Когда проезжаешь по улицам в самом центре Владивостока, так и хочется пройти пешком по этим памятным с юности местам. От железнодорожного вокзала по 25-го Октября (Алеутской), по Ленинской (Светланской) до Набережной, подняться по ней до водной станции «Водник»… По Ленинской же, но в сторону Луговой, минуя кинотеатр «Уссури», ГУМ, старый почтамт, Дом офицеров флота, до сквера, где памятник адмиралу Невельскому. Здесь можно и остановиться: не полюбоваться строящимся через бухту Золотой Рог мостом просто нельзя.
Много было истерто курсантских «корочек» в этих местах. Большой ДКФ (произносили: дэкаф, с ударением на А) у Дома офицеров флота, малый ДКФ у матросского клуба с их танцплощадками, редко – городской парк с его танцплощадкой этому очень способствовали. Да и возвращение в общежитие всегда совершалось пешком. Транспорт основной (трамвай) ходил от разворотного кольца у входа в железнодорожный вокзал до Луговой, а позднее – от разворотного кольца у виадука, перекинутого над железной дорогой для перехода в ВСРЗ. Но после танцев шумной гурьбой возвращались просто пешком, да и денег на трамвайные билеты не было. А от железнодорожного вокзала до Училища надо было еще топать. Зато после этих походов сон курсантский, как всегда, был очень крепок.
А днем в выходные? В районе Набережной, на Ленинской столько было народу, что не успеваешь, бывало, даже поздороваться, а не то чтобы остановиться и поговорить. Во время увольнений в субботу и воскресенье любили мы нашей дружной компанией (шесть человек) устроиться в скверике на углу Ленинской и Пограничной, под гитару и баян попеть популярные и шуточные песни. Перед этим вытряхивали из карманов все свои «сбережения», так как рядом был винный магазин, и наскребали на пару бутылок портвейна на всю компанию.
Взбодренные «партейным», как мы называли это вино, перекуривали, весело переговариваясь, решали, что же споем. Много песен знал Борис Кутновский (на одесские темы), да и все остальные тоже кое-что знали. Мы, так сказать, были хорошо спеты. Баян Володи Неверовского, гитара Валерки Чекмарева и голоса Анатолия Гаваги, Виктора Луценко, Юры Рябчикова собирали много слушателей. Говорили, что у нас получалось. Веселое было время! Мы были молоды, веселы, дружны и в учебе, и в жизни. Нас ждали морские просторы, работа на судах, редкие, но зато радостные встречи в порту. С возрастом все это прошло, поутихло, а теперь вот многих из друзей уже и нет.
Сейчас после пеших прогулок по этим, когда-то очень оживленным местам в центре города, остается двоякое впечатление. С одной стороны, город стал другим, полным машин, более современным; с другой – ушел старый уют. Ведь улицы тогда были более свободными, тротуары и скверы – заполнены пестрой толпой, а главное – чувствовалось, что ты в городе моряков. Теперь такого ощущения нет. Пройдите по улицам центра, где кинотеатры, драмтеатр, филармония, цирк, и вы не встретите человека в морской форме. Даже патрулей военно-морских нет! Куда все делось? Ну, а что говорить о сверстниках? Идешь по городу – и чувствуешь себя чужим, приезжим. Ни одного знакомого лица! Время неумолимо, что поделаешь… Очень огорчает то, что, по слухам, всю бухту Золотой Рог очистят от причалов порта, заводов и будет одна сплошная набережная. Неужели город-порт ждет такая перспектива?
Одновременно с изменениями в городе были утеряны исторические и памятные места, здания. Весь район Первой Речки был частным сектором. На улице Тургеневской я, молодожен, в 1960-е годы снимал квартиру у старого революционера Бескаравайного, рядом с домом которого находился мемориальный домик, где прятался в годы интервенции и гражданской войны Сергей Лазо. Тогда еще были живы хозяева, туда приезжали жена и дочь Лазо. Мне довелось в этом домике побывать. Он находился под охраной города, о чем свидетельствовала мемориальная доска. Во время сноса частного сектора на Первой Речке снесли и домик… Сейчас там установлена памятная плита, но совсем не в том месте, и о Сергее Лазо – на ней ни слова. «Была явка большевиков». Странно. Городские власти объявили и о будущей реконструкции сквера возле краевого драмтеатра, где установлен памятник Сергею Лазо. Хотелось бы, чтобы этот памятник был сохранен.
На улице Сипягина, от дома, где я сейчас живу, начинаются места, связанные с торговым портом. Сразу за Казанским мостом (над железной дорогой) находилось одно из общежитий ВВМУ, моей Альма-матер. Здание сохранилось, правда, оно уже давно не общежитие. В этом здании я и мои одноклассники после окончания в 1953 году десятого класса в качестве абитуриентов провели первые недели, сдавая вступительные экзамены. В конце лета и в начале осени 1953 года улицы Владивостока были прямо-таки заполнены бескозырками. Военные матросы, курсанты ВВМУ (тогда еще носили бескозырки), курсанты ТОВВМУ (тогда – училище), мореходной школы на Первой Речке. Но их стало намного больше в то лето, так как приехало после окончания мореходных школ немало курсантов из Одессы, Риги, Таллина, Архангельска.
Флот пароходства пополнялся за счет судов, приходивших по репарациям, в основном – пассажирских, и квалифицированные кадры были очень нужны. А теперь? Где они, пассажирские суда? Мне с балкона дома виден рейд между о. Русский и проливом Босфор Восточный. Помню, сам когда-то, будучи моряком Дальневосточного пароходства, с трудом добирался на судно от морского вокзала, где находился Трансфлот и катера. Рейд был забит судами. Одни ждали отхода или постановки к причалу, другие – оформления портовыми властями, какие-то – довоза продуктов или снабжения. Пока рейдовый обойдет суда, проходило более полутора часов. Стоило подняться во время рейдовой стоянки на мостик по какому-нибудь делу, как тебя оглушал шум голосов по портовому каналу связи. Каждый вахтенный штурман пытался связаться с Трансфлотом по своим неотложным вопросам. Только и было слышно: «Трансфлот! Трансфлот! Я теплоход такой-то, прошу на связь!» Нередко среди этого многоголосья раздавался знакомый всем штурманам голос. Ведь практически весь штурманский состав флота, ну, скажем, Дальневосточного пароходства, окончил в свое время ВВМУ (ВВИМУ, ДВИМУ), и уж, конечно, знал этого человека и этот голос. Говорила Анна Ивановна Щетинина. А штурмана – это ее бывшие курсанты. И вот как только все просящие связи с Трансфлотом слышали ее спокойный голос: «Трансфлот! Трансфлот! Говорит капитан теплохода «Орша!» – они мигом замолкали до тех пор, пока Анна Ивановна Щетинина, этот легендарный человек, не решит все нужные вопросы. Никто не смел помешать ее разговору, все внимательно слушали. Ну, а как только ее переговоры заканчивались, эфирный гвалт снова начинался.
Теперь рейд постоянно пуст...
В пароходстве было, по-моему, восемь судов типа «О» японской постройки. Очень хорошие суда, в основном ходили все за границу, и одним из них, теплоходом «Орша», командовал капитан Табакарь. Когда в училище заканчивалась весенняя сессия, Анна Ивановна подменяла Табакаря на все лето и до начала занятий. У него была отличная возможность отдохнуть в летнее время, ну а у Анны Ивановны – возможность заняться любимым делом. Как же все, и штурмана, и механики, мечтали в это время попасть на «Оршу»! Во всех портах за границей Анну Ивановну Щетинину знали и встречали превосходно, выполняли все заявки по снабжению, ремонту. Да и просто сам факт работы под командованием Анны Ивановны был престижным. И все, кому выпал такой шанс, до сих пор об этом с гордостью вспоминают.
В начале 60-х годов, во время моей учебы на механическом факультете, Анна Ивановна работала в училище. После очередной пары коридоры учебного корпуса заполняли курсанты, стоял шум, гомон, и вдруг кто-то замечал идущую в преподавательскую Анну Ивановну. Секунды – и уже весь этот гомонящий курсантский народ замолкал и – к переборкам, пока она не пройдет. Всегда в опрятной капитанской форме, с короткой стрижкой, шла она неспешной походкой. Хоть и не читала Анна Ивановна механикам лекций, но сам факт, что я учился в те времена, является для меня, да и не только для меня, предметом гордости. Ну, многие ли могут похвастать, что учились в родном ДВВИМУ в те времена, когда там работала легендарная женщина-капитан Анна Ивановна Щетинина? Та «обмоточная пехота» из городских власть предержащих, которая упорно не соглашалась дать имя этой легендарной женщины одной из улиц Владивостока, уже точно к их числу не относится. Говорят, назвали ее именем улицу где-то на Второй Речке, по сути, за городом, в новом строящемся микрорайоне. Но ведь есть улицы и на Эгершельде, там, где Училище, в котором она работала. Эгершельд – район морской, портовской. Верхне-портовая, 50-а – адрес училища. Разве нельзя было переименовать эту улицу?
Как-то странно смотреть на курсантов Морской академии, которые небрежно относятся к форме. Неформенная обувь, неглаженые брюки… А фуражки? С белым кантом!? Белый кант – атрибут военно-морского головного убора, бескозырки или фуражки. Невозможно себе представить, чтобы в мои курсантские годы кто-то ходил в таком головном уборе! Это был нонсенс, глупость необъяснимая...
Немного пройдешь по Верхне-портовой от училища к железнодорожному вокзалу – и за решеткой ограждения (от музея морского флота) с болью видишь руины Владивостокского судоремонтного завода Дальневосточного пароходства – ВСРЗ. На моих глазах в 90-е и начале 2000-х годов, рушили стены цехов и строили многоэтажную автостоянку и заполняли всю территорию японскими автомашинами. У кого поднялась рука совершить все это? В здании, где размещалось управление Дальневосточного морского пароходства (на улице Алеутской), на первом этаже за широкими дверями находилась касса. В определенные дни там по доверенностям моряков их семьи получали деньги. Да и сами моряки там же получали отпускные, по депозитам. Постоянно в этом месте толпился морской народ, можно было встретить друзей и знакомых. Теперь – тишина, двери закрыты и молчаливо напоминают о былом назначении. Где оно, Дальневосточное морское пароходство, мощнейшая в стране транспортная структура? За такое «изменение», я надеюсь, кто-то ответит. Это преступление! Достаточно вспомнить историю создания пароходства, его значение во внешнеторговой деятельности государства и в годы Великой Отечественной войны. Такое «изменение» не красит город и страну. Разве можно сравнить крохи, что остались от пароходства, с тем, что было?
Движемся дальше, к памятнику Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке, проходим мимо известной высотки, построенной на месте старой аптеки и ряда мелких магазинов, парикмахерской, павильона по продаже соков и газированной воды. Чуть дальше, прямо против здания Дальрыбвтуза, находился так называемый Шахтерский садик, который снесли во время электрификации железной дороги и постройки памятника Борцам за власть Советов в 70-е годы. А жаль! За будкой регулировщика ГАИ шли два бульварчика – прямо к старым деревянным мощным воротам в торговый порт. Памятное было место, а рядом – старый цирк Шапито. Чуть дальше, за зданием ФТИ и Домом офицеров – парк, Большой ДКФ с мощными каменными воротами и крытой танцплощадкой. Всегда играл духовой оркестр военных моряков. Парк был небольшой, но уютный, с работающими аттракционами. Рядом – кинотеатры «Комсомолец» (Красный и Голубой залы) и «Приморье». В субботу и воскресенье, в дни увольнений, куда ни глянь – белые чехлы, синие воротники. Далее, напротив ДВПИ – парк и танцплощадка матросского клуба, малый ДКФ. Теперь на месте танцплощадки – автостоянка, нигде не видно ни белых чехлов, ни синих воротников. На месте Большого ДКФ сейчас установлена мемориальная подводная лодка С-56 и здание штаба Флота. А моряков – куда ни глянь, не встретишь.
Через дорогу, прямо напротив Малого ДКФ, стояло одноэтажное деревянное здание – первое собственное здание мореходного училища. В 50-е годы в нем размещался Дом учителя. Теперь на этом месте магазин с рестораном на верхнем этаже. Даже памятной доски или памятного камня нет рядом. А ведь мореходное училище окончили многие впоследствии известные капитаны, в том числе и Анна Ивановна Щетинина. При строительстве зданий управления и отдела кадров ВРХФ («Востокрыбхолодфлот) был уничтожен сад «Италия». Кстати, где теперь этот рыбфлот? Этот ВРХФ? Одно название осталось. Как и от судоремонтных заводов: Дальзавода (бывшего завода № 202 имени Ворошилова), «Первомайского» на мысе Чуркина и завода № 178.
Вверх от кольца трамвая на Третьей Рабочей, направо, находился городской сад. Оттуда открывался панорамный вид на бухту, город. До 70-х годов еще сохранялись заросшие аллеи, часть ограды, остатки скульптур. Теперь здесь дома и автозаправка. Странно, но почему-то всякое новое строительство в городе зачастую связано с уничтожением его зеленых островков. Шахтерский садик, Большой и Малый ДКФы, сад «Италия», городской сад… Перечень можно продолжить. А сколько скверов и парков воссоздано взамен вырубленных? Кто может сказать? Не возникло почему-то у властей города желания восстановить историческое здание на Светланской – здание библиотеки имени Горького. Построено оно еще в 1800-е годах знаменитым китобоем, предпринимателем, строителем маяков, благотворителем, членом городской Думы Владивостока Отто Линдгольмом. Сейчас здание разрушается. Говорят, оно продано какому-то частному лицу. Наверняка, это «лицо» распорядится им по-своему усмотрению, возможно, и снесет, построит что-то ему нужное. А как же историческая память?
Когда вы въезжаете в город на путепровод после остановки Молодежная, да еще в дождливую, сумрачную погоду, то наверняка не испытываете никакой радости. Весь район Первой Речки, Третьей Рабочей – мрачный, безликий, серый… Одни унылые коробки, ни одного зеленого островка.
Да, жизнь идет! Изменения неизбежны во всем. Но хорошо ли это: так относиться к своему прошлому? Уж если приходится что-то сносить, особенно историческое, то следует хотя бы оставлять памятные стелы. Знаки. Ведь хватило все же ума сохранить «Красный вымпел»! Можно было бы сохранить и паровой катер «Приморец», перевозивший много десятилетий людей с бывшего 36-го причала на мыс Чуркина. Стоит посмотреть на старые дореволюционные фотографии улицы Светланской, района железнодорожного вокзала, улицы Алеутской – это, действительно, город, с непохожими друг на друга домами, с оригинальной архитектурой. Если бы не все эти исторические передряги в стране и в городе, то сейчас Владивосток выглядел бы гораздо красивее, солиднее. Теперь вот доживем до саммита АТЭС, посмотрим, как украсят город новые мосты с их инфраструктурой. Что касается модернизации автотрассы, то уже сейчас ехать – одно удовольствие.
Так хочется, чтоб город родной оставался морским, форпостом военного флота, торговым и рыбным портом! К тому же – красивым, зеленым, неповторимым… Хочется, чтобы к причалам швартовались суда и моряк, приходя с моря, мог сказать: «Здравствуй, милый город! Принимай швартовы! Обними покрепче друга-моряка!».
Будем надеяться!
