Силиконовой Долине.

Я не понимаю, что на меня находит вдруг, когда я, скривив свою физиономию, заявляю ему что-то совсем неприятное:
— Я не верю всем россказням этих служащих о том, что «Фольксваген» жутко заботится о людях,  всем этим сказкам об окружающей среде и прочем.
Что он мне на это ответит? Что я нуждаюсь в психиатрической помощи? Отто смотрит на меня и говорит:
— Вы хотите откровенный ответ? Мы продаем автомобили. Вы себе не представляете, сколько машин мы продаем здесь!
Он что — свихнулся? Или мне послышалось? Он сказал, что все, что мы здесь слышали и видели, —это лишь ШОУ?

Слышу его голос: — МОЯ ЦЕЛЬ ЗДЕСЬ — ПРОДАВАТЬ МАШИНЫ.
Безумие оказывается заразным.
— VW, — продолжает Отто,  — выпускает шесть миллионов машин в год. В Америке машина нужна, чтобы передвигаться из пункта А в пункт Б. В Германии не так. Большинство немцев покупают машину просто потому, что им нравится продукт, а не потому, что он им необходим для передвижения. «Мерседес-Бенц»— и он рад сообщить мне это — является изобретателем машин, и этим гордится вся Германия.

— Я должен сообщить вам кое-что, поскольку я очень откровенен с вами. У вас очень открытое демократическое общество. Но в вашей стране… ваша публика, ваши медиа… Иногда они перевозбуждены.
В Германии, он убежден, никогда такого не бывает..

Отто в хорошем настроении сегодня. Он продолжает говорить, делиться своей идеей полностью: — Покидая Аутоштадт, ты уже веришь в VW.  И ты скорее всего купишь себе VW.

Мы говорим долго,  он провожает меня к выходу. Он говорит, что, пока я нахожусь с ним, я могу курить, и никто меня не остановит. Я пробую — это работает. Я иду обратно в отель. Опять двери, улыбки, моя комната. Я устал. Я не могу видеть мою TV-леди. Она наверно сильно разочарована во мне.  Я ложусь в кровать. Что я узнал сегодня? Социализм — это делать деньги, разговаривая об окружающей среде, а капитализм — это потеря денег, когда приходится что-то переделывать, чтобы не загрязнять ее. Я ничего не понимаю. Может, пойти вниз, взять стул и смотреть на этих улыбчивых служащих часами?  Я засыпаю с улыбкой.

 Глава 7

В Мюнхен! На следующий день я просыпаюсь от птичьего чириканья, которое напоминает мне, что в Германии наступает так называемый Церковный День. Это день, когда католики и протестанты Германии объявляют перемирие. Я не был в курсе, что тут идет война, но кто его знает.  Я не знаю, я же просто турист.

Тысячи немцев стремятся в этот день в Мюнхен. Я, пожалуй, присоединюсь к ним. После завтрака  направляюсь к поезду, который идет на юг. Я хоть и не христианин, но меня привлекает стремление людей к объединению. Мне нравится такое единство:  оно приносит мне теплое чувство, в котором я сегодня нуждаюсь. Очень облачная и дождливая погода стоит над Европой, а тут еще и это облако из пепла где-то продолжает гулять. Газета «Бильд Цайтунг» считает, что это лето самое холодное за последние сто лет. Люди жалуются на погоду, но все же надеются, что немецкая сборная по футболу выиграет кубок на Чемпионате мира, что очень важно. Немецкая железная дорога даже продает так называемый Фан Кард — проездной билет, который значительно дешевле обычного. Начиная с сегодняшнего дня в течение двух месяцев для болельщиков скидка в 25%. И за каждый выигрыш немецкой команды ты получаешь еще один льготный месячный билет дополнительно.

Мюнхенские улицы забиты молящимися людьми.. Я никогда не предполагал, что в Германии столько религиозных людей. Вот одна группа молящихся за Афганистан. Напротив, через дорогу,  другая группа молящихся обращается к Деве Марии. Я теряюсь. Симпатичная дама из Любека по имени Регина рекомендует посетить специальное собрание молящихся, назначенное на завтра. — А что там будет? — интересуюсь я.
— Мы узнаем с какой стороны от Иисуса мы будем сидеть в раю.
— А вы как думаете, с какой стороны вы будете сидеть?
— Это я узнаю завтра.

 Я в восторге. Если я здесь поболтаюсь достаточно долго, то получу шанс заиметь местечко в раю. Может,  я смогу взять с собой ту улыбающуюся леди с экрана ТВ в отеле «Ритц-Карлтон».  Я даже не знаю, рассказать ли вам, но я чувствую, что что-то меня отталкивает от этого райского бизнеса. Однако я ныряю в какую-то церковь, чтобы продолжить изучение.

— У Вас еврейский акцент,  — говорит мне Манфред, когда я захожу в церковное кафе «Гуте Нахт» («Доброй ночи») как раз тогда, когда кафе закрывается. Я собираюсь уйти, но чудные люди здесь не позволят ищущему Рай пропасть в ночи. Мне выдается кусок пирога,  свежайший кофе, и Манфред усаживается рядом поговорить со мной.

Он встречал людей из Еврейского государства, — информирует он меня, — и у меня похожий акцент. Еврей ли я?

— Нет, я — поляк.
Сегодня я решаю быть поляком. Мне хватило быть Иорданцем, Немцем. Мне нужны перемены. Как Бараку Обаме.

Манфред:
— О, Господи! Израильтяне так агрессивны! Они закрыли границы, чтобы другие люди не смогли получить продукты. Они заставляют голодать палестинцев из Газы. Они сильно вооружены. Они не хотят мира, они хотят войны.

Замечательно.
— Но есть одна проблема,  — парирую я,  — Газа расположена между Израилем и Египтом. В то время, как Израиль пропускает продукты и медицинские препараты в Газу, египтяне не разрешают провозить туда ничего. Их граница герметически закрыта. Вас не беспокоит, что Египет запирает границу с Газой еще крепче израильтян?

— Я не знаю, почему это делают египтяне, поэтому не могу осуждать их.

Но он точно знает евреев. Возможно, он и догадывается, что я не поляк.. Я чувствую себя разоблаченным. Я сижу здесь и ем замечательный пирог в Мюнхене в то время, как палестинцев Газы я заставляю голодать.. Какой я ужасный человек. Я не достоин Рая. Просто жуткий еврей! Завтра же я иду исповедоваться.

Но назавтра я иду прямиком в выставочный тент под названием «Оазис Соблазна». Куда жe ещё? Источник моего соблазна на сегодня — это монашка сестра Ютта-Мария, улыбчивая и симпатичная.

Она поведала мне, что у нее был в течение двух лет бойфренд. Затем она решила, что хочет чего-то большего от этой связи и это большее, по ее мнению, она смогла бы получить только от обручения с Иисусом Христом. Она уже пять лет, как сестра в монастыре, и постепенно приближается к Христу. Через три года она планирует обручиться с Иисусом.

 — А как выглядит Иисус?
— Он не итальянец. У него короткая бородка и темно-каштановые волосы.
— Xорошо ли он целуется? — спрашиваю я.
— Вы католик или протестант? — слышу я вопрос вместо ответа.
— Я? Протестант! Американский протестант из Нью Йорка.
Не еврей, не иорданец, не немец. Я сам удивлен, как быстро я меняю свою идентичность. Психиатры могут более квалифицированно это объяснить, но мне это нравится. Мне дарована одна жизнь, а мне хочется несколько. Это ведь так вдохновляет!

Я продолжаю свой допрос.
— Насколько хорош Иисус в поцелуе? — Здесь Сестра становится еще более осторожна.
— ОН же не…не…
— Не кто?
— Ну, вы знаете, Он не…  Не знаю, как сказать по-английски… В общем не…

 — Хорошо, давайте разберемся с вашим обручением. Как это произойдет? Придет ли Иисус в вашу комнату в монастыре ночью и скажет: «Привет, сестра Ютта! А вот и я!»?
— Ютта-Мария, — поправляет меня сестра. — Меня действительно назвали при рождении Ютта, но, когда Дева явилась передо мной, она захотела, чтобы и её имя звучало громко каждый раз, когда кто-то зовет меня. Поэтому я добавила себе имя Мария.
— Хорошо. А теперь представьте себе эту сцену: Иисус приходит к вам в монастырскую комнату ночью и говорит: «Хелло, сестра Ютта-Мария! Я пришел». Что Вы будете делать?
— Сначала, — отвечает она мне, — я проверю, наверняка Он ли это. Мой отец — полицейский, поэтому я не так легко доверяю всякому.
Желая сменить тему, она спрашивает:
— У вас есть соблазн?
Я тут же решаю, что она заигрывает со мной. Но нет. Она предлагает мне чипсов. Чипсы очень соблазнительны. Перед тем, как она влюбилась в Христа, она съедала две пачки чипсов в неделю. Но теперь она воздерживается и позволяет себе лишь одну пачку в два месяца. Но иногда соблазн преследует её,  и тогда она идет к главной сестре и рассказывает ей о своей проблеме. И главная сестра счастлива дать ей чипсы. Но не всегда они у нее есть.

Ютта-Мария предлагает мне шоколад. Шоколад — это соблазн номер два, в ее понимании. Я благодарю её, но избегаю соблазна сегодня! Она поглядывает на главную сестру, сидящую неподалеку, и спрашивает ту, можно ли будет ей съесть шоколадку попозже. «Да», — звучит ответ.

Теперь сестра Ютта-Мария решает просветить американского протестанта в значении ее имени на иврите.
— Мария на иврите значит возлюбленная Бога.
Этот американский протестант счастлив изучать иврит и иудаизм в Мюнхене. Моё путешествие по Германии превращается в путешествие в Иудаизм. Жизнь полна сюрпризов!

Манфред должен был видеть, как я избегал соблазна. Он был бы горд таким поляком.

Я на Мюнхенской Мессе. Это происходит в огромном конвенциональном центре. Именно сюда стекаются тысячи и тысячи германских христиан, — католиков и протестантов — чтобы попытаться чуть сблизиться.

Маргот Кассман выступает с речью, приготовленной на листочках. Она вся в черном. Аудитория время от времени аплодирует. В толпе много журналистов и фоторепортеров. Их очень много. Фоторепортеры иногда снимают друг друга.

Выступающая не захватывает меня своей харизмой, но похоже, что у нее здесь есть последователи. Я знаю о ней мало. Она была священником, но вынуждена была уйти с поста, т.к. была задержана за вождение в «нетрезвом состоянии», как говорят в Нью Йорке. Мне было бы интересно узнать, что думает о ней мой Половина-Наполовину. Представляю себе его в его офисе на шестом этаже здания «Ди Цайт» смеющимся часами! Стать священником заняло для Маргот хороший кусок жизни, а стакан вина или кружка пива отняла у нее эту возможность. Позади Маргот у стола сидит священник. Его зовут Константин Мирон. Он представляет Греческую ортодоксальную церковь. У него длинная борода, большой живот и волосы в виде конского хвоста. Он … ковыряет в носу. Оглядывается — и ковыряет опять. Она (М.К.) говорит о всем хорошем, что дают людям все религии, а Грек ковыряет в носу. Если я правильно понимаю выступающую, то она говорит, что все могут иметь надежду, если только не станут поклоняться законам медиа. И мгновенно получает множество вспышек от фотожурналистов. Аплодисменты. Музыка. Конец. Очень ПК (политкорректно)!

Аудитория становится дикой. Немцы, оказывается, любят нехаризматичных лидеров. Сухие, бесстрастные вожаки приводят немецкие души и психику к бОльшим высотам. Почитатели Маргот окружают подиум и щелкают своими цифровыми камерами. Они хотят фотографий. Они нажимают на кнопки, потом рассматривают, показывая друг другу образ живого Бога. А люди все прибывают. Эта маленькая женщина в черном сходит с подиума,  и толпа сопровождает её. Никто не хочет прощаться с ней. Они хотят побольше быть с ней. Еще одну фотографию, еще один автограф, еще, еще… Никто еще не знает с какой стороны от Иисуса они будут сидеть, но они уже знают с какой стороны от Маргот они будут стоять здесь. И опять фотографирование на плечах и головах друг друга.  Кто-то просит автограф на своем шарфике.  Маргот любит все нации и все религии и поэтому грациозно принимает все восторги. А где же греческий парень со своим носом? Он бесследно исчез, растворился. Никто этого и не заметил. Существуют лишь Марго, обожание, да еще шарфик с подписью: «Троица». Кто знает, может шарфик будет лежать где-то как экспонат на выставке, и миллионы будут приходить, чтобы только посмотреть на него и послушать о чудесах, которые он творит. А я со своего места в Раю, справа от мистера Ритца, буду улыбаться и скажу той женщине из Любека, которая сидит слева от Иисуса:
— Я видел ЭТО у самых истоков своими глазами!
Ой, но здесь на земле мне приходится иметь дело с пожилой женщиной, которая наступила мне на ногу своим каблуком. Что ж, это та малая плата за возможность быть свидетелем создания ЧУДА.

Пока я это пишу,  я начинаю к этому привыкать, люди останавливаются рядом со мной и разглядывают мой iPad — новинку, пока недоступную в Германии. Они очень дружелюбны. Они просят разрешения понаблюдать, как я печатаю, интересуются другими деталями, если я не против. Но никто из них, и я поражен этим, не просит меня дать им поиграть в игры. Они удивляются, по-настоящему восхищаются техникой. Я смотрю на них и восхищаюсь их восхищением. Я не встречался с другой культурой, где бы люди ТАК возбуждались от технологии.

Я вспомнил, как несколько недель назад, когда iPad только появился в магазине Apple в Нью Йорке,  были дико длинные очереди около магазина, а внутри — как в банке с сардинами. Все хотели пощупать iPad, а в момент, когда эти люди-сардины получили их в руки, они моментально стали играть в различные игры на них. И весь их восторг касался именно игр. Но не таково отношение людей здесь, этих германцев. Они хотят знать все технические возможности. Они задают вопросы вроде таких: — Вы действительно печатали на нем? Это легко? Вы можете создавать файлы? Можно посмотреть клавиатуру? Можно ли печатать длинные документы? А посылать их на Е-mail? Это лучше, чем компьютер?

Странно, но это произвело на меня самое большое впечатление за весь этот Кирхентаг (Церковный день). Нет, такие люди встречались не только здесь, но и в Автоштадте, и в Гамбурге. Но здесь целые группы людей останавливались, чтобы посмотреть на это техническое чудо у меня в руках. Удивительные немцы! Они жаждут учиться, а мне нравится быть учителем..

Но каждому человеческому восторгу есть предел, как всем известно. После дня, полного духовности для моей души, мой желудок начинает просить немного внимания к себе. Я покидаю Мессу и иду в город. Рядом с красивейшей церковью с названием Фрауенкирхе мне улыбнулся ресторан «Андехсер ам Дом»,  и я захожу туда поесть. Райнер, мужчина-католик, сидит напротив меня за столом и делится впечатлениями от Кирхентаг. Он говорит, что это хорошо, что протестанты и католики разговаривают друг с другом, но ничего не изменится в основном, пока католическая церковь не перестанет верить в свою исключительность. Нет, он бы не рекомендовал католической церкви изменить свои взгляды, она бы исчезла тогда. И он употребил длиннющее немецкое слово АЛЛЯЙНФЕРТРЕТУНГСАНШПРУХ, что значит ЕДИНСТВЕННО ВЕРНАЯ ЦЕРКОВЬ. Вы не поймете этого, пока не станете католиком. Но звучит это по-немецки круто, не правда ли?

Очень приветливая блондинка появляется перед нами. Она — официантка.
— Что бы вы хотели поесть?
— А что бы вы порекомендовали? У меня настроение получить хорошее блюдо. Мы договариваемся насчет шницеля. Она улыбается, я улыбаюсь, она пускает шуточку, я тоже шучу. Но Райнер настроен серьезно разговаривать. Он считает, что Обама лучший президент после Рузвельта. Почему? Ну, лично он, Райнер, впечатлен тем, что для черного человека Обама необычайно умен. Он может говорить часами и не сделать ни одной ошибки. Райнер не в состоянии переварить, что чернокожий на это способен! Обама уволил директоров «Голдман Сакс» — и это хорошо! Райнер против капиталистов во всем мире  и против войн также. Обама хочет уйти из Афганистана — это тоже хорошо. Политика Обамы на Ближнем Востоке пока не очень хороша потому что он не может ничего делать из-за сильного давления прессы, которая в руках евреев, также из-за давления финансовых институтов и экономистов, которые тоже принадлежат евреям…
Я прошу назвать финансовые институты, которые давят на Обаму в пользу евреев. Да, он называет «Голдман Сакс», «Леман Бразерс». Кстати, последний был основан американскими евреями из Германии.
Мне интересно это слышать, поскольку я даже не догадывался насколько я богат. Я не знал, что владею финансовыми институтами.. Когда я вернусь в Нью Йорк, я обязательно посещу все производственные совещания директоров «Голдман Сакс». Также я найму финансового советника, чтобы контролировать все медиа-корпорации. Райнер гораздо умнее меня.

Он знает все, чем владеет — 500 акров земли, находящихся в Аммерсии. Райнер настоящий ученый. Он все знает не только о евреях, но все про женщин. Австрийские женщины предпочтительней германских. Немецкие женщины — советует он мне — эмансипированы, что является минусом. Но не заблуждайся, австрийские дамы тоже не глупые младенцы. Они кажутся простодушными, но они отлично знают, как окрутить своих наивных мужей вокруг своих австрийских пальчиков! Надо быть осторожным!

В это время приносят шницель. Я пробую его. Он превосходен! Между нами говоря, мне совершенно безразлично, что немцы говорят об евреях. Пока я ем шницель, пусть они будут здоровы…

Тарелка из-под шницеля благополучно опустошается как раз к тому времени, когда страсти Кирхентага стихают в городе. Куда бы такому богатому еврею податься отсюда? И мысль приходит к владельцу акций «Голдман Сакс»: теперь, когда ты посетил христиан, почему бы тебе не посетить еврейских партнеров по владению медиа в этой стране? Решено! Мы сообща владеем этим, так почему бы и не знать друг друга?  Где найти евреев в Германии? Может, в Берлине? Это столица. Еврейские богачи должны быть здесь.

Какое совпадение — еврейский праздник Шавуот на подходе. В религиозном еврейском мире считается, что в этот день евреи получили Десять Заповедей на горе Синай. Традиция велит в Шавуот стоять и изучать их всю ночь, как бы ПРИНИМАТЬ ТОРУ. Было бы интересно увидеть, как германские евреи это делают. Как богатые люди, они, возможно, имеют невероятные возможности праздновать этот день.

Я решаю не ложиться в эту ночь и посетить все еврейские храмы, которые только найду здесь. Я нахожу местную еврейскую газетку и смотрю, где и что происходит. Сначала пойду в синагогу на Песталоцци Штрассе. Здесь раввин из Израиля, кантор  тоже. Люди разговаривают между собой на иврите. Такое чувство, что я в Израиле. Но нет, не совсем. Охранник, тоже израильтянин, рассказывает мне, что ожидаются сорок человек израильских туристов. Без них было бы всего несколько человек здесь.  Израильский журналист, живущий в Берлине, рассказывает мне, что он как-то задумал написать книгу о германских евреях. Но оказалось, что не о чем писать.
— Все, что вы могли прочитать, — добавляет он, — не соответствует действительности.

Я рассматриваю надписи на стене, мемориал о погибших шести миллионах, пока слушаю молитву кантора, который молит Всевышнего защитить евреев.

Я начинаю сомневаться в своей вменяемости. Опять. Синагога находится в незаметном месте внутреннего двора.
— Это, — объясняет мне какой-то человек, — отсылает нас назад в еврейскую довоенную историю евреев. Евреи скрывали свою веру.

Так, мне достаточно. В Берлине имеется другой еврейский храм — с золотым куполом на крыше, с полицейским ограждением и полицейскими патрулями вокруг. Я иду туда. Здесь раввин — женщина по имени рабби Геса Эдерберг. Она носит кипу на голове и читает лекцию о сыре, сделанном не евреями. Так, напримеp:
— Запрещенные сыры, сделанные не евреями (далее следуют названия различных сыров) не разрешаются к употреблению. Но, по мнению рабби Меира, сорт Нутсниссунг можно потреблять, т.к. он прошел проверку в лаборатории. — И т.д.

В Талмуде имеется столько более значительных текстов просветительского значения. Почему эта рабба (что, вероятно является ж.р. от слова «рабби») выбрала именно этот, не слишком важный текст? Не спрашивайте меня. Я рос в иудаизме,  и здесь для меня попахивает чем-то инородным. Я никак не пойму, в чем дело, в чем причина? Может, они конвертируемые евреи, но я этого не знаю наверняка. Поэтому спрашиваю у рабби:
— Сколько конвертируемых у вас здесь?
Она отвечает, что не знает точного числа, но такие имеются.
— Ну сколько: 20%, 50%?
—  Я не знаю, — резко парирует она.
Видно, что она очень недовольна мной. Ну, если рабба не знает, то кто-то другой знает. Я обращаюсь к ее ассистентке.
— 60%, — звучит ответ, — а , если по-еврейски, то все 96%.

Я посещаю другой класс, лектором здесь выступает другая рабба с кипой. Она учит… как делается сыр. Она прикрепляет к доске огромную бумагу — пособие с обширной информацией об изготовлении сыров, творога. Там есть все проценты жира молока и т.д. Все, что я думаю об этом: разумеется, все эти люди не мои партнеры по «Голдман Сакс».

Набредаю на Хабадскую Синагогу. Хабад Любавич — хасидское направление, которое считает себя «наиболее динамичной силой в Еврейской жизни сегодня». Они посвятили себя работе по представлению своего бренда иудаизма евреям всего мира, включая живущих в Германии. Это движение, миссионерское по стилю и сути, добивается этого, посылая «эмиссаров», обычно, из США, в различные страны. Эти эмиссары, занимая свои позиции, обязываются обеспечивать финансовую сторону новых общин.

Эмиссаром здесь, как и лидером общины, разумеется, служит рабби Иехуда Тейхтал. Он рассказывает мне, что «мы не ходили к немецкому правительству, чтобы требовать от него строить новый храм, поскольку они сожгли старые. Мы сами построили наш, новый».
Под «мы» мой собеседник имеет ввиду себя, разумеется.
«Собрав шесть с половиной миллионов евро, мы построили один из самых выдающихся храмов в современной Германии».
Вскоре я понял, что в этом человеке энергии больше, чем в самом скоростном поезде, существующем в транспортной системе Германии — ICE.
— У Еврея—особая душа, — сообщает мне он.
— Особая в чем?
— Каждый Еврей рожден с любовью к Всевышнему.
— А как насчет конвертируемых?
— Конвертируемые — такие же евреи.
— А вы бы не возражали, чтобы ваш сын женился на конвертируемой еврейке?
— Это очень индивидуально… Я бы предпочел, чтобы этого не произошло.

Рабби Иехуда не дурак. В тот же момент, как эти слова слетели с его губ, он понял, что должен следить за своей речью и не откровенничать с журналистом. Он пытается корректировать себя, подпиливая сук, на котором сидит. Я облегчаю его участь, сменив тему. Я спрашиваю его, каков его жизненный девиз.
— Помнить о прошлом хорошо, но мы должны делать все для будущего.

Как и в первой синагоге, которую я посетил, раввин не местного разлива. Он не германский еврей, он и его жена импортированы из США и Израиля. Большинство людей в этой синагоге говорят на иврите и русском. Но, походив вокруг, через некоторое время я нахожу человека, родившегося в Германии — большое достижение для меня. Он рассказывает мне о еврейской жизни в Германии. Рабба Геса, оказывается, конвертированная еврейка. Я чувствую себя неудобно, что спрашивал её о конвертированных. Иехуда приглашает меня на ленч с ним чуть позже. ОК, почему нет? Посмотрим, делают ли евреи лучшие шницели.

«Евреи делают новости», — это один из прихожан в синагоге пытается объяснить мне, почему, на его взгляд, немецкие СМИ антисемитские. Известный немецкий еврейский журналист, который, однако не хочет, чтобы я называл его имени, звонит мне во время моего посещения синагоги. Я говорю ему, что приглашен на ленч с рабби Иехудой. Он отвечает:
— Вам разве не хватило того, что вы встречались с неонацистами на севере? Зачем встречаться с другими Нацистами?
Когда я рассказываю это рабби Иехуде, он смеётся. Он чувствует, что сделал что-то очень хорошее, чтобы так разочаровать того журналиста. Одно мне становится ясно моментально. Как только вы вступили в королевство Иехуды, вы покинули Германию. Ну, по крайней мере германский иудаизм.

Его — совсем иной. Корни его хасидской династии в России. И это заметно. Но метод привлечения людей, использованный здесь — американский. Вы входите, вы чувствуете себя хорошо. Всё для клиента!

Рабба Геса возможно умна, но она скучна. Рабби Иехуда может быть простоватым, имея в виду манеру его разговора с людьми, но он полон жизни: огромная харизма, тонны смеха  и щедрая гостеприимность. Я слушаю его урок, и это день и ночь по сравнению с Гесой. Он рассказывает о горе Синай. Используя библейскую версию этой истории, он говорит:
— Одна гора, окутанная дымом, изменила нацию и весь мир. В это трудно поверить — так говорят неверующие? Посмотрите на дым из этого облака пепла сегодня, которое угрожает международному туризму. Трудно поверить, не правда ли?!

Вы можете соглашаться, или не соглашаться с ним, но вы понимаете о чем он говорит. Вы можете назвать это упрощением, но можно назвать это четкостью в изложении. И что приятно — это то, что все сопровождается вкусной едой. Да-да, Иехуда кормит своих людей в храме и у себя дома. И блюда, поданные в доме этого человека вполне соответствуют блюдам в ресторане пятизвездочного отеля где бы то ни было. Иехуда мастерский философ: если желудок его гостя удовлетворен, то все, что рассказывалось в этой комнате, становится потрясающе логичным.

Но не только еда. Иехуда еще и развлекает так же хорошо. Ну вот пример:
— Вы, верно, заметили такие часто встречающиеся смешные полицейские будки — Полицайхойсхенс? Обычно в них находятся два-три полицая. Их можно увидеть рядом со всеми еврейскими организациями здесь, в Германии. Вы, наверное, удивляетесь, зачем они нам нужны?
Я тоже удивлялся, когда был в Гамбурге, но теперь, наконец, понял для чего они существуют. 

 Иехуда хочет показать мне микву при синагоге, т.е. ритуальный бассейн, который, по его словам,  имеет самую современную технологию поставки воды в мире. Проблема в том, что на данный момент она закрыта и там темно. У него есть ключи, но в праздники он не имеет права включать свет. Это закон. Он не имеет права просить об этом не религиозного еврея. Вот тут и могут пригодиться полицейские. Иехуда кричит сыну, чтобы тот позвал полицейских. Сын мгновенно просекает, какого рода «происшествие» произошло и звонит. Вскоре немецкий полицейский является. Теперь, по еврейскому закону вы можете попросить не-еврея сделать что-то, типа «работы» для вас, но вы не можете ему это конкретно сказать.

 — Здесь темно, — говорит рабби.
— Здесь? —спрашивает немец.
— Да, здесь.
— ОК, — и немецкий полицейский включает свет и готов уйти.
— Темно и тут, — и рабби показывает на следующую дверь,
— Здесь?
— Да, здесь.
Человек включает свет и опять хочет уйти. Но не тут то было. Рабби еще не закончил.
— Здесь тоже темно.
Так продолжается до тех пор, пока всюду не становится светло. Наконец Иехуда обращается ко мне:
— Видите эти римские бани?

Я не могу сдержать свой смех. Это действительно потешно — то, что здесь происходит. Пойти на Шаббат к Иехуде и просить его показать его микву. Это может произойти лишь раз в жизни! И это сделает вас здоровей!

А потом сделать, как я: согласиться на ленч в доме этого человека. И вы не пожалеете об этом. Много людей появляется здесь. Вам кажется, что вы приглашены королем. Здесь столько еды, что глаз не способен охватить все. И напитки всех видов и сортов, которые можно только себе представить. Все, разумеется, кошерное. И да, еда просто отменная! Только не слушайте рабби, когда он говорит вам:
— В шаббат вы можете есть сколько душе угодно и вы не поправитесь.

Вы,  да,  поправитесь на пару килограммов, мой дорогой, но оно того стоит! Вы почувствуете себя счастливым!

Сорри, но вы должны быть евреем, чтобы быть приглашенным сюда. Эта миссионерская группа работает только в еврейской общине. Если вы не еврей, то вам к рабба Гесе.

Для справки: Иехуда отрицает факт того, что он владелец «Голдман Сакс».

С полным животом, я чувствую, что мне пора пойти куда-нибудь расслабиться. Какое-нибудь приятное место с красивым видом. Куда пойти?

Глава 8

«Хаус Сан Суси», что по-французски значит «без забот», это отель из трех комнат. Это и ресторан, вмещающий двести пятьдесят девять человек. Это все находится посреди восхитительной природы, поэтому не удивительно, что основное назначение этого места — это свадьбы, которые устраиваются с марта по сентябрь. Каждую пятницу и субботу здесь проводится, как минимум, одна свадебная церемония.
— Иногда у нас бывает пять церемоний в  день, — рассказывает мне Михаел, главный официант, который работает здесь уже восемь лет.
— Люди приходят сюда потому, что здесь спокойно и здесь подают типичные и оригинальные немецкие блюда. Мы специализируемся на телячьей печени в немецком стиле с кольцами лука и яблок и картофельным пюре.
«Хаус Сан Суси», если вы не в курсе, находится в Ванзее. Вилла рядом со свадебным залом была выбрана нацистскими главарями для проведения там 20 января 1942 года так называемой Ванзейской конференции, которая вбила последний гвоздь в гроб европейского еврейства. Теперь здесь находится музей. Каково это есть печень теленка рядом с Окончательным Решением Еврейского Вопроса?
— В Берлине вам напоминают об истории каждые пять метров. Да, ты знаешь об этом, ты понимаешь это, но это история. Ты просто живешь здесь и всё. Каждый член Германского парламента имеет право привести своих однопартийцев к местам, которые важны для них самих. Многие из них выбирают именно это место. А потом они приходят к нам поесть.

Гюнтер Болле — владелец «Хаус Сансусси».
— Мой отец купил этот дом в 1952 году у еврея, который уехал в Америку.
— А как же еврей мог владеть этим местом?
— Я не знаю.
— Почему ресторан и Свадебный холл надо было устраивать рядом с местом, где было решено отравлять евреев газом?
— Когда мой отец покупал этот дом, он не знал об этом. Никто не знал. Я не знал ничего.
Я не уверен, что верю ему. Я говорю:
— Вот, пытаюсь понять молодую пару, которая решила пожениться здесь. Как это происходит? Представляю себе картинку, где невеста обращается к жениху со словами: «Дорогой, у меня гениальная идея! А не сыграть ли нам свадьбу рядом с Ванзейской Конференцией. Ну, знаешь, это то место, где про евреев и газ?» Ну,  приблизительно так, или чуть иначе. Как вы можете это объяснить?
— Никто никогда до сегодняшнего дня не задавал мне таких вопросов. Этого никогда не было.
Садовник Гюнтера, сидящий рядом с нами, решает прийти хозяину на помощь.
— А вы убивали индейцев! — выпаливает он.
Ну,  что я могу сказать в свою защиту? Я пытаюсь: — Но я не женюсь рядом с местом, где я их убиваю.
Садовник молчит, словно трава или дерево.

Но не Гюнтер. Он любит поговорить.
— Все знают, что евреи контролируют американскую экономику. А я делаю свой хороший бизнес в Германии.

Я же как сопредседатель директоров «Голдман Сакс»  спрашиваю его:
— Как же так случилось, что евреи так богаты?
— Большинство из них банкиры. Они были такими и здесь в Германии, таковы они и в Америке. А у кого деньги у того и власть.
— А что же делает евреев такими умными в финансах?
— Я не знаю. Это в их натуре. Я восхищаюсь тем, что они делают Израиле. У них хорошее чутье на бизнес. Это в них. И они были такими всегда.

Я заказал блюдо из печени. Я ем его. Я не знаю, для чего я это делаю. Просто впихиваю в себя. Хочу понять людей, испытывающих удовольствие в ЭТОМ месте. Не знаю почему, но картинка нацистских офицеров и их встреча за дверьми рядом со мной заставляет меня захотеть встретиться с ними. Поговорить. Очень странно, ведь я знаю, что они уже мертвы. И тут у меня всплывает имя Улрих Маттхес, актер, который сыграл роль Геббельса в фильме «Дер Унтерганг» (Падение). Я договариваюсь встретиться с ним в ресторане, который ему нравится. Он говорит мне:
—Для 99% людей я — тот, который играл Геббельса. Но на самом деле для меня важней моя работа в театре, я  театральный актер. Возможно у меня физическое сходство с Геббельсом, но я совершенно не хочу быть похожим на него. Это было достаточно сложно играть его.
— А люди все еще спрашивают вас об этой роли?
— Как раз вчера спрашивали. А ведь прошло уже 6 лет.
— А почему они все еще спрашивают, на ваш взгляд?
— Знаете, есть, по-видимому, что-то эротическое в подглядывании в замочную скважину. Видеть, как Гитлер ест лапшу. Есть что-то завораживающее в этих нацистских фигурах. И не только в Германии.
— Являются ли немцы такими же, как и все другие люди, или есть что-то, что делает их уникальными, только «немецкими»?
— Как актер, я вам скажу, что это язык.
— И все?!
— Когда я читал Рудольфа Гесса, который писал, что он убивал евреев, а затем слушал Шуберта и слезы наворачивались на его глаза… это очень ПО-НЕМЕЦКИ. В моменты жизни, когда у меня депрессивное или меланхоличное настроение, я начинаю понимать, что РОМАНТИЗМ и ЖЕСТОКОСТЬ — есть наиболее точные характеристики немца.

Да-а. Это страшно. И с этим чувством я покидаю Берлин.

 Глава 9

Я сажусь в поезд на Гамбург. Я слышал, что туда прибывает «Американский пророк» мистер Патрик Холлоран. Я должен его увидеть. Церковь, расположенная в предместье Гамбурга, буквально набита немецкими верующими — молодыми и старыми… Они поднимают свои руки очень высоко по американо-евангельскому образцу, они поют, они говорят на разных языках и производят впечатление очень умиротворенных людей. Заходит Пророк. Это высокий человек с пучком волос в виде конского хвоста, в рубашке поверх брюк, обтягивающей большой живот. Все, чего не хватает для полной характеристики его образа — это мотоцикл «Харли-Дэвидсон». Уж очень он похож на одного из их сообщества!

Но у него нет мотоцикла, по крайней мере, с собой. Что у него есть — это фотографии. Он показывает всем фото семьи, детей, сотрудников. «Господь!»— говорит он всем, у кого есть уши, используя фотографию своей невестки, чтобы призвать всех людей к Иисусу Христу. Ну, а теперь он вынимает фотографию своей жены.
— Ангел спустился на днях, — говорит он далее, — чтобы вынуть четыре опухоли из неё.
Немецкая аудитория аплодирует. Они верят этому американскому апостолу. Никаких вопросов не задано. А Пророк продолжает демонстрировать фотографии своей семьи. Нам необходимо знать всех из них. Жаль, что ангелов нет на фотографиях, но они точно там.  Вот его дочь, которой ангелы являются часто. Но их фото нет. Опять его жена. Пророк сообщает,что его жена — мессианская еврейка. Очень важный факт. Немцы внимательно исследуют американскую пророческую семью. Им она явно по душе. Они любят её. Затем Пророк рассказывает о свадьбе своей дочери, на которой — вы догадались?—ангелы принимали участие в танцах. Но не только это. Семьдесят два человека опознали и Христа между ними. Аплодисменты. Удивительно, насколько эти люди здесь верят всему сказанному Пророком. Их родители, или прародители также свято верили коротенькому австрийцу с усиками, а теперь они верят этому длинному американцу. Конец фотошоу. Время для проповеди.
— Деньги хороши, — говорит он и добавляет, — новый БМВ лучше старого «жучка» 1972 года. Иисус — мой банкир.
—Интересно, какие акции рекомендует покупать Иисус? — крутится у меня в голове. Может спросить у Пророка в частной беседе?

Я понятия не имею чего этот пророк, одетый совершенно без вкуса, хочет от моей жизни. Он говорит по-английски, а немецкий пастор по имени Габи переводит его на немецкий. Блондинка Габи делает это добросовестно. Весь район вокруг церкви, состоящий из однотипных зданий, принадлежит её семье. Я встречался с Габи некоторое время назад, когда приезжал в Германию со спектаклем именно сюда. Тогда она в беседе со мной сообщила, что сеть супермаркетов «Аldi» в Германии принадлежит еврею.
— Откуда вы это знаете? —спросил я её.
— Потому что он очень богат, не иначе как еврей.
А Пророк чувствует себя хорошо здесь.
— Люди с мигренью приходят ко мне и я избавляю их от боли, — рассказывает он людям. — как это получается? Я прошу Бога снять с их голов старый шлем. Бог обязуется помочь и немедленно боль проходит.

Теперь время почитать Библию всем вместе.
—  Мы будем читать Исайя, глава 8, где Иисус Христос говорит…

Погодите секунду, каким образом Иисус попал к Исаие? Неважно. Пророк лучше знает..

— У Патрика был рак, — рассказывает он внимающим его слушателям, — но он избавился от него. Как? Он кричал на рак, он орал на него: УМРИ! И рак умер. Вот.

Мне нечего добавить. Еще час или два и целая очередь из людей выстроилась, чтобы Пророк помолился за них, а заодно избавил их от болезней. Я решаю тоже дождаться, чтобы взять интервью у этого парня. Мои акции в «Голдман & Сакс» только вырастут через прямую линию к Главному Банкиру.
— С вами три ангела, — говорит пророк надо мной. — У одного голова льва. Вы обладаете бОльшим влиянием, чем вы думаете.
— Очень хорошо. Но не могли бы мы посидеть и поговорить с вами, можете ли дать мне небольшое интервью?
—  Не сегодня. Завтра, сразу после утренней проповеди.

На следующее утро я появляюсь в церкви, но Габи, которая стоит рядом с Патриком, объявляет, что никакого интервью не будет, т.к. я не был на утренней проповеди.
— Извините?
— Я же сказала вам, что вы обязаны прийти на утреннюю проповедь!
Я понятия не имею о чем она толкует и почему она вообще вовлечена в это. Может, она поговорила с ангелами и они пообещали ей что-то, но я абсолютно ее не боюсь. Я прошу Пророка говорить за себя, поскольку именно с ним я договорился о встрече. Он неожиданно онемел, он не может говорить.
— Так мы пойдем куда-нибудь посидеть и поговорить?
Он глядит на меня, этот всемогущий Пророк, но его язык застрял где-то у него во рту.
— Скажите: «да» или «нет» от имени моих трех ангелов, и того, что с львиной головой тоже.
— Нет. — говорит он.
Я заказываю ангелу со львиной головой наказать этого лжепророка за то, что он заставил меня проделать этот путь зря,  и немедленно удаляюсь от него.

Глава 10

Как только черный «пророк» исчез с моего пути, я почувствовал потребность в комедианте. Хорст Томайер — это то, что требуется. Мы встречаемся в кафе, в Гамбурге.

— Немецкий характер имеет заметную склонность к подчинению, — сообщает он мне.
Но мне не интересно про подчинение и я спрашиваю его, склонны ли немцы к шуткам?
— Нет. У них очень ограниченное чувство юмора, — звучит ответ. — Для юмора надо иметь мозги, а у немцев их нет.
— Не понял, повторите, пожалуйста.
— Во все времена существования Германии люди здесь не имели мозгов. Иначе как объяснить участие в двух мировых войнах, в Холокосте? Где мозги?!
— Как вы можете говорить такое? У вас, ребята, есть «Мерседес», БМВ, «Фольксваген»… Такое без мозгов не создашь.
— Технические знания как сделать не имеют ничего общего с мудростью.
Я задаю Хорсту глупейший вопрос из всех возможных:
— Горд ли ты своим немецким происхождением?
Стены кафе оглашаются таким громким смехом, что посетители кафе обращают на нас внимание с немым упреком — «нельзя ли потише?»
— НИ-КОГ-ДА! — громко отвечает он.

Оказывается, мой собеседник — один из редких леваков, которые болезненно ненавидят Германию и также страстно любят Израиль. Есть такие немцы, немного, но есть…

Совершенно серьезно он предсказывает, что в случае падения курса евро и возврата к национальной валюте, НАЦИОНАЛИЗМ начнет расти опять. И, если это случится, то турок  ВОЗМОЖНО попросят покинуть страну. Ну, а евреев,  уж совершенно ТОЧНО,  выгонят вон. Я спрашиваю:
— В чем разница между ТУРКОМ и ЕВРЕЕМ?
— Еврея проще обвинять. Это тысячелетняя история.

Я распростился с этим доброжелательным Хорстом и иду на встречу к «ДИ ЦАЙТ». Там встречаюсь с Иенс Иессеном, редактором  отдела культуры. Он рассказывает мне что-то, о чем я никогда не слышал:
— Средний и высший классы читают «Бильд-цайтунг».
— Тогда для чего вы пишете — для удовольствия, или чтобы изменить людское сознание?
— Да, чтобы изменить взгляды. Это то, что нами движет.
— Но почему?
— Мои основные жизненные чувства — это депрессия и злость. Обычно я чувствую безнадежность. Вокруг столько плохих мыслей и идиотизма! Я чувствую себя, как бессильный учитель.. Немцы не единственные глупые люди на планете, но наличие НЕМЕЦКОСТИ делает их глупость еще мощней.
— Почему?
— Потому что глупость в Германии более опасна.
— Почему?
— В здешней культуре есть некий поведенческий код. Я боюсь, что тоталитарное мышление может вернуться, такое как НАЦИЗМ.  Я чувствую эту возможность, особенно в маленьких общинах. В германской культуре нет РАЗНОМЫСЛИЯ.
— Значит ли это, что им нужно ПОСЛУШАНИЕ, ПОКЛОНЕНИЕ? Значит это не клише?
— Да. Именно.
— А где же корни этой потребности?
— Войны между католиками и протестантами учат немецких людей тому, что они должны держаться вместе в своих маленьких обществах, чтобы выжить. Я думаю в этом причина. А впрочем, я не уверен.
— А что же делает газета «Ди Цайт» в связи с этим?
— Пытается учить людей, что можно иметь либеральные дискуссии без страха. Наша газета — часть небольшого клуба из четырёх медиа-организаций в Германии, которые пытаются это делать.
— А кто же делает это лучше всех?
— «Дойчландфунк» (радио)—самое лучшее.
— В чем лучшее?
— Во всем — в качестве, глубине, объективности.
— Трудно себе представить что-либо подобное в США. Ни один издатель «Тайм » не был бы так любезен к «Ньюсвик», например. И наоборот. «Нью Йорк Таймс» не постесняется хвалить свой продукт — это из моего опыта. Почему же вы не можете произнести: «МЫ — лучшие!» Разве это трудно?
— Честь. Это нечестно так рекламировать себя! Точнее — некрасиво.
— А это чисто немецкая черта? — Но Иенс не попадает в эту ловушку:
— Нет, — говорит он. — В Испании так же.
Далее он рассказывает мне, что со времени падения Берлинской стены, идеализм умер, причем и в западной и в восточной части Германии. Оригинальность исчезла вместе с идеализмом. Каждый экономически корректен, никто не хочет потерять свою работу. Мы живем в эпоху заката оппортунизма. Молодые люди, к примеру, не понимают, почему люди гибли в борьбе с Гитлером. Они спрашивают, почему эти люди не спасались сами.

Мне нравится Иенс. Он умный человек, он размышляющий человек, он человек чести и настоящий джентльмен. Таких людей немного осталось, если вообще осталось. Господь или природа — неважно, во что вы верите — больше не воспроизводит таких Иенсов совсем. В сегодняшнем мире журналистики производят ПК (политкорректных). Но не таков Иенс. Он не может не волноваться. Он идеалист, а слово «идеалист» сегодня полностью дискредитировано. В сегодняшней журналистике вы не пишете то, что думаете, если думаете вообще. Вы пишете то, что можно продать. Но это не про Иенса. Он — человек из другой эры, эры, которая осталась в легендах. Когда-то давно, когда журналисты писали честно, жил-был человек, которого звали Иенс.

Я сижу рядом с ним, слушая его, и чувствую, что нахожусь в другом месте — не в Германии, не на западе вообще. Западный интеллектуальный мир сегодня признает только одну вещь — толерантность. Это все, что продают. Все прекрасны и всё тут. Все культуры великолепны. О чем они думают на самом деле про себя невозможно сказать. Конечно, возможно они вообще не думают ни о чем. Возможно там, в их глубине зияет черная дыра. Толерантность — это код, это флаг. И всё.

Но Иенс рассказывает то, о чем он думает. Его слова горьки. Он не толерантен даже к своим собственным согражданам. Он верит. Вы можете соглашаться с ним, можете не соглашаться, но вы понимаете, о чем он думает и на каких позициях он находится. И это так не по-западному! Я же говорил с некоторым количеством людей в этой стране в последние несколько дней. Я спрашивал у них, что значит БЫТЬ НЕМЦЕМ, и большинство из них были недовольны мной из-за того, что я задаю этот вопрос, даже интеллектуалы.
— Вы, американцы, любите все обобщать, — говорили некоторые из них.
Но, если рассуждать интеллектуально, то в этом заключается огромный парадокс. Но оставим это. Что интересно, утверждение «все люди одинаковы, мы все одинаковы» — это все, что они могут сказать, что они знают. Если это интеллигентность, то я — баварец.

Да, я чувствую, что нахожусь в другом месте, в другом мире. Но где? Нет, не в Израиле. Это государство тоже мыслит очень по-западному. Я на мели. Я чувствую, что я нахожусь в арабском Среднем Востоке. Может этот англо-говорящий, но с немецким акцентом человек напротив меня в действительности Шейх. Шех Иенс бин Мустафа. Я часто бываю на Среднем Востоке. Я говорю с людьми, я люблю их слушать. Нет, не потому, что я согласен с ними или не согласен. Ничего подобного. Это потому, что они не пусты внутри. Они могут быть «нетолерантны», но я уважаю их. Они всегда на какой-то позиции. У меня было множество бесед с этими нетолерантными людьми, но ни одной с толерантными людьми на Западе. И причина тому кроется в том, что именно они — самые НЕ ТОЛЕРАНТНЫЕ и есть. Они так боятся, что ты раскроешь их внутреннюю пустоту, что, как только ты начнешь с ними спорить, их первым инстинктом будет — УБЕЙ ЕГО!!

Я чувствую подавленность после того, как покидаю Иенса. Мне требуется время, чтобы все осмыслить. Но не здесь, не в Гамбурге. Это прекрасный город, но человеческая атмосфера здесь немного холодна,  на мой вкус. Я не обобщаю. Это то, что я чувствую.

Я храню свои мысли при себе. Я не рассказываю местным, что я думаю о них. Это слишком опасно. Гамбуржцы очень эмоционально относятся к своему городу. Стоит произнести слово Эльба, и эти холодные люди вдруг теплеют. Человек может говорить о своей жене так, словно она — дерево, абсолютно без эмоций. Но поговори с ним о деревьях Гамбурга, и он становится невероятно романтичен. Женщины такие же. Я не представляю, как это у них выходит.

Только не говорите им, что я только что сказал! Гамбург — мировая столица военизированных мотоциклистов, и они могут убить меня. Нет-нет, я не шучу. На днях я тащил два своих чемодана, и эти мотоциклисты испытывали меня. На очень узком тротуаре, где помещались лишь я и мои чемоданы, или проносящийся военизированный мотоцикл. Так вот, они считали свой проезд приоритетным. Я вынужден был вжаться в дерево,чтобы уступить ему дорогу. Затем появился другой мотоциклист — та же история. И ничего поделать я не мог. Это случалось довольно часто, мне приходилось останавливаться чаще, чем среднестатистическому арабу во время бомбежки в Газе.
И я думал про себя:  «Интересно, насколько человек может озвереть, если он считает, что закон на его стороне. Может стоит послать делегацию этих мотоциклистов на Ближний Восток. Они наведут порядок и мир в течение дня, максимум».
B общем, я покидаю этот город и направляюсь на юг. И знаете куда? В Мюнхен. Опять. Я бы лучше провел время с сестрой Юттой-Марией, чем с этими трескучими мотоциклистами.

 Пока еду в Мюнхен, смотрю ТВ «Аль-Джазира». Спасибо моему I-PAD, я могу смотреть кабельное телевидение вживую. У «Аль-Джазиры» есть две телевизионные станции — одна на арабском, другая на английском. Также у них есть два сайта — тоже на этих же языках. Английский вариант совершенно противоположен арабскому. Английские тексты умеренны, более-менее напоминают Британскую ВВС. Арабский вариант более экстремален, подобно ХАМАСу. По непонятной мне причине об этой разнице якобы не догадываются на Западе. Но этот факт не делает «Аль-Джазиру» менее интересной. Наоборот, она гораздо интересней, чем английская. Тут можно увидеть новости, которые я не могу увидеть нигде более. Так, в настоящий момент они ведут прямой репортаж с какого-то корабля, который направляется в Газу из Турции. Шейх Раед Салах из Исламского Движения в Израиле произносит маленький спич. В своем привычном духе,  он заводит толпу против евреев. Раед Салах может спокойно претендовать на звание «Самого Большого Антисемита в Мусульманском мире.» Или, более точно по-арабски «Самым Большим Ненавистником Евреев.» Этот человек, неоднократно обвинявший евреев в использовании крови нееврейских детей в приготовлении хлеба, получает горячие аплодисменты от толпы сейчас. Турецкое правительство сердечно поддерживает флотилию и самого Раеда. Но, если бы я был мусульманином, я бы потопил флотилию прямо сейчас. Эти люди делают все, чтобы мусульмане выглядели полными идиотами. Они называют себя «мирными активистами, или борцами за человеческие права», но на самом деле их мир — это мир кладбища. Как сказал мне один саудовский мужчина пару лет назад в Эль-Рияде, когда я спросил его о возможности мира в этом конфликте:
— Да, конечно. В святой книге ведь сказано, что все евреи умрут, и тогда наступит мир между всеми.
Он представил себе большое Мирное Кладбище, где все евреи будут похоронены.
— Мы не воюем с кладбищами, — сказал он расплываясь в улыбке.

Так что,  потопление флотилии имеет большой смысл для меня. Что не имеет смысла, это то, что я наблюдаю реально на своем I-PAD — то, что происходит в море. Где же эти новостные организации, сотни тысяч репортеров, которые освещали  бы это событие? Я не нахожу ни одного сообщения об этом. Но я не должен думать все время о Ближнем Востоке теперь. Это же было моим решением — быть сейчас в Германии, а не в Палестине. И я здесь — это факт. Я прибываю в Мюнхен. Нет никакого Кирхентага больше. Религиозные люди исчезли, или они прячутся где-то.  Но зато много культурных людей вокруг. Надо их посетить.

Я иду в Германский Музей. Почему нет? Пойдемте со мной — это интересное место. Здесь можно узнать разные вещи. Ну, например,  я никогда не задумывался о том, почему дизель называется «дизелем». Оказывается существовал человек с таким именем в Германии и он изменил мир. Впечатляет. Музей, кстати, создан очень здорово. Посмотрите сюда — здесь стол, на котором впервые произошло расщепление атома. Это, конечно, не увидишь у меня во дворе. В секции, названной «Электроэнергия», проходит лекция. В полной темноте производят опыты, кончающиеся громкими взрывами. И публика громко аплодирует после каждого. Ты ходишь вокруг, смотришь вверх и вниз в этом фантастическом музее и не можешь не любить немцев. И не только потому, что немцы внесли огромный вклад в технологии за многие годы, но и за то, как это все подается здесь, как все организовано. Ни один Музей Науки, который я посетил когда-либо, не может сравниться с этим.

Здесь есть шанс увидеть будущее Германии — маленьких детей. Стоит мне вытащить и открыть свой I-PAD, как дети липнут ко мне. Они восхищены. У них еще нет таких, но они жаждут иметь такой. Они интересуются, как он работает, где же модем расположен? Их технические гены, как бы это сказать — ведь мы находимся в окружении науки, — удовлетворены. Стою снаружи и наблюдаю за входящими и выходящими людьми и удивляюсь: дети двух и трех лет приходят сюда, и им здесь нравится! Это одна из лучших виденных мною выставок! Я люблю этих детей! Я чувствую себя лучше.

Мое хорошее настроение — причина для празднования. Леберкезе — это вкусное немецкое блюдо из измельченной печени, яиц и специй. Адмира из Боснии приготовила это для меня в «Винценцмурр». Она здесь работает уже десять лет, изучила спрос немецких посетителей и делится со мной своими наблюдениями:
— Мужчины заказывают «Колу зиро», женщины «Колу лайт», дети — «Меццо микс», или «Колу», а пожилые люди — воду без газа, или «Спрайт».
Вот это философ! Мне это нравится.

Поскольку я в хорошем настроении, я иду посмотреть спектакль. Пьеса называется «Рехнитц, Дер Вюргеэнгел», что значит: «Рехнитц, истребленный ангел».
Автор — лауреат Нобелевской премии Элфрида Иелинек. Пьеса идет на сцене «Шаушпилхаус»  Мюнхенского Камерного театра. Начало пьесы в 20:00, интро — в 19:15. Да-да, Интро — вступительное слово, чтобы вы поняли пьесу. А я думал, что произведение искусства говорит само за себя. Но кто его знает. Со вступительным словом выступает главный драматург Юлия Лохте. Действие пьесы происходит в Рехниц, Австрия. История о ста восьмидесяти будапештских евреях, которых отправили на принудительные работы по строительству Юго-Восточной стены. Они были слишком слабы для работы и были уничтожены в последние дни войны в 1945  году  — прямо перед приходом русских.

Элфрида, чей отец был евреем, никогда не употребляет слова ЕВРЕЙ в пьесе. Оказывается, Гельмут Шмидт  — не единственный еврей в этом немецко-говорящем мире. Элфрида Иелинек  еще одна.

Зритель пьесы во время спектакля замечает, что главная тема пьесы — это секс и смерть. Мужчина мастурбирует, или трет свои промежности женской ногой. И делает это снова и снова. Разговаривая между собой об убийствах, массовых могилах и других «веселых» вещах, герои совокупляются. Для чего это? Мне непонятно. Другой  хорошей стороной пьесы является своеобразный, неуместный для той атмосферы юмор.
— Я горжусь быть Германцем, — говорит один герой,  — несмотря на то, что я не немец.
С другой стороны это слишком банально. Если целью является сделать портрет банальности дьявола,  то Ханна Арендт это сделала гораздо лучше в «Эйхман в Иерусалиме».

Я встречаюсь с Юлией после спектакля, чтобы немного поговорить. Я спрашиваю её, почему герои именно так ведут себя, когда говорят об убийствах и смерти?
— Вульгарность Дьявола,  — отвечает Юлия. Я молчу.

Но интересное замечание. В тексте пьесы сказано: «Крестоносцы хотели идти на Палестину и прибыли в Газу.» Но сегодня актер добавил: «Но они, по крайней мере, ПРИБЫЛИ!»
Это ссылка на сегодняшние новости из Ближнего Востока, где израильские войска штурмовали корабли, которые хотели разорвать блокаду Газы (речь идет о «Свободной Флотилии» из шести кораблей, организованной пропалестинскими организациями, поддержaнной Турецкой Исламской группой и Турецким правительством. Израильские силы просили их изменить курс на израильский порт Ашдод, но они отказались. Тогда израильские военные взобрались на самый большой корабль «Мави Мармара» и были встречены как холодным оружием, так и горячим. В результате погибло девять активистов Исламской турецкой организации. Разумеется, активисты говорят, что они везли продукты и медикаменты, а не оружие в блокадную Газу и «во время утренней молитвы израильтяне стали в них стрелять»).

Встретив актера в ресторане, я попросил его объяснить, зачем он вставил этот текст, как своеобразную акцию. И он объяснил:
— Я считаю то, что произошло сегодня — это скандал, катастрофа, ужас! То, что израильская армия ворвалась на корабль и расстреляла невинных людей за то, что они везли еду и медикаменты заблокированным людям.
Когда я спросил у него достаточно ли у него информации насчет произошедшего, ведь в этом конфликте были две стороны, oн ответил, что у него нет времени читать всё. Что ему сказать? Что прежде чем делать такие выводы и осуждать кого-то, особенно публично на сцене, надо знать точные факты. Но это лишняя потеря времени..

Иосси Вилер — режиссер этой пьесы. Он еврей, у него семья в Израиле, и он ездит туда часто. Поддерживает ли он такого рода импровизации, которую мистер Юнг позволил себе сегодня? Иосси Вилеру непонятен этот вопрос. Он надеется, что музы не будут осуждать его, когда он приедет в следующий раз в Израиль, и его никто не будет преследовать. Затем он добавляет:
— В такой день, с такими новостями,  я конечно поддерживаю это. И с артистической, и с политической стороны.
Да-а, это смело с его стороны. Если вы услышите или прочтете как-нибудь об убийстве еврейско-немецкого режиссера ночью в тель-авивском баре, то вы будете знать, за что его убили. Странно. Ни один немец не верит в то, что ему отомстят израильтяне за то, что он думает об этой Флотилии, и критикует израильтян. Такие мысли слишком низки даже для самого отпетого антисемита. Но Иосси — еврей, он святее Папы Римского.

Я гляжу на Юлию и спрашиваю:
— Гордитесь ли вы своим Германским происхождением?
— Я горжусь тем, что я из Гамбурга, — отвечает она.
Я спрашиваю Иосси:
— Гордитесь ли вы своим еврейским происхождением? Только «да» или «нет».
О, этот человек готов убить меня. Как это я посмел давить на него со своим «да» и «нет»? Как это я могу быть таким простаком? Если я буду продолжать с ним в том же духе, то он скажет, что уходит. Точка. Кто я такой? «Бильд Цайтунг»? Чтобы ответить на такой вопрос нужен целый комплекс длинных ответов!!

В Мюнхене дождливый день. Я направляюсь к Мюнхенскому Университету, к юридическому факультету в надежде встретить следующее поколение Германии. Мне интересно узнать есть ли среди будущих судей и следователей — мозга нации  — защитников, или сочувствующих  авантюре Газы. Я обращаюсь к студентам:
— Что вы думаете насчет израильской реакции на Флотилию Газы?
Давид: — Это незаконно.
Кристоф:  — Это против международных законов.
Группа студентов, в большинстве девушки, проходят мимо. Я спрашиваю и у них, но они отказываются отвечать и идут дальше. Одна из них говорит: — Я не собираюсь отвечать на такой вопрос!
Мимо проходит Петер Ландау, профессор права. Он не испытывает проблем, чтобы ответить.
— О, я очень зол! Это большая ошибка. У израильтян одна мотивация — национализм. Они вредят сами себе. Я считаю, что Израиль может быть сохранен, как государство, но они ведут себя безобразно еще со времен войны Судного Дня.
Поскольку он употребляет ивритское название этой войны, я спрашиваю не еврей ли он?
— У меня еврейские корни, но мой отец крещеный.
О, Господи, в Германии каждый является евреем! Я спрашиваю у него, почему, на его взгляд, девушки отказались отвечать?
— Это из-за Холокоста. Некоторые боятся неприятностей, если они открыто выскажут своё мнение. Но я не боюсь.
— Чувствуете ли вы гордость от того, что вы немец?
— Я признаю свою немецкость, но я бы воздержался от чувства гордости.

Два студента проходят мимо — один немец, другой турок. Когда я спросил у них, то они ответили, что они вообще не в курсе, ничего об этом не слышали, были заняты учебой.

Затем проходит мимо Иоханна. Она говорит:
— Меня тошнит от того, что делают израильтяне! Я возмущена их поведением! Когда я это услышала,  а я только что вернулась из отпуска,  я почувствовала: “O, Боже, как это могло произойти? Как израильтяне могли это сделать?!».
— Вы гордитесь быть немкой?
— Большей частью да.
— А что значит быть немцем?
— Всегда быть вовремя, быть ответственным к своим обязанностям, временами скучным, не слишком открытым, использовать свой мозг больше, чем сердце.
— В чем главное преимущество быть немцем?
— Расположение в центре Европы так, что ты можешь путешествовать вокруг.
Мы находимся снаружи. Bремя перекура. Появляются студенты. Что у них на уме? Что они думают насчет этой морской истории?

Алекс: — Плохо. Очень плохо. Tаких людей нужно расстреливать.
Сара: — Я не понимаю, как они расстреляли их. Ой, а какой у вас iPad? Он с 3G, или только Wi-Fi?
Флориан: — Это позор!
Сара: — Я не понимаю, зачем вам iPad? Чем ноутбук хуже?

Я спрашиваю и у них, гордятся ли они быть немцами? Все отвечают положительно. Интересно! Упс! Не все еще высказались насчет морской истории. У Марка есть что сказать:  — Это очень-очень плохо!
Когда большее количество студентов оказывается вокруг меня, я спрашиваю у них нет ли у кого-либо другого мнения?
— Нет, — отвечает Алекс, — ни у кого из них.
Я спрашиваю: как же так, в демократическом обществе у всех одинаковое мнение? Что же случилось с разнообразием идей? И что случилось с законами, которые требуют знать сначала факты? Нет. Никого ничего не смущает. Почему они исключают право другой стороны — Израиля? Есть ли у них доказательства, что израильтяне врут? Ни у кого их нет. Как будущие адвокаты и судьи пришли к заключению прежде, чем ознакомились с фактами? Это же Юридическая школа, правильно?
— Значит ли это, — я давлю на них — что вы все пришли к заключению, что Израиль виноват только потому, что вы — как бы это помягче сказать — не любите Израиль, потому что там ЕВРЕИ?
Покой. Тишина. Время идет, но никто не раскрывает рта. Радостные молодые лица поменяли свое выражение на поверженные. Сделать фотографию этой грустной картинки? Я повторяю вопрос в более агрессивной форме. В конце концов Алекс сдается:
— Это против международного права, вот почему мы против.
— Ты изучаешь международное право? — спрашиваю я его.
— НЕТ.
— Тогда откуда ты его знаешь?
Молчание. Никто и не пытается что-либо сказать.

Нарушает молчание Сара:
— Я зашла в магазин Apple и хотела купить iPad с 3G, но у них их уже не было. Распродали уже. Я бы купила, но у них больше не было.
Спрашиваю:
— Хорошо быть немцем?
— Да!— говорят все.
— Хочется ли вам поднять германский флаг?
— Только на футбольном матче.
— А почему только тогда?
— Нас бы назвали нацистами, если бы мы сделали это в другое время, — отвечает Сара.
И тут открывает рот другой студент, Ленард:
— Я видел по ТВ, что на корабле было разное оружие.. Пока я не соберу всех фактов, я не могу ничего решить. Это то, что должен делать каждый юрист — сначала факты!
— Ты горд, что ты немец? —спрашиваю Ленарда.
Он громко смеётся: — О, НЕТ!

Михаель Крюгер, издатель немецкой фирмы «Карл Хансер Ферлаг» и Андре Шиффрин, издатель и основатель американской фирмы «Нью Пресс» совсем не смеются. Они люди серьёзные и являются мощным оружием в публицистической индустрии. Андре — бывший издатель ”Пантеон Букс” и человек, который помог представить Фуко и Хомского американскому читателю, сегодня вечером выступает с речью в Зайдлвилла, Швабинг. Я нахожусь в данный момент именно здесь. Андре будет выступать на английском, а Михаель будет переводчиком. Кроме них здесь находятся и другие современные знаменитости. Мой сосед шепчет мне:
— Здесь сегодня все сливки германской культуры.
Программа этого высокоинтеллектуального вечера уже почти готова начаться. Мы все садимся,  и Андре уже изготовился просветить нас при помощи своей мудрости и знаний. Итак, он рассказывает многоуважаемой публике, что Кондолиза Райс, бывший министр иностранных дел, встретилась с главами американских ТВ-компаний перед вторжением в Ирак и попросила их не показывать кадров с раненными солдатами. Они согласились. Именно поэтому, объясняет Андре, американский президент Джордж Буш-младший был переизбран на второй срок и 75% американцев в то время думали, что Ирак обладает атомным оружием. В благодарность за одолжение, — продолжает Андре, — администрация Буша пробовала аннулировать закон, который запрещает владельцам печатных органов владеть еще и телевидением.

Эта история о главных американских ТВ-сетях — есть основное обвинение, при помощи которого Андре хотел показать, что в США нет настоящей демократии, так как «свободные СМИ» контролируются правительством. Согласно этому утверждению, в Соединенных Штатах диктаторский режим. Чувствуется, что Михаель явно получает удовольствие от каждого слова оратора, т.к. он все время кивает головой. Вся остальная компания этих высоких гостей явно возбуждена. Такое впечатление, что они впитывают в себя каждый слог говорящего, одновременно облизывая содержимое речи.

Я слышал об этой истории раньше и пытался в ней разобраться. Но все, что я смог найти по этому вопросу — это пропагандистский фильм без единого доказательства. Может Андре сможет, наконец, собрать этот пазл для меня. Поэтому после выступления я перехватил его и попросил дать источники, на которые он опирался в своем обвинении.
Андре: — Никто меня не спрашивал об этом до сих пор. Я упоминал об этом много раз, но никто не спрашивал об источниках.  Вы можете проверить в Гугл.
— А более точный источник?
— А вы пробовали смотреть в Google?
— Да, я смотрел уже давно, но не смог найти никакого доказательства. У вас есть более конкретные источники, чем Гугл?
— Нет, у меня нет других источников.
— Тогда можете ли вы доказать это другим способом?
— А почему вы спрашиваете об этом?!
— Потому что я журналист и должен опираться на источники, чтобы…
— Нет, если вы хотите, чтобы я выдал вам источники, то я не могу.

Нет особо большой разницы между здешними интеллектуалами и простыми людьми из церкви на окраине Гамбурга. У тех и других есть свой Американский Пророк, которому они беспрекословно верят. Почему же эти две группы людей так воспринимают американских врунов? Я не знаю. Что я понимаю — это, что мне требуется перерыв. Слишком много людей вокруг меня с серьезными мозгами. Мне хочется чего-нибудь полегче. Можете мне порекомендовать более «легких» немцев в этом округе?

В двух часах на поезде отсюда есть место, где с 1633 года горожане поклялись устраивать раз в десять лет театрализованное представление о Страстях Христа. Люди верили, что они таким образом оградят свой город от чумы, которая как раз случилась тогда,  и спасут его от будущих напастей. В этом году как раз время для этого представления,  и оно состоится завтра. Сотни тысяч людей со всех частей света приезжают сюда, чтобы посмотреть на это. Почему бы и мне не посмотреть? Тем более, что я люблю езду в поезде. Кстати, многие немцы говорят, что поезда ДБ почти никогда не точны. Я утверждаю: это все враньё! ДБ — одна из лучших и эффективных систем железнодорожного сообщения. Она самая сложная, самая быстрая и самая точная. Вы можете сверять свои часы по ней.

Я собираюсь ехать в Обераммергау, где состоится это действие — Пассионсфестшпиле.

Путешествие поездом открывает потрясающие виды из окна. Вот красавец Старнберг. Невозможно оторвать свой взор! Поезд продолжает двигаться, а прекрасные пейзажи сменяют друг друга без конца. Долины лежат обнаженные между гор, вокруг которых танцуют серебристые облака. От этого вида хочется петь. Ангелы в отражении прудов и рек смешиваются со стадами коров и оленей и все вместе вызывают ваш восторг. Столько зелени всех видов и форм перед глазами, что невольно сравниваешь их с описанием Рая в Коране, и последнее явно проигрывает. Я не могу отвести свои глаза от видов, обволакивающих всего меня бесконечным умиротворением. Восхитительно прекрасные церкви, свидетельство длинной истории, присоединяются к волшебному хору всего волшебства, которое проходит у меня перед глазами, перед моим телом.

И я удивляюсь: мои глаза никогда не видели такой красоты, которая способна так тронуть мое сердце. Я никогда не испытывал таких глубоких чувств. На земле ли я, или в Раю? Счастливы те мужчины и женщины, кого судьба занесла в эту часть планеты. Для них есть все: и мистерия старины, и технология будущего, и все лучшее настоящего. Кто эти люди? Немцы.

Я встаю со своего места и перевожу свой взгляд внутрь,  на людей рядом со мной,  и опять в окно и мне хочется кричать:
— Имея такие сокровища вокруг себя, такую унаследованную красоту, ПОЧЕМУ, во имя всевышнего, вы вечно ввязывались в войны? Чего вам не хватало? Чего Большего вы хотите? Чего еще может желать мужчина, или женщина? О чем вы думаете?

Teм временем Мистериа, представляющая страсти господни начинается. И перед появлением Адама и Евы уже ясно, что Адам будет брюнетом, а Ева блондинкой. Затем Иисус вступает в Иерусалим с детьми, тянущимися позади (сестра Ютта была права. Иисус не итальянец. Он — немец).
Сотни актеров на сцене и большинство из них почти без всяких эмоций. Да-а, это не хорошо, так как делает действо слишком статичным. Те, кто это поставил, скорее всего спали на репетициях, иначе не объяснить происходящее на сцене. Все герои пьесы, в том числе и Иисус, говорят в таком же духе. Это позволяет мне заключить, что ни один из сотен участников не является профессиональным актером. Вполне возможно, что эти люди способные и даже талантливые, но совсем в другой области.

Эта постановка получила большой резонанс  даже в США. И все это благодаря вовлечению некоторых еврейских организаций, таких как Американский Еврейский Комитет. Если до того (еще в 1984 году) еврейский священник мог иметь рога на голове, то сегодня Иисус именуется не иначе, как «рабби», и его ученики носят кипу на головах. Различные библейские строфы, как и некоторые еврейские молитвы,  произносятся и поются взрослыми и детьми этого немецкого города НА ИВРИТЕ. Интересно, что немецкие дети и их родители, жители этого малюсенького местечка, произносят ивритские тексты лучше, чем высокооплачиваемые американские раввины.

Тем, что Иисус и его последователи были евреями, организаторы пытались убрать исторические антисемитские обертона, которые традиционно сопровождали эти постановки. Концентрация на жизни Христа, а не только на его смерти — трудная задача, так как источники записей о его жизни очень лимитированы. Тем самым организаторы хотят показать свое стремление исправить многовековое утверждение о «еврейских мучителях Христа», которое бытовало и было в чести у всего антисемитского мира. Так, Адольф Гитлер, как утверждают исторические записи, был восхищен в свое время постановками «Страстей» в Обераммергауме. Но эта рассказанная история не раскрывает драму и причину возникновения новой религии. Поэтому и не дает возможности её понять. Особенно в этой версии, когда еврейский раввин и его последователи, а не возникновение новой религии, становятся во главу угла.

Итак, первая часть, длящаяся более двух с половиной часов, заканчивается. И вся пятитысячная толпа уходит на трехчасовой перерыв. Интересно посмотреть вторую часть о смерти Христа — сколько политкорректности будет здесь применено? Очень важно, как будут показаны евреи и Пилат, так как это наиболее чувствительный момент в христианско-еврейских отношениях. Насколько противящимся смерти Христа будет выведен Пилат и насколько настойчивыми будут евреи в требовании казнить его?

Таким образом,  «давайте-будем-хороши-к евреям» — в этой части постановки полностью исчезает. Интересно, что Пилат показан здесь намного более невиновным, чем это описано в Новом завете Библии. Начинается вторая часть… И вся политкорректность улетучивается. Показано, что   еврейский советник и священник Санхедрин принудил Пилата  казнить Христа. Он возмущен, он отказывается, он кричит, он делает все возможное, чтобы был вынесен смертный приговор. Ведь евреи умнее, хитрее, а поэтому умеют настоять на своем.

Как же это произошло? Почему же постановка, начавшаяся как проеврейская, закончилась антиеврейски? Я не знаю. Может это часть обобщений из Нового завета? Апостол Павел ведь сказал, что евреи убили Господа Иисуса. Но проблема в том, что люди стараются забыть, что ранние христиане были евреями, которые спорили между собой. Правда, постановка пытается иллюстрировать еврейство Иисуса и его последователей. Но успешны ли они в этом?

Я сижу рядом с Ренатой Франк, сестрой режиссера «Страстей» Христианы Штюкл. Рената сама участник действа. У нее длинные распущенные волосы, которые она отращивает специально для этой постановки. Я спрашиваю её — еврей ли Иисус?

— Я думаю, Иисус был евреем, но я не уверена.
— Что Вы имеете ввиду?
— Я думаю, что он рос в еврейском районе, но я не уверена, что он был евреем. — А в Новом Завете где-нибудь сказано об его еврействе?
— Не знаю точно. Я не читала так подробно.

Что Рената точно знает, это, что в театре 4800 мест  и что в сезон они проводят 104 представления. На сцене присутствует около 800 человек и 2000 чeловек работает для этого шоу. А в городе живет 5000 человек. И еще она знает вот что: «Всё в Америке связано с евреями.»
Пьеса о страстях идет до 3 Октября.
— Что Вы сделаете 4 Октября? — спрашиваю я у собеседницы.
—  Коротко постригусь! 3 Октября мы все будем плакать целый день, т.к. все, что происходит в этот день, происходит в последний раз. Весь город приходит на последнее Аллилуйя. Ведь неизвестно, что произойдет через десять лет. Может, моих родителей уже не будет в живых. Глядя на пожилых людей, думается: на следующих «Страстях» их уже не будет здесь.  А, когда гляжу на молодых, думаю о том,что многие женятся, обзаведутся детьми. В общем, все очень эмоциональны в этот день.

Мне нужно найти место, где бы никто не упоминал при мне слова ЕВРЕЙ. Есть ли такое в Германии? Ищи — и ты найдешь, говорится в пословице. И я нашел. Это Шлосс (замок) Хохеншвангау, летняя резиденция короля Максимилиана, отца короля Людовика. Находиться здесь — это значит совершить путешествие в прошлое Германии. Это место, где вы можете найти разгадку, как формировалось это общество. Теперь я понимаю рабби Хелмута Шмидта немного лучше. Всё размещение картин здесь, цвета стен, мебель, вообще всё говорит o безупречном вкусе и богатстве, а также о врожденном порядке.
— Здесь имеется секретная дверь для различных непотребных дел, — говорит экскурсовод, когда мы входим в одну из комнат. При этом он широко улыбается —ему явно импонируют его исторически коррумпированные лидеры.
Мы поднимаемся по лестнице. Тевтонические образы из бронзы и голые младенцы, нарисованные на стенах,  рассказывают часть истории, как эта страна была создана. Сюда любил приходить Рихард Вагнер и играть на фортепиано. И это культура для вас.

Когда тур закончен, я иду к Шлосс Нойшванштайн — замку Людовика II, находящегося в красивейшем месте, именующемся Швангау. Какое наследие имеют Германские люди! Мир грез!

— Этот дворец был построен для Рихарда Вагнера  в знак уважения и восхищения его работами,  — рассказывает мне улыбающаяся баварская дама. — Король был очень набожен, — рассказывает она туристам и показывает на частную часовню — небольшую комнату, украшенную изображениями молодых блондинок и пожилого человека на больших витражах. Здесь же и уголок чтения с местом для книг, но не для iPad. У него был и телефон, и он использовал его, чтобы связываться с другим замком — Хохеншвангау. Все во всем, этот замок — это очарование, которое не выразить словами. Это то, что немецкие жители унаследовали от своих правителей. И теперь это принадлежит людям. евреи унаследовали Стену Плача. Немцы — замок Нойшванштайн.

Но я не стану говорить об этом. Я даже рад тому, что никто не упомянул слово «еврей» сегодня.

В конце экскурсии я задерживаюсь с экскурсоводом.
— Телефон, который Вы показали нам — первый в истории? — спрашиваю я её, восхищенный Людовиком и Германской технологией.
— Да, первый. Он был установлен Симменсом впервые в мире.
Молодой человек, по-видимому уборщик этого места, неожиданно вмешивается и говорит: — Нет, первым изобрел телефон Белл, а не мы.
Я записываю сказанное им. Дама смотрит на него и на меня.
— Зачем Вы это записываете? — спрашивает она.
— Я журналист.
— Вы не имеете права записывать ничего, —она превращается из улыбающейся леди в классическую ведьму. — Эта недвижимость принадлежит правительству и все, что я сказала, все слова, которые я употребляла, также принадлежат государству и НЕ МОГУТ Быть ИСПОЛьЗОВАНЫ. Я бы желала посмотреть на вашу пресс-кард.
Я показываю ей свою карточку.
— Вы сюда пришли, как пресса? Вы доложили начальству?
— Да, я доложил.
Она замолкает. Поскольку Начальство в курсе, я конечно могу использовать ЕЁ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ СЛОВА.

Эта женщина еще более невменяема, чем мистер Король Людовик. Время покинуть Правительственную Немецкую Собственность. Но это не так просто, как вы себе представляете. Множество ступенек ведут вас вниз и вам приходится пройти через два сувенирных магазина,  и их никак не избежать. Это что-то новенькое для меня. В США тоже имеются сувенирные магазинчики, но никто не обязывает вас проходить через них.  ОК, это не Америка. Здесь другая система. Это не Капитализм. Это Вынужденный Капитализм. Я понял. Я держу в руках буклет с расписанием от железной дороги ДБ, который я купил в Мюнхене. Там указаны и автобусные рейсы от Замка в Мюнхен. Посмотрим, придут ли они вовремя? Я счастлив отрапортовать: все было вовремя, минута в минуту. Точно. Вот это страна!

(продолжение следует)

 

Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer5-6-tenenbom/