«Никто не признается, что он нацист»
Когда весной 1945 года американские войска вошли на территорию Германии, они ожидали встретить ожесточенные бои за каждую пядь земли. Вместо этого в десятках городов и сотнях деревень их встречали цветами, а при входе в город вывешивались белые флаги. Что еще поразило американцев: они нигде не встретили ни одного убежденного нациста. Историк, описывающий боевой путь 78-й стрелковой дивизии армии США фиксирует в своей хронике:
«Не было ни одного нациста или бывшего нациста, нам ни разу не встретился кто-нибудь, кто симпатизировал бы нацистам» [Lightning, 1947 стр. 227].
В армейской газете «Stars and Stripes» («Звезды и полосы») 15 апреля 1945 года была опубликована заметка, разъясняющая американским солдатам, как надо вести себя при задержании противника. В заметке, в частности, говорилось:
«Все немцы при аресте ведут себя одинаково. Они говорят, что никогда всерьез в национал-социализм не верили. У них всегда имеется оправдание своему поведению. Не важно, что они в 1927 или 1939 году вступили в партию. Они говорят, что к этому их вынудили деловые обстоятельства – так говорят даже те, кто вступил в NSDAP еще в 1927 году» [Kellerhoff, 2017 стр. 9].
Журналистка и писательница Марта Геллхорн, третья жена Хемингуэя
Знаменитая американская журналистка и писательница, третья жена Эрнста Хемингуэя автор военных репортажей, вошедших в историю Второй мировой, Марта Геллхорн (Martha Gellhorn) тоже отмечала поразивший ее факт:
«Никто не признается, что он нацист. Никто им никогда и не был. Возможно, в соседней деревне найдется пара нацистов или вон в городке, расположенном отсюда в двадцати километрах, есть настоящий рассадник национал-социалистов, но не у нас.<…> Мы давно ждали американцев. Чтобы вы пришли и нас освободили… Нацисты – свиньи. Вермахт хотел восстать, но не знал как» [Ebzensberger, 1990 стр. 87].
Марта Геллхорн
Марта Геллхорн поражается, как никому не пришел в голову простой вопрос: почему же этому отвратительному нацистскому правительству, которому никто не хотел подчиняться, удалось пять с половиной лет вести ужасную войну? Этот риторический вопрос сама же журналистка комментирует: «Целый народ, увиливающий от ответственности, представляет собой жалкое зрелище».
Другая знаменитая американская журналистка и фотокорреспондент Маргарет Бурк-Уайт (Margaret Bourke-White) приводит в своей книге «Германия, апрель 1945» высказывание одного майора армии США:
«Немцы ведут себя так, как будто нацисты – это какая-то чуждая раса эскимосов, пришедшая с Северного полюса и каким-то образом вторгшаяся в Германию» [Bourke-White, 1979 стр. 27].
Журналистка и фотограф Маргарет Бурк-Уайт
В побежденной Германии повсеместно наблюдался интересный механизм психологической защиты, называемый «вытеснением». Нацисты, словно инопланетяне, посетившие их страну, теперь полностью исчезли с лица Земли. Немцы как будто забыли о своей жизни в течение двенадцати лет Третьего рейха. А ведь большинство взрослого населения не просто жило в условиях гитлеровской диктатуры, но активно участвовали в делах нацистского режима. Теперь же они представляли себя жертвами войны и Гитлера, заслуживающими лишь жалости, а не наказания за многочисленные преступления.
Ли Миллер (Lee Miller), бывшая фотомодель с обложки журнала «Vogue», ставшая в сороковые годы военным корреспондентом этого журнала, вспоминала:
«Поразительна наглость немцев. Как они могут от всего, что было, дистанцироваться? Что за механизмы замещения в их плохо проветриваемых мозговых извилинах создают у них представление о себе как об освобожденном народе, а не побежденном?» [Miller, 2015 стр. 205].
Ли Миллер (бывшая фотомодель, потом военный корреспондент)
Немцы послевоенной Германии быстро забыли, каким широким народным движением стал национал-социализм в годы своего могущества, какие разные общественные слои он охватил. Стремительный рост популярности партии Гитлера в конце двадцатых, начале тридцатых годов прекрасно иллюстрируют итоги выборов в Рейхстаг.
В 1928 году национал-социалистическая рабочая партия Германии (NSDAP) насчитывала примерно сто тысяч членов, и за нее на выборах проголосовало чуть больше восьмисот тысяч избирателей, что составило всего-навсего 2,6% всех голосов. Всего за три года положение радикально изменилось. На выборах в июле 1932 года за NSDAP проголосовали более тринадцати миллионов человек, т.е. 37,3% всех избирателей. В марте 1933 года число голосов за партию Гитлера превысило семнадцать миллионов, что составило 43,9%. Такой динамики роста не знала ни одна партия Германии [Falter, 1991 стр. 25].
Социальный портрет нациста
О том, какие слои населения были вовлечены в национал-социалистическое движение, можно судить, анализируя социальную структуру национал-социалистической партии, которой с июля 1921 года руководил Адольф Гитлер.
На день «пивного путча», 9 ноября 1923 года, в партии числилось 55 287 членов [Kater, 1983a стр. 25]. После того, как будущий фюрер нации вышел из тюрьмы в Ландсберге, он в феврале 1925 года реорганизовал партию, устроив новую регистрацию членов. К первому апреля того же года новые партийные билеты получили 521 человек. К марту следующего, 1926 года, партия насчитывала 32 373 члена. В дальнейшем численность партии увеличивалась ежегодно на 20-30 тысяч членов и к марту 1929 года достигла 121 178 человек. В следующие два года, на фоне экономического кризиса, рост ускорился, и к марту 1933 года в NSAPD состояло 1 490 432 члена [Kater, 1983a стр. 26].
Число членов партии: в 1925 – 0,521, в 1929 – 121, в 1933 – 1 490 тыс. чел.
Нарисуем обобщенный портрет члена национал-социалистической партии на этапе ее становления, с 1925 до 1933 года.
Несмотря на то, что партия имела в названии слово «рабочая» (точнее, «партия рабочих»), среди партийцев рабочих было не более 40%. Средний класс (его нижний и верхний слои) составлял 53%. Остальные семь процентов составляли люди, не указавшие своего социального положения.
Доля рабочих в NSDAP была даже ниже, чем в целом по стране. Например, в Мюнхене каждый третий взрослый принадлежал рабочему классу. Но в городской партийной организации к рабочим относился только каждый четвертый. Зато доля ремесленников, торговцев и других представителей самостоятельных профессий среди взрослого населения составляла четырнадцать процентов, а в партии Гитлера их было двадцать четыре процента [Kellerhoff, 2017 стр. 162].
Столь же неоднородной по социальному составу среди немецких политических партий была, пожалуй, только католическая Немецкая партия центра (Deutsche Zentrumspartei, сокращенно DZP). В тех областях Германии, где большинство населения были католики, за DZP голосовали, практически, все слои населения. В противоположность этим двум объединениям социал-демократическая партия Германии (Sozialdemokratische Partei Deutschlands, сокращенно SPD) была, по преимуществу, партией определенного класса: она на семьдесят процентов состояла из рабочих, еще семнадцать процентов были мелкие служащие и только оставшиеся тринадцать процентов приходились на остальные социальные группы населения, включая врачей, чиновников, адвокатов, владельцев торговых и сельскохозяйственных предприятий [Kellerhoff, 2017 стр. 162].
И другие партии имели подобную SPD однородную структуру – они представляли, как правило, какой-то один из социальных слоев общества. Например, крайне консервативная Немецкая национальная народная партия (Deutschnationale Volkspartei, сокращенно DNVP), коалиция с которой помогла Гитлеру в 1933 году получить большинство в рейхстаге и изменить конституцию Германии, состояла, в основном, из жителей сельской местности и мелких служащих. Точно так же и Коммунистическая партия Германии (Kommunistische Partei Deutschlands, сокращенно KPD) объединяла, прежде всего, рабочих, в том числе, временных, и безработных.
Между уровнем безработицы в стране и активностью населения на парламентских выборах есть прямая связь. Чем больше безработных, тем больше людей приходят на избирательные участки. Во время выборов в рейхстаг 1928 года уровень безработицы оценивался в шесть процентов, и в выборах участвовало 75,6% избирателей. В 1930 году эти числа составляли, соответственно, 14,4 и 82 процентов. В июле 1932 года безработица охватила 30 процентов работоспособного населения, и на выборы в рейхстаг пришли 84 процентов избирателей. В ноябре того же года доля безработных уменьшилась до 28,2%, соответственно и в выборах участвовало меньше людей – 80,6%. А в марте 1933 года безработица составила 34%, и доля участвовавших в выборах увеличилась до 88,7% [Haar, 2009 стр. 64].
Но за кого голосовали люди, потерявшие работу в годы мирового экономического кризиса? Существует мнение, что массовая безработица, поразившая Германию в конце двадцатых годов, рекрутировала в ряды NSDAP множество новых членов. Как ни странно, это мнение ошибочно. Статистика показывает, что большинство рабочих и мелких служащих, потерявших источники дохода, голосовали не за нацистов, а за их не менее радикальную альтернативу – за коммунистов. Люди, разочарованные в социальной системе либеральной и демократической Веймарской республики, оказавшейся неспособной в условиях мирового кризиса защитить их от бедности, предпочитали лозунги диктатуры пролетариата предвыборным обещаниям партии Гитлера [Haar, 2009 стр. 64].
Процент голосов за партию Гитлера на выборах в Рейхстаг: 2,6% 37,3% 43,9%
Принадлежность избирателей к определенной религиозной конфессии была существенным фактором, определявшим успех той или иной партии. В областях с преобладающим протестантским населением (север Германии) на выборах в июле 1932 года NSDAP получила более чем вдвое больше голосов, чем в католических регионах (юг Германии) – 56,2 против 22,8 процентов. Регионы, где большинство жителей – протестанты и относительно мало безработных, голосовали на выборах за Гитлера. Там, где жители, в основном, католики, голосовали за партию центра. В областях с высокой безработицей высокие шансы имела коммунистическая партия [Haar, 2009 стр. 65].
За партию Гитлера голосовали люди, недовольные общим экономическим положением в стране, разочарованные политикой партий, задававших тон в Веймарской республике, и надеявшиеся на радикальные изменения, которые обещали национал-социалисты. При этом NSDAP получала не только голоса тех, кто ранее не участвовал в выборах, но и голоса избирателей, ранее бывших сторонниками других партий. В период с 1928 по 1933 год из примерно семнадцати миллионов избирателей, голосовавших за Гитлера, около двух с половиной миллионов ранее голосовали за социал-демократов, семь с лишним миллионов – за буржуазные протестантские партии и шесть миллионов ранее не участвовали в выборах [Falter, 1991 стр. 33].
Оценивая общие итоги выборов тех лет, можно утверждать, что еще до 1933 года NSDAP фактически стала партией всего народа, ей удалось сломать барьеры, отделявшие друг от друга социальные группы избирателей, выделенные по роду занятости.
Процесс становления NSDAP общенародной партией шел постепенно. До середины тридцатых годов примерно половина членов национал-социалистической партии проживала в сельской местности. Другую половину составляли жители небольших городков и метрополий. Если в двадцатых годах тех и других было примерно поровну, то в тридцатых годах жителей крупных городов стало больше. Например, в 1925-29 годах 42,6% всех членов нацистской партии проживали в сельской местности, 28,4% — в небольших городках, почти столько же – 28,9% – в крупных городах, метрополиях. В то же время в целом по Германии в сельской местности проживало 51,3% населения, в небольших городках и метрополиях, соответственно 18,6% и 30,1% [Kater, 1983a стр. 54, прим. 10].
Другими словами, представительство в национал-социалистической партии жителей сельской местности и крупных городов было немногим меньше среднестатистических значений по стране, для небольших городов оно было выше среднего.
В годы, когда на Германию накатил мировой экономический кризис, в ряды партии Гитлера влились многие крестьяне и сельскохозяйственные рабочие Северной Германии, до того державшиеся от нацистской партии в стороне. В результате в 1930 и 1931 годах доля сельских жителей в NSDAP стала больше половины: 54,5% и 59,3% соответственно. Доля жителей малых городов и метрополий уменьшилась до 22,0% и 23,5% в 1930 году и до 16,6% и 24,0% в 1931 [Kater, 1983a стр. 27].
Примерно так же распределялись голоса за партию Гитлера и в 1932 году. Лишь в 1933 году, в связи с упомянутой выше причиной, доля голосовавших за нацистов в небольших поселках и деревнях до 5 000 жителей выросла и составила 43,9% при среднем проценте избирателей, отдавших голоса за Гитлера, – 39 [Falter, 1991 стр. 41][1].
К середине тридцатых годов положение изменилось. Например, в 1937 году жители сельской местности, небольших городов и метрополий составляли в нацистской партии 46,4%, 21,5% и 32% соответственно[Kater, 1983a стр. 27].
Похожие данные приведены и в работах крупного немецкого политолога Юргена Фальтера (Jürgen Falter). Например, по его статистике, поддерживали партию Гитлера на выборах в Рейхстаг в 1930 году:
в небольших поселках и деревнях до 5 000 жителей – 14,6% населения;
в городках от пяти до двадцати тысяч жителей – 15,8%;
в городах от двадцати до ста тысяч жителей – 15,7%;
в крупных городах от ста тысяч жителей и выше – 14,4%.
При этом средний процент сторонников NSDAP по стране составлял 15% [Falter, 1991 стр. 41].
Другими словами, сторонники NSDAP были равномерно распределены по всей территории Германии.
В целом, до 1930 года партийные ячейки в разных городах охватывали ничтожную часть населения. Например, в 1928 году «наци», как по аналогии с «соци» — членами социал-демократической партии – называли членов NSDAP, составляли 0,16% от всего населения. В маленьких городках этот процент был выше, например, в рейнском городке Гох (Goch), в котором проживало в 1928 году всего тринадцать тысяч жителей, членов нацистской партии было 2,58%. В то же время в относительно крупном Висбадене, где население составляло 158 тысяч человек, члены партии Гитлера составляли всего сотую долю процента жителей [Kater, 1983a стр. 26].
В двадцатых годах двадцатого века большинство членов партии были неженатыми мужчинами. Доли разведенных и овдовевших членов NSDAP мало отличалась от средних значений этих параметров по стране [Haar, 2009 стр. 62]. Положение изменилось после прихода нацистов к власти.
Нацизм и общество
Различие между представительством нацистов в Гохе и Висбадене отражает общую тенденцию: принципы национал-социалистической партии, основанные на идеологии фёлькиш и сдобренные изрядной дозой антисемитизма, поначалу разделяли в основном представители нижних слоев общества, крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, предприниматели, жители деревни и маленьких городков. Они были недовольны послевоенной разрухой и видели в экономических бедствиях и унижениях капитуляции происки мирового еврейства. Симпатии к Гитлеру определялись страхом перед конкуренцией с большими предприятиями и универсальными магазинами, которые, по утверждениям нацистской пропаганды, находились, как правило, в руках евреев. Но такой поддержки Гитлеру было мало. С середины двадцатых годов пропагандисты нацистской партии обратили свою активность на другие слои населения. Рост доли жителей крупных городов (здесь проживал каждый третий член партии) есть результат изменения социальной политики фюрера.
Александр Шифрин
Это не осталось незамеченным для внимательных исследователей состояния немецкого общества, таких, например, как молодой публицист Александр Шифрин (Alexander Schifrin). Двадцатилетним юношей он перебрался в 1921 году из Харькова в Германию. Но не в Берлин, как было принято в то время у эмигрантов из Советской России, а в южногерманский город Манхайм (иногда пишут Мангейм, Mannheim), расположенный в Республике Баден (сейчас это земля Баден-Вюртенберг). Достаточно быстро Александр стал известным журналистом, ведущим публицистом социал-демократической партии. В 1928-1933 годах работал редактором газеты «Volksstimme» («Народный голос»). Он раньше других видел опасность новой мировой войны, исходящей от нацистов, внимательно следил за тем, как растет и развивается партия Гитлера. О новой тактике ее лидера завоевывать себе сторонников Шифрин писал в конце двадцатых годов:
«Он взывает к среднему классу и крупным помещикам, к служащим и люмпен-пролетариату, к крестьянам и к интеллектуалам, к промышленникам и чиновникам» (цит. по [Pyta, 1989 стр. 140]).
Александр Шифрин подчеркивал, что национал-социализм находит сторонников во всех слоях немецкого общества. А его товарищи по социал-демократической партии не принимали эти соображения всерьез, ведь они противоречили их идеологическим установкам. Лидер фракции социал-демократической партии (SPD) в Прусском Ландтаге Эрнст Хайльман (Ernst Heilmann), впоследствии член Рейхстага, возражал Шифрину:
«Если наше учение о классовой борьбе в капиталистическом обществе верно, то националистическая попытка представлять одновременно интересы чиновников и среднего класса, молодых крестьян и торговцев, рабочих и промышленников столкнется с внутренними противоречиями общества» (цит. по [Pyta, 1989 стр. 140]).
Но марксово учение о классовой борьбе здесь явно дало осечку – статистика свидетельствует об успехах нацистской пропаганды среди самых разных слоев населения.
Бывший рейхсканцлер и председатель SPD Герман Мюллер (Hermann Müller) тоже не верил в успех нацистов:
«Столь неоднородное общественное движение может существовать, лишь опираясь на объединяющую силу какой-то зажигательной идеи. Но NSDAP не имеет единого экономически или культурно обоснованного мировоззрения» [Kellerhoff, 2017 стр. 159].
Книга Александра Шифрина
Любопытно отметить, что точные пророчества Александра Шифрина и дальше не принимались современниками всерьез. С приходом Гитлера к власти Шифрин эмигрировал во Францию, где продолжал деятельность активного публициста. Под псевдонимом Макс Вернер (Max Werner) он опубликовал в 1938 году книгу «Развертывание Второй мировой войны» [Werner, 1938]. Весной 1939 года, за полгода до начала Гитлером военных действий в Польше, появился английский перевод этой книги. Александр послал его в Англию Уинстону Черчиллю. К большому разочарованию Шифрина будущий премьер-министр и министр обороны Великобритании ответил, что тот «преувеличивает опасность, исходящую от нацистского режима» [Geschichtsportal_für_Baden].
Мнение о том, что NSDAP – это не общенародная партия, а партия среднего класса (партия «колбасников» на популярном когда-то жаргоне), было чрезвычайно распространено еще до прихода Гитлера к власти. Это заблуждение решительно опровергается уже приведенной статистикой и такими данными социального среза избирателей.
По данным Фальтера на выборах 1930-1932 годов за партию Гитлера голосовало примерно 40% рабочих, 20% служащих и чиновников, 40% крестьян и работников свободных профессий [Falter, 1991 стр. 42, Tab. 7].
Социальный состав NSDAP: 7,3%; 20%; 30%
Очевидно, доля рабочих, служащих и чиновников, поддерживавших NSDAP, слишком велика, чтобы считать ее партией только одного класса или слоя. Еще до прихода Гитлера к власти его партия приобрела характер всенародного движения, охватывающего все слои общества.
Те, кто утверждает, что национал-социалисты – партия среднего класса, словно не замечают слов Гитлера, сказанных еще в октябре 1928 года:
«NSDAP стремится постепенно сделать весь немецкий народ снова единым, и агитирует не какие-то отдельные группы населения, а все социальные и профессиональные слои» [Zitelmann, 1987 стр. 137].
И буквально через пару месяцев будущий фюрер нации повторил главную мысль:
«Движение, от имени которого я здесь говорю, не является движением какого-то определенного класса или определенного социального слоя или профессии, напротив, оно есть в высшем смысле слова немецкая народная партия. Оно стремится охватить все слои нации, все профессиональные группы, оно хочет подойти к каждому немцу, у которого есть добрая воля служить своему народу, который хочет жить среди своего народа и кровно ему принадлежать» [Zitelmann, 1987 стр. 137].
Ни одной партии Веймарской республики, кроме NSDAP, не удалось добиться такой равномерной поддержки во всех социальных слоях и профессиональных группах Германии, за исключением католиков и рабочих-пролетариев крупных предприятий. Еще до прихода к власти национал-социалисты стали общенародной партией протеста, объединившей граждан всех регионов, различных религиозных конфессий, разнообразного социального происхождения и положения в мощное всенародное движение.
Нацисты смогли найти свой подход для абсолютно различных социальных групп, обещая каждой из них то, что от них ждали. В религиозных группах гитлеровцы обещали защитить веру от атеистов-большевиков, рабочим представлялись борцами с капитализмом, предпринимателей привлекали принципом единоначалия, требованием беспрекословного подчинения начальству («фюрер-принцип»). Все остальные партии, включая коммунистов, не могли себе позволить такой беспринципной демагогии, оставаясь связанными узами традиции, происхождения или идеологии.
В 1930-33 годах нацисты использовали достижения технического прогресса
В предвыборной пропаганде 1930-33 годов нацисты широко использовали достижения технического прогресса того времени. Эффективными оказались пропагандистские фильмы и кинореклама. Во время предвыборных кампаний 1932 года Гитлер использовал специально нанятый самолет, облетая многие города, куда его соперники по выборам не успевали добраться на поездах и автомобилях.
Следует обратить внимание на такой исторический факт. Ради достижения новых голосов на выборах нацисты начиная с 1930 года резко снизили антисемитский накал своей предвыборной агитации. Члены партии, обязанные подчиняться Программе незыблемых «25 пунктов» (25-Punkte-Programm), должны были бороться с «еврейско-материалистическим духом». Но граждане, лишь голосующие за NSDAP, не были в своем большинстве антисемитами. Их юдофобскими лозунгами можно было только отпугнуть от излишне радикально правой партии. Отсутствие антиеврейской риторики в предвыборных агитационных материалах не означало, конечно, изменение партийной идеологии. Это было одним из многих тактических приемов, использованных нацистами для успеха на выборах [Zitelmann, 1989 стр. 129].
Этот факт подтверждает, что в определенном смысле Томас Манн был прав, называя в 1921 году в письме Якобу Вассерману Германию «космополитичной» страной, в которой «ростки антисемитизма не могут пустить глубокие корни» [Mann, 1988 стр. 475-476].
На выборах 1930-1932 гг. исчезли антисемитские плакаты
Да, в обществе существовал некоторый градус ксенофобии, нежелания считать «чужаков» своими, от чего страдал Вассерман. Но до прихода Гитлера к власти увлечь большинство населения антисемитскими лозунгами было невозможно, и опытный политик это учитывал в предвыборной борьбе. Провал бойкота еврейских предприятий первого апреля 1933 года подтверждает, что тогда антисемитская кампания не нашла поддержки у населения. Правда, нескольких лет усиленного промывания мозгов тотальной антиеврейской пропагандой оказалось достаточно, чтобы изменить менталитет нации, что ясно показало отношение немцев к всегерманскому антиеврейскому погрому 9 ноября 1938 года, когда на страну опустилась страшная Хрустальная ночь. Эти изменения как будто прошли мимо внимания великого писателя, и в 1937 году продолжавшего верить, что «антисемитизм – аристократизм черни» [Mann, 1974c стр. 481].
Нацизм и молодежь
Национал-социалистическая партия была самой молодой в политическом ландшафте Веймарской республики. Средний возраст членов NSDAP до 1930 года составлял 28,8 лет. Прием в партию начинался с восемнадцати лет. Почти четверть всех членов были моложе 23 лет, еще четверть имела возраст от 23 до 30 [Kellerhoff, 2017 стр. 161]. Другими словами, более половины партийцев были моложе 30 лет.
NSDAP – самая молодая партия.
Партия Гитлера была привлекательна для молодежи во многом тем, что здесь не только не запрещалась, но всячески поощрялась активная, граничащая с хулиганством и другими уголовными преступлениями борьба с инакомыслящими. Показателен пример несовершеннолетнего Фрица Берендта (Fritz Berendt) из Восточной Пруссии, который вел нацистскую пропаганду доступными ему средствами: вместе с семью товарищами-сверстниками организовал банду, которая устраивала жестокие драки с коммунистами. После того, как в одном из сражений Фриц был серьезно ранен, отец запретил ему любую политическую деятельность, но сын так настойчиво умолял отца, что запрет был, в конце концов, снят [Kellerhoff, 2017 стр. 161].
Предвыборный плакат NSDAP
Другие партии Веймарской республики категорию молодых людей от 18 до 25 лет фактически не замечали, люди приобщались к политической деятельности, как правило, лишь к тридцати годам и позже. Только партия Гитлера широко открывала двери для молодежи, едва переступившей порог совершеннолетия. Это отмечал в 1930 году социал-демократ Карло Мирендорф (Carlo Mierendorff) [Kellerhoff, 2017 стр. 161]. Сам он, в отличие от своих сверстников, рано вступил в социал-демократическую партию – в 1920 году, когда ему исполнилось двадцать три года. В студенческие годы он руководил «Социалистической студенческой группой» в Гейдельберге и тоже был склонен к активным действиям. Например, он участвовал в аресте директора Физического института, нобелевского лауреата Филиппа Ленарда, отказавшегося вывесить траурные флаги в день похорон Вальтера Ратенау 27 июля 1922 года [Беркович, 2018 стр. 70].
Средним возрастом своих членов национал-социалистическая партия Германии сильно отличалась от других партий, участвовавших в выборах в рейхстаг. Например, более половины всех членов социал-демократической партии были старше сорока лет. Моложе тридцати было только двадцать процентов всех членов SPD. Напомним, что для NSDAP эта доля составляла пятьдесят процентов. Другие партии имели еще более пожилой состав, особенно леволиберальная Немецкая демократическая партия (Deutsche Demokratische Partei, сокращенно DDP), национал-либеральная Немецкая народная партия (Deutsche Volkspartei, сокращенно DVP) и католическая Немецкая партия центра.
Вопреки мнению Томаса Манна, что опорой для Гитлера служили малообразованные бюргеры, как он выразился, «чернь», главной ударной силой нацистов становились именно студенты, будущая элита страны. Составной частью в ядро нового националистического движения входили идеи фёлькиш, пангерманизма и непременно антисемитизма.
Об антисемитизме в студенческой среде упоминал Якоб Вассерман в письме Томасу Манну в апреле 1921 года [Wassermann, 1988 стр. 480]. Еще в конце девятнадцатого века националистически настроенные студенческие объединения Австрии решили исключить из своих рядов всех евреев, причем еврей понимался в расистском смысле: крещение ничего не меняло в глазах юных предшественников нацистов. За австрийцами последовали и немецкие студенты [Genschel, 1966 стр. 58].
Рост числа студентов, присоединившихся к нацистам, объясняется их относительно тяжелым материальным положением в обществе, несмотря на то, что экономика Германии стала постепенно восстанавливаться от послевоенной разрухи и хаоса. В 1926 году группа окончательно разочарованных своим положением студентов образовала Национал-социалистический союз немецких студентов (Nationalsozialistischer Deutscher Studentenbund, сокращенно NSDStB).
NSDStB – Национал-социалистический союз немецких студентов с 1926 г.
Поначалу задачи Союза виделись в организации социальной помощи нуждавшимся студентам. Направление деятельности Союза изменилось, когда к руководству пришел Бальдур фон Ширах (Baldur von Schirach). Если и нужен пример, опровергающий утверждение Томаса Манна, что «антисемитизм – аристократия черни», то лучше фон Шираха ничего не придумаешь. Выходца из знатной дворянской фамилии, студента Мюнхенского университета никому и в голову не пришло бы отнести к «черни». Но, вопреки мнению Томаса Манна, фон Ширах был убежденным антисемитом, вступил в национал-социалистическую партию сразу, как только достиг положенных восемнадцати лет – в 1925 году. На посту рейхсфюрера NSDStB фон Ширах умело руководил национал-социалистической пропагандой среди студенчества, добиваясь того, чтобы в университетах Германии не осталось ни одного студента, который бы не был верен идеалам нацизма.
В первые годы Веймарской республики большинство студенческих союзов и объединений присоединились к новой откровенно националистической организации «Кольцо немецкой высшей школы» («Deutscher Hochschulring» – DHS), которая вскоре стала определять общую студенческую политику в Германии. Она активно насаждала среди студентов идеологию фёлькиш, неразрывно связанную с антисемитизмом.
Условием членства в DHS было арийское происхождение, гражданство не играло существенной роли: немцы по происхождению (так называемые фольксдойче — Volksdeutsche) из Австрии или Судетской области могли вступить в эту организацию, даже не будучи гражданами Германии, зато немецкие евреи – никогда!
«Кольцо немецкой высшей школы» господствовало в немецких университетах до середины двадцатых годов, после чего само присоединилась к «Национал-социалистическому союзу немецких студентов». С конца двадцатых годов демонстрации и нападения правых студенческих экстремистов на их политических противников в немецких университетах стали происходить все чаще.
Скоро под огонь критики воинственной молодежи попали многие либерально настроенные профессора-пацифисты, не разделявшие идеалы национал-социализма. Еще до прихода Гитлера к власти был лишен права преподавать и уволен из Гейдельбергского университета экстраординарный профессор математической статистики Эмиль Гумбель, чья пацифистская деятельность и еврейское происхождение возмущали национал-социалистически настроенных студентов. В 1925 году потерял право читать лекции студентам Технического университета в Ганновере философ и социолог Теодор Лессинг [Беркович, 2018 стр. 287].
Плакат национал-социалистического студенческого союза
В 1931 году Национал-социалистическому союзу немецких студентов удалось добиться абсолютного большинства своих членов в студенческих советах двадцати восьми немецких университетов. Летом того же года председателем Студенческого союза Германии (Deutsche Studentenschaft, сокращенно DSt) стал член NSDStB. В своих программных выступлениях он требовал от студентов неуклонно поддерживать линию национал-социалистической партии. Вопросы обучения отошли на задний план [Wenzel, 2009 стр. 29]. Студенческий союз Германии стал первым общенемецким объединением, попавшим под контроль национал-социалистов. Все больше и больше студентов активно поддерживали национал-социалистическую партию и участвовали в проводимых ею акциях.
Достаточно красноречив пример университетского Гёттингена, ставшего в двадцатых и тридцатых годах ХХ века бастионом национал-социализма. Местная ячейка нацистов была создана в городе в 1922 году, и уже через год боевой отряд штурмовиков в форме СА насчитывал двести бойцов [Kühn, 1983 стр. 13-46]. Самая большая городская газета «Göttinger Tageblatt» постоянно воспитывала и поощряла у читателей расистские взгляды. Так, отмечая в 1925 году 60-летие героя Первой мировой войны генерала Эриха Людендорфа, участвовавшего вместе с Гитлером в ноябрьском путче 1923 года, она подчеркивает его «борьбу с еврейством». Курта Тухольского, едкого сатирика и критика националистических взглядов, гёттингенская газета называет «еврейской грязной свиньей» и сожалеет, что «никто не возьмется с помощью плетки нарисовать звезду Давида на его роже» [Wilhelm, 1978 стр. 38-39].
С 1925 года газета открыто поддерживала национал-социалистическую партию. Не удивительно, что и читатели газеты демонстрировали свою приверженность партии Гитлера. На выборах в Рейхстаг нацисты получали в процентном отношении всегда больше голосов, чем в целом по стране. Так в 1930 году они набрали только 18,3% голосов немецких избирателей, но в Гёттингене за них голосовало 38%. Во время самой большой удачи нацистов на выборах – в июле 1932 года – они набрали 37,3% голосов по всей Германии, а среди избирателей Гёттингена национал-социалисты добились абсолютного большинства [Hasselhorn-Weinreis, 1983 стр. 47].
На относительно ровном фоне «образованного антисемитизма», редко выходившего за рамки внешнего приличия, антисемитизм немецкой образованной молодежи с давних пор выглядел как радикальная форма ненависти, не знающая компромиссов. Показательно, что печально известную акцию публичного сожжения книг «антинемецкого духа» организовал и провел как раз Национал-социалистический союз немецких студентов.
В начале апреля 1933 года при NSDStB создал специальное управление прессы и пропаганды. Его первым и важнейшим делом стало проведение всегерманской акции сожжения «вредных книг». Решение об этом было принято 8 апреля, сама акция должна была выглядеть как реакция на «бессовестную травлю Германии» со стороны мирового еврейства. Между 12 апреля и 10 мая должна быть проведена «информационная компания», а публичное сожжение назначено на 18 часов в последний день компании – 10 мая 1933 года.
Действо было продумано до мелочей – в таких акциях нацисты разрабатывали сценарий до малейших деталей. Было выдвинуто двенадцать тезисов, которые студенческие руководители должны были зачитать при сожжении книг [Walberer, 1983 стр. 35]. Не все тезисы были направлены против евреев, другими мишенями служили марксизм, пацифизм и «разрушающая душу переоценка животных инстинктов», так замысловато называлось учение Фрейда и его школы. В целом, акция была задумана как «мятеж немцев против антинемецкого духа». Однако, по сути, главными врагами немцев студенты видели тех же евреев. Новая акция переносила идею бойкота еврейских предприятий с экономического поля в идеологическое.
К 13 апреля студенческие тезисы были вывешены на досках объявлений всех университетов Германии, транспаранты с текстами тезисов «украшали» многие здания. Пятый тезис гласил: «Если еврей пишет по-немецки, он лжет». Студенты требовали, чтобы в будущем книги евреев на немецком языке снабжались пометкой: «перевод с еврейского».
Вечером 10 мая по всей стране началось действие, более подходящее временам средневековья, чем двадцатому веку. В Берлине было сожжено около двадцати тысяч книг, в других крупных немецких городах – от двух до трех тысяч. В столице огромный костер был разожжен вблизи государственной оперы. На митинге одним из выступавших был министр пропаганды и гауляйтер Берлина Йозеф Геббельс. Среди сожженных «ядовитых книг» особенно отмечали работы Карла Маркса, Фердинанда Лассаля, Зигмунда Фрейда, Генриха Манна, Альфреда Дёблина, Бертольда Брехта а также доброго друга Хедвиг Прингсхайм Максимилиана Хардена.
Сжигание книг 10 мая 1933 г. на оперной площади Берлина
В ответ на многочисленные протесты из-за границы магистрат города Берлина сделал 22 мая 1933 года заявление, что книги иностранных авторов не сжигались. Это явная ложь, так как в списке книг, подлежащих сожжению 10 мая, стояли тридцать семь писателей, чьи книги были переведены на немецкий. Больше всего было советских авторов – двадцать один. Кроме них, восемь американских, три чехословацких, два венгерских, по одному из Польши, Франции и Японии [Weidermann, 2008 стр. 205].
Особого отбора в этом списке не чувствовалось, просто все, что подходило под категории «социалистический», «еврейский», «пацифистский», считалось опасным и вредным для Германии. Наряду с Максимом Горьким, Ильей Эренбургом, Исааком Бабелем, сожжению подлежали книги Федора Сологуба, Ильи Ильфа и Евгения Петрова, Михаила Зощенко, Федора Гладкова, Михаила Кузьмина, Валентина Катаева и других, таких разных и непохожих авторов. Из американских писателей, чьи книги стояли в списке на сожжение, стоит отметить Джека Лондона, Эрнеста Хемингуэя, Эптона Синклера… Чешскую литературу для костра представляли Ярослав Гашек и Карел Чапек. Единственным французом в списке был Анри Барбюс.
После прихода Гитлера к власти немецкие университеты и другие высшие учебные заведения относительно быстро присоединились к нацистской идеологии. При этом процесс «встраивания» в нацистское государство шел не только сверху, через назначенного национал-социалистического министра культуры и образования, но и изнутри, за счет массового вступления в нацистскую партию студентов и преподавателей. Активность членов NSDStB сыграла в этом процессе важную роль.
После публикации закона «О восстановлении профессионального чиновничества» («Gesetz zur Wiederherstellung des Berufsbeamtentums») от 7 апреля 1933 года национал-социалистические студенты участвовали в изгнании с работы профессоров-евреев, составляя «черные списки» и организуя бойкоты лекций, читаемых неарийцами.
Так был вынужден подать в отставку профессор Гёттингенского университета Эдмунд Ландау (Edmund Landau), уволить которого по закону власти не могли, так как он был «старослужащим», т.е. стал профессором в 1909 году, до Первой мировой войны [Беркович, 2018 стр. 264].
Эдмунд Ландау
В организации бойкота лекций профессора Ландау важную роль сыграл Освальд Тайхмюллер (Oswald Teichmüller), гениальный математик и убежденный нацист. Он родился в небольшом городке Нордхаузене (Nordhausen) в южной части гористого Гарца, детство его прошло расположенной недалеко деревне Санкт-Андреасберг (St. Andreasberg). В Гёттингене он появился в 1931 году восемнадцатилетним юношей из обедневшей семьи мелких собственников. Через один семестр он вступил в нацистскую партию и стал штурмовиком СА. Номер его партийного билета был 587 724 [Segal, 2003 стр. 444]. В партию его привела не забота о карьере, а политический идеализм и вера в то, что «национальная революция» поможет возрождению Германии. Не последнюю роль сыграло и желание наивного юноши обрести опору в новом движении, стать своим в непривычной интеллектуальной среде. Через короткое время Тайхмюллер стал лидером среди национал-социалистических студентов факультета математики и естествознания. Расистская идеология нацистов увлекла его и стала основой решительных действий.
На следующий день после бойкота лекции Ландау, когда в аудиторию, где профессор ждал студентов, просто никого из слушателей не пропустили, Тайхмюллер письменно объяснил цели и задачи этой акции:
«Вы [Ландау] высказали вчера [в нашем разговоре] предположение, что это была антисемитская демонстрация. Я придерживался и придерживаюсь той точки зрения, что юдофобская акция могла бы быть направлена на кого угодно, но не на вас. Речь идет не о создании трудностей для вас как еврея, а исключительно о защите студентов второго семестра от того, чтобы их обучал дифференциальному и интегральному исчислению преподаватель совершенно чуждой расы. Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях читать чисто международно-математические и научные лекции подходящим студентам любого происхождения… Но возможность того, что вы сообщите слушателям математическое ядро без собственной национальной окраски, столь же мала, как велика уверенность в том, что скелет без мяса не бегает, а падает и разрушается» [Siegmund-Schultze, 1998 стр. 66].
Освальд Тайхмюллер
Хотя в то время Тайхмюллер не встречался с берлинским профессором Людвигом Бибербахом (Ludwig Bieberbach), их мировоззрения удивительно совпадают. Бибербах был первым, кто разделил математику на арийскую и еврейскую. До него то же сделал с физикой Филипп Ленард [Беркович, 2018 стр. 76].
Не удивительно, что Тайхмюллер впоследствии переехал в Берлин и опубликовал именно в журнале Бибербаха «Deutsche Mathematik» («Немецкая математика») ряд выдающихся работ, вошедших в историю науки. Гениальность математика сочеталась у Тайхмюллера с убежденностью нациста. Случай, конечно, не частый, но и не единственный. Открыто сотрудничали с нацистами и другие знаменитости: психолог Карл Густав Юнг, философ Мартин Хайдеггер, физик Паскуаль Йордан и другие.
Убеждение, будто национал-социализм – движение необразованных низов общества, или, как утверждал Томас Манн, «фашизм – социализм дураков» [Mann, 1974c стр. 481], безнадежно устарело.
В 1934 году Национал-социалистический союз студентов перешел в подчинение штаба заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса (Rudolf Heß). Он упорядочил структуру NSDStB и провел ряд изменений устава, чтобы превратить Союз студентов в элитную организацию. В Союз могли вступить лишь члены нацистской партии. Другие студенты принимались только после испытательного срока в два семестра.
С приходом к руководству NSDStB и DSt в ноябре 1936 года Густава Шееля (Gustav Scheel) роль националистических студентов еще более выросла. Теперь не министерство науки, воспитания и народного образования определяло руководителя местных студенческих организаций, а Национал-социалистический союз немецких студентов. Кадровые вопросы в высшей школе, назначение новых профессоров и преподавателей, защиты диссертаций и другие внутренние вопросы решали теперь тройки, состоявшие из представителя ректората, национал-социалистического союза студентов и другой национал-социалистической организации, входящей в структуру NSDAP: Национал-социалистического союза немецких доцентов (National-sozialistische Deutsche Dozentenbund, сокращенно NSDDB).
Целью обоих союзов – студентов и доцентов – была полная перестройка работы высших учебных заведений в духе национал-социализма. И эта цель была довольно быстро достигнута.
Нацизм и элиты
Долгое время считалось, что университетская жизнь находится в стороне от политики, а сами немецкие университеты обладают существенной самостоятельностью. Буквально накануне прихода Гитлера к власти, в декабре 1932 года в городе Галле состоялась конференция ректоров университетов, на которой была принята резолюция о запрете проведения какой-либо партийной политики в учебных заведениях [Grüttner, 2010 стр. 150].
Через несколько месяцев об этой резолюции благополучно забыли. Уже летом 1933 года в некоторых университетах в нацистской партии состояли 20% преподавателей. В последующем рост числа членов NSDAP продолжился, так что к концу Третьего рейха нацистами стали две трети профессоров и преподавателей немецкой высшей школы [Grüttner, 2010 стр. 150].
Похожие процессы проходили и в других секторах германского общества. После успехов нацистов на выборах в Рейхстаг 1930 и 1932 годов и особенно после их прихода к власти в 1933 году в партию стали массово вступать более зрелые люди, и средний возраст членов партии повысился[2]. Мартовские выборы 1933 года, когда Гитлеру удалось получить поистине диктаторские полномочия, вызвали такой поток заявлений о приеме в партию, что первичные партийные ячейки буквально утонули в нем. В течение нескольких недель численность NSDAP превысила два с половиной миллионов человек!
Важное место среди новых членов национал-социалистической партии занимали представители высших слоев немецкого общества – чиновники высокого ранга, промышленники, профессора университетов, интеллектуальная элита, одним словом. Вопреки распространенному мнению, профессора высшей школы были политически активны. Правда, до прихода Гитлера на пост рейхсканцлера они сторонились NSDAP, отдавая свои голоса другим консервативным партиям, составлявшим оппозицию руководству Веймарской республики. К примеру, из 98 профессоров Гёттингенского университета в 1920 году 36% занимались в той или иной форме политической деятельностью. Из них 42% принадлежали Немецкой национальной народной партии (DNVP), 31% – Немецкой народной партии (DVP), 25% – Немецкой демократической партии (DDP) и один человек состоял в Коммунистической партии Германии (KPD) [Becker-Dahms-Wegeler, 1998 стр. 35].
К началу тридцатых годов профессура Германии стала еще правее, но все же к радикальной партии примыкать опасалась. Положение изменилось после назначения Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 года.
Показателен пример маленького городка Нортхайм (Northeim) в Гарце в южном части Нижней Саксонии. К концу января 1933 года в городе насчитывалась сотня членов нацистской партии. В начале марта их было уже четыреста, а после выборов 5 марта начался бурный поток заявлений в партию. Первого мая 1933 года в Нортхайме было уже тысяча двести членов NSDAP [Falter, 1998 стр. 595], что составляло одну пятую всего взрослого населения города. За один квартал число членов нацистской партии увеличилось в двенадцать раз!
За квартал число партийцев увеличилось в 12 раз: каждый пятый взрослый житель
Нортхайм нельзя все же назвать типичным городом Германии, так как в среднем по стране число членов NSDAP к середине 1933 года составляло два с половиной миллиона человек, что представляло собой одну двадцатую всего взрослого населения страны.
Тем не менее темпы роста численности партии в 1933 году поражают. Если принять за сто процентов общее число вступивших в NSDAP за период с 1925 по 1933 годы, то на один только 1933 год придется 61,6%! Для сравнения: в 1929 году было принято 1,8%, в 1930 – 6%, в 1931 – 13% и в 1932 – 14,7% от общего числа [Falter, 1998 стр. 601, рис. 1].
Конечно, не все присоединялись к гитлеровской партии из глубоких националистических убеждений. Как писал историк Шеридан Аллен (Sheridan Allen), лично следивший за ростом сторонников NSDAP в 1933 году, мотивы вступления в партию столь же многообразны, как и сами люди, рвущиеся в национал-социалисты [Allen, 1973 стр. 241].
Многие хотели использовать начавшееся «национальное возрождение», как называли захват власти сами нацисты, для личных целей. Например, обезопасить себя и семью от возможных преследований. Для кого-то правящая партия становилась гарантом рабочего места, которое все боялись потерять. Кто-то рассчитывал на новые материальные льготы, которые сулила близость к партии власти. Кто-то действовал по пословице» «С волками жить – по-волчьи выть». Некоторых испугали акции устрашения, которые проводили нацисты в первые месяцы после прихода к власти. Кто-то поддался чужому давлению – в семье, на работе, в кругу знакомых…
Отдельно надо сказать о людях, уже занимавших заметные посты в обществе, например, о бургомистре или редакторе местной городской газеты. Им вступление в партию Гитлера было нужно, чтобы сохранить рабочее место. Многие чиновники и интеллектуалы давно симпатизировали нацистам, но не решались вступить в NSDAP, опасаясь мнения коллег и начальства. Теперь же ничто не могло им помешать исполнить желание. Были и такие, кто хотел вступить в национал-социалистическую партию, чтобы ее «облагородить», поднять ее средний интеллектуальный уровень, внести в ее среду что-то человеческое, разумное, доброе, вечное…
Следует сказать, что не все заявления в партию принимались безоговорочно. Многим, даже чистокровным арийцам, отказывали, если они были уличены в борьбе с NSDAP в прошлом, в лояльности Веймарской республике, пацифизме и других «непатриотических», с точки зрения нацистов, деяниях.
Потребовались годы, чтобы обработать весь вал заявлений, обрушившийся на партийные ячейки нацистов. Управление делами партии в Мюнхене вплоть до 1936 года выдавало постоянные партийные билеты тем жителям Нортхайма, которые подали заявление до 1 мая 1933 года [Falter, 1998 стр. 596].
О размерах этого вала можно судить по таким статистическим данным. В январе 1933 года, еще до назначения Гитлера рейхсканцлером, в его партию вступили 21,2 тысячи человек. В феврале чуть больше – 24,4 тысячи. В марте, после новых выборов в рейхстаг, давших коалиции NSDAP и DNVP абсолютное большинство в парламенте, в партию Гитлера вступили уже 62,5 тысячи человек. В апреле их число увеличилось более чем втрое: 203,8 тысячи. И, наконец, в мае 1933 года в партию записался миллион триста три тысячи немцев [Falter, 1998 стр. 602, рис. 2]. Всего за первые пять месяцев 1933 года в партию принято миллион шестьсот тысяч членов.
Нелишне заметить, что до января 1933 года ситуация была обратная – количество новых членов партии неуклонно падало: со 140 тысяч в четвертом квартале 1931 года до 60 тысяч в четвертом квартале 1932 года. Эта драматическая для нацистов динамика падения для многих современников была доказательством близкого конца партии Гитлера. В конце 1932 года Геббельс записал в своем дневнике: «…будущее темно и мрачно. Все предположения и надежды полностью исчезли» [Мельников-Черная, 1982 стр. 118]. Так что назначение престарелым президентом Гинденбургом Адольфа Гитлера рейхсканцлером оказалось спасением для его партии. А дальше последовал описанный выше взрыв популярности, названный впоследствии «национальным возрождением» или «националистической революцией».
Буквально в течение нескольких недель моральное состояние немецкого общества радикально изменилось. Очевидец этих событий Себастиан Хаффнер (Sebastian Haffner) писал:
«Между выборами в рейхстаг пятого марта и летом 1933 года в Германии произошла абсолютная смена настроений. Дух общества в 1933 году столь же важен, как в августе 1914-го. Это было – иначе и не скажешь – широко распространенное чувство искупления и освобождения от демократии» [Haffner, 1987 стр. 237]
И далее Хаффнер пишет об огромном потоке желающих присоединиться к нацистской партии только из-за соображений карьеры, а не идеологии:
«Образ мысли, который можно презирать, но который лежит в основе человеческой природы и который в тридцатых годах сделал немцев политически очень сплоченной нацией» [Haffner, 1987 стр. 240].
Себастиан Хаффнер
Представляется, что Хаффнер нарисовал слишком упрощенную картину: в его изложении отсутствуют немцы, присоединившиеся к нацистам по убеждению, о чем писал другой очевидец событий Шеридан Аллен.
Тем, кто из конъюнктурных соображений вступил в партию после марта 1933 года, придумали ироническое наименование «мартовские падшие» (Märzgefallene) – так раньше называли жертв мартовской революции 1848 года в Вене и Берлине, а также жертв Капповского путча 1918 года. Для ветеранов партии, имевших номер партийного билета меньше ста тысяч, т.е. вступивших в NSDAP до 1928 года, ввели специальное звание «Старые бойцы» (Alte Kämpfer). Их награждали «Золотым фазаном» — специально введенным «Золотым значком партии» (Goldenes Parteiabzeichen). Впоследствии предельный номер партбилета для «Старых бойцов» увеличили до трехсот тысяч. Для тех партийцев, кто вступил в национал-социалистическую партию до назначения Гитлера рейхсканцлером, т.е. до 30 января 1933 года, использовали обозначение «Старые члены партии» (Alte Parteigenossen). Первого мая 1933 года из-за лавины новых заявлений прием в партию был временно приостановлен. Когда прием снова возобновили, численность партии достигла восьми с половиной миллионов членов [Benz, 2009 стр. 7].
Важно подчеркнуть, что с приемом новых членов NSDAP в 1933 году качественно изменился социальный состав партии. Доля рабочих в партии снизилась с 40% до 34%, а доля служащих и чиновников выросла с 22% до 31% [Falter, 1998 стр. 610, таб. 1].
Перепись населения, проведенная в 1933 году, показала, что в целом по Германии рабочие составляют 48% всех взрослых жителей страны, а служащие и чиновники – 19% [Falter, 1998 стр. 610, таб. 2].
Как мы видим, доля рабочих в партии меньше, чем в целом по стране. Зато доля чиновников, служащих, включая академическую элиту, в партии почти вдвое выше, чем средняя по Германии.
Доля рабочих меньше, чем в целом по стране. Доля служащих выше, чем средняя
До 1933 года среди новых членов партии было 4,2% служащих и 4,7% преподавателей высшей школы, имевших ученые степени. А вот среди «мартовских павших», т.е. с марта по май 1933 года, доля служащих поднялась в три раза – до 12,5%, а доля докторов наук увеличилась вдвое – до 9,2% [Falter, 1998 стр. 614, рис. 9].
По расчетам Юргена Фальтера в 1933/34 годах нацисты составляли 7,3% всего занятого населения Германии, однако членами NSDAP являлись 20% всех немецких чиновников и служащих и 30% всех преподавателей высшей школы [Haar, 2009 стр. 72].
После мартовских выборов 1933 года в партию Гитлера кинулась интеллигенция и чиновники
Эти данные позволяют по-новому взглянуть на роль интеллектуальной элиты общества в Третьем рейхе, чья ответственность за преступления нацистов явно недооценивается. Такой высокий процент высших чиновников и интеллектуалов в нацистской партии заставляет усомниться в сложившемся стереотипе: якобы тупое и необразованное партийное руководство, состоящее из недавних «колбасников» и штурмовиков, противостоит высокопрофессиональному, морально чистому старому, часто аристократическому чиновничеству, честно выполнявшему свой государственный долг и не замешанному в преступлениях режима. Они, мол, лишь стремились уменьшить хаос, вызванный противоречивыми командами из разных центров – партийного и государственного. Такую картину ярче других нарисовал известный историк Третьего рейха Ганс Моммзен (Hans Mommsen), младший представитель знатной династии немецких историков.
Ганс Моммзен: профессиональное чиновничество исправляло ошибки партийных бонз
Согласно Моммзену, нацисты, придя к власти, разрушили сложившуюся систему управления на региональном и отраслевом уровне, новые назначенцы из партийного актива были некомпетентны и отдавали непрофессиональные приказы, вносящие неразбериху, и лишь чиновники «старого образца» по мере сил пытались выправить положение [Mommsen, 1966 стр. 18].
В действительности все было не так. К руководству на коммунальном уровне, как и к руководству университетами и другими научными учреждениями пришли не сторонние нацисты, «новые партийные назначенцы», а перестроившиеся, «самонацифицировавшиеся» представители старой элиты, которые до 1933 года не были ни избирателями, ни членами NSDAP. Четко проведенные кампании «ариизации», т.е. конфискации в пользу арийцев еврейских предприятий, чисток в высших учебных заведениях и тому подобные примеры ясно показывают, что чиновничья и академическая элиты Германии быстро встали на сторону новой власти и грамотно проводили в жизнь решения высшего нацистского руководства, сколь бы бесчеловечными они ни были.
Если к сказанному добавить, что нацистам удалось увлечь своими планами расширения жизненного пространства на Восток и поддержки немецкого производителя за счет принудительного труда покоренных народов не только элиту, но и рабочих, ремесленников, крестьян и представителей среднего класса, то тезис о всенародности национал-социалистического движения станет очевидным. Впервые в истории страны национал-социалистической партии удалось преодолеть сословные, классовые и религиозные барьеры. Основной проект этой партии – «Третий рейх» – оказался трагически неудачным, он привел к экономическому и военному краху Германии, ко Второй мировой войне с десятками миллионов жертв, к Катастрофе европейского еврейства…
Ответственность за эти беды лежит не только на NSDAP, но и на всех гражданах, голосовавших за эту партию, симпатизировавших ей, стремившихся стать ее членами, другими словами, на всем немецком обществе. Кто поддерживал диктатуру, разделяет ответственность за ее преступления.
Литература
Allen, Sheridan. 1973. The Nazi Seizure of Power: The Experience of a Single German Town, 1930-1935. London : Franklin Watts, 1973.
Becker-Dahms-Wegeler. 1998. Becker, Heinrich; Dahms, Hans-Joachim; Wegeler, Cornelia (Hrgb.) Die Universität Göttingen unter dem Nationalsozialismus. München : K.G. Saur Verlag, 1998.
Benz, Wolfgang (Hrsg.). 2009. Wie wurde man Parteigenosse? Die NSDAP und ihre Mitglieder. Frankfurt am Main : S. Fischer Verlag, 2009.
Bourke-White, Margaret. 1979. Deutschland, April 1945. München : Schirmer/Mosel Verlag, 1979.
Ebzensberger, Hans-Magnus (Hrsg.). 1990. Europa in Trümmern. Augenzeugenberichte aus den Jahren 1944-1948. Frankfurt a.M. : Eichborn Verlag Ag, 1990.
Falter, Jürgen W. 1998. Die «Märzgefallenen» von 1933. Geschichte und Gesellschaft, S. 595-616. 1998 г., Т. 24.
—. 1991. War die NSDAP die erste deutsche Volkspartei? [авт. книги] Michael Prinz и Rainer (Hrsg) Zitelmann. Nationalsozialismus und Modernisierung. Darmstadt : Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1991.
Genschel, Helmut. 1966. Die Verdrängung der Juden aus der Wirtschaft im Dritten Reich. Göttingen : Duehrkohp & Radicke, 1966.
Geschichtsportal_für_Baden. Lernort Zivilcourage & Widerstand, Geschichtsportal für Baden. [В Интернете] [Цитировано: 20 November 2017 г.] https://www.lzw-portal.de/filter/alexander-schifrin/.
Grüttner, Mochael. 2010. Nationalsozialistische Wissenschaftler: ein Kollektivporträt. [авт. книги] Michael Grüttner и Rüdiger et al. (Hrsg.) Hachtmann. Gebrochene Wissenschaftskulturen. Universität und Politik im 20. Jahrhundert, S. 149-165. Göttingen : Vandenhoek & Ruprecht Verlag, 2010.
Haar, Ingo. 2009. Zur Sozialstruktur und Mitgliederentwicklung der NSDAP. [авт. книги] Wolfganr (Hrgb) Benz. Wie wurde man Parteigenosse? Die NSDAP und ihre Mitglieder, S. 60-73. Frankfurt a.M. : Fischer Taschenbuch Verlag, 2009.
Haffner, Sebastian. 1987. Anmerkungen zu Hitler. Frankfurt a.M. : Fischer Taschenbuch Verlag , 1987.
Hasselhorn-Weinreis. 1983. Hasselhorn, Fritz; Weinreis, Hermann. Göttingen’s Weg in den Nationalsozialismus, dargestellt anhand der städtischen Wahlergebnisse. [авт. книги] Jens-Uwe Brinkmann и Hans-Georg Schmeling. Göttingen unterm Hakenkreuz. Göttingen : Stadt Göttingen, Kulturdezernat, 1983.
Kater, Michael. 1983a. Sozialer Wandel in der NSDAP im Zuge der nationalsozialistischen Machtergreifung. [авт. книги] Wolfgang (Hg.) Schieder. Faschismus als soziale Bewegung, S. 25-68. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 1983a.
Kellerhoff, Sven Felix. 2017. Die NSDAP: eine Partei und ihre Mitglieder. Stuttgart : Klett-Cotta Verlag, 2017.
Kühn, Helga-Maria. 1983. Die nationalsozialistische ‘Bewegung’ in Göttingen von ihren Anfangen bis zur Machtergreifung (1922-1933). [авт. книги] Jens-Uwe und Schmeling, Hans-Georg (editors) Brinkmann. Göttingen unterm Hakenkreuz. Göttingen : Stadt Göttingen, Kulturdezernat, 1983.
Lightning. 1947. Lightning: The History of the 78th Infantry Division. Washington : Infantry journal press, 1947.
Mann, Thomas. 1988. An Jakob Wassermann, München, 2./3.4.1921. Briefwechsel mit Autoren, S. 475-478. Frankfurt a.M. : S. Fischer Verlag, 1988.
—. 1974c. Zum Problem des Antisemitismus. Gesammelte Werke in dreizehn Bänden. Band XIII, Nachträge, S. 479-490. Frankfurt a. M. : S. Fischer Verlag, 1974c.
Miller, Lee. 2015. Krieg: Mit den Alliierten in Europa 1944-1945. Reportagen und Fotos. München : btb Verlag, 2015.
Mommsen, Hans. 1966. Beamtentum im Dritten Reich. Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1966.
Pyta, Wolfram. 1989. Gegen Hitler und für die Republik. Die Auseinandersetzung der deutschen Sozialdemokratie mit NSDAP in der Weimarer Republik.Düsseldorf : Droste Verlag, 1989.
Segal, Sanford L. 2003. Mathematicians under the Nazis. Princeton and Oxford : Princeton University Press, 2003.
Siegmund-Schultze, Reinhard. 1998. Mathematiker auf der Flucht vor Hitler. Braunschweig; Wiesbaden : Deutsche Mathematiker Vereinigung, 1998.
Walberer, Ulrich (Hrsg.). 1983. 10. Mai 1933. Bücherverbrennung in Deutschland und die Folgen. Frankfurt a.M. : Fischer Taschenbuch Verlag, 1983.
Wassermann, Jakob. 1988. An Thomas Mann [zwischen 4. und 14.4.1921]. [авт. книги] Thomas Mann. Briefwechsel mit Autoren. Frankfurt a.M. : S. Fischer Verlag, 1988.
Weidermann, Volker. 2008. Das Buch der verbrannten Bücher. Köln : Kieperheuer&Witsch Verlag, 2008.
Wenzel, Mario. 2009. Die NSDAP, ihre Gliederungen und angeschlossenen Verbände. Ein Überblick. [авт. книги] Wolfgang (Hrsg.) Benz. Wie wurde man Parteigenosse? S. 19-38. Frankfurt a.M. : Fischer Taschenbuch Verlag, 2009.
Werner, Max. 1938. Der Aufmarsch zum zweiten Weltkrieg. Strasbourg : Brant Verlag, 1938.
Wilhelm, Peter. 1978. Die Synagogengemeinde Göttingen, Rosdorf und Geismar, 1850-1942. Göttingen : Vanderhoeck & Ruprecht, 1978.
Zitelmann, Rainer. 1989. Adolf Hitler. Eine politische Biographie. Göttingen : Muster-Schmidt Verlag, 1989.
—. 1987. Hitler. Selbstverständnis eines Revolutionärs. Stuttgart : Klett-Cotta Verlag, 1987.
Беркович, Евгений. 2018. Революция в физике и судьбы ее героев. Альберт Эйнштейн в фокусе истории ХХ века. М. : URSS, 2018.
Мельников-Черная. 1982. Мельников, Даниил; Черная, Людмила. Преступник №1. Нацистский режим и его фюрер. М. : Издательство Агенства печати «Новости», 1982.
Примечания
[1] Юрген Фальтер приводит результаты выборов на основании своих оценок, поэтому они несколько ниже официальных данных: 39% вместо 43,9%.
[2] Утверждение Инго Хаара (Ingo Haar), что средний возраст остался ниже тридцати лет [Haar, 2009 стр. 62], не соответствует действительности. Хотя и ненамного, но средний возраст в отдельные годы становился больше тридцати. Так, в 1933 году он достиг 34,4 лет [Falter, 1998 стр. 606, рис. 6].
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer10-berkovich/
