Jonathan Franzen “The Corrections”
В основе каждого истинного, подлинного произведения искусства лежит некая тайна, которую внимательный читатель (зритель, слушатель) должен разгадать. Иногда таких тайн несколько…
В романе Джонатана Франзена «Поправки» главная тайна звучит так: «Почему все, без исключения, члены семьи Ламбертов так несчастны?»
Семья живет на Среднем Западе США в 90-х годах прошлого века. Вот, что говорит об этом периоде в истории Америки один современник: «Это исключительно благополучное десятилетие для страны. Но при этом возникает ощущение зыбкости, неустойчивости, уходящей из-под ног почвы. Кажется, что благополучие строится на ложном фундаменте, нуждается в корректировке. И, действительно, сначала приходит корректировка рынка конца 90-х, а потом и «поправка» 911».
Ламберты внешне вполне благополучны: солидная должность отца семейства позволяет им жить в собственном доме, дать детям хорошее образование. Они не голодны, не бедны, не выброшены на улицу, не лишены свободы. Они сами творцы своей судьбы. Но что-то мешает им быть счастливыми. Похоже, их благополучие тоже строится на ложном фундаменте и тоже нуждается в корректировке.
Глава семейства, Альфред, — идеолог, который для всех в доме определяет правила поведения. Проводником и главной жертвой его идей становится Инид, жена Альфреда. Именно она «изо дня в день старательно выправляет речь мальчиков, корректирует их манеры, улучшает их нравственность, отношение к миру…»
Но жизнь не укладывается в прокрустово ложе родительских представлений, поэтому последним приходится бороться не только с инстинктами своих детей, но и с собственными, т.е. приходится корректировать и себя.
А потом уже и дети начинают корректировать и друг друга, и родителей. Пришедшая в семью жена старшего сына Гари, Кэролайн, тоже не остается в стороне и вносит свою весьма весомую лепту в это милое занятие. В общем, все корректируют всех.
На самом деле это нормальный процесс: любой из нас, сознательно или бессознательно, каждым своим словом и действием (или молчанием и бездействием) дает сигнал окружающим, что хорошо для него, а что неприемлемо. Так вырабатываются правила совместного проживания или просто общения. Иногда эти правила формулируются, а иной раз нет, но все в той или иной мере их знают. Если правила разумны и особенно если отношения сердечны, все хорошо чувствуют себя в таком сообществе. Если же нет, то плохо всем, как это мы и видим у Ламбертов.
Альфред, который считал, что «… этот мир жесток, болен и прогнил, что этот мир — исправительная колония, а сам он — одинокий отчаявшийся узник», не может и детям позволить никаких вольностей, а жена не решается ему перечить: он глава, он добытчик. Именно этот довод, как говорит автор, был легитимной основой его тирании. Только после смерти мужа Инид чувствует, что, наконец, сможет начать новую жизнь, где все будет совсем иначе, чем при нем.
А при жизни Альфред, уйдя в «глухое одиночество», так запугал семью своей строгостью и холодностью, что однажды даже сам был поражен результатом, к которому это привело.
В тот раз маленький Чип не смог съесть ужина, который состоял из овощных блюд, вызывавших у него физическое отвращение. Он был оставлен за столом один и промучился много часов, не смея покинуть место пытки, пока отец, закончив свою работу в подвале, не обнаружил ребенка, спящим в столовой около застывшей еды. Альфред думал, что Инид освободила малыша, но она не решилась нарушить его волю, и даже этот тиран счел наказание чрезмерным.
Вообще говоря, с одной стороны, жизненная позиция Альфреда вызывает огромное и искреннее уважение. Это та ее часть, которая связана с его принадлежностью к квакерам (англ. Quakers, буквально «трепещущие») с их протестантской этикой, с доктриной честного и добросовестного труда.
Но, другой стороны, Альфред оказывается под влиянием таких идей, которые вступают в противоречие с реальной жизнью и делают несчастным не только его самого, но и всех остальных членов семьи.
Инид, впервые попав в дом мужа, обращает внимание на зачитанный, потрепанный томик Шопенгауэра. И мы постепенно осознаем, что именно представление Шопенгауэра о жизни как о тюрьме, в которой «одно из худших проклятий — сокамерники» (т.е. близкие), в сочетании с буквально воспринятой Альфредом Нагорной проповедью Христа во многом сформировало его мировоззрение.
В этой проповеди Иисус советует отказаться от любви к женщине, сводя ее к вожделению, за которое придется гореть в геене огненной. Надо отметить, что некоторые полагают, что речь идет о прелюбодеянии. Нет, Христос как о высшем духовном подвиге говорит о полном отказе от всякой телесной связи с женщиной — вплоть до оскопления. Но при этом Иисус понимает, что не все «вмещают слово сие», поэтому, превознося подобных святых («Блаженны те, кто духом себя оскопляет, духом и любовью к Богу, и не женится»), он усиливает свой посыл обещанием: «В царствии небесном они будут больше царей!»
Альфред жаждет быть таким блаженным. Дело у него, к счастью, не доходит, как у толстовского отца Сергия, до прямого членовредительства, но «подлинным монахом», не зависящим от проклятой физиологии, он явно хотел бы быть.
А природа, как назло, подводит: увидел молоденькую девушку, сделавшую шпагат на мокрой траве, и вот уже грязные мысли лезут в голову, а потом, чтобы унять возбуждение, приходится «оскоромиться» близостью с женой… Ну, а отсюда раздражение и на себя, и на жену…
Казалось бы, раз не получился гармоничный союз с женой, нужно просто развестись с ней, но для Альфреда такой поступок граничит с преступлением, потому что это означает пренебрежение словами Иисуса из той же проповеди: «Кто разводится с женой, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать».
Инид, женщина из плоти и крови, страдает от холодности мужа и не может понять ее причины: «Плохой муж ей достался, плохой, плохой, плохой, никогда не даст жене того, в чем она нуждается. Всегда найдет причину лишить Инид всего, что могло бы ее ублаготворить. Хоть бы пальчиком до нее дотронулся, не говоря уж о губах, как половинки сливы. Нет, ни на что не годен».
Однажды она решается прямо спросить мужа: «Почему ты холоден со мной?»
— Есть причины, — ответил Альфред, — но тебе я не скажу.
— Почему ты так несчастен? Почему не хочешь мне сказать?
— Лучше я в могилу сойду, чем скажу. В могилу.
— О — о — о!
Действительно, как он мог поделиться с женой такими мыслями: «..а) сон — женщина; б) единственная женщина, от чьих ласк он отнюдь не обязан отказываться. И никакого сумбура в их отношениях не было: никаких приливов и отливов, никаких жидкостей и секреций, никакого срама?»
Что же вынесли из этой семьи дети? Какими стали, когда выросли? Обычно пример родителей либо становится моделью для взрослой жизни бывшего ребенка, либо, напротив, он отталкивается от него. Второй вариант обычно выбирает тот, кто в детстве чувствовал себя несчастливым.
Не стали исключением и Ламберты. Младшие сильно оторвались от родной семьи и не создали своих, а вот Гари, старший, пошел по стопам отца: солидная работа, семья с тремя детьми. И отношение к интимной стороне жизни у него по сравнению с братом и сестрой наиболее близкое к отцовскому, а в чем-то Гари даже переплюнул последнего.
Вот один эпизод, связанный со старшеньким: «Юная специалистка по недвижимости теснее прижалась к Гари, выпуская из лифта толпу …и, когда крашенная хной голова уткнулась в его ребра с большей интимностью, чем требовали обстоятельства, Гари подумал: вот еще одна причина, по которой он на протяжении двадцати лет брака хранит верность Кэролайн, — растущее отвращение к физическому контакту с другими людьми. …Гари думал лишь о том, в каком душном, негигиеничном помещении совершится акт супружеской измены — в кишащей кишечными палочками кладовке, в дешевой гостиничке… Гари выскочил из лифта…»
В отличие от брата Чип как раз весьма и весьма сексуально озабочен. Он теряет профессорскую позицию в университете из-за связи со студенткой, а в романе, который пишет, упоминание женских “сисек”, как отмечает его приятельница-редактор, “зашкаливает” — 23 раза!
Дениз, от которой, как от девочки, следовало бы, казалось, ожидать наибольшей скромности, от родительской морали оторвалась настолько, что смело экспериментирует с партнерами обоего пола.
Еще в ранней юности эта своенравная леди решительным образом восстала против идеи отца, что «цивилизация держится на самоограничении». Она не стала ни с кем вступать в конфронтацию, отстаивать свою точку зрения, а просто начала действовать: решив избавиться от тяготившей ее девственности, Дениз выбрала себе в партнеры женатого сослуживца, с которым вскоре после этого разошлась.
Эта ее выходка в дальнейшем плохо сказалась на благополучии семьи, когда ее бывший избранник, работа которого целиком зависела от Альфреда, попытался шантажировать босса своей былой связью с его дочерью. Альфред предпочел уволиться, но не пойти на поводу у подлого человека, хотя это было очень и очень неразумно с экономической точки зрения для семьи.
Самое удивительное в этой истории не то, что Альфред так поступил (это как раз абсолютно понятно: такой человек не мог пойти против совести), а то, что он ни словом не обмолвился о происшедшем ни с дочерью, ни с женой, ни с кем другим из семьи. По-видимому, это была та область, которая не подлежала никакому обсуждению: то, что для него невозможно было облечь в слова и произнести.
Интерес к вопросу взаимоотношений полов в романе поначалу кажется чрезмерным для художественного бытописания. Нет, в этой семейной саге вы, конечно, не встретите разнузданных постельных сцен, но зато мыслей, рефлексий по этому поводу хоть отбавляй. И, кажется, что именно тут, как говорится, собака и зарыта. Безусловно, в семье никогда не озвучивались проблемы интимных отношений родителей, но те постулаты, которые сделали Альфреда таким, каким он стал, очевидно, в той или иной степени были детьми восприняты.
Кто же из детей Ламбертов больше преуспел в жизни (а они все были небесталанны)? Кто из них счастливее: пуританин Гари или распущенные Дениз и Чип?
Без работы, в конце концов, никто не остался, и отдельные успехи в ней тоже наличествуют у всех троих, а вот со счастьем дело обстоит гораздо хуже: ни одного из детей Ламбертов нельзя назвать счастливым. Почему? В чем причина?
В нелюбви! Как и их родители, они не знают, что такое настоящая любовь, они не умеют любить. А без любви не может быть счастья. Даже если вы абсолютно честны, ответственны, неэгоистичны, вы не сможете стать счастливыми. Необходима любовь. Родительская, детская, братская, сестринская, товарищеская и, конечно, между мужем и женой! Во всем многообразии и гармонии этих чувств. Каждому человеку необходимо быть уверенным, что он кому-то нужен, желанен, что для кого-то очень важно знать, что с ним происходит, о чем он думает, что чувствует…
А это и есть любовь. И без нее жизнь пуста и бесцветна. В этой мысли — главный месседж автора.
Роман Франзена «Поправки», можно сказать, энциклопедия американской жизни конца 20 вeка. Он знакомит читателя с бытом и нравами людей, живших в это время там, на Среднем Западе. Повествует о вечной проблеме отцов и детей; о трагедии старости, когда человек перестает властвовать над собой; о проблемах молодежи, ищущей свой путь в жизни…
И не только. В романе поставлены самые важные общечеловеческие проблемы: необходимость любви для нормальной, счастливой жизни людей и зацикленность на каких-либо идеях, подчиненность идеям, которые могут быть самыми различными, но воспринимать в любом случае их следует критически. Человек должен жить и головой, и сердцем, и они должны контролировать друг друга: перевес в любую сторону вызывает дисгармонию и может привести к весьма и весьма нежелательным последствиям, что мы и видим на примере семьи Ламбертов.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer8-petrova/
