В новостях снова — обстрел Сдерота, внизу экрана телевизора выскакивает красная полоса — צבע אדום цэва адом (предупреждение о ракетных обстрелах), снова и снова кадры: под вой сирены женщина, прижав ребёнка к груди, бежит к убежищу, несколько человек присели на корточки и прикрыли руками голову. Сегодня это на юге, но вопрос только — Когда? Когда такую сирену услышу я? Услышу снова. (Обстрелы в этот раз прекратились на следующий день, но я менять начало не стал — нет, увы, никакой гарантии, что за время до публикации они не возобновятся.)
Этот рассказ — не рассказ о войне, которую назовут потом 2-ой Ливанской. Это просто воспоминания, мои воспоминания о том, что я видел, что чувствовал, чего и как боялся. Воспоминания не субъекта, а объекта событий.
2006 год. 12 июля. יום חמישי — — йом хамиши (четверг), последний рабочий день недели. Я сижу на очередной тоскливой ешиве (в данном контексте — совещание), обсуждается какой-то, конечно не помню какой, проект. У некоторых совещающихся перед собой на столе лежат телефоны, некоторые не выпускают их из рук и что-то в них всё время смотрят. Смартфонов ещё нет, но многие подписаны на получение СМС с новостями.
Не помню кто именно, но хорошо помню — сидящий справа во главе длинного овального стола, вдруг отрывается от своего телефона и восклицает:
עוד פעם מתקפת טרור בגבול»»- од паам миткефет террор бегвуль (снова террористическое нападение на границе. Дальше я для удобства чтения буду писать сразу русский текст)
— «Опять Газа?» (незадолго до этого террористы по подземному тоннелю проникли на нашу территорию, убили двух наших военных и похитили Гилада Шалита)
— «Нет, сейчас на Севере, на границе с Ливаном».
И совещание продолжилось.
Вернулся в комнату, по радио передали подробности.
Вечером по телевизору смотрели воинственное выступление Ольмерта:
«Мы не допустим!»…
Его рейтинг взлетел до небес. (Кто тогда мог вообразить, что немногим меньше чем через 10 лет будет смотреть по телевизору, как он проходит в ворота тюрьмы!).
Наши самолёты бомбят Ливан.
На следующий день передали про обстрел Севера. И не только привычное — Нагарии и Кирьят Шмона, но и Кармиэля и Цфата. Сразу вспомнил, как недавно видел в газете схему, где дугами были показаны зоны, подверженные обстрелу ракетами Хизбаллы разного типа. Последняя дуга была южнее Хайфы. Но надежда — Хайфу не посмеют.
На следующее утро сообщили, что на обочине Стеллы Марис (улица, поднимающаяся на Кармель) обнаружены следы падения ракеты. Любопытные хайфовчане специально ездили посмотреть.
В воскресенье вышел на работу. Мой мисрад (офис) — на втором этаже 2-х этажного вокзала железнодорожной станции Хайфа Мерказ (Хайфа Центральная), сегодня называется Хайфа Мерказ Хашмона (шмоне — восемь). Маленькая проходная комнатка, вдоль стен — полки с чертежами, в углу — плоттер. Окно выходит на железнодорожные платформы, а дальше, метров 200-300, в просвет между портовыми зданиями видно море. Средиземное! Говорю по телефону и любуюсь.
Выяснилось, что поезда ходят только до Акко, работа в голову не шла, ползал по всевозможным новостным сайтам. А вот Й. в соседней комнате как ни в чём не бывало отбивает по клавиатуре махшева (компьютера) очередные замечания по очередным чертежам.
И вдруг — БУМ. Что это взрыв ракеты в голову не пришло, но сразу же завыли сирены, которые раньше я слышал только в День Памяти Катастрофы и Героизма и в День Памяти погибших в войнах Израиля.
Что делать дальше — не знает никто.
Спустились по лестнице, столпились у выхода, набралось, наверное, человек 15-20.
Мобильная связь не работает.
Потом сказали перейти в подземный переход между платформами, там уже стоят растерянные пассажиры, ожидавшие поезда на Тель-Авив.
Постояли минут 10-15, поднялись на платформу.
Что делать дальше — не знает никто.
Пассажиры спрашивают дежурного, тот сам ничего не знает. Тут же таксисты стали предлагать свои услуги. (В результате поезд, последний, всё-таки пришёл)
Не помню уже, когда точно стало известно, что ракета попала в депо, где-то в километре от нас, и есть погибшие.
Наконец получили команду побыстрей сматываться. Поднялись наверх, выключили компьютеры, правда Й. всё-таки допечатал свои замечания, забрали вещи, погасили свет и поехали по домам. Я — в свой Нешер, в переводе с иврита — Орёл. (Маленький городок на восточном склоне Кармеля, вплотную примыкает к Хайфе, восточные ворота Техниона ведут прямо в него)
Заработала связь — тут же позвонил жене:
«Еду домой»
Она уже знала, что ракета попала в какой-то железнодорожный объект, можно представить, о чём она думала.
Услышав мой голос пообещала: «Больше никогда не буду с тобой цапаться!»
Я ей порой это напоминаю.
Через несколько часов бесконечного перелистывания передающих одно и то же телевизионных каналов (генерал Мофаз, ставший вместо Министра Обороны всего лишь Министром Транспорта, с важным видом показывал осколки ракеты и объяснял, что это иранская Фаджр) надежда, что всё позади, улетучилась — завыли сирены и мы побежали вниз, в убежище.
Наш 6-ти этажный дом, 20 квартир, был построен в 1992 году по последнему проекту, не предусматривавшему «мамад» — защищённую комнату в каждой квартире. (Требование появилось после саддамовских Скадов января 1991 года).
Но внизу, в полуподвале, несколько ступенек от лифта вниз, было убежище — 2 больших, метров по 20, смежных помещения.
В заднем стоит большой бак с водой, а в стене — люк наружу, запасной выход на случай, если убежище будет завалено. Ни бак с водой, ни запасной выход, к счастью, не пригодились.
Очень многим, живущим в старых домах, было много хуже нас — приходилось прятаться в уличных коллективных убежищах. Некоторые семьи в них и жили.
А вот мои сын с невесткой, жившие неподалеку на 12-м, последнем этаже, просто спускались на несколько этажей вниз и стояли на лестничной площадке.
А у нас — комфорт и уют. Ещё раньше многие, меняя мебель, старые кресла или диваны не выбрасывали, а несли в убежище. И мы тоже нашу первую и единственную, доставшуюся нам в наследство от предыдущих жильцов, мебель в той первой, иерусалимской, квартире — длиннющий и узкий диван, стащили в убежище. Вот всё и пригодилось! Надо отдать должное Насралле — уж не знаю почему, но ночью сирен не было, то ли в Хизбалле любили поспать, то ли боялись, что ночью легче было зафиксировать места запуска.
И начались будни. Позвонил мой тогдашний начальник и передал общее указание: к мисраду не приближаться — он находится в опасной зоне, наиболее подверженной обстрелу. И действительно, почти все ракеты падали именно в Нижнем городе или Крайотах (пригороды Хайфы). Хотя были и ракеты по Адару, а вот про попадания в верхние районы, Кармель, Кармель Царфати, Дения, я не помню. Думаю, что дело не в том, что это районы хорошо, как минимум, обеспеченных людей, а просто Хизбалла стреляла по порту и по нефтехимии в Хайфском заливе. И было одно попадание в Нешере, в дом метров в 200-300-х от нашего. К счастью, пострадавших не было, сидели в мамаде.
По телевизору бесконечные «говорящие головы», разговоры которых прерываются включениями с места очередного падения ракеты или, что очень раздражало, трансляцией очередного выступления Насраллы. (А вот его выступление, когда он сказал, что если бы знал последствия, то ни за что бы не напал, так потом и не показали. По крайней мере я не видел). В новостях — длиннющие колоны наших танков, ждущих приказа о наступлении, в голове вопрос:
Когда же наконец ударят по-настоящему?
Позже появилась в новостях и вторая тема — «французский поцелуй» Рамона, Министра юстиции, стоявший ему в результате политической карьеры.
А моя покойная мама (мой рассказ о ней здесь) была довольна — я к ней приезжал, благо совсем близко, каждый день. Ездить по городу было одно удовольствие — трафик очень слабый, все светофоры переключены на жёлтый мигающий, полицейских много, но на превышение скорости никак не реагируют, парковка — без проблем.
Единственно, что возникала дилемма, когда сирена заставала в машине: продолжать ехать или, следуя инструкции, остановиться, выйти из машины и лечь на тротуар. Ложиться не ложился, но один раз вышел и присел орлом на корточки. А в другой раз сирена застала прямо на подъезде к дому. Поджидая меня, жена стояла в открытой двери, чтобы мне не возиться с кодовым замком.
Позвонила племянница, живущая чуть-чуть восточнее Иерусалима. Приглашала приехать — там сейчас спокойнее, чем в Хайфе. Звонили товарищи из Ленинграда (прошу прощения — Санкт-Петербурга), из Нью Йорка. Позвонил даже Веня из Вермонта, с которым мы не общались 15 лет с нашего отъезда, интересовались, волновались, выражали поддержку и уверенность, что всё будет хорошо.
Машин на стоянках на улице и жильцов в убежище становилось всё меньше. Кто уезжал в Центр и на Юг, кто в Эйлат, а кто за границу.
Мы тоже уехали на один конец недели к родителям жены сына в Герцлию, благо туда тогда же уехали и сын с женой. В Герцлии — абсолютно обычная и нормальная жизнь. Полно народу в кафе, каньоне, у моря. Но гуляя по набережной, увидели длиннющую вереницу вертолётов, летящих над морем на юг — возвращались с войны.
Собственно обычную жизнь мы увидели чуть раньше. В те годы в Израиле были модны концерты типа «3 тенора» или » 3 тенора и 3 сопрано». Организовывал их очень популярный тогда в Израиле певец с Украины Евгений Шаповалов, исполнявший на торжественных церемониях Атикву. (Через несколько лет, скрываясь по слухам от налоговой инспекции, он переехал в Штаты).
У нас были билеты на такой концерт в хайфском Аудиториуме, который (концерт) был естественно отменён. Мы позвонили организаторам — как получить возврат денег, а они в ответ: «хотите, приезжайте с вашими билетами на такой же концерт в Тель Авив, в Бейт Хаял» (Дом солдат). Поехали. Всё время думали, как бы проскочить южный выезд из Хайфы без сирены. Безопасная зона начиналась в километрах 5-и южнее. (Хотя в самом конце одна ракета долетела до района Хадеры). Въехали в Тель Авив — два мира, два Шапира. Беззаботный народ на Кикар Хамедина, беззаботный народ у входа в концертный зал. Обратно опять возвращались по 2-му, Прибрежному шоссе. Чем дальше на север, тем машин всё меньше и меньше. Севернее Хадеры шоссе стало совсем пустым. Мы не выдержали и у Зихрон Якова свернули направо, на восток, на 70-е шоссе, хотя, как потом стало ясно, оно проходило по территории, не менее обстреливаемой.
«Полетел» монитор компьютера, ещё старой модели, занимавший полстола. Без компьютера в такое время нельзя никак (впрочем, как и сегодня). Тем более, что начальник время от времени пересылает Имэйлы, требующие, по его мнению, срочного ответа. Напомню — в 5-ти километрах южнее Хайфы продолжается нормальная жизнь! Поехали в торговый центр. Делать покупки — одно удовольствие, на каждого посетителя — 5 продавцов. Выбрали монитор (он и сейчас передо мной) и в это время — сирена. Мы побежали в защищённое помещение, насколько оно было защищено — вопрос другой, весь магазин — это сборный барак из лёгких конструкций. Когда вернулись в торговый зал, то коробка с монитором уже лежит в нашей тележке, а рядом улыбается продавец. Сервис на высшем уровне.
Ещё 2 сюжета про работу.
Позвонили из тель-авивской проектной фирмы, довольно большой (у нас, если в такой фирме работают несколько десятков человек, то фирма уже считается солидной), приглашают на срочную ешиву по проекту строительства тоннеля под железной дорогой. Вопрос «наисрочнейший», ждать мирного времени нельзя ну никак. (Тоннель был построен лет через восемь).
— Но как же я до вас доберусь, поезда же ходят только от Хоф ХаКармеля?! (Станция у южного выезда из Хайфы. Конечно, я мог бы доехать до неё и на своей машине, что потом и делал несколько раз, но уже по «приглашению» своего собственного начальства, но в этом случае просто не хотелось оставлять жену одну дома, и вообще…)
— А мы за тобой машину пришлём!
Ну против такого уважения к своей персоне не попрёшь. Согласился. Правда, потом выяснилось, что машина не так уж была послана специально ради меня — просто шофёр-друз жил в своей деревне на вершине Кармеля и оставлял машину у себя дома, так что он просто сделал небольшой крюк. Приехали в фирму, занимавшую два верхних этаже многоэтажного дома (рядом, кто знает, с канадским посольством), поднялся на лифте в приёмную, что располагалась на последнем этаже.
Я спросил:
— А где зал заседаний, здесь?
— Нет, на этаж ниже.
Я не удержался и присущей мне вредностью заметил:
— Это хорошо!
— Почему?
— Да потому, что там этаж не последний.
Лицо секретарши вытянулось.
(Увы, через 6 лет, во время операции «Облачный столп», сирены выли уже в Тель-Авиве.)
Позвонил мой товарищ по работе Д., главный по эксплуатации электрических сетей на всём Севере и до Тель-Авива. Он продолжал работать, жизнь южнее Хайфы — как обычно. Срочно надо посмотреть какие-то чертежи. Я начал объяснять, на какой полке в моей комнате их можно найти. (Я и сегодня помню). А он мне:
— Давай я за тобой заеду и отвезу в мисрад, всё будет чик-чак, управимся минут за сорок.
— Нельзя, нам запретили приходить в мисрад.
— Ерунда, вон Э. (начальник смежного отдела) каждый день приходит. Поедем в 2 часа, в это время они не стреляют.
Отказываться было стыдно, ведь Д. каждый день так ездит.
Но «чик-чаком» не обошлось. Сначала заехали в Хоф ХаКармель, потом Д. надо было в то самое депо, где погибли восемь ребят, и я увидел стену со следами осколков…
В общем покатались по пустым улицам Хайфы. Я эту нашу поездку потом Д. много раз напоминал, и мы смеялись.
Позвонила секретарша:
— Записывай дни, когда работал, и часы переработки.
Забегая вперёд: заплатили всем за всё, и за дни, когда работал, и за дни, когда не работал, и за все часы переработки. И уверен, никто ничего не приписывал.
Так прошли 33 дня того, что потом назвали 2-ой Ливанской войной.
Наконец объявили, что достигнуто соглашение о прекращении огня — с 8-ми утра 14-го августа. Рано утром 14-го в первый раз нас разбудила сирена и мы в последний раз поспешили в убежище. Никаких «бумов» не было, скорее всего решили перестраховаться на случай, что Хизбалла решит поставить последнею точку.
Позвонили с работы: на следующий день возвращаться к трудовой деятельности.
В тот, или на следующий, день ездил в Тель-Авив. Вагон в обратном поезде на Север был полон людьми с чемоданами, беженцы возвращались домой.
Зал ожидания станции Хайфа Мерказ Хашмона. Мемориальная доска с именами 8-х ребят, погибших в депо.
Вот они, вечная им память:
Справа налево, верхний ряд:
Нисим Эльарер, Шмуэль (Шмулик) Бен-Шимон, Эшаэль (Эши) Дамати, Рафи Шимон Хазан.
Нижний ряд:
Рувен Леви, Денис Лапидус, Шломи (Шуки) Мансура, Давид Фельдман.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer11-12-danovich/
