По следам «Schöne Minka». Русская песня «Белолица круглолица» («При долинушке стояла»)0

В 2003 году в сборнике «Бортнянский и его время» была опубликована статья Л.В. Кириллиной «“Schöne Minka” и ее сестры»[1], посвященная особенностям восприятия русских и украинских народных мелодий зарубежными музыкантами конца XVIII — первой трети XIX веков (Й. Гайдн, Л. ван Бетховен, Дж. Ярнович, П. Враницкий, Ф. Рис, И.В. Гесслер, И.Н. Гуммель, Д. Штейбельт). Среди этих мелодий — популярные и сегодня песни «Iхав козак за Дунай» («Air cosaque»), «Во поле береза стояла», мотивы «Камаринской»), романс «Стонет сизый голубочек», величальная «Уж как слава на небе», а также некоторые другие песни, хорошо известные по многочисленным сборникам русского фольклора: «Как у нашего широкого двора», «Пожалуйте, сударыня», «Чем тебя я огорчила», «Выйду ль я на речиньку», «Ах талан ли, мой талан», «Во лесочке комарочков», «Ах, реченьки, реченьки», «Как пошли наши подружки».

 

Картину широкого бытования русского мелоса в западной музыкальной культуре классической эпохи и периода раннего романтизма подтверждают и многие другие примеры: так, в основе известного Романса из оперы Н. Далейрака «Нина, или Безумная от любви» (1786) лежит русская песня «На толь, чтобы печали»[2]. Позднее вариации на данную тему создали Бетховен (Шесть вариаций для фортепиано op. 34; Шесть вариаций на тему Дж. Паизиелло для фортепиано WoO 70), Й. Гелинек (Вариации для фортепиано), Н. Паганини (Интродукция и вариации для скрипки op. 38), а также И.Б. Ванхал, И.Н. Гуммель, Ф. Кауэр, Х. Эппингер, Ф. Сор, М. Джулиани, Ф. Зильхер, Н. Манфроче, Дж. Боттезини…

Нам хотелось бы упомянуть еще одну песню, не только необычайно популярную в рассматриваемую эпоху, но и сумевшую, подобно своим «сестрам», проникнуть на страницы многочисленных нотных изданий. Речь идет о русской народной песне «Белолица, круглолица красная девица», которая также часто именовалась «При долинушке стояла». Ее полный текст и нотная запись были впервые опубликованы В.Ф. Трутовским (ок. 1740 — ок. 1810) во второй части «Собрания русских простых песен с нотами» (1778):

Белолица круглолица красная девица,
При долинушке стояла, калину ламала, 
Я калинушку ламала, в пучёчки вязала,
Я в пучёчки вязала в дорожку брасала,
Я в дорожиньку брасала, друга возвращала,
Воротись моя надёжа, воротися, сердце,
Не воротишься надёжа хотя оглянися,
Не оглянешься надёжа, махни, чёрной шляпой.
Загадаю я загадку изволь отгадати,
С чево кудри завивались, с чево расцеплялись;
Со радости кудри вьются, с кручины секутся.
Издалече, из украйны едет младой школьник,
Он на вороном на коне, в белом балахоне.
На школьничке рубашечка тонка полотняна;
Ему шила подарила купеческа дочка;
Ево матушка журила не худу учила:
Ах сын ты мой сыночик ясной соколочик,
Тебе полно сын ходити к купеческой дочке,
Тебе полно сын любити купеческу дочку.
Велю тебя поимати, велю приковати,
Велю велю приковати к каменной палате,
Не куй не куй меня мати к каменной палате,
Прикуй прикуй меня мати к девичей кровати,
Я у девичей кровати рад год годовати,
Не только год год годовати и век вековати;
У девушек вечеринка всегда веселенька:
Девки скачут, девки пляшут, девки веселятся,
А я со горя кручины девку поцелую,
Со великия печали прижму ко сердечку[3].

Чулков М. Д. Новое и полное собрание российских песен. Часть 3. М., 1780. Титульный лист.

Особый интерес песне придает описанный в ней архаический магический обряд («приворотное действие»[4]), совершаемый девушкой для «возвращения» любимого, которого не пускает к ней мать, грозясь «приковать к каменной палате». Согласно П.П. Червинскому, калина (а также черная смородина, рябинушка) является атрибутом девушки-невесты, а вся первая часть песни (до строки «Издалече, из украйны…») имеет прямую связь с древними традициями свадебного обряда[5]. Интонации древнерусских былин слышатся в обращении матери к сыну и его ответных словах. Оборот «при долинушке стояла» встречается также в песнях «При долинушке калинушка стоит»[6], «При долинушке берёза белая стояла»[7].

По предположению В. М. Беляева[8], источником песенных текстов для 1-3 частей собрания Трутовского послужил сборник М.Д. Чулкова (1743-1792) «Собрание разных песен» (первое издание вышло в свет в 1770-1774 гг.; второе — в 1780 году, под названием «Новое и полное собрание российских песен»), материал которого, в свою очередь, был частью заимствован из широко бытовавших в России рукописных песенных сборников, частью — записан автором непосредственно от крестьян[9]. Текст, приводимый Чулковым, имеет незначительное количество расхождений с вариантами Трутовского и Львова-Прача (первое издание сборника — 1790; второе — 1806[10], третье — 1815).

В несколько усеченном виде текст Львова-Прача дожил до нашего времени: современные исполнители обычно заканчивают исполнение песни на строке «Со радости кудри вьются, с кручины секутся», опуская таким образом второй ее раздел, поющийся от имени молодого малороссийского «школьника»[11]. Тенденция к сокращению текста наметилась еще в первой половине XIX века: один из наиболее коротких вариантов песни зафиксирован в 1830 году:

При долинушке стояла,
Калину ломала,
В пучечки вязала,
На дорожку клала,
Приметы примечала,
Дружка ворочала:
«Воротися, моя радость,
Воротись, надежда, —
Хотя ж оглянися;
Не оглянешься, надежда,-
Махни черной шляпой,
Черной шляпой пуховою,
Правою рукою,
Лентой голубою!»[12].

Табл. 1.

Морфологические разночтения в печатных вариантах текста песни «Белолица круглолица» по материалам песенных сборников XVIII века

Обработка русской народной песни «Белолица, круглолица» из сборника Львова-Прача. (М, 1955. С. 96).

Обработка русской народной песни «Белолица, круглолица» из сборника Львова-Прача. (М, 1955. С. 96).

Приведем еще один, широко распространенный в начале XIX века вариант текста песни, зафиксированный в «Собрании народных песен» П.В. Киреевского (1847):

При долинушке стояла, я калинушку ломала,
Я калинушку ломала, во пучечки вязала,
Во пучечки вязала, я приметушки клала,
Я приметушки клала, мила друга ворочала:
— Воротись, моя надежда, воротися, сердце!
Не воротишься, надежда, махни черной шляпой,
Черной шляпой пуховою, правою рукою.
Издалече из Украйны едет младый школьник,
На школьничке рубашечка тонка, полотняна.
Ох, не мати ему шила, не сестра дарила,
Ему шила, подарила купецкая дочка.
Его матушка бранила, не худу учила:
— Ох ты, сын ты, мой сыночек, ясный соколочик,
Не ходи, сынок, гуляти с купецкою дочкой.
Я велю сына поймати, велю приковати,
Велю <сына> приковати к каменной полате.
— Не куй, не куй меня, мати, к каменной палате,
Прикуй меня, мати, к девичьей кровати.
Я близ девичьей кровати рад год годовати,
Рад год годовати, рад век миновати.
У девушек вечеринка, всегда веселятся!
Молодушки тужат, плачут, все они крушатся:
Распрекрасную жизнь девичью все они вспоминают,
Распроклятую жизнь замужнюю всегда проклинают.
— Не ходите вы, девки, замуж, замуж не на радость,
Замуж, девушки, не на радость, замуж — неудача,
<Если> выйдете вы замуж, будете слезно плакать[13].

 К середине XIX веке под влиянием зарождавшегося в условиях городского музыкального быта жанра жестокого романса текст песни претерпевает радикальные изменения. «Попадая в город с дворовыми людьми, которых помещики вывозили из своих сельских усадеб, эти песни лишались традиционного контекста и переходили в область бытового музицирования. <…> Исполнители городских песен выступали как авторы, создающие новые варианты фольклорных текстов, которые отвечали господствующим в городе музыкальным вкусам. В своих исполнительских интерпретациях эти певцы старались выявить такие черты, которые в наибольшей степени воплощали эстетику не только нового времени, но и новой (по отношению к первоисточникам) городской среды»[14]. В то же время, в новых условиях архаические словесно-музыкальные разновидности народных песен продолжали свое сосуществование с новейшими. Это относится и к песне «Белолица круглолица: в песеннике 1819 года наряду с хорошо знакомым по сборнику Львова-Прача текстом, встречается и совершенно отличный от него (С. 54):

Белолица, круглолица,
Красная девица,
Во твоем лице румянец
Завсегда играет,
Молодому, холостому
Назолу давает.
Молодой и холостой
В лужке травушку примял,
В лужке травушку примял,
Дороженьки не сыскал.
Выходила сударушка
На красно крылечко;
Говорила разлапушка
Тайное словечко:
«Не стой, милой, у крылечка,
Поди, куда хочешь!
Люби, кого знаешь!
Я тобой, мой друг, довольна,
Любить тебя полно!
Полно, полно, не хочу,
С кем гуляю, не скажу!»
Через город летел голубь,
Как из луку стрелка;
Плыла утка-селезенька
Тихою водою,
Тихою водою —
Волгою рекою.
Скажи, утка-селезенька,
Моему милому,
Что я — сиротою,
Что я, что я — сиротою,
Горькою вдовою,
Горькою вдовою —
Победной головою![15]

 Этот второй тип текста, где «преобладают мотивы драматического характера, и в которых содержится проклятие замужеству»[16], а также близкие к нему варианты приведены в капитальном собрании А.И. Соболевского «Великорусские народные песни» (1895-1902)[17]. За исключением начальной строки, ничто здесь уже не напоминает о старой песне «из XVIII века»: новое время — новые интонации, иные вкусы… В ранней редакции знаменитого рассказа И.С. Тургенева «Певцы» (1850), в сцене состязания Яков исполняет именно этот, протяжный и мрачный вариант песни «При долинушке стояла», впоследствии замененный автором по совету В.А. Инсарского на «Дороженьку»:

«Песня, которую пел Яков, принадлежала, несомненно, к этому второму типу, и в ее исполнении певец сумел проявить свое великолепное мастерство, искусно сочетая веселые и скорбные мотивы и передав с пленительной задушевностью и страстной силой настроение юноши, разлученного с любимой девушкой. Однако Тургенев с большим вниманием отнесся к возражениям Инсарского. Из его слов Тургенев понял, что существуют и очень распространены иные разновидности песни «При долинушке», в которых веселые и залихватские мотивы преобладают над настроением скорби и простеста. Ему стало ясно, что привычные ассоциации, связанные у большинства читателей с этой песнью, смогут разрушить художественную цельность и идейный замысел рассказа, — и охотно пошел на замену слышанной им песни другой»[18].

Отметим, что в большинстве песенников «Круглолица белолица»/«При долинушке» относится именно к плясовым песням, и лишь в немногих случаях — к протяжным, в том числе, в Собрании П.В. Киреевского («лирическая любовная песня с семейными мотивами; текст контаминирован с хороводно-игровыми песнями»[19] и в сборнике В. Прокунина. Как плясовую песню воспринимали ее М.Т. Высотский (Пять вариаций на тему песни «При долинушке стояла» для семиструнной гитары, 1835) и А.Е. Варламов (обработка русской народной песни «Белолица, круглолица» для голоса и фортепиано):

А. Е. Варламов. Обработка русской народной песни «Белолица, круглолица» (А. Е. Варламов. Романсы и песни. Полное собрание. Том 4. М., 1976. С. 42.)

Мелодия «Белолица круглолица» отмечена характерной для русской народной песни ладовой переменностью (сопоставление мажора с параллельным ему минором). В то же время, использование не натурального, а гармонического минора закономерно связано с расцветом профессиональной музыки во второй половине XVIII века и композиторской деятельностью самого Трутовского. Интересно, что в записи разбираемой песни, зафиксированной в анонимной печатной «Скрыпичной школе или наставлении играть на скрыпке» (СПб., 1784), используется натуральный минор, несомненно, более близкий в ладовом отношении к народному первоисточнику[20].

Необыкновенно широк круг сохранившихся музыкальных источников второй половины XVIII — начала XIX века, при исследовании которых мы сталкиваемся с песней «Белолица круглолица». Немалой популярности ее способствовало и то обстоятельство, что первая публикация песни совпала со временем расцвета русской комической оперы. Бесхитростная, легко запоминающаяся мелодия «При долинушке» как нельзя лучше подходила для сопровождения сцен из жизни русской деревни, окрашенных национальным колоритом. Более того, она отлично подходила для свободного варьирования: «Песня сия известна всем Русским охотникам до пения и музыки, потому что голос ее имеет более ста изменений, отчего и слывет Русским менуэтом»[21]. На «голос» популярной песни поет свою выходную «арию» Филат в «Анюте» Попова (1772), Филимон в «Мельнике — колдуне, обманщике и свате» М.М. Соколовского и А.О. Аблесимова (1779). Постепенно проникает она в многочисленные рукописные сборники бытовой инструментальной музыки для столовых гуслей и клавишных инструментов[22]. Перечислим основные рукописные источники инструментальной музыки, в которых встречаются обработки песни «Белолица круглолица»: 

Табл. 2.

Рукописные источники XVIII — первой четверти XIX века, содержащие нотные записи мелодии песни «Белолица круглолица»/ «При долинушке»

Процесс составления таких сборников происходил различными путями: от копирования письменных и печатных источников (помимо упомянутых выше песенных сборников, укажем на два печатных издания, в которых содержатся вариации на тему нашей песни — это так называемый «Сборник Полежаева» (1792)[23], а также «Карманная книжка для любителей музыки на 1796 год»[24]) до непосредственной фиксации со слуха слышанной ранее музыки. Последним обстоятельством объясняется наличие в рукописях ошибок и описок, в которых следует видеть «конкретное выражение тех трудностей, с которыми сталкивался не очень грамотный музыкант, записывая неординарные по структуре песни и присочиняя или подбирая на инструменте к ним бас»[25]. Эти «архаические», часто неуклюжие, но кровно связанные с живой фольклорной традицией обработки можно поставить в один ряд с такими явлениями русской культуры XVIII века, как провинциальный живописный примитив или образцы народного декоративно-прикладного искусства. «Составитель сборника здесь выступал и как фольклорист, и как композитор, автор обработки. Его неприметная «первичная» деятельность по собиранию фольклора имела громадное значение для русской музыкальной культуры: во многом на основе отбора и исправления таких ранних записей с точки зрения «музыкальных правил» в конце XVIII в. возникли первые нотные «Сборники русских песен», открывшие историю русской музыкальной фольклористики»[26].

«При далинушке». ФРК ЯГМЗ. Инв. 15477. «Собрание разных песен и пьес для клавикорд…». Л. 18.

Наряду с простейшими записями, содержащими только тему песни (сборник из собрания А.А. Титова, Юсуповский сборник) или тему с небольшим количеством вариаций («Тетрадь Даниловой», семь в рукописи из собрания Г. Ч. Роббинса Ландона), в рукописных инструментальных сборниках можно встретить и довольно протяженные, изобретательные в композиционном отношении вариационные циклы «концертного» плана. В этом отношении особенно выделяется сборник «Собрание разных песен и пьес для клавикорд» (1740-1790-е), хранящийся в Фонде редких книг Ярославского государственного музея-заповедника и содержащий двадцать две вариации на тему «При долинушке» (Л. 18-20), а также заключительную коду. «Назначение этой коды аналогично назначению последних вариаций (колен) в народных танцах — создать непрерывное и все убыстряющееся движение к концу. Клавирная фактура обработки насыщена альбертиевыми фигурами, ломаными трезвучиями, стоячими басами — всем арсеналом технических средств раннеклассического стиля. В ней также использованы приемы, идущие от практики народно-инструментального исполнительства. <…> Чаще всего разрабатывается ритмическая фигура с паузой («вздохом») на первой доле каждого такта. Именно так начинали свои импровизации балалаечники, бандуристы и гусляры»[27].

Богатые возможности для вариационного развития, заключенные в мелодии песни «Белолица круглолица», были хорошо известны музыкантам-профессионалам. В 1790-е годы к этой теме обращается И.Е. Хандошкин (1747-1804). Результатом явился грандиозный вариационный цикл (40 вариаций!) для скрипки и виолончели — пожалуй, наиболее совершенное из всех сочинений, написанных в XVIII веке на разбираемую нами тему[28]. Среди клавирных вариаций, созданных композиторами-иностранцами, назовем следующие:

 Ф.А. Баумбах (1753-1813): Русская песня «При долинушке стояла» с 50 вариациями для форте-пиано (1794)[29]

 Я.Л. Дюссек (1760-1812): Leçons Progressives pour le Clavecin ou Piano Forte dans lesquelles se trouvent introduites des Airs Caracterisés de Diferentes Nations (1794)[30]

Г.Й. Фоглер (1749-1814): Pièces de Clavecin faciles, doigtées, avec des Variations d’une difficulté graduelle dedicés à Sa Majesté Le Roi Gustave Adolphe IV [Б. г.][31]

И.Г. Пальшау (1741-1815): Chanson russe «Белолица, круглолица», variés par Palschau: Pour le clavesin ou pianoforte. St. Petersbourg: chez Gerstenberg et comp. [1799][32]

И.В. Гесслер (1747-1822): Fantaisie et chanson russe variée pour le clavecin ou fortepiano «При долинушке стояла» / Par Jean Guillaume Hàester. Quevre 19. [M.]: Reinsdorp et Kaestler, [ок. 1800][33]

Й. Гелинек (1758-1825): Air russe varié. Boston University, Mugar Memorial Library, Department of Special Collections. H. C. Robbins Landon Collection, Box 6. Рукописная часть конволюта, происходящего из библиотеки Чичаговых (первая четверть XIX в)[34]

В. Ригини (1756-1812): «Danse Russe Del Sig. Righini» (Münchner Stadtbibliothek, Musikbibliothek, M1956, №7[35]

Дж.Г. Феррари (1762-1842) «Variations sur l’air russe Kalimuska. Schöne Minka ich muß scheiden» (Musik- och teaterbiblioteket)[36]

И. Г. Пальшау. Chanson russe «Белолица, круглолица», variés par Palschau: Pour le clavesin ou pianoforte. St. Petersbourg: chez Gerstenberg et comp. [1799].

Я. Л. Дюссек. Leçons Progressives pour le Clavecin ou Piano Forte dans lesquelles se trouvent introduites des Airs Caracterisés de Diferentes Nations (1794). Leçon 5: Air russe varié (1794).

Сочинения Я.Л. Дюссека и Г.Й. Фоглера — это, прежде всего, инструктивные пьесы-упражнения для начинающих пианистов, не претендующие на глубину замысла. Своеобразной приманкой здесь служат «этнографические подробности» (непривычные для европейского слушателя XVIII века ладовые отклонения, «экзотические» мелодические ходы и ритмы), создающие «турецкий», «польский», «испанский» (Дюссек), «африканский», «китайский» и даже «шведский» и «финский» колорит (Фоглер). Любопытно отметить, что Фоглер, большой знаток и собиратель музыкального фольклора разных стран мира и заядлый путешественник, в 1788 году посетил с концертами Санкт-Петербург, где, вероятно, мог услышать песню «При долинушке». Особое пристрастие к жанру клавирных вариаций питал Й. Гелинек, в наследии которого имеется немало примеров обращения к славянскому музыкальному фольклору: вспомним, например, его Восемь вариаций на тему русской песни (ок. 1803)[37]. Три вариационных цикла на темы русских песен имеется у И.Г. Пальшау (в том числе, и вариации «Белолица круглолица»), в которых отчетливо заметно тяготение композитора к богатой полифонической фактуре. Будучи учеником И.Г. Мютеля (1728-1788), который в свою очередь являлся одним из последних учеников И.С. Баха, Пальшау был одним из последних композиторов, воспитанных в высоких традициях баховской школы. Национальная специфика русской песни в вариациях Пальшау отступает на второй план: композитор трактует мелодию песни «в духе привычной инструментальной темы»[38], демонстрируя искусное владение контрапунктическим письмом западноевропейского образца.

Из всех перечисленных выше вариационных циклов на тему «Белолица круглолица», написанных композиторами-иностранцами, наибольший интерес, несомненно, представляют «Фантазия и вариации на тему русской песни» (op. 19) И.В. Гесслера, другого «музыкального внука» Баха[39]. Известно, что в марте 1812 года композитор публично исполнял это сочинение в сопровождении оркестра[40]. Девятнадцатый опус Гесслера как бы предвосхищает другой, более известный — «Каприччио и вариации на русскую тему для фортепиано в сопровождении скрипки и виолончели», op. 22[41]. В Фантазии мы уже можем различить первые намеки на будущую тему песни (прием кристаллизация темы из прелюдирования). По мнению Т.А. Зайцевой, расширение цикла за счет включения в него развернутого вступления (каприччио, фантазия) «могло идти от концертной практики той поры с ее прелюдированием перед исполнением пьесы. Гесслеру, владевшему даром импровизации, это могло быть особенно близко»[42].

Вариации характеризуются масштабностью, подчеркнутыми психологическими контрастами, разнообразием технических приемов: энергичные пассажные фигурации (вариации 3, 4, 7, 15), позволяющие исполнителю продемонстрировать свою виртуозность, соседствуют с остроумными стилизациями темы в характере полонеза (вар. 8-10) и марша (вар. 17-18); имеются эпизоды, выдержанные в духе патетических речитативов К.Ф.Э. Баха, органных импровизаций. При знакомстве с вариациями закономерно встает вопрос: для какого же инструмента писал Гесслер? Скорее всего, этим инструментом было ранее фортепиано: «… и фактурные особенности, и красочная регистровка, и контрастная динамика пьес указывают на то, что композитор имел в виду именно фортепьяно. Основываясь на народно-песенном тематическом материале, автор демонстрирует свой великолепный пианизм»[43].

Приведенные примеры убедительно демонстрируют, насколько глубоко вошла русская народная песня «Белолица круглолица» в повседневный быт любителей музыки, и, далее — в профессиональную музыкальную практику отечественных и иностранных музыкантов конца XVIII — первой половины XIX века, превратившись в один из наиболее заметных и хорошо узнаваемых символов национальной культуры России.

Примечания

[1] Кириллина Л. В. «Schöne Minka» и ее сестры // Бортнянский и его время. К 250-летию со дня рождения Д. С. Бортнянского: Материалы международной конференции. М.: МГК, 2003. С. 191-205.

[2] Майкапар А. Е. Бетховен, Паизиелло и… русская песня // Грани классической музыки. Том 1. Челябинск, 2013. С. 245-252.

[3] Трутовский В. Собрание русских простых песен с нотами. Под ред. и с вступительной статьей В. Беляева. М., 1953. С. 78. Орфография и пунктуация оригинала сохранены. Публикации сборника Трутовского в XVIII веке: 1776 (1 ч.), 1778 (2 ч.), 1779 (3 ч.), 1782 (переиздание 1 ч.), 1795 (4 ч.), 1796 (переиздание 1 ч.).

[4] Червинский П. П. Семантический язык фольклорной традиции. Тернополь, 2011. С. 116-117.

[5] Там же.

[6] Львов-Прач. Собрание народных русских песен с их голосами. На музыку положил Иван Прач. Под ред. и с вступительной статьей В. М. Беляева М., 1955. С. 202-203.

[7] Русские песни /сост. И. Н. Розанов. М., 1952. С. 128 (текст приводится по изданию: Цыганов Н. Русские песни. М., 1834. №25).

[8] Трутовский В. Там же. С. 8-9. Того же мнения придерживалась

[9] Там же, С. 9.

[10] Рукописная копия этого издания, выполненная немецким композитором Г.-А. Кестнером (1810-1890) в 1859 году, хранится в Городской библиотеке, Ганновер (Stadtbibliothek, Kestner No. 138 I; RISM ID no.: 451010239).

[11] См., например, вариант песни, опубликованный на сайте «Романс.ру»: http://www.romance.ru/song/899 (Дата обращения: 09.01.2018) или в современном песеннике: Ах эти черные глаза. 300 любимых песен. Смоленск, 2001. Одна из последних по времени записей песни «Белолица круглолица» в истории отечественной фольклористики была сделана А. В. Ермаченко (см.: Калужский фольклор / Зап. А. В. Ермаченко. Тула, 1979. № 138).

[12] См. Соболевский А. И. Великорусские народные песни. СПб., 1899. Том V. C. 415, № 534.

[13] Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записи П. И. Якушкина. Т. 2. М., 1986. С. 73-74. К этому варианту близка также запись из рукописного песенника начала XIX века, хранящегося в Отделе редких книг Областной библиотеки им. В. Г. Белинского (Екатеринбург). См. подробнее: Русская песня и европейский романс в рукописном сборнике начала XIX в.: эмоциональная культура на переломе эпох. Екатеринбург, 2016. С. 107.

[14] Народное музыкальное творчество / отв. Ред. О. А. Пашина. СПб., 2009. С. 296.

[15] Новейший всеобщий и полный песенник. СПб., 1819. Ч. II, C. 54.

[16] Азадовский М. К. «Певцы» И. С. Тургенева // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. М., 1954. Т. XIII. Вып. 2. С. 165.

[17] См.: Соболевский А. И. Указ. соч. C. 184-189, № 244-247. Укажем также на упоминаемые М. К. Азадовским сборники: Собрание народных песен П. В., Ю. Мельгунова (М., 1879. Вып. I. №27) и В. П. Прокунина (М., СПб., 1897. № 16).

[18] Азадовский М. К. Указ. соч. С. 165-166.

[19] Собрание народных песен П. В. Киреевского. Указ. изд. С. 275.

[20] Ямпольский И. М. Русское скрипичное искусство. М.-Л., 1951. С. 339.

[21] Новейший туалетный песенник для милых девушек и любезных женщин, или Собрание лучших песен. Часть 1. Орел, 1821. С. 140, № 74.

[22] См. подробнее: Натансон В. А. Прошлое русского пианизма. XVIII-начало XIX века: очерки и материалы. – М.: Гос. музыкальное изд-во., 1960; Русская клавирная музыка [Ноты] / Сост. и ред. Н. Копчевский. – М.: Музыка, 1981.

[23] Новый российский  песенник,  или  Собрание  разных  песен  с приложенными нотами, которые  можно  петь  на  голосах,  играть  на  гуслях, клавикордах, скрипках и духовых  инструментах.  Изданные  во  граде  Святого Петра иждивением Т. Полежаева. Ч. 2. СПб., 1792. № 1 («При долинушке»).

[24] «Российская Песня с вариациями» (С. 25)

[25] Бутир Л. М. Русский рукописный сборник инструментальной музыки конца XVIII в. из собрания Титова // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология: Ежегодник. 1982. Л.: Наука, 1984. C. 177.

[26] Там же.

[27] Натансон В. А. Прошлое русского пианизма. М., 1960. С. 112-113

[28] Хандошкин И. Е. Две русские песни с вариациями для скрипки и виолончели», op. 4 // Памятники русского музыкального искусства. Выпуск 12. И. Е. Хандошкин. Сочинения для скрипки. М., 1988. С. 175-192.

[29] Вольман Б. Л. Русские печатные ноты XVIII века. М., 1957. С. 216.

[30] Современное издание: Musica Antiqua Bohemica, Series I, Vol.21 Prague: Editio Supraphon, 1954 (1970). Электронная копия:http://imslp.net/wiki/12_Le%C3%A7ons_progressives_(Dussek,_Jan_Ladislav) [Дата обращения: 13.01.2017].

[31] Электронная копия: http://imslp.net/wiki/Pieces_de_clavecin_faciles_(Vogler,_Georg_Joseph) [Дата обращения: 13.01.2017].

[32] Порфирьева А. Л. Пальшау // Музыкальный Петербург. Энциклопедический словарь. T. I – XVIII век. Книга 2. СПб., 2000. С. 336. Электронная копия: https://opacplus.bsb-muenchen.de/metaopac/ singleHit.do?methodToCall=showHit&curPos=1&identifier=100_SOLR_SERVER_1657890438 [Дата обращения: 13.01.2017].

[33] Электронная копия сочинения любезно предоставлена нам П. Г. Сербиным.

[34] RISM ID no.: 000141675

[35] RISM ID no.: 455021654

[36] RISM ID no.: 990017758

[37] Электронная копия доступна по ссылке: http://imslp.org/wiki/8_Variations_on_a_Russian_Air_(Gelinek,_Joseph) [Дата обращения: 13.01.2017].

[38] Кириллина Л. В. Там же. С. 201.

[39] См. подробнее: Зайцева Т. А. Российский немец Иоганн Вильгельм Гесслер //  Немцы в Санкт-Петербурге: биографический аспект. Вып. 6. СПб.: МАЭ РАН, 2011. С. 111-124.

[40] Зайцева Т. А. Указ. соч. С. 119.

[41] Баренбойм Л. Вступительная статья // Хрестоматия по истории фортепьянной музыки в России. М.; Л., 1949;

[42] Зайцева Т. А. Указ. соч. С. 122.

[43] Зайцева Т. А. Указ. соч.. С. 121.

 

Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer6-smirnov/