Мое поколение
Это ловушка, брешь или клапан?
Словно коты с раскаленной крыши
Мы удираем на Дальний Запад
И на Восток, бесконечно ближний.
Лавой кипящей течем по свету,
Ищем триумфы, находим тризны,
Все мы - лакеи, вруны, поэты -
Дети застоя и прочих – измов.
Все языки на Руси великой,
Богом науськаны или Чертом -
Едут тунгусы, финны, калмыки,
Некуда только славянам гордым.
Гонит нас кнут, или пряник манит?
Кто пожалеет нас, кто осудит?
Все мы - евреи, немцы, армяне -
Здесь до могилы русскими будем.
Юность осталась там, за порогом,
Как велика за прозренье плата,
Мы обрели бесконечно много,
Но и не меньше наши утраты.
Лозанна, 1993
Две женщины
Две женщины
в душе моей колдуют,
Себя да и меня
на части рвут,
И в воду смотрят, и на пламя дуют,
И зелье варят, и заклятья шлют.
Две женщины из разных поколений,
Полярных вер, наречий и планет,
Московских дней тиран и добрый гений,
И рыжий лучик предказатных лет.
Войдя мне в плоть и душу, кровь и кожу,
В делах моих маяча и мечтах,
Настолько в главном меж собою схожи,
Что несовместны даже в пустяках.
Две песенки, два берега счастливых,
Магниты, меж которыми кручусь,
От одного отчалил я насилу,
К другому все никак не прилеплюсь.
Для них я друг, мучитель и любимый,
Сухой наставник, скверный ученик,
Друг другу мы порой невыносимы,
Как и необходимы через миг.
От веры и неверия спасая,
Соавторы всех лучших моих строк,
Две женщины меня сопровождают,
Не потому ль я вечно одинок.
Лозанна, 1993
С перебитым крылом
Сладко-горького выпало поровну,
Но маячит несбывшимся сном -
Как назло и обидам, и гонору
Ты войдешь с перебитым крылом.
Детским смехом растают мечтания,
Не сойдутся в пасьянсе пути,
От отчаянья и до раскаянья
Жизнь прожить, до себя не дойти.
Безвременья герои и пленные,
Ни ума не нажив, ни палат,
Ждем-пождем, что потомки надменные
Нас поймут, пожалеют, простят.
Деловыми слывем и двужильными,
Но прикроем глаза и летим
Наугад, с перебитыми крыльями,
Вдаль от прошлого, следом за ним.
Женева. Декабрь 2008
Как мало
Как мало осталось, хоть жизнь бесконечна,
И слово родится из глины и стали,
Оплакивать будут не жены и дети,
А те, кто меня настоящего знали.
Что мечены ангелом женские слезы,
И время дробится на сроки и строки,
Я понял в краю, где история – воздух,
Где небо так близко, а боги далёки.
Фортуне доверившись лично и в массе,
Хвала райским джунглям свободного рынка,
Понять и принять, как говаривал классик,
Что счастью несчастья нужна половинка.
Чтоб в день что назначен,
колонной нестройной,
Под ритм сумасшедшего вальса иль гимна,
Герои мои, как и дети, и жены,
Меня помянули. И я их, взаимно.
Афины, Рим. 2013
На Краю Земли
Так и сдох бы невеждой,
Не увидев однажды огни
Мыса Доброй Надежды
Синеглазой старухи Земли.
Здесь когда-то несмело,
Занесенные розой ветров,
Стали в ряд каравеллы
Расписных португальских купцов.
Кабальеро да Гама
Курс на Индию держит, упрям,
Узел двух океанов
На ходу разрубил пополам.
Жернова из вопросов
Одиночества, ссоры, любви,
К мысу этому нес я
Чуть живые надежды свои.
Но ответила гулом
Океана колючая гладь,
И мечта упорхнула,
Чтобы снова сиреною стать.
Вся в духах и туманах
Атлантида проходит вдали,
Тайна двух океанов
Синеглазой девчонки Земли.
Кейптаун. Март 2013
Мы плакали
На реках Вавилонских…
Растает суета как воды вешние…
Мне столько зим, что видятся во снах
Родни моей стенанья безутешные
На тех, на Вавилонских берегах.
Молиться и мечтать мы были избраны,
Но обернулась бойней благодать,
И из Толедо как из рая изгнаны
В иных краях убежища искать.
То верою ведомы, то погромами,
К земле нас гнули, мы тянулись в высь,
Германскими и Польскими просторами
До матери России доплелись.
С ней столько было прожито и пройдено,
Но на изломе судеб, мест, времен,
Швейцарский санаторий нынче Родина,
Питание, покой и сладкий сон.
Жизнь - крестный путь от будущего к прежнему,
Не потому ль являются во снах
Младые слезы, звонкие надеждами,
На розовых Московских берегах.
Младые слезы, звонкие надеждами,
На тех, на Вавилонских берегах.
Cловно Итака
Прошлое тянет словно Итака,
Лот, обернися назад -
Взрослые дети от первого брака
Видеть меня не хотят.
C песней веселой не в ногу, по краю,
Между пиров и могил,
А в подворотне шпаной поджидают
Светлого завтра шаги.
Завтра потомства, любви и недугов,
Буднично как остров Крым
Вспыхнет закат квадратурою круга,
Лучиком золотым.
Наедине ли с собою, со всеми…
Там Незнакомки черты
В ритме, кружащем пространство и время,
Выглянут из темноты.
И от души или просто по знаку,
Только пойдут до конца
Взрослые дети из прошлого брака,
Не отличишь от отца.
Женева 27.4.2008
20 лет в Швейцарии
Двадцать лет, отнюдь не мушкетеры,
Мы боролись на своих двоих
За луга альпийские и горы,
Прописаться чтобы среди них.
Поменяв одежду, кожу, имя,
Поперек судьбы и колеи,
Для своих в итоге став чужими,
Для чужих не выбившись в свои.
А когда подступит к горлу старость,
Вывернуть карманом жизнь свою.
Глянь, кукушка, сколько нам осталось
Пировать у бездны на краю?
Звездочеты, пахари и воры
Скучены у времени в гостях...
А спасибо нам за эти горы
Скажут дети, двадцать лет спустя.
Женева 28 октября 2009
Souvenirs
Жизнь бесконечна, сроки наши кратки,
Как ни крутись, но на исходе дня
Одни воспоминания в остатке,
Единственная собственность моя.
Металл, что ни мехов, ни ожерелий,
Ни хлеба, ни лекарств и ни воды,
Ни табака, ни крыши, ни постели
Не купит. Не укроет от беды.
От лести вялой, дружеских наветов,
Навязанных и вожделенных пут,
От яркой тьмы, зияющего света
Воспоминанья, к счастью, не спасут.
Вдову не обнадежат, гор не сдвинут,
Старения не знают и конца,
Зато подобно драгоценным винам
В цене растут по дням и по сердцам.
Судьба взывала шепотом, набатом,
Но глух и слеп был к истинам благим:
Лишь тем богат, что раздарил когда-то,
И жив, покуда памятен другим.
Жарой февральской, августом морозным,
Через мечты, эпохи и моря
Воспоминанья, как любовь и воздух,
Единственная собственность моя.
Женева 2016
Вам
За все на свете – что судьбой храним,
Что широко известен в круге тесном,
Благодарю. Хоть и горчит, что Им
Антипатичен и неинтересен.
От слов и дел моих воротят нос,
За вежливой улыбкой прячут мило
То, как на вид, на дух, на тыщу верст
Переносить меня они не в силах.
Я к их стопам клал золото и стих,
И замки строил им, и рушил царства,
Но не желают брать из рук моих
Ни молока, ни хлеба, ни лекарства.
Моя или чужая в том вина?
Из капелек обид родится море,
К ним в дверь стучу, а там давно стена,
Которую сам некогда построил.
Так Вас любил, ответно нелюбим,
Гель-Гью искал, забыв свою Итаку,
Что дай Вам Бог так с кем-нибудь другим,
Птенцы мои от первого от брака.
Женева 2016
Подражание Лимонову
Такой набатной тишиной
Окутан сад, опутан вечер,
Что миг прекрасный бесконечен,
Как мимолетен срок земной.
Смешалось все – провал, успех,
Любовь, желанье, деньги, время.
Тобой отброшен, принят всеми,
Солдат бумажный для утех.
Ждет подлеца и храбреца
Одно и то же завершенье,
Жизнь не игра и не служенье,
А краткий отпуск мертвеца.
Как ни подсчитывай, а их
Гораздо больше, чем живых.
Виват Фортуне, ведь она
На радость нам и в наказанье -
Тюремный срок за страсть к познанью,
За мысли странные цена.
До дна исчерпан шар земной,
Теснят смиренные кладбища,
И мы покой и волю ищем,
И в этой жизни, и в иной.
Geneva 2017
Экзистенциализм
Мы философии учились не за книжками,
За все брались, пускай ни в зуб ногой,
Усвоил через синяки и шишки я,
Что не Господь судья нам, а Другой.
Что, как у Сартра мраморно изложено,
Мы есть, когда Другой на нас глядит -
Костьми ложимся, и душой, и кожею,
Гордыню ощущая, страх и стыд.
Тасует Время встречи с расставаньями,
И каждый день - хвалим, гоним, любим -
Как первоклассник, с сердца замиранием
Оценки жду, поставленной Другим.
Ах этот взгляд-рентген, эфирный, каменный,
Кто Вы, Другой – чужак ли, недруг, брат?
Хранитель мой, Фортуною поставленный?
Мой Черный Человек, мой рай и ад?
Жил, к лишнему стремясь и нужным жертвуя,
К вершине шел ведущей вниз тропой,
И подражал Другому столь усердно я,
Что есть надежда даже стать собой.
Женева 2016
Дотянуться
Ни взлететь, ни нырнуть, ни уйти,
От Земли до небес только шаг,
Извиваюсь форелью в сети,
Миг свой судный сжимая в руках.
Уродившись не там и не в срок,
Чтоб добра от добра наскрести,
С магистральных сошел я дорог
На сомнительные на пути.
Башмаки и душа сбиты в кровь,
Жил, то шум поднимая, то пыль,
И клонился, и падал, но вновь
Распрямлялся, как в поле ковыль.
То обласкан судьбой, то гоним,
Утвердился с годами в одном -
Тот бессмертен, кто незаменим,
Потому их и днем, и с огнем.
Звездный след на стекле молоком,
Жизни нашей причудливый срез,
Как заманчиво, как нелегко
До Земли дотянуться с небес.
Geneva 2017
Чушь
Кого я призову в последний миг
Счета сводить иль попросту обняться?
Потухла рампа, гул подмостков стих,
И я схожу со сцены, чтоб остаться.
Останутся семья, друзья, враги,
Ученики, плоды трудов научных,
И если повезет, две-три строки,
Естественно, совсем не самых лучших.
Но пропадут: влюбленность школьных лет,
И липкий страх шпаною быть избитым,
Мехмата МГУ отцовский свет,
Разборки у семейного корыта,
Сестры потеря, вслед за ней отца,
Детей приход, читателей признанье,
И опыт горький, как вода с лица,
И с Родиной как с юностью прощанье,
И этот сплав судьбы, воды, огня,
И страсти эмигрантской одиссеи,
Другая жизнь, семья и колея,
Другие годы, что бегут быстрее,
Все сгинет: что нахапал, что раздал,
Что заработал, получил как милость,
И та слепая ночь, глаза в глаза –
Все то, что описать не получилось.
Ах если б к детям пара строк моих
Проникла чудом в уши, в души, в двери!..
И даже к старшим, от подруг былых…
Такая чушь, но как приятно верить.
Geneva 2017
Забег
Вот так, не ценим и не понят детьми
И миром (враги исключение),
Листаю придирчиво годы свои
С большим неудовлетворением.
Мои современники с первого дня
С удачей дружны и с победами,
По полной программе они (без меня)
Признанье и счастье отведали.
Я рвался из кожи, из жил, из оков
За ними стремясь, преуспевшими,
Нажив в результате и тьму синяков,
И зависть, давно потемневшую.
Года нанесли слой культурный морщин,
Я брел, колеи своей пленником,
И вдруг осознал, что в забеге один,
Сошли уж давно современники.
Как сладко шагать на своих на двоих,
Поняв, что не понято многое,
Что первый, поскольку последний в живых,
Хотя неизвестно надолго ли.
Тщеславия крылья возносят ко дну
Сквозь хохот и шиканье зрителей,
Потерь не считаю, одно на кону –
Подольше побыть победителем.
И жизнь словно пьесу играя с листа,
Хмельным от росинки от маковой
Сизифом карабкаться на пьедестал
По лестнице лунной Иакова.
Geneva 2017
Вырос в Москве, окончил МГУ, доктор математики и поэт. Работал в журнале «Крокодил».
С 1989 года живёт в Швейцарии. Более ста рассказов и стихотворений опубликовано в журналах «Дружба народов», «Юность», «Москва», «Огонёк», «Собеседник», «Время и мы», а также в «Литературной газете», «Литературной России», «Московском комсомольце», «Неделе». Вышло 6 книг прозы. С 1990-го пишет прозу на французском. Романы, написанные и изданные по-французски: LETTRES RUSSES, Roman, 1997, Ed. de l'Aire, Vevey, Switzerland EN DESHERENCE, Roman, 2000, Ed. des Ecrivains, Paris.
