Какие замечательно портреты делали профессиональные фотографы лет 100–150 назад. Сначала эти портреты казались мне какими-то шаблонными, статичными, неестественными, а теперь от них ощущение высокого стиля. Нет поспешности, мимолетности съемок «мобильником». А качество печати какое, какое оформление, какая картонная основа — и через век замечательно. Но написать хочется не о фотографиях, а о людях, хотя начнем как раз с фотографии. Она сделана 2-го января 1903 года в Елисаветграде, в ателье Музыканского Айзика Генриховича (купеческий сын, Ивановская улица, собственный дом).
Семья Бонфельд вполне обеспеченная: кирпичный завод («директор сам владелец, предмес Быково, производство строит кирпича, ручн способ, 18 рабочих, керосин освещение, ст Елисаветград ЮЗ ж/д, 3 вер.»), свой дом (Б. Перспективная, дом Бардаха у моста). Семья еврейская. Судя по фотографиям и по именам дочерей, которые именно так записаны в свидетельствах о рождении — не строго религиозная. Собственно, и самих родителей, в семье называли на русский лад — Григорий Михайлович (Гирш Менашев, 1860) и Софья Моисеевна (Сара Мойшева Бардах, 1860). На каком языке говорили в семье — не знаю, на идиш сестры говорили, но вся сохранившаяся переписка — по-русски.
На снимке сестры Бонфельд. В темных гимназических платьях, ученицы женской гимназии Гослен, слева направо — Дора, Люба и Лида. И две младшие сестренки: на полу стоит Елена, на стуле, прижалась к Любе — Тамара.
1912 (приблизительно)
28 02 1912
Хочется коротко рассказать о том, как сложилась жизнь этих сестер, хотя в ней и нет ничего особенно необычного. Сейчас (в 1903) все хорошо, жизнь обеспеченная и еще много лет до страшных событий в стране и мире. Постараюсь, не растекаться мыслью и рассказывать именно о сестрах. Хотя знаю о них меньше, чем хотел бы — не успел расспросить тех, кто знал, да и не принято (не безопасно) было это вспоминать в советские времена. К сожалению, не все события и даты подтверждены документально, а фотографиями постараюсь не злоупотреблять.
Дора
Дора — самая старшая, 1886, видимо, уже в 1904 году окончила гимназию. Училась ли она еще где-то — не знаю, но не похоже, т.к. в 1908 года она вышла замуж. Как они познакомились с Семеном (Шимоном) Исааковичем Найдусом — не представляю. Семен родился (1875 г.) и жил под Гродно, а это 800 км от Елисаветграда. Его семья была образованной, с широкими интересами, богатой. Тем не менее, после окончания начальной школы он и его братья должны были сами зарабатывать себе на дальнейшую учебу. Семен, работая в аптеке, окончил Военно-медицинскую академию в СПб. Поразительно, но его дипломная работа и сейчас доступна в одной из библиотек. В 1909 году у них родилась дочь — Валентина, в 1912 году, дочь — Елена, а в 1925 голу — сын Израиль. Жили они под Гродно, но и родителей Доры в Елисаветграде навещали. Кроме своей специальности, Семен интересовался философией (Бергсон), любил и знал музыку, по тому, что именно он напевал в кабинете, дочери понимали, успешно ли идет химический анализ. Дочери его любили, видели в нем друга. А вот для Доры не просто было жить в новом культурном круге, да и общего языка с дочками она не находила.
После революции семья оказалась на польской территории, так что ужасы гражданской войны, возможно, не так сильно их затронули — ничего о том периоде не знаю. Дочери поступили в Варшавский университет: Валентина на факультет истории, а Елена — биологии. Однако Валентина уже в юном возрасте увлеклась коммунистическими идеями. Увлечение было серьезным — начиная с 19 лет, она несколько раз была арестована, а в 1931 ее исключили из университета. Нелегальная деятельность Валентины состояла в пропаганде, в помощи политзаключенным, в школе партийного актива … Тем не менее, в общей сложности Валентина провела в заключении около 8 лет.
В 1939 году семья оказалась на территории, присоединенной к СССР. Валентина стала редактором газеты в Белостоке. Там же она вышла замуж за Григория (Гирша) Давидовича Смоляра, 1905 г., который также был коммунистом-подпольщиком. Уже в 11 лет Григорий вынужден был бросить школу и стать сапожником. Через год, на волне революционных событий в России, он включился в рабочее движение, а через 2 года организовал молодежную еврейскую группу. После 1920 он долго жил в СССР, вступил в КПСС, участвовал в еврейском бюро при ЦК ВЛКСМ, редактировал газету. С 1928 г по заданию Коминтерна он снова в Польше, где опять был арестован и 6 лет провел в тюрьме. В 1940 году у Григория и Валентины родился сын, Александр.
В 1941 году, после нападения Германии на Советский Союз Дора пытается спасти сына, Израиля, который находился в больнице под Минском. Но оба погибают.
Валентина организует эвакуацию журналистов и писателей из Белостока на Урал, и сама с сыном уезжает в Оренбург. Преподает историю в институте. Ее сестра Елена и отец также в эвакуации, на Южном Урале. Семен Исаакович вскоре умер. Елена работала в бактериологических лабораториях. В 1944 году она пошла добровольцем на фронт, попала в радиолокационную часть (СОН-3), и войну закончила в День Победы в Бреслау.
Григорий Смоляр остается в Минске, где участвует в руководстве подпольной работой в гетто. Летом 1942 он организует побег из гетто и до конца войны руководит еврейским партизанским отрядом, который спасал и «не бойцов» — женщин, детей, стариков. Войну окончил лейтенантом.
В 1945 Григорий и Валентина встречаются в Минске, где у них рождается второй сын, Евгений. Валентина преподает историю в политехническом институте. А вот Григория власти предполагают назначить первым секретарем компартии Еврейской автономной области. Но, узнав про террор 1937, увидев антисемитизм, Григорий отказался, и в 1946 году Смоляры вернулась в Польшу. Елена еще 10 лет жила в СССР (в частности, в Гродно) — училась и работала.
Валентина становится историком, профессором в Академии Наук, специалистом по жизни Ленина в Польше и по рабочему движению 19-20 века. Григорий — еврейский журналист и писатель — возглавляет еврейскую писательскую Ассоциацию, но из-за роста антисемитизма после 1968 вынужден уехать в Израиль. Их сыновья участвуют в нелегальном, демократическом, молодежном движении. После демонстраций в марте 1968 — тюрьма, эмиграция на Запад и возвращение в новую Польшу после 1989 года. Но все это уже другая история, а я обещал писать о сестрах Бонфельд. Сейчас у Доры двое внуков, трое правнуков и четверо праправнуков. Когда здесь и дальше пишу — «внуки», «правнуки» — имею в виду родство, а не пол. Например, у Доры почти все — праправнучки.
Люба
Люба родилась в 1887 году и была по семейным рассказам самая красавица, модница и любительница фотографироваться. Скорее всего, она окончила гимназию также в 1904 г. Затем она училась в Харькове на стоматолога. Наверное, именно во время учебы Люба познакомилась со студентом Харьковского технологического института Наумом Моисеевичем Мильштейн, 1883. Жаль, но почти ничего не знаю о его семье.
16.09.1911
1905 (приблизительно)
В 1911 году Люба ездила с отцом в Италию, в Сан-Ремо. По семейной легенде они жили в пансионе, который содержала жена Плеханова, и Григорий Михайлович как-то играл с Плехановым в шахматы. На этой фотографии из Сан-Ремо отец написал Любе пожелание, которому, к сожалению, не суждено было сбыться.
Возможно, вскоре после этой поездки Люба и Наум поженились. В 1914 году у них родился сын Виктор. Видимо, Наум был хорошим инженером — получил возможность жить в Москве, хорошо зарабатывал. В каком именно году они переехали в Москву, я не знаю, но в 1915 в справочнике «Вся Москва» уже упоминалась их квартира в Малом Казенном переулке — большая четырехкомнатная квартира в совсем новом доме (построен Э.К.Нирнзее в 1912-1913 гг.). Представляю этот дом с широкими лестницами в коврах, с зеркалами и с полками для калош при входе, когда читаю «Собачье сердце» Булгакова. Даже в тридцатые годы полочки для калош еще сохранялись, правда, уже без калош. В этой квартире гостили родители и сестры Любы. А на лето семья ездила в Новогиреево.
Удивительно, но и после революции Наум продолжал руководящую инженерную работу в энергетике. Сначала на постройке Каширской ГРЭС, а затем в Государственном электротехническом тресте. Преподавал в незаурядном Электромашиностроительном институте им Кагана-Шабшая. Семья даже осталась жить в той же квартире. Так что у Любы была обеспеченная жизнь, работать не было необходимости, рос талантливый сын, строилась дача в Загорянке (кооператив имени Дзержинского). Видимо, с 1919 года у них жила сестра Елена, а с начала 30х — и мама, Софья Моисеевна. Григорий Михайлович приезжал в гости, но в основном жил в Кировограде. Там он и скончался. Даже год смерти не знаю, но до войны.
Эта жизнь семьи оборвалась в 1936 году. 25 ноября Наума арестовали. В том же году умерла Софья Моисеевна, рак. А через год в Темниковские лагеря отправили Любу. В их квартире в маленьких комнатах остались жить сын, Виктор, и сестра Елена, а в большие комнаты вселился работник НКВД. Однако, если можно так сказать, им повезло — в июле 1940 года Наума освободили (сидел, видимо, в районе Кировска), а в ноябре вышла и Люба «в связи с прекращением дела производством». Они остались живы, но к прошлой жизни вернуться было уже невозможно, и здоровье было потеряно — на фотографиях после освобождения их не узнать. Сохранился фанерный чемоданчик, с которым вернулась Люба. Вернуться в свою квартиру они не могли, но жилье у них было и даже (с помощью соседей) сохранилась дача. Во время войны вся семья была в эвакуации в Свердловске.
Все это время сын, Виктор, продолжал учиться, а затем разрабатывал электрические авиационные приборы. Уже в 30 лет он стал доктором наук, а затем и профессором в МАИ. Он работал с одним из ближайших соратников С.П. Королёва, Борисом Евсеевичем Чертоком, который тепло его вспоминает и называет автором классических трудов по электрическим измерениям. Родители, наверное, радовались его успехам, но уже в 1946 году Наум умер. Люба пережила его на 4 года. Так что вспомнить в 1961 году счастливый момент в Сан Ремо она не могла. Сейчас у Любы двое внуков, двое правнуков и два праправнука.
Лида
Про третью сестру, Лиду, знаю совсем мало и даже документального подтверждения дат ее жизни нет. Предполагаю, что она родилась в 1890 году, так как на первой фотографии подписано, что она учится в третьем классе гимназии.
Нет сведений, что она училась еще где-то. Лида вышла замуж за Григория Алойца. По семейным рассказам она получила в приданое аптеку и помогала мужу в его работе фармацевта. Когда они поженились — не знаю, но в 1914-1915 у них уже родилась дочь Генриетта.
1910 (приблизительно)
Совершенно не представляю, как семья, оставшаяся в Елисаветграде, пережила два года гражданской войны, голода и страшных погромов. Тем более, что в 1918 году от тифа умер Григорий, и Лида осталась с маленькой дочкой.
21.03.1918. В Елисавеград вошли австро-немецкие войска, в составе которых был Легион Украинских Сечевых Стрельцов. Эта власть продержалась почти год, а затем немцы ушли, и началась смена украинской и советской власти. 03.05.1919. Часть атамана Григорьева, устроила антисоветский мятеж. Григорьев удерживал Елисаветград только три недели, но устроил еврейский погрома, при котором было убито более 3000 человек. 18.08.1919. Елисаветград заняли части Добровольческой армии Деникина под командованием генерала Слащева. Слащев, прототип Хлудова в Булгаковском «Беге», действовал как Хлудов — сразу виселицы. (Чернота в пьесе обещал Хлудову, что его после возвращения в Россию доведут до первой стенки, да и то, если под усиленной охраной. А Слащева под охраной, в личном вагоне Дзержинского привезли в Москву, и он агитировал белых возвращаться в Россию. Убил его в 1929 курсант Коленберг из мести за казненного брата.)
В конце 1919 вернулась советская власть и, видимо, к 1924 жизнь в Елисаветграде (Зиновьевск, Кирово) как-то наладилась, Лида прислала Елене свою фотографию с дочкой. Как семья пережила еще и голод 1932–33 годов — тоже не знаю. Дочь, Рита, получила специальность химика и работала в производственной лаборатории. Лида из родного города не уезжала. Рассказывают, что в 30-ые, она пыталась переехать в Москву, к Любе — не сложилось.
Дальше несколько строк из официальных сведений. 14 августа 1941 г. германские войска захватили Кировоград. Не успевшие эвакуироваться евреи были расстреляны немецкими военнослужащими и украинскими полицейскими в августе 1941 г.– январе 1942 г. Погибло 70 тысяч мужчин, женщин и детей — почти все еврейское население Кировограда.
Тогда погибла и Лида. Говорят, что она не эвакуировалась, так как ждала Риту, которой не было в городе. Рита каким-то чудом добралась до маминых сестер в эвакуации — еле живая, вся во вшах. После войны она жила в Москве. Замуж не вышла, любила коллективный отдых, экскурсии. Умерла в 1995.
Елена
Елену, родившуюся в 1895 году, все домашние и знакомые называли Люся. Подчеркнем две ее особенности, которые очень важны для этого рассказа. Во-первых, она оказалась и аккуратной и смелой, благодаря чему сохранила такие замечательные документы, как свидетельство о рождении, свидетельство об окончании гимназии и многие другие. Смелость для этого нужна была в советские времена, когда дореволюционные сведения могли очень серьезно усложнить жизнь.
1912
А во-вторых, Люся в 18–19 лет серьезно увлеклась фотографией. Благодаря этому осталось много любительских семейных фотографий. Вот пара примеров. Фотоаппарат, который присутствует на автопортрете (или очень похожий на вид) Люся подарила мне, и я реально им снимал. Вторая фотография сделана в московской квартире Любы и Наума. Судя по положению флажков, на карте отмечены военные действия в 1914 году.
Люся окончила женскую гимназию Гослен в 1912 году (большинство оценок — отлично), а через пару лет поступила на Одесские высшие женские курсы. Им преподавали и медицину (есть фото в анатомичке), а на практике она полтора месяца изучала в московской лаборатории «методы исследования всех видов выделения и отделения человеческого тела». Это я цитирую сохранившуюся любопытную справку. Во-первых, это лаборатория принадлежала институту Ф.М. Блюменталя. «Основным прототипом знаменитого профессора Преображенского был дядя Булгакова — доктор Покровский. Его ассистентом был доктор Блюменталь, который в книге Булгакова фигурирует под фамилией Борменталь.» А второй любопытный момент — дата окончания практики — «октября 24 дня 1917 года».
В 1918 году Люся получила свидетельство об окончании курсов и, похоже, перебралась жить в Москву, к Любе насовсем. Есть справка, что с мая 1919 года по март 1922 она работала на строительстве Каширской ГРЭС. Медицинское образование ей в дальнейшем не пригодилось, и работала она, в основном, на должности машинистки (машинка с дореформенными буквами сохранилась и действует), секретаря, экономиста. Люся продолжала заниматься фотографией, участвовала в общественной жизни организаций — сохранилась доска, подаренная за победу в турнире по шашкам.
Выше писал, что мало знаю о семье Мильштейн. Это так. Но знаю, что у Наума были братья — Марк (возможно, Моисей), 1890, и Бернард. О Бернарде знаю только то, что в советское время он жил в Ленинграде. А вот Марк приглянулся Люсе. Знакомы они, видимо, были еще с замужества Любы (примерно 1911 год). С тех пор Марк успел попасть на фронт Первой мировой войн, и оказаться в австрийском плену в городе Брюкс (сейчас Мост в Чехии). Даже сохранилась фотография из плена.
1935 (прибл.) 1915(приблиз.)
В 1932 году Люся приехала к нему в Ленинград, и они поженились. Жили в Москве, в маленькой комнате (метров 15 квадратных) в квартире Наума. Марк работал плановиком в разных организациях, в частности, в Минэнерго. Детей у них не было.
Они продолжали жить в этой квартире, когда Наума и Любу арестовали. Во время войны были в эвакуации в Свердловске, а затем опять вернулись в свою комнатку. Почти четверть века они прожили там советскими пенсионерами — занимались хозяйством, маленькой собачкой, «профессионально» решали кроссворды… Марк ходил играть в шахматы и иногда ездил в центр («в город») за чем-то вкусненьким. Люся хранила память о семье — документы, фотографии, письма. Она связывала семьи сестер — старалась помочь, перезванивалась и даже переписывалась с «родственниками за границей». Один-два раза в год они устраивали грандиозный обед, собирая всех родственников. К такому обеду они готовились долго и тщательно. В их комнатке можно было только сесть вокруг стола, и встать было уже не легко. А обед был длинный, и полагалось съесть каждую перемену («Люся, накорми детей. Почему дети не едят?») — закуски, фаршированная куриная шейка, фаршированная рыба, бульон с гренками, жаркое, компот, арбуз, чай или кофе со штруделем. Умерли они в один год, 1982.
Тамара
Теперь о самой младшей сестре — Тамаре, которая родилась в 1897 году. Ее жизнь, как и у сестер, началась с женской гимназии Гослен. Тамара окончила ее, похоже, в 1916 году и, судя по письмам, в том же году она уже изучала юридические науки, высшую математику и латынь. Но где именно она училась — не знаю. В 1918 она учится в Екатеринославском университете, который только в том году и организовался. Возможно, она начинала учиться на женских курсах, которые открылись в Екатеринославе в 1916 г. и работали по университетской программе.
В детские годы, когда сестры играли у себя во дворе, в их играх участвовал соседский мальчик, Боря. Он был на год младше Тамары, 1898, но как мальчик мог что-то перетащить, соорудить, сбегать на соседний базар за воблой и кукурузой. Его отец, Поволоцкий Аврум (Абрам Владимирович), 1872, содержал постоялый двор, в котором сестрам запомнились лошади, повозки, сани … У Бориса было три сестры и два брата, правда, одна сестра и брат умерли маленькими.
Борис окончил Второе Елисаветградское коммерческое училище. В Борисе действительно была коммерческая жилка, но не ко времени. На Люсиных фотографиях он лет с 15ти — и один и с Тамарой. Что с ним было в бурные годы 1917 — 1924, совсем не знаю. Даже не знаю, где именно он был в эти годы. Есть смутные легенды про армию на турецком фронте, а точнее про движение с армией в Персию. Знаю только, что примерно в 1920 году они с Тамарой поженились — в доме Бонфельдов в Елисаветграде, с соблюдением традиции.
Тамара. 1913 (предположительно) Борис. 1916
А в 1925 они уже точно жили в Москве — упомянуты в справочнике «Вся Москва». Точнее, в справочнике упомянут Абрам Владимирович, который не только успел перебраться в Москву, но и организовал маленькую артель — делал постный сахар и халву. Мастерская была в конце Покровки, в двух шагах от квартиры Любы. Скорее всего, в 1923-1924 году Борис с Тамарой уже жили в Москве. В домике по соседству с мастерской Борис надстроил второй этаж с 2-мя смежными комнатами и печкой между ними (дрова хранили во дворе в сарае). Не далеко жили и семьи двух сестер Бориса. По смутным воспоминаниям, Борис организовал мастерскую по ремонту весов. В 1925 году у Тамары роилась дочь, Ира. Средств хватало, даже нанимали няню. Но в семье витало слово «лишенец». Относилось ли оно к Борису или к Абраму Владимировичу — не знаю.
Как рассказывала Люся, до рождения дочери Тамара некоторое время работала в Наркомате внешней торговли. А потом занималась домом, иногда что-то шила на продажу вместе с Люсей, и с Софьей Моисеевной. Случалось пойти зимой на каток на Чистых прудах, а летом поехать с семьей в Сокольники.
Окончился НЭП, и Абрам Владимирович стал мастером на заводе Клейтук. А трудовая книжка Бориса начинается в 1930 — он инспектор по охране труда. В этой области он всю жизнь и проработал. Так в 1934 году он был инспектором в Центральном комитете профессионального союза рабочих машинно-тракторных станций и батрачества СССР. Постепенно жизнь устраивается. Примерно в 1937 семья Тамары по обмену переехала в коммунальную квартиру (еще 6 семей) в большом доме начала века. Борис разгородил 40-метровую комнату на три. Примерно в эти годы Тамара окончила курсы санитарного врача, и некоторое время проверяла качество мороженного, которое отправляли на продажу в поезда. Какое-то время, после возвращения из лагеря, у нее жила Люба.
С октября 1941 Тамара с дочкой была в эвакуации в деревне под Бузулуком. Работала в детском саду. В начале, там была и Люся, а потом добралась Рита. Борис там не жил — по работе постоянно ездил по стране. В 1943 Тамара возвратилась в Москву. Дочь поступает в институт, а в 1950 выходит замуж. В 1951 у нее рождается сын, а в 1958 второй. Все вместе живут в этой разделенной комнате.
В 1952 большая семья Поволоцких отмечает 80-летие Абрама Владимировича. Собрались семьи четырех детей с внуками. А вот у Тамары родители давно умерли, и трех сестер уже не было в живых. Сама Тамара умерла в 1961, рак. Борис еще долго работал, а выйдя на пенсию, был внештатным корреспондентом газеты «Вечерняя Москва». Умер в 1980. Сейчас у Тамары дочь, два внука, и два правнука.
Жаль, конечно, что вовремя не расспросил про судьбы сестер подробнее. Каких-то выводов или обобщений делать не хочется. Интересно было просто рассказать о пяти реальных судьбах, которые начинались так одинаково и оказались такими разными.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer8-9-zlatopolsky/
