(Дм. Ярошевский «В картины можно уходить…», – М., «Онтопринт», 2017)
Дмитрий Ярошевский обладает редким художественным качеством – он умеет создавать поэтическую зримость. Его образы рождаются в плавной ритмической повествовательности. Дмитрий – и лирик, и реалист. Он может писать и философскую лирику, где его раздумье нежданно обретает «горную», – как взгляд с высей горы, – мудрость. В этом отношении показательно его стихотворение «Чистый лист». Оно – о неисчерпаемости того истинного творчества, которое создаётся от душевной полноты, от «девятого вала» эмоциональной волны – «Когда не можешь не писать»…
Дм. Ярошевский поэт, конечно, очень темпераментный и музыкальный. Его стихи похожи на песни, это качество они обрели, возможно, и оттого, что в них присутствует естественно рождённая «неоклассическая» ясность. И ясность эта часто открывается музыкальным ключом лирики, – и адресатом стихотворений Дмитрия часто становится – лирическая героиня. Это ей он говорит «ты», как британские подданные говорят «ты» Богу и Королеве… И эти обращения – это обращения к Вечной Женственности.
Создавая такие баллады, как, например, «Чайка Джонатан Ливингстон», поэт не боится быть, по большому счёту, несинхронным своему времени, когда прихотливые метафоры затопляют смысловую структуру стихотворений. Иногда стихи Дмитрия напоминают по интонации поэтику А. Блока, а иногда всю вместе взятую русскую «романтику»…
Думаю, образный строй этой поэзии развит в столь полной мере именно потому, что Дмитрий Ярошевский – художник и его причудливая, фантастическая, часто монохромная графика неизменно ритмична, плавно лирична, она словно рождается от звёздно-таинственного, мерцающего света…
Стихотворения Дмитрия полны культурных европейских понятий, имён, отнесений и соотнесений, Мелькают в них – Кассандры, Плеяды, улыбки Джоконды или Чеширского кота, так что интеллектуальная оснащённость интеллигентному читателю гарантирована. Но она рождается не «измышлено» – есть такое слово у Ф.М. Достоевского, – не «от ума», а в ровном и чистом поэтическом дыхании. Это эпический отзвук. Некогда именно он, до Первой мировой войны, во времена Империи, был чуть ли не мерилом Поэзии. Не его ли слышим порой у И. Анненского, или у младосимволиста Эллиса?..
Однако у Дм. Ярошевского в стихах, собственно, нет архаичности. Они, если можно так выразиться, естественны, талантливы и «общелитературны». Он, поэт, может и умеет бросать в свой костёр и давние, и современные слова, что не вредит лирико-драматической «приподнятости» его поэзии. Она не парит «над миром», она просто стремится к светлому Горизонту, её сердце бьётся сопереживанием; она, в процессе рождения, обретает своё «зазеркалье», маски спорных и бесспорных лиц, картин, истин, психологических состояний, ибо всякий раз душа поэта рождает своё новое отражение в Зеркале «строчном» и струнном, Зеркале бытийном, отражающем и горечь, и гармонию жизни…
