Борьба с антисемитизмом (иначе – юдофобией), его изучение и разоблачение – неотъемлемая часть интеллектуальной жизни еврейской общественности, то есть тех представителей еврейства, которые имеют возможность и желание активно влиять на умы людей, используя для этого средства массовой коммуникации. Нельзя, конечно, отрицать, что к этой борьбе причастны и отдельные представители других наций, относящиеся, преимущественно, к интеллектуальной элите, однако их численность, к сожалению, ничтожно мала. Так уж сложилось исторически, что евреям всегда приходилось отстаивать своё право на существование в условиях едва ли не всеобщей вражды и ненависти в тех странах, где они составляли достаточно заметное меньшинство. И даже в настоящее время, хотя, казалось бы, евреи, как и большинство прочих наций, имеют своё национальное государство, проявления антисемитизма во всём остальном мире столь же многочисленны, как и в прошлом. Мало того, благодаря Интернету антисемитизм получил невиданную прежде материальную базу для распространения. Достаточно набрать в любом поисковике слово «жиды», и вы найдёте десятки сайтов, на которых евреи обвиняются в самых страшных грехах. Ещё более многочисленны комментарии рядовых пользователей с антисемитским содержанием, относящиеся к различным материалам в Сети, часто даже не касающимся евреев.
Вопрос о причинах неистребимости юдофобии очень часто рассматривается в теоретических материалах и общественных дискуссиях, но, обычно, в виде общих рассуждений, без попыток проникнуть в её сущность. Конечно, от того, что мы поймём эту сущность, антисемитизм никуда не исчезнет. Но, по крайней мере, это поможет нам, евреям, адекватно его воспринимать и, тем самым, уберечь свою нервную систему от ненужных стрессов при столкновении с его проявлениями.
Начать нужно с того, что антисемитизм, как и любая другая фобия по отношению к представителям какой-либо национальности, есть всего лишь одно из проявлений весьма распространённого заблуждения людей в отношении прочих людей, в чём-либо не похожих на них. «Непохожесть» часто раздражает, а то и вызывает психологическую неприязнь на уровне индивидуального восприятия при непосредственном контакте. Никакой логики в этом нет, да и быть не может. В противном случае можно было бы забыть о конфликтах на этнической почве. А поскольку противоречия между людьми, обусловленные «непохожестью», возникли отнюдь не вчера, мы не сможем понять их причину без историко-социологического анализа, требующего вернуться к истокам человеческой цивилизации.
У наших далёких первобытных предков тоже могла быть фобия по отношению к чужакам. Но они, как правило, жили на определённой территории, объединяясь в роды и племена, и, чаще всего, избегали контактов с представителями других общностей. Любые конфликты были для них смертельно опасны, поскольку в основе жизни этих людей лежала повседневная нелёгкая борьба с природными условиями за своё выживание. А отсутствие существенных различий в характере деятельности членов первобытного рода, за исключением половозрастных, делало людей «групповыми» существами, не позволяло проявляться их индивидуальности. Отдельный первобытный человек был не личностью, а всего лишь индивидом определённого пола и возраста, обладающим лишь теми качествами, которых требовала от него родовая община. Доказательством тому служат результаты многочисленных этнографических исследований, проводившихся на протяжении последних столетий в различных регионах земного шара, где ещё сохранились первобытные племена.
Распад первобытных общин, начавшийся в процессе общественного разделения труда, означал не только формирование крупных этнических общностей, по своему составу совпадавших с населением государственных образований. В результате того же разделения труда происходило стихийное закрепление за людьми различных видов деятельности, требовавших специфических знаний, умений и навыков, а следовательно, и специфического мышления, отличающего этих людей от представителей других профессий. Человек, тем самым, становился личностью, приобретал индивидуальные свойства. Но, одновременно, происходил и противоположный процесс. Стихийное разделение труда порождало расслоение общества на различные социальные группы, в которые каждый человек был включён большей частью по независимым от него обстоятельствам, в соответствии с объективно присущими ему социальными качествами. К таким качествам следует отнести, прежде всего, классовую принадлежность, то есть определённое отношение к источникам средств существования, профессиональную принадлежность, специфику места проживания, пол и возраст как факторы, влияющие на характер практической деятельности, и, наконец, национальную (этническую) принадлежность. В соответствии с данными качествами человек включён одновременно в ряд социальных групп, что отражается в его сознании в виде специфических потребностей, побуждающих к тем или иным поступкам1.
Результатом диалектического взаимодействия двух указанных процессов – индивидуализации личности и включения её же в различные социальные группы – стало возникновение феномена общественного сознания, представляющего собой первооснову всей интеллектуальной жизни общества во всём её многообразии (я намеренно избегаю термина «духовный», поскольку в последнее время он приобрёл весьма заметный религиозный оттенок). Общественное сознание как целостное явление – это то, что объединяет всех без исключения людей, то есть атрибуты логического мышления (понятия, суждения, умозаключения), а также, в той или иной степени, выработанные человечеством культурные ценности и моральные нормы. Именно поэтому мы сохраняем интерес к сочинениям Шекспира, картинам Рафаэля, музыке Моцарта, созданным в прошлые века. Но в нашей повседневной жизни общечеловеческие аспекты общественного сознания воспринимаются большей частью абстрактно, поскольку в структуре наших потребностей занимают далеко не первое место. Практическая же действительность, связанная с необходимостью удовлетворения наиболее существенных потребностей, необходимо предполагает принадлежность человека к той или иной социальной группе, что отражается прежде всего в той или иной разновидности группового сознания как одного из бесконечно многообразных специфических аспектов общественного сознания.
Сама социальная жизнь общества с её бесчисленными проблемами, влияющими на возможности удовлетворения весьма существенных потребностей отдельного человека, не позволяет этому человеку в своих отношениях к окружающим воспринимать последних просто в качестве таких же людей, как и он сам, вне присущих им социальных качеств. Однако ни классовая принадлежность, ни профессия, ни национальность не существуют сами по себе, вне их материального носителя – конкретного человека. Его можно называть самыми разными терминами, такими, например, как предприниматель, врач, горожанин, мужчина, еврей (при этом он даже может быть одним и тем же индивидом), однако в своих действиях он отвечает только за себя самого. Соответственно и оценивать поступки этого человека следует сугубо индивидуально, безотносительно к его принадлежности к каким-либо социальным группам. Понять и усвоить эту непреложную истину – главное условие освобождения человека от всевозможных социальных фобий и предрассудков группового характера, зачастую делающих его послушным орудием в руках политических манипуляторов.
Сила, с которой та или иная социальная группа оказывает воздействие на сознание и поведение отдельного индивида, обусловлена прежде всего степенью зависимости существования этого индивида от материальных условий его жизни. Чем тяжелее такая жизнь, тем слабее понимание реальных причин, подчиняющих человека жизненным обстоятельствам, делающих его зачастую всего лишь средством для обогащения других людей. Соответственно реальные связи между социальными явлениями и процессами, в которых он участвует, отражаются в его сознании в извращённой форме, в том числе и в виде групповых предрассудков. Ведь для того, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, необходимо приложить существенные практические и интеллектуальные усилия, вступить в борьбу с жизненными обстоятельствами. Гораздо легче отказаться от таких попыток, переложить ответственность за свои жизненные проблемы с себя, как и с группы в целом, на какие-либо другие группы.
Случались, конечно, в истории человечества моменты, когда социальные противоречия объективно требовали разрешения в форме насилия, поскольку их обострение препятствовало дальнейшему общественному прогрессу. Но сказанное относилось исключительно к отношениям между классами, непосредственно затрагивавшим возможности и условия удовлетворения важнейших потребностей людей. Вместе с тем господствующим классам, на протяжении столетий обладавшим, как правило, монополией в сфере идеологического и социально-психологического воздействия на массовое сознание общества, удавалось манипулировать этим сознанием, часто «переводя стрелки» на другие социальные группы, прежде всего, этнические. А тот факт, что первыми «под раздачу» очень часто попадали евреи, связан с многообразной спецификой их бытия внутри чуждого и враждебного им мира. Данная специфика всем нам хорошо известна, как и аргументы, выдвигавшиеся юдофобами для оправдания ненависти и гонений по отношению к евреям. Вопрос в другом: каковы реальные конкретные причины этой ненависти?
Если в минувшие эпохи доминировала религиозная составляющая антисемитизма, то уже в прошлом столетии она быстро стала уходить на задний план, особенно в странах с христианскими традициями. Ныне священнослужители, как правило, наоборот, стараются избегать обвинения евреев в убийстве Христа. Исключение из данного правила можно обнаружить преимущественно в современной России, где отдельные служители православного культа иногда позволяют себе антисемитские высказывания в Интернете. Да и сам нынешний высший иерарх РПЦ, ещё будучи митрополитом, в ноябре 1990 г., на открытии выставки в московской Библиотеке иностранной литературы, посвященной Анне Франк, позволил себе заявить что страдание и гибель евреев в Катастрофе «имеют искупительный смысл»2, то есть гибелью шести миллионов евреи искупили свою вину за смерть Христа.
Ныне в групповом сознании большинства искренних приверженцев христианства антисемитизм задвинут далеко на задний план, поскольку евреи угрожают устоям этой конфессии (точнее, совокупности конфессий) едва ли не в последнюю очередь. Потеряв ныне такую мощную опору, как поддержка государства, христианство оказалось фактически бессильно перед угрозой со стороны как атеизма, так и ислама, распространяющегося ныне не только в Азии, но и в Европе. Поэтому христианские конфессии (за исключением, опять-таки, православия), наоборот, ищут в евреях союзников. Об этом, в частности, свидетельствует активная деятельность некоторых протестантских организаций, таких, например, как «Христиане – друзья Израиля», «Возвращённые на Сион», «Мосты мира» и т. п.
Отдельно стоит вопрос об исламской юдофобии, носящей преимущественно религиозный характер, которая стала заметной в последние десятилетия в странах европейской цивилизации в результате массового проникновения туда мусульман. Такая юдофобия получает распространение преимущественно тогда, когда органы власти в этих странах, не желая раздражать плохо управляемых пришельцев, предпочитают игнорировать факты её проявления, тем более, что евреи, в силу своего менталитета, не готовы в подобных случаях давать организованный отпор.
Основная же причина современного бытового антисемитизма не имеет к религии никакого отношения, поскольку обусловлена специфическими социально-психологическими особенностями определённой общественной группы. Представителей данной группы можно встретить среди рабочих и служащих, жителей города и села, людей без образования и формально имеющих диплом. Эта группа не является социальной общностью, поскольку принадлежность к ней не выражается в каком-либо социальном качестве личности, как и в соответствующих такому качеству специфических потребностях. Можно лишь говорить лишь о характерном для неё активном негативном отношении ко всему в социуме, что не вписывается в рамки присущих её представителям стереотипов поведения и даже мышления. Иначе говоря, основным социально-психологическим фактором, объединяющим людей в данную группу, выступает абсолютное отрицание толерантности в любых её проявлениях. Неудивительно, что данная группа прежде никогда не становилась объектом философского и социологического анализа. В демократических странах общественность ею попросту не интересовалась, а в странах с тоталитарными либо авторитарными режимами она всегда выступала основным оплотом власти. Лишь относительно недавно российские философы Андрей Пелипенко и Игорь Яковенко нашли в себе мужество написать и опубликовать в Интернете статью, в которой, на примере современной российской действительности, рассмотрели основные особенности этой группы, обозначенной ими весьма «неполиткорректным» термином «быдло»3.
В данной статье авторы выделили ряд основных характеристик социально-психологического характера, присущих указанной группе. Среди них – отрицание личности во всех её проявлениях, отрицание человеческого достоинства, отрицание собственности, варварский стиль общения, стремление к упрощению социальных процессов и явлений, рабская психология4. Со всеми указанными характеристиками можно согласиться, однако существует ещё одна, которая в статье А. Пелипенко и И. Яковенко так и не была названа. Но именно она выступает тем фактором, который делает быдло социальной средой распространения антисемитизма (как, прочем, и любых других проявлений ксенофобии). Я имею в виду несомненно присущий представителям этой среды подсознательный комплекс неполноценности.
Неприязнь, а то и ненависть к людям, обладающим интеллектуальным превосходством, – черта, весьма характерная для тех, кто в силу лености своего ума всю жизнь остаются внизу социальной «пирамиды». Последние искренне считают себя обделёнными и обманутыми, а в своих бедах обычно винят других, тех, кто, благодаря своей образованности, целеустремлённости, упорству, сумел в этой «пирамиде» подняться выше их. Главный же аргумент, выдвигаемый ими в защиту правоты своей позиции – утверждение, что именно они, «люди труда», создают основные жизненные блага, как бы делая одолжение тем, кто «за их счёт» занимается интеллектуальными видами деятельности.
В ответ, конечно, можно возразить, что если бы никто не занимался интеллектуальной деятельностью, то люди то сих пор пользовались бы каменными орудиями труда. Но существует ещё один аргумент, логически безупречно опровергающий данное утверждение. Суть данного аргумента состоит в том, что всеобщий процесс общественного разделения труда носит стихийный характер. Поэтому у людей нет возможности беспрепятственно выбирать себе тот или иной вид деятельности. Приходя в этот мир, человек застаёт уже сложившееся общество с устойчивой социальной структурой, то есть совокупностью связей и отношений между людьми и группами людей в системе общественного разделения труда. В таком обществе, как в целостном организме, могут реально существовать только те рабочие места, которые ему необходимы с точки зрения удовлетворения тех или иных существенных потребностей людей. Эти рабочие места неравноценны с точки зрения своей сложности, предполагающей определённый уровень квалификации работников. Соответственно в человеческом обществе на протяжении всего существования цивилизации выработался стихийно действующий механизм распределения новых поколений людей по сферам и видам деятельности. В социологии данный механизм обозначен понятием «воспроизводство социальной структуры».
Дело в том, что подготовка человека, вступающего в жизнь, к любой практической деятельности предполагает прохождение процесса, именуемого социализацией. Суть социализации состоит в овладении совокупностью знаний, умений, навыков, социальных норм и ценностей, необходимых для занятия тех или иных мест в совокупном общественном производстве. И происходит данный процесс в рамках определённых институтов социализации, главных из которых является семья, включённая в ту или иную социальную среду. В первую очередь именно социальная среда семьи формирует у подрастающей личности ориентацию на какие-либо виды будущей практической деятельности. И вполне естественно, что чем выше уровень трудовой квалификации, образованности, общей культуры, ценностных ориентаций в семье, тем выше и уровень профессиональных запросов детей в этой семье. Поэтому, как правило, молодые люди, готовя себя ко взрослой жизни, отдают предпочтение деятельности, присущей привычной для них социальной среде. Исключения, конечно, бывают, но они носят статистический характер и не могут существенно изменить общую картину воспроизводства социальной структуры. Соответственно, дети, достигая зрелости, в большинстве случаев занимают в совокупном общественном производстве места, подобные тем, которые занимают их родители.
Конечно, помимо семьи они испытывают также существенное влияние другого важного института социализации – школы, где могут получить знания, необходимые для продолжения образования, с тем, чтобы в социальной «пирамиде» подняться выше своих родителей. Но загвоздка здесь в том, что качественное овладение знаниями требует существенных затрат умственных усилий, чему препятствует объективно присущая детям и молодёжи слабость волевого фактора сознания. В семьях, где родители в достаточной мере образованны, дети обычно получают не только мотивацию, но также реальную помощь в своих учебных занятиях, благодаря чему у них есть возможность преодолеть волевой барьер. Родители же, не обладающие теми знаниями, которые должны получить в школе их дети, наоборот, не только не могут помочь последним, но даже часто отбивают у них мотивацию к учёбе, прививая привычные стереотипы социального поведения, которые отдают материальному достатку существенное предпочтение по сравнению с образованием и интеллектуальной культурой.
Как результат, структурирование общества по классовым и профессиональным параметрам происходит преимущественно в форме наследования традиционных форм деятельности представителями новых поколений работников в сфере как физического, так и интеллектуального труда. Поэтому утверждения о каком-то «одолжении», которое «простые труженики» якобы делают учёным, врачам, учителям, инженерам, позволяя последним устраивать себе «лёгкую» жизнь, попросту смехотворны. Но за такими утверждениями, за неприязнью к культурным, образованным людям, как раз и скрывается комплекс неполноценности, о котором было сказано выше.
Вместе с тем нельзя ни в коем случае всех людей, занимающихся физическим трудом, отождествлять с быдлом. Во-первых, характерные для последнего социально-психологические особенности в той или иной степени можно наблюдать и у многих представителей других профессиональных и классовых групп, формально даже считающихся образованными людьми. Во-вторых, многие из тех, кто, по выражению Владимира Высоцкого, «голове своей руками помогает», благодаря самообразованию, по своему культурному уровню зачастую мало чем уступают представителям интеллектуальных сфер деятельности. Наконец, в-третьих, далеко не все так называемые «простые люди», в силу разных обстоятельств, в отношениях с окружающими позволяют себе поведение, характерное для быдла. Так что довольно сложно выделить какие-либо общие социальных предпосылки, непосредственно участвующие в формировании рассматриваемой здесь группы. Можно говорить лишь общих причинах, порождающих социальное явление, именуемое быдлом. Но, увы, последнее реально существует, и даже довольно многочисленно, судя по совокупности проявлений его активности.
Но вернёмся к бытовому антисемитизму. Если бы евреи, жившие в странах диаспоры, в своей массе занимались теми же видами деятельности, что и коренные нации, то скорее всего ассимилировались в течение жизни нескольких поколений, поскольку вынуждены были бы усваивать присущие этим нациям стереотипы социального поведения. Однако существует всеобщая социологическая закономерность, согласно которой представители некоренных этносов постольку способны сохранить свои основные национальные особенности, прежде всего язык и элементы этнической психологии, поскольку они в системе общественного разделения труда занимаются видами деятельности, не характерными для представителей национального большинства. Тем самым они создают себе определённую социальную «нишу». Для евреев данное явление было особенно характерно. Одного этого, конечно, было бы недостаточно для острой неприязни и даже ненависти со стороны тех представителей коренных наций, которые подпадают под понятие «быдло». Решающим фактором в данном случае является специфический «недостаток» еврейства, выраженный в том, что среди евреев, в силу разных исторических обстоятельств, процент талантливых людей существенно выше, чем среди прочих народов. В задачу данной статьи, однако, не входит выяснение причин данного явления. Приходится только констатировать его как факт.
Следует лишь заметить, что реальное проникновение евреев во все основные области мировой культуры, науки и техники стало происходить относительно поздно, тогда, когда под влиянием натиска цивилизационных процессов стала ослабевать замкнутость еврейских религиозных общин. Именно светские евреи Западной Европы и США, а после Октябрьского переворота – также Советского Союза, получив доступ к полноценному образованию, стали едва ли не в массовых масштабах проникать в самые разнообразные сферы интеллектуальной деятельности. Всему миру известны имена многих евреев, добившихся выдающихся успехов в области науки, техники, музыки, живописи, литературы. И это при том, что в составе населения планеты евреи составляют совершенно ничтожный процент. Неудивительно, что в обыденном сознании многих людей (что особенно характерно для жителей бывшего СССР) понятие «интеллигент» и понятие «еврей» в значительной степени совпадали.
Талантливые люди всегда стремятся заявить о себе, реализовать на практике свои способности. Если же они одновременно являются ещё и евреями, то уже самим этим фактом чрезвычайно раздражают тех иноплеменников, которые страдают комплексом неполноценности. Испытывая неприязнь к образованным людям, последние подсознательно переносят её на евреев и, не желая признаваться даже самим себе в подлинной причине такой неприязни, ищут ей оправдание посредством мифологизации и демонизации еврейства.
Индикация быдла возможна по многим параметрам, таким, например, как беспричинное хамство в общественных местах, издевательство над беззащитными людьми, безграмотная нецензурная ругань как в быту, так и на форумах в Интернете. Но антисемитизм (а также и всякая другая разновидность ксенофобии) является одной из наиболее адекватных характеристик данной «общности», поскольку подчёркивает доминирование в сознании личности групповой психологии над индивидуальной, отказ от восприятия другого человека вне зависимости от социальных качеств последнего. А о том, что юдофобы в качестве быдла способны в определённых ситуациях реальной действительности выступать как сплочённая «стая», лишённая всяких моральных ограничений, свидетельствуют бесчисленные факты преследований и геноцида евреев, начиная с изгнания из исторической родины и заканчивая Холокостом времён второй мировой войны. Другое дело, что ныне существенно изменились исторические обстоятельства, и проявления откровенного антисемитизма на уровне истеблишмента, а также солидных средств массовой информации, считаются «неприличными». Но, как уже отмечалось выше, благодаря Интернету юдофобы получили возможность почти беспрепятственно обливать еврейский этнос словесными помоями, облыжно обвиняя как во всевозможных несуществующих грехах, так в бедах собственных стран и народов. Приходится констатировать, что пока в обществе существует быдло в качестве довольно многочисленной группы с присущими ей специфическими социально-психологическими признаками, будет существовать и бытовой антисемитизм.
Одновременно следует откровенно признать, что в реальной действительности отсутствуют какие-либо серьёзные основания для идеализации еврейства в качестве некоей гомогенной общности. Хотя традиционное этническое сознание евреев включало в себя уважение к знаниям и моральным нормам, их реальное бытие всегда зависело от многообразных жизненных обстоятельств. Так что нет ничего удивительного в том, что те из них, которые по каким-либо причинам не сумели либо не желали получить доступ к качественному образованию, не только оказались в социальной среде, в которой доминировало быдло, но и довольно часто перенимали психологию последнего. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть некоторые комментарии на израильских русскоязычных сайтах. В самом деле, чем, с точки зрения общественной морали, отличается человек, заявляющий: «Хороший араб – мёртвый араб» от того, кто утверждает, что хороший еврей – мёртвый еврей?
В целом же искоренение бытового антисемитизма в странах, где существует еврейская диаспора, возможно только в результате создания условий для преодоления в масштабах общества социальных причин, способствующих появлению у людей комплекса неполноценности. А означает это, по большому счёту, предоставление каждому человеку реальной возможности выявить свои индивидуальные способности и реализовать их в дальнейшей практической деятельности. В некоторых странах уже в настоящее время кое-что делается в данном направлении. В частности, практикуется тестирование учащихся школ на предмет выявления их индивидуальных творческих задатков, что позволяет выработать индивидуальные рекомендации по дальнейшей профессиональной ориентации учащихся в направлениях, наиболее соответствующих таким задаткам.
Общая тенденция постепенного сокращения численности быдла проявляется, в определённой степени, преимущественно в тех странах, где, благодаря научно-техническому прогрессу, снижается потребность в видах труда, не требующих высокой квалификации. Ведь тем самым происходит постепенное преодоление прежнего производственного разделения труда, порождающего отчуждение работника как от производимого им продукта, так и от общества в целом. Соответственно снижается уровень его недовольства своим социальным положением, проявляющегося, помимо всего прочего, в ксенофобии, в том числе и в бытовом антисемитизме. Другого пути искоренения антисемитизма в мире, скорее всего, просто не существует.
Цитируемая литература
1. Виноградов С.А. Общая социология. Алматы, «Гылым», 1997 г. С. 46. (Электронный вариант: http://dlib.rsl.ru/viewer/01000608054#?page=1).
2. Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1992 г. Т. 6, столб. 742.
3. Пелипенко А., Яковенко И. Быдло. URL: http://apelipenko.ru/Публицистика/Быдло.aspx.
4. Там же.
