Так вот какая она, эта долина Эла… Нет, она совсем не впечатляет. Деревья где-то вдали от нас, а здесь только высохшая земля, без капли влаги. Кое-где расползлись тёмные пятна, будто почва пропитана смолой. Одинокие камни, словно оторвавшиеся от стада овцы, никак не вписываются в протянувшуюся между горами долину.
Когда-то, во времена пророка Шмуэля, росли здесь дубы особой породы. По их имени она и названа. Сколько раз я возвращалась к Первой Книге Шмуэля, перечитывая рассказ о битве Давида и Голиафа, но совсем иное чувство — вот так стоять на том самом месте, где происходили эти события. Сокращается расстояние, всё как бы обретает реальность, и кажется, что ты свидетель тех далёких дней.
«И вот: филистимляне стоят на горе с одной стороны, а сыны Израиля стоят на горе с другой стороны, и лощина между ними». (17;3) Мы как раз и стоим в той самой лощине, о которой пишет пророк Шмуэль. В руках девушки-экскурсовода — Танах. Он рисует картину так зримо, что ты невольно ощущаешь себя её свидетелем. И лишь когда мы вслед за экскурсоводом поднимаемся на холм, понимаю, что это всего лишь вступление к теме, а тема раскрывается там, на холме, который, словно главный герой драмы, поначалу остаётся в стороне от твоего внимания. Она ведёт нас, эта энергичная девушка, и мы, растянувшись длинной цепочкой, медленно поднимаемся вверх и, петляя между камнями, ищем место поудобней, стараясь не пропустить её рассказ.
«Арабы называли это место «хирбет Каяфа.» Хурва — руины, развалины. Значит, и они связывали его с чем-то некогда существовавшим и разрушившимся со временем, — рассказывает она. — Посмотрите, как эти камни возвышаются над плоскостью. Издали они создают впечатление беспорядочности, но оно ошибочно. Всмотритесь — и увидите, что в их расположении есть свой порядок. Может быть, поэтому Саар Ганор, археолог из Управления древностей, оказавшись на холме, именно на камни обратил внимание. Они окружали холм, но на привычные сельскохозяйственные террасы похожи не были. А что же тогда это могло быть? Этот вопрос задавал себе Саар Ганор».
Так этап за этапом мы приближаемся к сути экскурсии…
Выполняя свои обязанности по охране археологических древностей, Ганор часто бывал здесь.
Только намётанный глаз мог обратить внимание на эти развалины, веками пролежавшие нетронутыми под палящим солнцем, осенним дождём, продуваемые всеми ветрами. Казалось, они ничем не выделялись от других таких же заброшенных участков земли. Но что-то мешало ему принять эту версию. Вот ещё одна деталь задержала его взгляд: под слоем этих камней прятались камни помельче, а из-под них проглядывали, непонятно как затесавшиеся, огромные глыбы.
Стена из массивных камней, защищавшая город-крепость
Что-то говорило ему, что здесь, под этими развалинами, под этим нависшим над местностью холмом, мог прятаться древний город. Эта мысль привела его к Йосефу Гарфинкелю, профессору археологии Иерусалимского университета. И вот уже вдвоём они обходят заброшенный холм. Йосеф Гарфинкель, автор 12 книг и более 100 статей о древней архитектуре, сельском хозяйстве, руководивший раскопками в Нижней Галилее, поверил своей интуиции. Да, нужно начинать раскопки…
Было это в 2007 году.
Я стою неподалёку от экскурсовода в группе уже немолодых своих сверстников, с той лишь разницей, что для меня она не просто экскурсовод: Мааян-Ривка — моя внучка, влюблённая в эту землю, увлечённая своими экскурсиями. Я не раз была свидетелем, как поздними вечерами она готовилась к ним, взволнованно рассказывала о том, что видела за те недели, что мы не встречались.
Сколько за два года в Ширут Леуми окончено курсов, проведено экскурсий, изучено сражений… Из далёкого прошлого и уже из близкого к нам. Экскурсия за экскурсией: в предрассветный час, порою ночью, порою вот так, как сейчас, в разгар дня, когда с холма открывается дорога на Бейт-Шемеш, и хорошо видны отдалённые склоны гор.
Я завидую этой девочке. Родившаяся на земле Самарии, в поселении, выросшем на каменистой, лишённой влаги земле, она впитала любовь к ней и с радостью несёт эту любовь тем, кого ведёт интерес к её прошлому.
К этой экскурсии я присоединилась не случайно. Знала, что она связана с археологией, а археология всегда притягивала меня. Быть может, впервые это проявилось в далёком теперь от меня Таллине, где прошли мои детство и юность. В лагере, куда мы уезжали на лето, на зелёной поляне прятался под травой остов разрушенного дома. Я убегала к нему и оставалась с ним наедине. Я придумывала дому прошлое. Какую он хранит память, что прячет земля в своих недрах? Ведь у всего на свете есть исток, связывающий его с этой землёй и с этим народом. Но тогда мне и не снилось, что когда-нибудь буду стоять в раздумье перед развалинами в своей стране и внимать рассказу о прошлом этих мест.
Бывая на раскопках, я всегда заглядываю внутрь раскрытого квадрата земли, пытаясь отгадать о чём говорит именно этот слой земли, к какому времени относят его археологи.
Помню, с каким волнением разглядывала фотографии в книге Игаля Ядина: танахический сандаль и женскую косу, найденные в земле Масады. Их пощадило время, не тронул огонь, подобно зверю обрушившийся на стены крепости.
Как-то на экскурсии в Юдфате подобрала округлый камень розоватого цвета. Осаждая город, римляне обрушивали на него баллисты. Подкрашивали камни в чуть розоватый цвет, чтобы были менее заметны в полёте и убивали как можно больше людей. Баллисты падали на Юдфату, осаждённый Иерусалим, Масаду…
Интерес к прошлому привёл меня в Институт Яд Бен Цви, и эти первые экскурсии, познакомившие с древним Иерусалимом, пробудили любовь к нему, открыли его полные тайны кварталы и улочки. Вот тогда и появились на моей книжной полке книги на иврите, написанные по следам раскопок в Граде Давида.
Так выглядит обложка книги
Несколько лет тому назад я увидела книгу с броским названием и фотографией, невольно обращавшей внимание. На холме, возвышавшемся над плоскостью, тяжёлые каменные глыбы возлежали друг против друга, словно две пары каменных ворот. Меня невольно заинтриговало и само название: «Эквот Давид ха-мелех бэмек ха-Эла» — «Следы царя Давида в долине Эла». И подзаголовок: «Удивительные открытия в библейской археологии». Авторы: профессор Йосеф Гарфинкель с кафедры археологии имени Игаля Ядина Иерусалимского университета, Саар Ганор и Майкл Хизель. Просмотрев книгу, я собиралась поехать на место раскопок, чтобы передать свои впечатления от увиденного, то особое чувство, которое рождается при встрече с извлечёнными из земли находками, да и сам процесс работы археологической экспедиции. Не получилось… Но книга, с её впечатляющими фотографиями, рассказом о раскопках, ждала своего часа.
И вот совершенно неожиданно для себя я оказалась в хирбет Каяфе, которой она и была посвящена.
Камни, камни. В глубине земли. Под нашими ногами. Вокруг нас. Среди них выделяются несколько огромных, хорошо обтёсанных глыб.
«Порой, — говорит Мааян-Ривка, — камень — безгласный свидетель, порой — обретает голос и приносит весть из далёкого прошлого. Всё зависит от того, что ведёт тебя в этом поиске. Выходишь ли ты в путь с Танахом в руках, как выходил в путь Игаль Ядин и археологи Иерусалимского университета, или ты заявляешь: Танах нам не указ».
В руках Маайн — газета. «Статья из «Макор Ришон», написанная Хагаем Сегалем, одним из её ведущих журналистов, — говорит она и зачитывает: «Спор между археологами Иерусалима и археологами Тель-Авива приближается к решающему моменту. Стоит побывать на месте битвы Давида с Голиафом и можно сообщить, что Тель-Авив проигрывает. «Давид Мелех Исраэль Хай векаям«»
Странно это звучит: неужто кому-то ещё надо доказывать, что царь Давид жил и весь его путь — от юности и до смертного часа — отражён в наших источниках. Псалмы, с их обращённостью к Богу, свидетельство его глубокой веры, две Книги Судей, две Книги Царств… Войны. Победы. Сорокалетнее его царствование… Сын Шломо, мудрый из мудрых… Град Давида, в котором за последние десятилетия было найдено много свидетельств его царствования, возвращающих нас к далёким дням, о которых повествует Танах.
Оказывается, всё не так просто. Археологи двух крупнейших университетов: Иерусалимского и Тель-Авивского — подобны двум враждующим лагерям. В основе этого спора лежит отношение к танахическому тексту. Для археологов Иерусалимского университета танахический текст — ориентир, который ведёт их во время поиска; для археологов Тель-Авивского университета — Танах не авторитет, Танах — легенды. Всё, что для одной школы археологов – свято, для другой– нередко предмет насмешек. Когда доктор философии известный иерусалимский археолог Эйлат Мазар, продолжающая в археологии традицию своего деда профессора Биньямина Мазара, сказала о себе: «Я работаю с Танахом в одной руке и инструментом для раскопок — в другой», — против неё ополчились археологи Тель-Авивского университета, обвинив в тенденциозном подходе.
Мааян продолжает рассказ, и я чувствую, как глубоко её волнует то, о чём она говорит.
В конце девяностых годов и в начале нового столетия этот спор особенно обострился. Декан археологического факультета Тель-Авивского университета Исраэль Финкельштейн опубликовал в газете «Ха-Арец» свою статью. Тон статьи был полунасмешлив, полупрезрителен.
Царю Давиду в этой статье отводится роль племенного князька, не более. Град Давида — нечто незначительное, не говорящее о масштабах Иудейского Царства. А вообще было ли какое-то Иудейское царство? Археологические раскопки это не подтверждают…
Уже после экскурсии, познакомившись с аннотацией к книге Исраэля Финкельштейна «Раскопанная Библия» — новое видение Израиля и происхождения его священных текстов — написанной им совместно с Нилом-Ашером Зильберманом, пойму, как далеко зашло это отрицание.
«Авторитетные израильские учёные, декан факультета археологии при столичном Тель-Авивском университете (с каких пор этот университет столичный?) — Исраэль Финкельштейн и Нил Ашер Зильберман в своей книге <…> пришли к заключению, что на территории Палестины, Египта и где бы то ни было рядом нет никаких весомых доказательств существования патриархов, великого царства Израиля, масштабного исхода из Египта, завоевания ″земли обетованной″. Об этом упрямо свидетельствует сама земля региона, результат 70-летних раскопок».
Не Танах, нет. Сама земля…
Семидесяти лет оказалось достаточно для авторитетного археолога, чтобы сделать вывод, что земля уже всё сказала и больше уже ничего нового не скажет, что поиск, хоть и продолжается, но главное он уже сказал…
Сколько поколений археологов прошли по этой земле, сколько учёных с мировым именем исследовали нашу историю… Чуть ли не каждый день приносит новые находки в археологии. Не потому ли эта земля столь притягательна для археологов всего мира?
Кто из них осмелился с такой лёгкостью перечеркнуть историю Иудейского царства, патриархов, её царей и пророков… Всё то, что связывает нас, евреев, с этой землёй?
Вспоминаю доктора археологии, профессора Иерусалимского университета Эхуда Нецера, трагически погибшего при раскопках гробницы царя Ирода. Более четверти века он искал захоронение Ирода. Более четверти века… Порой казалось безуспешно… И всё-таки пришла минута, когда не на вершине холма, не у его подножья, как он предполагал, а где-то совсем неожиданно — за выемкой в стене — проглянули остатки саркофага из красного камня…
Археологи знают, как непросто добраться до истины. Порой уходят десятилетия на то, чтобы доказать, что тебя вела не фантазия, а источник, свидетельствующий о событиях, происходящих на этой земле…
На реконструкции южных ворот города работает группа друзов с Рамато Голан. Они преданные друзья археологов
Израильская археология молода. Но если изначально отрицаются все еврейские источники, что же тогда ведёт исследователя, будь он археологом, историком или культурологом?
В одном из комментариев на книгу И. Финкельштейна прочла такие слова: «Это не наука. Это политика…»
И тут же вспомнила Шломо Занда. Того самого Шломо Занда, которому арабский поэт Махмуд Дарвиш, встретившись с ним, посвятил своё нашумевшее стихотворение «Солдат, мечтавший о белых нарциссах». Сегодня Шломо Занд ― профессор истории Тель-Авивского университета. Взгляды его сформировались давно, и он никогда не скрывал их. Об этом говорит и его последняя книга «Как и почему я перестал быть евреем». До неё были опубликованы две другие, составившие вместе с этой трилогию, переведенные на многие языки мира и имевшие шумный успех. Так же, впрочем, как и книга Исраэля Финкельштейна и его фильм. Всё, что отрицает нашу связь с этой землёй, за границей превозносится как бестселлер.
Уже само название книг Шломо Занда достаточно ясно говорит об их содержании: «Как и кто изобрёл еврейский народ» и «Как и кто изобрёл Страну Израиля». И хотя первая упомянутая мной книга появилась последней, но именно она объясняет написание двух предыдущих: уже давно их автор отторг себя от еврейства, и лишь потом родилась его трилогия.
Какое счастье, что у Мааян-Ривки другие учителя…
Они верят, что по этой земле шли наши праотцы, пророки, цари и судьи, а теперь идём мы. Идём, ощущая биение её сердца.
Ту же веру несёт в своей душе и эта девочка, моя внучка: здесь, где она стоит, был древний город Шаараим, город царя Давида, часть его Иудейского царства. Сказано в Первой Книге Шмуэля:
«И поднялись мужи Израиля и колена Йегуды, и затрубили, и гнали филистимлян вплоть до Гая <…>) и покрыли трупы филистимлян всю дорогу в Шаараим до Гата и до Экрона». (17-18; 52)
И произошло это сразу после битвы Давида с Голиафом.
Особенностью города были двое ворот. Они и дали ему название Шаараим. (Подобное окончание слова свидетельствует в иврите о парности).
Южные ворота города Шаараим. Вид с самолёта
Эти ворота были найдены во время раскопок. И стена, массивная стена из огромных глыб, защищавшая город-крепость. И жили в нём евреи. Не финикийцы. Не хананеи.
На керамической табличке сохранившееся слово «Аль таас…». «Аль таасе» — на иврите — «не делай».
За долгий период раскопок не было найдено ни одной кости запрещённых евреям в пищу животных, ни одного отлитого божества, ни одной женской или мужской статуэтки. Здесь жили по законам Торы.
Хирбет Каяфа… Неожиданно о ней заговорили археологи.
И вновь в центре спора оказался царь Давид.
Именно его, самого еврейского царя, «низводили» с трона. Книга И. Финкельштейна отрицала Иудейское царство, и тем самым значимость еврейских источников.
Если бы камни могли говорить… Но они молчали. Зато «заговорили» десять извлечённых из земли оливковых косточек.
Уже после экскурсии я открыла книгу «По следам царя Давида в долине Эла». И мне словно передалось волнение археологов, когда они отправили в Оксфордский университет на радиоуглеродную экспертизу десять оливковых косточек. Фрагмент об этом так и назван «Оливки, вошедшие в историю». Дни проходили в тревожном ожидании. Что скажут оливки? Сколько лет они пролежали в земле? Когда, в какое время, существовал раскопанный археологами город? Им нужен был только один ответ. И этот ответ пришёл: город существовал примерно с 1020 до 980 года до новой эры. То было время Иудейского царства, время царя Давида.
«Если бы этому городу было на двести лет больше или на двести лет меньше, он бы не имел такого значения для науки, — сказал профессор Гарфинкель, — суть спора сводилась именно к царю Давиду и его царствованию. Этот город был продолжением Града Давида. Их разделяло всего лишь восемь часов пешего хода».
А мне вспомнилась бат-мицва Мааян-Ривки. Она вела экскурсию по Граду Давида. Это был её собственный выбор: царь Давид и его город. Сегодня многое изгладилось из памяти, но одно я явственно вижу: она стояла чуть поодаль от нас, её гостей, и неяркий луч света освещал худенькую фигурку. Камни раскопок теряли свои очертания. Мы слушали молча, боясь что-то упустить.
И тогда прозвучал её голос:
«Здесь, где я стою, три тысячи лет тому назад стоял царь Давид…»
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer8-9-alon/
