(продолжение. Начало в №5/2018 и сл.)
СКАЗАННОЕ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ
В этой мирной стране, где живёшь,
Застревает под ложечкой ложь, —
И когда, просыпаясь, стоишь,
Увлекаясь высокостью крыш,
Рассыпаясь, как цвет по весне,
То настолько отравленно мне
Предлагают не глядя прожить,
Что поистине хочется жить.
Ни бельмеса не видно в окне,
А июль удила отпустил,
Но не выедем мы на вине
По вине облаков и светил —
Слишком доля уже велика,
Чтобы жертвовать так же собой,
Как по ветру плывут облака
И звезду отражает прибой.
О братанье понятий густых,
Как нависшая на небе гроздь,
Мирозданье объятий простых,
О ночлеге мечтающий гость! —
Что расскажет он нам, господин
Невысоко шумящих лесов,
Если нас доведет до седин
Непредвиденной выси засов?
Как пустырника горький настой,
Мы глотаем порой пустоту,
В этой жизни своей холостой
Порываясь витать на лету,
За верстою версту наверстать,
Расстояния груз укрепить,
Чтобы высило сызнова стать,
Что нельзя ни продать, ни купить.
И настолько уют горделив,
Принимая на веру напев,
Что вбирает в себя, укрепив,
Имена упомянутых дев, —
А мотив полупьян, как всегда,
В завирухе сгорая мирской,
И грядою стоят города
Над пустыней людской и тоской.
Что за кольца нам надо достать,
Чтобы сблизить с ладонью ладонь?
Может встать и совсем перестать
Разжигать на балконе огонь,
Подоконник засыпав золой
И окурки забыв на столе,
С перепою вступая в запой,
Растворяться в быту на земле?
По-соседски коситься на тех,
У кого и глаза на виду,
И осознанный наспех успех
Разметать, как деревья в саду?
Изгаляться, предчувствуя боль,
В беспредельном кривлянье крича,
И какую-то новую роль
Сразу на плечи брать сгоряча?
О, не рвись! Перестань, погоди! —
Что погода тебе и листва,
Если всё ещё ждут впереди
И деянья твои, и права,
Если словом скажу колдовским
Неприметную выслугу лет —
И, мерцаньем полна городским,
Даст она и полёт и ответ.
Я спрошу у себя на ветру,
Исходив украинскую степь, —
Отчего до сих пор поутру
Помогает мне терпкая крепь,
Словно пил по-звериному я
Шелестящую трав новизну
И крутые дарили края
Крутизну, желтизну, белизну.
Разве лето куда-то ушло,
Да и осень прошла не спеша,
И декабрьского света тепло
Оголтело вбирает душа? —
И на страже дерев и дорог,
Там, где ночь холодит и молчит,
Выбирая отвергутый слог,
Отогретое сердце стучит.
Ты не вспомнишь ли как-нибудь, друг,
Что творилось со мною тогда,
Где средь радуг явился мне юг
И не мучил недуг никогда,
Потому что уж некогда мне
Заниматься отбором лекарств
И всегда пребывал я в огне
В этом лучшем из нынешних царств.
Там, в Крыму, в отрешеньи моем,
Уж не знал я, куда и пойти —
Но явились ко мне вы вдвоём,
И вскипели, как пенье, пути,
И раскосая мука очей
Оторвалась от выгнутых век,
И роскошества стали звончей
Украшать переполненный брег.
Средь оград и террас на весу,
Средь отрывисто падавших птиц
Я увидел и спесь, и красу,
И отвесные взмахи ресниц, —
И вместилище кипени всей,
Как удилище, вытянув суть,
Похвалой не кичилось своей —
И таким ты меня не забудь.
А в округе играла гульба,
В полумгле и теплыни юля, —
И как пряди свисая со лба,
Вы смотрели туда с корабля,
Где неслыханный гул нарастал,
И томленье растенья трясло,
И ограбленный град вырастал,
И губило людей ремесло.
И толпа, разбазарив азарт,
Отворяла оправданность врат,
И срывался с неправильных карт,
Опереньем сверкая, фрегат,
И безумный стоял дирижёр
Над оркестром, гремящим в ночи,
И маяк, позабыв про дозор,
Простирал к горизонту лучи.
А узоры сплетались внизу,
Точно скатерть нам Бог постелил,
И уже предвещало грозу
Наслоение сланцев и сил,
И дрожащие жилы пород,
Точно корни отринутых гор,
Прорастали над нами вперёд,
И средь них нарастал кругозор.
И тогда, на скамейке присев
Средь дерев, шелестящих окрест,
Я увидел немыслимый сев
Нависавшего множества звезд,
И подобно мелькнувшему сну,
Не мешавшему тихо шалеть,
Я почувствовал вдруг белизну,
Что не сможет меня одолеть.
И взглянул я тогда на двоих,
Что стояли, молчанье храня,
И предчувствие взоров иных
Наконец-то пронзило меня,
И увидел в тебе я — себя,
И забытую женщину — в ней,
И в крови непокорной скорбя,
Шевельнулось смятенье сильней.
А темнеющий парков обвал
Волевую листву шевелил,
И при всех ты её целовал,
Словно целую вечность любил,
И скрывала обличье скорбей
Отношений людских чистота,
И манило величье морей,
И сияла небес высота.
И по грешной бродила земле
Вся судьба моя с перечнем сил,
И как будто бы кто-то велел,
Я о чём-то у моря спросил,
А о чём — не припомню теперь,
Только фраза подобна была
Единенью удач и потерь
И незнамо куда увела.
И поскольку живет волшебство
В переполненном сердце моём,
Повинуясь желанью его,
Побрели мы уже вчетвером —
Но куда? Прислонилась ко мне
Беловласая фея зимы,
Да исчезла снежком в стороне,
В тишине, в серебре полутьмы.
Точно поднял серебряный рог,
Переполненный белым вином,
Попрекающий тостами рок —
И обрёк он меня на оброк,
И почтовый рожок прозвучал
Над вершинами частых дерев,
И волна обогнула причал,
И асфальт ощутил перегрев.
О беспечность девических плеч,
Опаданье волос золотых,
Оправданье порывистых встреч
И законов, до боли святых!
Что ни тронь, всё едино средь нас,
Убедительно, что ни возьми, —
Удивителен сомкнутый час
У существ, наречённых людьми.
Даже губ нам порой не видать,
А порою безрадостна близь, —
Что прикажешь ещё переждать,
Если окна давно уж зажглись —
Излияния талый резон
Или замкнутый выпад бравад?
Одиночества искренний сон
Да слова на устах невпопад.
Притаившись вовне, в глубине,
Расставание всё же придёт —
Что же всё-таки высказать мне,
Разобравшись во всём наперёд?
И простился я с вами, друзья,
А потом уж навёрстывал срок —
Путешествий коварный изъян
Потянул и меня на восток.
Где Таврида отложе, милей,
И полынью пропитана даль,
И когда поглядишь с кораблей,
Поселяется в сердце печаль,
Где залив обогнул Коктебель
И пуглив по утрам Кара-Даг,
Где с купелью слилась колыбель,
Продолжая предпринятый шаг.
И обретшая разницу встреч,
Увидавшая очи одни,
Пробудилась отчётливо речь,
Породнив с пониманием дни,
И волос чернота, что южней,
Чем туманящий выговор скал,
Стала ближе ещё и нужней,
А нашёл я лишь то, что искал.
И ещё я всего не сказал — —
И сейчас, средь степей, одинок,
Я смиренную ношу собрал
Словно листья рассыпанных строк,
Всё, что месяцы мне принесли,
Что накоплено осенью впрок, —
И предчувствуя встречу вдали,
Я молю тебя истово, Бог:
Сохрани мою душу в плену,
Дай из плена мне вырваться вновь —
Если сердце знавало вину,
Оправданием служит любовь;
Дай мне крылья раскинуть, Господь,
Средь полей, и людей, и темниц,
Не обуздывай тёмную плоть,
Просветли выражение лиц,
Освяти же Ты светом своим,
Заполняющим днесь небеса,
Чтобы стал я высок и любим,
Чтобы въяве узрел голоса,
Чтобы жизнь я в себе возродил,
Искупление выпил до дна,
Чтобы выжил и так победил,
Что меня поняла бы страна,
Чтобы музыка тающих стай
Да идущих в моря кораблей,
Перелившись во мне через край,
Помогала душе поскорей,
Чтобы речь моя, вечно жива,
Помогла бы бредущим во мгле;
Всё возьми — и глаза, и слова —
Поддержи меня здесь, на земле! — —
И завьюжило спящую степь —
И, неистовый чуя псалом,
Разлетается горькая цепь,
Наполняется пением дом,
И вздымаются полчища птиц,
И срывается кровля со стен,
И молчание падает ниц,
И теряет отчаянье тень,
И звезда у порога стоит,
И шумит поездами вокзал,
И отверженных не прогневит
Не поверженный наземь хорал, —
В сто свечей, точно слепнущий Бах,
Разрывается правды орган,
И скрывается крепнущий взмах,
Чтоб к её преклониться ногам.
О любовь! Точно явленный зов
По низам, меж низин, где подвал,
Этажам, где от самых азов
Изучается зык зазывал,
Наслоение ткани на ткань,
Размохрённые нити дорог, —
Как нарочно, куда ты ни глянь,
Либо снег мельтешит, либо срок.
Что поделаешь — ныне декабрь
В довершенье любых непогод
Открывает себя, как букварь, —
Изучили мы нынешний год,
Изумил меня выпуклый шрифт,
Штиль высокий и литер набор, —
Это выбор со мной говорит,
Зашифрован и част, как забор,
Что торчит перед взором, — ну, сгинь,
Испарись, пропади да истлей! —
Именуя заочно богинь,
Мы становимся сами смелей —
Как зовут тебя, как нарекли?
Нареканье упрёку ли рознь?
Помогали вы мне, как могли,
То вы вместе, а часто — и врозь.
Ах, избранницы! Выстроен лад,
Что же цитра и флейта молчат
И не слышу я вешних рулад?
Ну, понятно — сей ряд непочат!
Терпсихора! Эвтерпа! Пора!
О негаданный выговор муз!
То, что было враждебным вчера,
Заключает сегодня союз.
Преходящая боль не влечёт —
Да излечат нас ныне от ран
И лета, и мечта, и почёт,
И недуга не нужен обман, —
Да хранит тебя, друг, доброта,
Но и сам ты её сохрани —
Что декабрь? Только пар ото рта
Да сугробы в лиловой тени,
Только редкий, как голубь в окне,
Ненароком пригревшийся луч,
Да в письме обращенье ко мне,
Да известие в нём, что живуч, —
И лежит этот белый клочок
На столе, среди книг и бумаг, —
И щемит, как запечный сверчок,
Ощущенье юдоли в домах.
Белой магией сжатых пространств
Что теперь покрывать похвалу
Тем, кто яви сторицей воздаст
И мольбу, и борьбу, и хулу,
И золы леденящий нарост,
И зари залетевший привет,
И святынь обособленный пост,
И пустынь умерщвленный завет.
Осыпаясь в песочных часах,
В циферблате вертясь круговом,
Наше время у всех на устах,
И досталось ему поделом, —
Никогда не угнаться за ним —
Так давай-ка хоть то сбережём,
Что как душу живую храним
В этой мирной стране, где живём.
(продолжение следует)
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer12-alejnikov2/
