С 1947 года родители снимали на лето дачу на Рижском Взморье в районе Яундубулты. Ехали из Москвы с раскладушками, матрасами и другим хозяйственным скарбом. Ехали большими московскими компаниями. Родители старались продлить пребывание детей на море, поэтому с нами оставался кто-то один из родителей, а иногда нас доверяли и приехавшим из Москвы друзьям. Мы снимали крошечный дощатый домик у моря, с минимальными удобствами, но как же мы, дети, да и родители, были там счастливы. Шум моря, песчаные дюны, запах сосен до сих пор вспоминаю. По берегу залива я доходила до поселка Лиелупе, где на прекрасных кортах играла в теннис с хорошо играющими партнерами. Потом учеба в Университете, работа, замужество, дети и отдых под Москвой. Но мечта побывать в любимой Риге и на взморье не оставляла меня.
И вот где-то в конце 70-х годов нам удалось достать так называемые «обменные» (с Академией наук) путевки в Дом творчества писателей в Дубултах. Такая удача! Показав детям все памятные места, я, через несколько дней после приезда, взяв теннисную ракетку, отправилась на теннисный корт Дома творчества. На корте играла четверка игроков, остальные дожидались своей очереди. На скамейках рядом с кортом сидели и просто болельщики, смехом и шутками комментируя каждый удар играющих. Ни одного знакомого лица… Я молчаливо сидела в ожидании своей очереди. Когда она наступила, я встала и прошла на корт. Но, несмотря на то, что с ракетками сидело на скамейках несколько игроков, дожидавшихся своей очереди, ко мне в пару никто на корт не вышел. Я в смущении стояла на корте в полном одиночестве. Все смотрели на меня с явным неодобрением. Наконец, ко мне подошел слегка прихрамывающий человек в красивой теннисной форме и сказал: «На этом корте имеют право играть только люди, отдыхающие в Доме творчества». Я ответила, что я здесь и отдыхаю. «Тогда — другое дело» — уже вполне дружелюбно ответил он. И тут же предложил сыграть с ним «одиночку». Я согласилась. После своего выигрыша, встреченного зрителями с одобрением, я была принята присутствующими в теннисное сообщество писателей и их жен (что было гораздо труднее). Мой первый партнер в Доме творчества — переводчик латышской литературы на русский язык Давид Израилевич Глезер, которого все любовно называли Додиком, и его красавица-жена Амалия, стали моими близкими друзьями, я посещала их в Риге и переписывалась с ними до последних дней их жизни. Теплые, доброжелательные люди.
Теннисный корт Дома творчества в Дубултах в далекие «застойные» 70-е годы был центром общения отдыхающих. Кроме игроков там собиралось большое сообщество острословов, чтобы пообщаться и обсудить последние «писательские» новости. В конце августа было решено провести соревнования смешанных пар на первенство Дома творчества и закончить сезон банкетом в честь игравших. Александр Борисович Чаковский сразу предложил мне свое партнерство. До этого мы уже много раз с ним играли в паре и всегда выигрывали. Отношу это предложение только к тщеславному желанию Чаковского выиграть турнир. Вспоминаю реакцию моего отца: «Играла с ним в паре? Да как ты могла? Такому человеку и руку-то подать отвратительно! А ты…». А я и не думала об этом — партнер по игре в теннис и только. Все политические страсти были далеки от меня.
На самом же деле, элегантный, уверенный в себе всесильный главный редактор одной из самых популярных советских газет «Литературной газеты» Александр Борисович Чаковский был привлекательным мужчиной. В пиджаке, на котором красовалась золотая звезда Героя Социалистического Труда, он любил прогуливаться по территории Дома творчества, где его атаковали подобострастные провинциальные писатели и читатели, администрация Дома творчества, молодые хорошенькие дочки писателей, да и их жены тоже… Его одутловатое лицо с большим носом в виде сливы и брезгливо отвисающей губой было привлекательно своей некрасивостью. Несмотря на возраст и заметную сутулость, он легко двигался, всегда был галантен, со вкусом одет. Никогда не упрекал партнершу по игре в теннис в неудачном ударе, что не всем дано. И хотя у нас с ним были вполне достойные соперники, я была настроена на победу. «Покажу всем так неласково принявшим меня писателям, как надо играть в теннис!» Но в первой же игре, желая облегчить трудный для моего весьма немолодого партнера удар соперника, я повредила икроножную мышцу, и приговор врача был не играть по крайней мере две недели. И пришлось мне простоять на корте на одной ноге и быть только судьей. Как я переживала!
После окончания соревнований было решено отметить их окончание банкетом. Меня как первую партнершу и судью соревнований посадили рядом со «свадебным генералом» Чаковским, во главе праздничного стола. Смущаясь от всеобщего внимания, чувствуя себя плохо одетой среди роскошных и элегантных жен писателей, я робко сидела рядом с Чаковским. Произносились шутливые речи и тосты.
Протокол судейской коллегии сочинил и зачитал остроумнейший Морис Романович Слободской:
«Протокол судейской коллегии теннисного турнира в Бауман-хаузе, более известного в спортивных кругах под названием «малый Уимблдон» август 1976 года, Юрмала, Дубулты. Для лауреатов турнира было установлено два главных приза. Первый — Большой Гран-при присуждается паре, возглавившей турнирную таблицу — Тане и Андрею. Судебная коллегия считает необходимым отметить принципиальное значение спортивного подвига этой пары как свидетельство преемственности поколений. Партнерша Таня является дочерью заслуженно и широко известной в литературе матери-лауреатки Агнии Барто, а партнер является сыном еще более известной в литературных кругах-матери-героини Литфонда — Мэри Абрамовны! Поздравляем победителей и их родителей! Второй — «Малый Большой Гран-при» вручается паре, замыкающей турнирную таблицу — Зое и Аркадию. Сам факт, что в составе этой пары мы видим чемпионку мира, говорит о высочайшем уровне нашего турнира. Судейская коллегия считает необходимым выразить благодарность неоднократной чемпионке мира, Европы и Советского Союза, заслуженной мастерице спорта за то, что она внесла интересную поправку в Олимпийский принцип барона де Кубертена, сформировав его по-новому: «Главное в соревнованиях не победа, а отсутствие». Именно поэтому большинство календарных встреч наша Зоя блистательно провела в баре, ресторане и других аналогичных спортивных сооружениях. Ее партнер —Аркадий все это время достойно представлял ее возле корта. Приз — шоколад «Спорт» и символизирует спорт, и хорош, как закуска под коньяк. Первый специальный приз присуждается Александру Борисовичу. Две его партнерши, поочередно, выбывали из-за одинаковых спортивных травм — с подорванными икрами. Третья партнерша, уцелев после первого матча, не явилась на дальнейшие игры вследствие психологического шока. Однако несгибаемый Борисыч героически продолжал турнир один. Судейская коллегия присуждает ему награду, учитывая постоянную смену женщин и игру в однополом состоянии — приз «За высокие спортивно-волевые и морально-половые качества» — приз «Синяя борода». Второй специальный приз — за стойкость присуждается Наташе. Несмотря на тяжелую травму, полученную в первый же день турнира, она простояла весь многодневный турнир на одной ноге в качестве судьи и не потеряла при этом ни оптимизма, ни свойственной ей женской чертовщинки. Именно эту чертовщинку и символизирует наш приз: «Частица черта в нас». Третий специальный приз «Лучшему партнеру и джентльмену» под единодушный женский визг был присужден Артему. Он признан лучшим партнером-джентльменом не только данного турнира, но и всего социалистического лагеря. Приз — мяч с автографами и отпечатками губ участниц — вручается лауреату. И особо судейская коллегия хочет отметить блестящую пару в составе Оли и Кости, спортивная форма которых всегда была на уровне высших международных стандартов. Судейская коллегия твердо убеждена, что даже если снять с участников этой пары эту международную форму, то под ней обнаружатся наши советские форма и содержание, которые (особенно у партнерши!) несравненно выше международных стандартов. В заключение, поздравляя всех участников турнира, судейская коллегия объявляет турнир закрытым и призывает приступить к нарушению спортивного режима. Главный судья турнира Морис Слободской».
А вот и речь блестящего острослова литератора Зиновия Паперного на том же банкете с посвящением на подаренном экземпляре «Наше-Наташе»:
«Спич на банкете по случаю окончания 1 Вседубултовского писательского турнира по теннису 23 августа 1976 года после ужина.
Майне Дамен унд Хэррен! Мистеры и Твистеры! Леди и Уимблдоны! Сеньориты, сеньоры и спецкоры! Знатные игроки и простые зрители! Члены Союза, Литфонда и рядовые не-члены!
Двадцатый век входит в историю как век протона, мезона и Кобзона! Это век стирания всех и всяческих граней. Стираются грани между такими понятиями, как троллейбус с кондуктором и без, литератор с дарованием и без, девушка и бабушка. Мы с вами присутствуем перед знаменательным событием, когда начисто стерлась грань между профессиональным и любительским теннисом.
В каких условиях проходил турнир «Дубулты-76»? Он проходил в условиях, с одной стороны, неуклонного падения, а с другой стороны — неуклонного подъема. Вы люди — грамотные, и хорошо знаете, что неуклонно падает и что поднимается. Турнир проходил в сложнейшей международной обстановке — в условиях напряженной борьбы за разрядку напряженности, греко-турецкого конфликта в Эгейском море, не говоря уже о прямой резне в Ливане и в Парагвае на фоне военных маневров НАТО с кодовыми названиями «Рефорджер», «Сертен шилд» и «Лейтом тим».
На фоне этой подозрительной возни и мельтешни контрастно-светлым пятном выделяется наш сугубо мирный турнир, без поножовщины, без применения холодного оружия и слезоточивых газов, турнир, проходивший под девизом: «Живем мы весело сегодня, а завтра, возможно, будем веселей».
Турнир этот прежде всего был писательским. Кстати, позвольте мне напомнить мое старое, проверенное временем определение. Что такое Союз писателей? Союз писателей — не Союз писателей, а Союз членов Союза писателей.
Ярко запечатлел турнир то многообразие стилей, которое, как вы догадываетесь, определяет природу соцреализма. В самом деле, припомним хотя бы одних только нескольких мужчин турнира, хотя, разумеется, правильнее было бы начать с дам.
Величавый — не нахожу другого слова — Артем Захарович Анфиногенов… Когда он по-рыцарски заносит правую руку налево пред замахом для подачи мяча в нужном направлении, он в эти мгновения уже не просто мастер ракетки, но скорее — ракетоноситель.
И — Константин Константинович, просто Константин, где-то, если хотите Костя, выступавший бурно, вдохновенно, откровенно анфиногенно. Это не игрок, а буря, тайфун, цунами (разумеется, о цунами — строго между нами). Кажется, не он играет, а его играет какая-то непонятная высшая сила.
Обратимся к прекрасным дамам или, как помнится говаривали романтики начала прошлого века, эвигес вайблихес теннисного турнира.
Татьяна Андреевна — воплощение самообладания, глубоко, я бы сказал британской корректности и чудной стабильности удара, не утрачивающего при этом своей затаенной женственности.
И — Ольга Березко, Ольга Корбут — Березко, давшая имя целому ансамблю и целому сертификатному магазину! Она же не просто держит ракетку, но — одержимая ракеткой, одержимая настолько, что один раз даже дивно хрястнула ни в чем неповинной ракеткой о столь же невинную землю.
Джентльмен с головы до ног включительно Александр Борисович и Артем Второй, для иных просто Тёма, чья неравнозаднепередняя рубашка вызывала такие страстные споры, такие глубокие раздумья у зрителей.
В ходе турнира было много перемен, перестроек и реорганизаций. Пользуюсь случаем, чтобы напомнить свое столь же старинное определение –что такое реорганизация.
Реорганизация — это превращение одной организации в другую, достигающее такой степени дезорганизации, при которой становится явным преимущество первой организации перед второй и –необходимость новой организации.
Турнир проходил в условиях братства, содружества и интернациональной солидарности. Страшно подумать, дико вообразить, что было бы, если бы он проходил где-нибудь на Западе. Умеренная, доступная каждому художнику слова 30-копеечная цена постоянного билета сразу же спекулятивно взлетела бы вверх. Не говорю уже о том, что игра в теннис недоступна американскому рабочему, тем более — безработному.
На турнире совсем не было грубости. Я, лично, просидевший почти все встречи, не слышал ни одного, простите, матерного выражения — разумеется, исключая зрительскую часть, где волнение выливалось порой в отдельных вульгаризмах.
Кстати, что такое самое страшное ругательство? Самое страшное ругательство — не «иди ты к такой-то матери», но «Давайте пройдем к такой-то матери».
Достойно была представлена на турнире молодежь. Кстати, все мы знаем старое, как мир, выражение: «Ничто так не старит женщину, как возраст». Но я бы к этому добавил: «Ничто так не старит женщину, как возраст, но никто так не молодит возраст, как женщина».
Приятно отметить, что всё время турниру сопутствовал добродушный, жизнеутверждающий смех, мягкий, ненатужный юмор членов Литфонда и их семей. Опять-таки в порядке повторения: что такое смех? Некоторые думают, что смех помогает нам жить и работать. Это они путают юмор с песней, которая, действительно, нам строить и жить помогает. Юмор же помогает нам не жить и работать, а выжить, несмотря на всё то, что мешает нам жить и работать.
Пусть радуются сегодня победители турнира, те, кому повезло! Перефразируя слова Германа из оперы Чайковского «Пиковая дама», мы восклицаем: «Пусть неудачник не плачет, а пьет и закусывает наравне с победителем!»
Будучи человеком от науки, глубоко кабинетным ученым, я закончу свой спич по латыни.
Вива турнирус дубултус! Вива теннисистика советика! Вива Морициус, экспертус бонус, рефери знаменитус! Вива Оля Березко, персона грата, турнира инициата, потенциалис лауреата! Гаудеамус игитур, уважаемые товарищи, не говоря уже о том, что ювенес дум сумус! Амо-амави-аматум-амаре! Зяма-зямави-зяматум-зямаре! Дикси или, в грубом переводе, я пошел! З.Паперный. Дубулты-Уимблдон-Дубулты».
После произнесения тостов и речей было обильное и шумное застолье. Чтобы скрыть свое смущение и неуверенность, я обратилась к своему соседу за столом с вопросом, который мне казался вполне уместным: «А над чем Вы сейчас работаете, Александр Борисович?» Весело рассмеявшись, он ответил: «Наташа, оставим эту скучную тему. Вот меня очень интересует сейчас совсем другое. Вы такая темпераментная на корте, во время игры в теннис. А вот какая Вы в постели, очень хочется мне понять». «Вас это интересует, как писателя или как мужчину?» спросила я, рассчитывая на ответ: «Конечно, как писателя», а он произнес, игриво поглядев на меня: «И как мужчину, и как писателя». Я с вызовом ответила: «А пойдемте сейчас, и Вы узнаете». Он только застенчиво рассмеялся, и я почувствовала, как он смутился… Еще несколько дней после этого вечера он с явным вниманием посматривал на меня. Видя это, я подошла к нему и объяснила, что всего лишь пошутила, что я никогда бы так не смогла поступить. Он запомнил меня. Сразу вспомнил о моем ответе через много лет при случайной встрече. Знаю от общих знакомых, что в последние годы жизни его оставили все прихлебатели. Его лишили созданной им любимой «Литературки». Он тяжело и болезненно это переживал. Типичная и трагическая знаковая фигура советской эпохи. Обладал он несомненно талантом полного понимания советской действительности и умело этим пользовался. И, возможно, благодаря этому создал хорошую профессиональную газету. Да кто это сейчас помнит?
Символ нашего турнира нарисовал Владимир Паперный. Сейчас живет в Америке.
Не все подписи смогла вспомнить, но вот то, что смогла расшифровать:
Таня (Татьяна Андреевна) Щегляева — дочь Агнии Барто;
Мара Ашрафи — дочь композитора Ашрафи и жена сына классика Айни;
Оля Мирошниченко (жена писателя Березко) впоследствии — жена Юрия Трифонова;
Александр Борисович Чаковский — писатель, гл. редактор «Литературной газеты»;
Морис Романович Слободской — писатель, соавтор сценариев «Бриллиантовой руки» и «Кавказской пленницы», знаменитых фильмов кинорежиссера Гайдая;
Яков Хелемский — поэт, автор популярных песен;
Костя (Константинович) Тарасов — очень красивый сын какого-то важного дипломата;
Наталья Тихомирова — научный сотрудник Академии наук;
Артем (Захарович) Афиногенов — писатель, фронтовик, в перестройку-секретарь Союза писателей;
Зиновий Паперный — всеобщий любимец;
Ира Прохорова?
Зоя Руденко?
Не расписались еще несколько участников:
Давид Абрамович Глезер — переводчик, Борис Ноткин — популярный телеведущий .
Не смогла разобрать две подписи и не помню — чьи они.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer10-tihomirova/
