«…иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил».
Дмитрий Карамазов
«Бывают большие страны. Бывают и большие люди. Сложность всегда кажется изобилующей противоречиями людям, привыкшим к обычным масштабам».
Илья Эренбург
Если верить «Википедии», библиография прижизненных изданий Ильи Эренбурга (1891-1967) насчитывает сто три названия: от книжечки «Стихи» (Париж, 1910) до девятитомного собрания сочинений (Москва, 1962-1967). Куда уж больше — а ведь он написал еще и сотни, если не тысячи журнальных и газетных статей. И кажущихся противоречий в его жизни и творчестве было немало.
И первое из них: как наивный еврейский мальчик, лирический поэт, воспитанный парижской богемой, превратился в матерого советского писателя, певца, прославляющего товарища Сталина. Во многих воспоминаниях об Эренбурге разные люди предлагали различные ответы на этот вопрос; да и он сам, пусть не прямо, пытался объясниться в своих знаменитых мемуарах «Люди. Годы. Жизнь». Естественно, ответы были пристрастны: кто-то относился к Эренбургу с уважением, кто-то с любовью, а кто-то и с ненавистью. За полвека, прошедшие со дня его кончины, оценки сгладились, стали более объективными. Однако предлагаемая краткая хронологическая подборка некоторых не слишком известных сюжетов, относящихся к эволюции писателя Эренбурга, по-прежнему может представить интерес. Она содержит лишь самые необходимые пояснения и цитаты с минимальными лакунами, но не комментарии — предполагается, что суждение читатель вынесет самостоятельно. Большинство цитат позаимствовано из фундаментальных исследований Бориса Фрезинского «Об Илье Эренбурге (книги, люди, страны)» (М.: НЛО, 2013) и «Писатели и советские вожди: Избранные сюжеты 1919–1960 годов» (М., Эллис Лак, 2008), а также из книг Б. Сарнова, Джошуа Рубенстайна, Анатолия Гольдберга, Евы Берар и др.
***
1918
В январе Александр Блок публикует статью «Интеллигенция и революция», призывающую «слушать музыку революции». Эренбург, возвратившийся из Франции в Петроград в июле 1917 года (как раз во время попытки большевистского мятежа), отвечает ему в газете «Труд»:
Блок зовет нас понять происходящее, прислушаться к музыке революции, к ритму ее. Мне кажется, что я сейчас, закрыв глаза, слушаю. <…> Я слышу, как поют, стреляют, хоронят… Кто? Кого?.. «Товарищи красногвардейцы» — большевики Пресненского района РСДРП расстреливают «товарищей» меньшевиков Пресненского района РСДРП.
Поэт Блок будет прекрасен, если в своей жизни сотворит нелепое страшное безумие. Но этого ли хочет народ? Миллионы крестьян, хотят они гибельного и прекрасного безрассудства — или земли, дешевых товаров, порядка? Опыт делается без их ведома, но за их счет. Делается кучкой интеллигентов, которым интересы доктрины важнее жизни России.
В сентябре Эренбург бежит из Москвы. 30 октября он пишет из Полтавы поэту Максимилиану Волошину:
В сентябре мне пришлось бежать из Москвы, ибо большевики меня брали заложником. Путь кошмарный, но кое-как доехал я. Вскоре за мной поехали на Украину родители. Мама в пути заболела воспалением легких и, приехав в Полтаву, умерла.
1919
Эренбург в Киеве. В газете «Киевская жизнь» от 24 сентября он пишет:
Большевики не преобразуют жизнь, даже не переворачивают ее вверх дном, они просто ее останавливают. Разложением, гниением они заражают всех и все. Разложили армии, свои и чужие. <…> Разложили меньшевиков и эсеров, как только наивные „политики“ стали беседовать с ними помимо тюрем и чрезвычаек. Разложили интеллигенцию, превратив ее в какое-то жуткое племя «советских служащих“. Кажется, запах гниения донесся наконец до изысканных аллей Версальского парка. Не капитализм или коммунизм, но «жизнь или смерть“. Пусть Европа выбирает.
В октябре по занятому белогвардейцами Киеву прокатывается волна еврейских погромов. Бывший член Госдумы идейный антисемит В.В. Шульгин откликается статьей «Пытка страхом» (газета «Киевлянин», 8 октября). Осуждая погромы, он спрашивает «…научатся ли в эти страшные ночи чему-нибудь евреи». Эренбург отвечает (статья «О чем думает жид», Киевская жизнь, 22 октября):
В эти ночи «пытка страхом“ была шире и страшнее, чем думает Шульгин. Не только страх за тех, кого громили, но и за тех, кто громил. Не только за часть, евреев, но и за целое, Россию… Этот маленький трехцветный флажок перед моими окнами говорит о том, что вновь открыт для жаждущих источник русской культуры, питавший все племена нашей родины… И теперь я хочу обратиться к тем евреям, у которых, как у меня, нет другой родины, кроме России, которые все плохое и хорошее получили от нее, с призывом пронести сквозь эти ночи светильники любви.
1919-1921
Эренбург с женой и поэтом Осипом Мандельштамом бегут из Киева в Крым, к Максимилиану Волошину. После занятия Крыма войсками Врангеля, вновь бегут — в меньшевистскую Грузию, на барже, чуть не погибнув по дороге. Добыв мандат дипкурьера, Эренбург со спутниками отправляется в Москву, где его арестовывает ЧК. При посредстве Н.И. Бухарина его освобождают; около года он работает в различных советских учреждениях и в марте 1921 года, получив советский паспорт по протекции того же Бухарина, выезжает с женой за границу.
В 1906 году, перейдя в 5-й класс гимназии, Илья Эренбург познакомился со старшеклассниками, в том числе с Николаем Бухариным и Григорием Бриллиантом. Он начал работать с ними в социал-демократической организации молодежи. В 1907 году Эренбурга арестовали за пропаганду, а через полгода выпустили под залог; не дожидаясь суда, он уехал в Париж, в эмиграцию. В 1921 году Н.И. Бухарин был уже кандидатом в члены Политбюро ЦК РКП(б), редактором «Правды» и членом коллегии ВЧК с «правом вето». Г.Я. Сокольников (Бриллиант) в это время был членом ЦК, героем Гражданской войны (командовал 8-й армией и Туркестанским фронтом).
1921-1924
Эренбург живет в Берлине. Вышел роман «Хулио Хуренито» с предисловием Бухарина. Виктор Шкловский, тогда эмигрант, пишет в книге «Zoo или Письма не о любви» (1923):
Илья Эренбург ходит по улицам Берлина, как ходил по Парижу и прочим городам, где есть эмигранты, согнувшись, как будто ищет на земле то, что потерял. <…> Природа щедро одарила Эренбурга — у него есть советский паспорт. <…> Прежде я сердился на Эренбурга за то, что он, обратившись из еврейского католика или славянофила в европейского конструктивиста, не забыл прошлого.
Из Савла он не стал Павлом. Он Павел Савлович…
За эти годы издано 15 книг Эренбурга, из них 4 в РСФСР. Он принимает участие в однодневной газете «Ленин», выпущенной в Москве после смерти Ленина. Встречается с Бухариным в апреле 1922 года в Берлине и в январе 1924 года в Москве. Бухарин с 1924 года — член Политбюро ЦК ВКП(б). В 1924 году Сокольников — кандидат в члены Политбюро и нарком финансов.
1924
Сталин заметил Эренбурга. Из лекции Сталина «Об основах ленинизма» в Свердловском университете:
…русский революционный размах имеет все шансы выродиться на практике в пустую «революционную» маниловщину, если не соединить его с американской деловитостью в работе. <…> Один из русских писателей, И. Эренбург, изобразил в рассказе «Ускомчел» (Усовершенствованный коммунистический человек) тип одержимого этой болезнью «большевика», который задался целью набросать схему идеально усовершенствованного человека и… «утоп» в этой «работе». В рассказе имеется большое преувеличение, но что он верно схватывает болезнь — это несомненно.
1924-1928
Эренбург в Париже. За этот период изданы 17 книг, из них 15 в РСФСР. Из письма Бухарину 1925 года:
Вам ли говорить, что Эренбург не эмигрант, не белый, не “пророк нэпа” и пр. пр.? <…> Местожительство не определяет, надеюсь, убеждений. Я работаю для Советской России, живу с ней, не в ней.
1928
В Париже издан роман «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца», на который последовала неожиданная реакция Бухарина («Правда» от 29 марта):
А у нас? Уж если заскулят, так заскулят! Собачьи переулки, Проточные переулки, Лазики Ройтшванецы (последний роман Эренбурга) — дышать нельзя!
1929
Бухарин выведен из Политбюро и снят со всех политически значимых постов; оставлен, однако, членом ЦК.
1930
Маяковский совершает самоубийство.
1931
В Испании побеждает Республика. Эренбург едет в Испанию, знакомится со многими участниками республиканского движения, в том числе и с видным анархистом Дуррути:
Я встретил людей, которым невыносимо трудно жить, они улыбались, они жали мне руку, говоря «товарищ“, они храбро шли на смерть ради права жить. Это было приготовительным классом новой школы, в нее я записался на пятом десятке.
Позднее, в мемуарах «Люди. Годы. Жизнь» Эренбург писал:
В 1931 году я понял, что судьба солдата не судьба мечтателя и что нужно занять свое место в боевом порядке. Я не отказывался от того, что мне было дорого, ни от чего не отрекался, но знал: придется жить сжав зубы, научиться одной из самых трудных наук — молчанию.
1932
Постановлением ЦК ВКП(б) распущена Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). Эренбург — корреспондент «Известий» в Париже. В августе с командировкой «Известий» он едет на Урал и в Сибирь по маршруту Кузнецк — Томск — Новосибирск — Свердловск. Писатель Евгений Замятин с иронией сообщает в частном письме с юга Франции:
Анатоль Эренбург едет в двухмесячный отпуск в Москву и на Урал: всякому своя Ривьера.
1933
В январе Гитлер приходит к власти в Германии. По материалам прошлогодней поездки Эренбург пишет книгу «День второй»:
По библейской легенде, мир был создан в шесть дней. В первый день свет отделился от тьмы, день от ночи; во второй — твердь от хляби, суша от морей. Человек был создан только на шестой день. Мне казалось, что в создании нового общества годы первой пятилетки были днем вторым: твердь постепенно отделялась от хляби.
Четыреста нумерованных экземпляров книги вышли сначала в Париже в начале мая и были разосланы по составленному автором списку (№ 1 остался у Эренбурга; № 3 был послан Сталину). В Москве книгу сдали в набор в ноябре. Встречена она была восторженно. Ромен Роллан написал Максиму Горькому (Горький на это письмо не ответил):
Я прочел с живейшим интересом «День второй“ Ильи Эренбурга. На мой взгляд — это лучшая из написанных им книг и при том одна из самых ярких книг о советском строительстве.
Карл Радек, крупнейший партийный публицист, писал в «Известиях»:
Книга Эренбурга — наиболее убедительная книга <…> о наших промышленных стройках, как книга Шолохова до сих пор является наиболее убедительной из книг о коллективизации. <…> Илья Эренбург начал свой день второй. <…> Мы будем ждать новых творений, которые покажут, в какой мере ему удалась перестройка. А сегодня скажем: с добрым началом, товарищ Эренбург!
В мае Эренбург пишет статью «Мигель Унамуно и трагедия “ничьей земли”», адресованную европейским писателям и подтверждающую его выбор самоцензуры:
Велика опасность опрощения, нивелировки, замены всех инструментов одним барабаном, отрицания глубины и многообразия жизни. Но не менее страшна и другая опасность — чрезмерного усложнения, подмены живой жизни игрой, жонглирования легкими идеями и редкими словами, инфляции мысли, за которой неизменно следует инфляция крови. Долг писателя теперь неслыханно труден. Литература знавала и прежде цензуру государства, но теперь она должна усвоить другую цензуру — своего гражданского сознания.
1934
В январе-феврале состоялся XVII съезд ВКП(б), названный «Съездом победителей». (Он же «Съезд расстрелянных» — из 1966 делегатов съезда 1108 человек были через несколько лет арестованы и расстреляны как «враги народа»).
В мае Осип Мандельштам арестован за стихотворение о Сталине («Мы живем, под собою не чуя страны…») и отправлен в ссылку на три года.
В августе-сентябре в Москве проводится Первый съезд советских писателей. Эренбург избран членом Президиума Союза советских писателей.
Сталин — Кагановичу, Жданову 30 августа 1934 г:
Секретарем правления Союза писателей можно наметить либо Угарова, либо Щербакова. Состав президиума нужно пополнить Каменевым, Демьяном, Юдиным, Эренбургом .
Из выступления Эренбурга на съезде:
Одно для меня бесспорно: я — рядовой советский писатель. Это — моя радость, это — моя гордость.
Бухарин (к этому времени главный редактор «Известий») написал Эренбургу, что это умная речь, произнесенная в нужный момент: Сталин назвал ее «наилучшей на съезде».
В сентябре Эренбург пишет письмо Сталину, предлагая преобразовать МОРП (Международное объединение революционных писателей), существующее с 1930 года в более широкую писательскую организацию:
Политическая программа такой организации должна быть очень широкой и в то же время точной: 1) Борьба с фашизмом. 2) Активная защита СССР. <…> Но для создания подобной антифашистской организации писателей нужны, во-первых, санкция наших руководящих органов, во-вторых, роспуск или коренная реорганизация и МОРПа и его национальных секций.
Сталин — Кагановичу 23 сентября 1934 г.
Прочтите письмо т. Эренбурга. Он прав. Надо ликвидировать традиции РАПП в МОРПе. Это необходимо. Возьмитесь за это дело вместе со Ждановым. Хорошо бы расширить рамки МОРП ( а) борьба с фашизмом, б) активная защита СССР) и поставить во главе МОРПа т. Эренбурга. Это большое дело. Обратите на это внимание.
Эренбург снова в Париже. Эмигрантский критик Георгий Адамович в октябре пишет в газете «Последние новости»:
Кто давно не слышал Эренбурга, сразу заметил, конечно, перемену в манере читать и держаться на сцене. Вероятно, подействовало пребывание в Москве. Эренбург перестроился. Прежде это был усталый скептик, с притухшими глазами, с глухим голосом. <…> Теперь нашим взорам предстал энтузиаст, с бодрой социалистической зарядкой. <…> Он с презрительной улыбкой говорил о том, что иногда советских писателей обвиняют в угодливости, прислужничестве и вообще в избытке верноподданейших чувств. «Кому же мы прислуживаем? У кого же мы в рабстве? — развел руками докладчик. — Кто нами командует? Не понимаю!». Публика молчала и делала вид, что не понимает тоже.
В декабре Эренбург вызван в Москву, но после убийства Кирова возвращается назад в Париж.
1935
В Германии приняты расовые законы. В Москве выходит книга Анри Барбюса «Сталин: человек, через которого раскрывается новый мир». Организация антифашистской ассоциации писателей (или международного конгресса писателей) поручается Барбюсу, а не Эренбургу. Конгресс писателей в защиту культуры был проведен в Париже в июне. В нем приняло участие 230 писателей из 35 стран.
Активный участник Конгресса французский писатель Жан Геено вспоминал:
Было слишком очевидно, что организация конгресса подчинялась определенной интриге, и я не думаю, чтобы кто-либо из присутствовавших не знал об этом. В знаменитой статье Горький спрашивал писателей: «С кем вы, мастера культуры?» И конгресс, организованный коммунистической партией в Париже по приказу из Москвы, должен был дать публичный ответ на этот вопрос. Это была пропагандистская акция.
Советская делегация формировалась в Москве; перед конгрессом Эренбург писал Бухарину из Парижа:
Наша делегация своеобразна: никто не владеет иностранными языками и из 18 душ только 5 хотя бы несколько известны на Западе, как писатели.
В Москве делегацию инструктировал Михаил Кольцов — вплоть до мельчайших деталей:
4) ЭКИПИРОВКА. Для экономии валюты сшить всем едущим в Москве по 1 летнему пальто, серому костюму за счет Союза <писателей>. Рекомендовать каждому сшить себе по второму (черному) костюму (не обязательно). Заказать вещи немедленно, иначе опоздают. Не шить всем из одной материи!!
В конце концов делегацию составили десять человек (Горький и Шолохов по разным причинам не поехали), к которым уже после начала конгресса присоединились Исаак Бабель и Борис Пастернак. Результаты конгресса:
«…писатели считают полезным продолжить деятельность, начатую конгрессом. Они основывают Международную ассоциацию писателей и для руководства ею — постоянное Международное бюро писателей для защиты культуры». От СССР в Бюро вошли 12 человек: М. Горький, М. Шолохов, В. Киршон, А. Лахути, И. Микитенко, Ф. Панферов, Б. Пастернак, Н. Тихонов, А. Толстой, С. Третьяков, М. Кольцов, И. Эренбург.
В сентябре А. С. Щербаков (тогда — секретарь Союза советских писателей, в конце войны — кандидат в члены Политбюро ЦК) представил финансовый отчет по советской делегации: получено было 153 тысячи франков; израсходовано 148 тысяч (на делегатов 115 тысяч, секретариату — через Кольцова — 23 тысячи, гостиница 7 тысяч, прочие расходы около, включая 200 франков Эльзе Триоле и больше тысячи — на завтрак, 3 тысяч). В отдельном счете валюты записано, что каждому делегату дали по 86 долларов, а Щербакову — 500.
После конгресса Кольцов и Щербаков докладывали в ЦК:
Немало затруднений в работе доставило нам двусмысленное поведение Эренбурга. Являясь постоянно живущим в Париже советским писателем, он должен был бы быть защитником наших интересов и влиять на французов в затруднительные моменты. Однако, сросшись морально и связавшись материально с парижскими кругами, Эренбург предпочитает роль нейтрального наблюдателя между французами и советскими…
Эренбург же, в свою очередь, писал Бухарину:
Во время конгресса моя роль была успокаивать французов… — роль достаточно неблагодарная. Как и раньше, со мной не советовались: мне объявляли. Все это в порядке вещей, так как я — беспартийный, никакого поста не занимаю, просто писатель Эренбург. Но сейчас я ставлю вопрос о дальнейшем. Меня выбрали в секретариат организации вместе с Кольцовым. <…> Я жду Вашего скорого и подробного ответа на это письмо: о моей роли в секретариате Международной организации писателей.
Бухарин переслал это письмо Сталину:
Дорогой Коба, посылаю тебе копию с части письма Эренбурга, где дается интимная информация о работе международного писательского Конгресса. В конце он очень жалуется и просит освободить его от нагрузки по организации писателей в виду того положения, в которое он, по его словам, поставлен. Письмо, на мой взгляд, представляет интерес для тебя, поэтому я его пересылаю.
Сталин наложил резолюцию:
Т. Кагановичу. Обратите внимание на прилагаемые документы и не дайте нашим коммунистам доконать Эренбурга.
В августе в Москве скончался Анри Барбюс. Эренбург выпускает новую книгу «Не переводя дыхания» — о молодых рабочих на Севере. Бухарин радостно приветствует ее:
Однако я без комплиментов должен сказать, что роман мне чрезвычайно понравился и я кричу “браво”.
Литературный критик-эмигрант Михаил Осоргин дал книге другую оценку:
Эренбург уже не просто пишет, он поет. Поет он лучшее, что есть в современной советской жизни, — работающую и жизнерадостную молодежь. Поет не соло, а в хоре. <…> Для перехода в хор нужно отказаться от очень многого, а научиться только пустякам. Этим пустякам Эренбург научился без труда.
1936
В феврале в Испании к власти приходит Народный фронт. Эренбург проводит в Испании две недели в апреле. В мае Народный фронт побеждает во Франции. В июне умирает Горький. 18 июля генералы поднимают мятеж против республики в Испании. 8 августа в Барселону прибывает Кольцов, формально как корреспондент «Правды», а фактически как политический советник с большими полномочиями.
Между тем с 19 по 24 августа в Москве проходит «Процесс шестнадцати» с основными обвиняемыми Зиновьевым и Каменевым. Все шестнадцать признаны виновными и немедленно расстреляны.
Бухарин — Ворошилову, 1 сентября.
Каменев — циник-убийца, омерзительнейший из людей, падаль человеческая. Что расстреляли собак, страшно рад.
27 августа Эренбург приезжает в Барселону как корреспондент «Известий», затем едет в Мадрид, восстанавливая прежние контакты, в том числе и с анархистом Дуррути. В сентябре он снова в Барселоне, пишет политические донесения о ситуации в Каталонии для советского посла в Мадриде Марселя Розенберга. Покупает автофургон с киноустановкой и до конца года демонстрирует республиканским частям советские фильмы. В ноябре Дуррути убит на фронте. В ноябре же в Париже выходит книга Андре Жида «Возвращение из СССР», где содержится критика сталинского социализма; Эренбург дает ей жесткий отпор, назвав автора «стариком со злобой ренегата, с нечистой совестью».
1937
В январе состоялся Второй московский процесс; среди главных обвиняемых Г. Пятаков, Радек и Сокольников. Первый расстрелян, оба других получили по десять лет заключения (убиты в тюрьмах в 1939 году). В феврале Бухарин исключен из партии и арестован.
Немецкий писатель Лион Фейхтвангер писал:
…когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.
Эренбург снова во Франции, старается сосредоточиться на литературной работе. В Испании в мае начинается открытая война коммунистов против троцкистской организации ПОУМ. Лидер ПОУМ Андреу Нин в июне убит агентами НКВД.
Тем временем в марте Политбюро приняло решение о проведении Второго международного антифашистского конгресса:
-
Согласиться с предложением испанских антифашистских писателей о созыве в Испании Международного антифашистского конгресса писателей в текущем 1937 году.
Предусмотреть введение в состав организационной комиссии от СССР: тт. Кольцова, Эренбурга, Алексея Толстого и Вишневского.
17 апреля Политбюро постановило также:
Отпустить в качестве помощи от СССР Международной ассоциации на проведение Конгресса и проезд иностранных делегатов 20 000 долларов.
В июне на закрытом заседании Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР были приговорены к расстрелу восемь крупнейших военачальников Красной Армии (дело Тухачевского).
Второй международный конгресс писателей против фашизма открылся в Валенсии 4 июля 1937-го. В президиум конгресса от СССР были выбраны А. Толстой и М. Кольцов. Из Валенсии конгресс перебрался в Барселону, а затем в Париж. Конгресс завершился 17 июля. Перед зачтением резолюций выступали Эренбург и французский поэт Ж. Р. Блок.
Эренбург — Кольцову:
Вы мне сообщили, что хотите снова выдвинуть меня в секретари Ассоциации Писателей. Я прошу Вас вычеркнуть мое имя из списка и освободить меня от данной работы.
Тем не менее, в новый секретариат, получивший название Генерального секретариата, Эренбург был включен.
В ноябре Кольцова отзывают из Испании. В декабре Эренбург уезжает в Москву и Тбилиси по приглашению грузинского Союза писателей.
1938
В начале года Эренбург неожиданно получает отказ в возобновлении зарубежного паспорта. В марте начинается Третий московский процесс; ключевые обвиняемые — Бухарин и Рыков. Оба приговорены к смертной казни и тогда же расстреляны.
В своих мемуарах Эренбург писал:
В начале марта 1938 года один крупный журналист, вскоре погибший по приказу Сталина, в присутствии десятка коллег сказал редактору “Известий” Я. Г. Селиху: “Устройте Эренбургу пропуск на процесс — пусть он посмотрит на своего дружка”.
Брат этого журналиста (М. Кольцова) карикатурист Б. Ефимов вспоминал:
Я сидел в Октябрьском зале Дома союзов рядом с Ильей Эренбургом. Он учился с Бухариным в одной гимназии, много лет был с ним в дружеских отношениях. Теперь, растерянный, он слушал показания своего бывшего одноклассника и, поминутно хватая меня за руку, бормотал: “Что он говорит?! Что это значит?!” Я отвечал ему таким же растерянным взглядом.
Вспоминает вдова Бухарина А. М. Ларина:
…И. Г. Эренбург, присутствовавший на одном из заседаний процесса и сидевший близко к обвиняемым, подтвердил, что на процессе наверняка был Николай Иванович. Он же рассказал мне, что во время судебного заседания через определенные промежутки времени к Бухарину подходил охранник, уводил его, а через несколько минут снова приводил. Эренбург заподозрил, что на Николая Ивановича действовали какими-нибудь ослабляющими волю уколами, кроме Бухарина, больше никого не уводили.
Эренбург отказывается писать о процессе. Он дважды обращается лично к Сталину и в мае получает разрешение выехать из СССР.
Эренбург — Сталину, 21 марта.
Дорогой Иосиф Виссарионович, мне трудно было решиться отнять у Вас время письмом о себе. Если я все же это делаю, то только потому, что от Вашей помощи зависит теперь вся моя дальнейшая литературная работа. <…> Назревают события во Франции. Ведь я все это знаю, я должен об этом писать. Добавлю, что во Франции я оставил литературно-общественную работу в самое горячее время. <…> Я очень прошу простить мне, что по этому вопросу обращаюсь лично к Вам, но мы сжились с мыслью, что Вы не только наш руководитель, но и наш друг, который входит во все.
В мае Осип Мандельштам вновь арестован и приговорен в пяти годам в ИТЛ (умер в пересыльном лагере в декабре).
До конца года Эренбург в Испании, пишет статьи в «Известиях». В сентябре западные державы заключают Мюнхенское соглашение с Гитлером. В ноябре по всей Германии проходит «хрустальная ночь» — громят еврейские магазины, синагоги, убивают евреев. В декабре в Москве арестован М. Кольцов (расстрелян в 1940 году).
1939
В феврале Эренбург посылает последний репортаж из Испании. В марте в Мадрид входят лоялисты — республика Народного фронта прекращает существование. В апреле «Известия» перестают публиковать статьи Эренбурга:
12 апреля 1939-го в «Известиях» появились три заметки Жослена. Ночью Сталин позвонил редактору газеты Я.Г.Селиху: «Кто такой Поль Жослен?» Селих: «Эренбург». Сталин: «Я так и думал». И повесил трубку. В «Известиях» сделали вывод, что Поль Жослен рассердил Сталина.
В мае арестован Бабель (расстрелян в 1940 году). В августе СССР и фашистская Германия заключают пакт о дружбе и ненападении (пакт Риббентропа-Молотова). Начинается Вторая мировая война. Эренбург в Париже потрясен; он испытывает сильнейшее нервное расстройство.
Генерал МГБ Павел Судоплатов вспоминал после войны:
В апреле 1953 года в поведении Берии я стал замечать некоторые перемены… Как-то раз в присутствии начальника управления идеологической контрразведки Сазыкина он начал вспоминать, как спас Илью Эренбурга от сталинского гнева. По его словам, в 1939 году он получил приказ Сталина арестовать Эренбурга, как только тот вернется из Франции. На Лубянке Берию ждала телеграмма от резидента НКВД в Париже Василевского, в которой тот высоко оценивал политический вклад Эренбурга в развитие советско-французских отношений и его антифашистскую деятельность. Вместо того чтобы выполнить приказ Сталина, Берия на следующей встрече с ним показал телеграмму Василевского. В ответ Сталин пробормотал: — Ну что ж, если ты так любишь этого еврея, работай с ним и дальше.
1940
Французские власти арестовывают Эренбурга в мае по приказу маршала Петена, однако министр внутренних дел Мандель освобождает его. В Москве в мае писатель В. Катаев требует передачи ему дачи «невозвращенца» Эренбурга в Переделкино; обещает возвратить ее, если Эренбург все-таки вернется (обещание так и не выполняется). 14 июня немцы входят в Париж. Эренбург теряет свой архив и поселяется в посольстве. 29 июля он вместе с персоналом посольства прибывает в Москву. В августе — сентябре публикует статьи в газете «Труд». Пишет роман «Падение Парижа».
1941
Начинается публикация первой части «Падения Парижа». 24 апреля Эренбургу домой звонит Сталин и обещает помочь с публикацией остальных частей романа.
***
С этого момента Эренбург становится неприкасаемым — он попадает в личную обойму Хозяина. Впереди ему предстояла необычайная популярность журналиста в годы войны, составление «Черной книги» об убийствах евреев гитлеровцами, яростная антиамериканская пропаганда, Сталинские премии и ордена, участие в расстрелянном Еврейском антифашистском комитете, руководство просоветским Движением борьбы за мир, отчаянное письмо вождю в связи со всплеском государственного антисемитизма… А после смерти Сталина — повесть «Оттепель», давшая название целому периоду советской истории, усилия по развенчанию культа личности, мемуары «Люди. Годы. Жизнь», впервые хоть что-то рассказавшие о Мандельштаме, Цветаевой, Бабеле и других погибших писателях… И, в самом конце жизни — выступления в поддержку диссидентов.
Все-таки — широкий был человек, как его ни суживай…
Сент-Луис, 2018
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer10-nikiforovich/
