ИТАКА
Моя полынная Итака
За бурным морем ковылей,
Ты золотишься тучным злаком
На исковерканной земле.
Я твой Улисс, бродяга вечный,
Расстрига раненного дня…
Легли отрепьями на плечи
Крыла, им не поднять меня.
Я вновь шепчу в ночи молитвы
И грежу запахом травы…
Но все желания залиты
Смолой неправедной молвы.
КТО НЕ СКАЧЕТ
Ещё вчера кричавшие: «Осанна!»
Сегодня перекрасились нежданно,
Благоразумия уже не сохранить,
Когда в загуле и в угаре пьяном,
Злой дух толпы, витая над майданом,
Рождает крик, взывающий: «Распни!»
И хмурый день становится кровавым.
Народ кричит и требует расправы
(Найдут виновных, ведь никто не свят)…
Зигуя небу жестом ультраправым,
Толпа как зверь рычит: «Отдай Варавву!» —
И скачет… Кто не скачет — тот распят!
КРИКИ ЧАЕК НАД НЕВОЙ
Тают в облаках лучи…
Ветер свищет, как нагайка,
Воздух сладостно горчит.
Надо мной не плачут чайки,
Надо мной кричат грачи.
Кроны тополей пусты…
На ветру трепещет осень,
Сквер, осунувшись, простыл.
И октябрь с собой уносит
Прогоревший дух листвы.
Заболел мой край войной…
И друзья считают чаек
Над холодною Невой,
И, по Родине скучая,
Не торопятся домой…
***
Памяти Е.З.
А годы всё колючей и капризней,
Счастливые моменты далеки…
Ещё вчера мы, словно мотыльки,
Летели смело к свету взрослой жизни,
А нынче нам полёты не с руки.
Оглядываясь вспять, мгновенья меря,
Себя считаем племенем младым,
Но пожиная времени плоды,
Мы отмечаем в дневниках потери,
Смыкая поредевшие ряды.
***
Дышит край мой ковыльным привольем,
Пахнет воздух полынью седой.
Этот край был веками намолен,
И вчерашнее Дикое Поле
Нынче стало нам Русью Святой.
Пробиваясь огнём и секирой,
Нас дороги и судьбы свели.
Мы, полпреды славянского мира,
Из Донца мелового потира
Причащаемся тела земли.
***
Вчера обстрел — сегодня тишина,
И только ветер, бередящий клёны,
Прорвавшись в трещину разбитого окна,
Мне напевает песню утомлённо
Про то, как надоедлива война.
Мой хрупкий быт висит на волоске,
Мои волненья, как тугая роздымь…
И я смотрю сквозь дырку в потолке
На горькие испуганные звёзды,
Сжимая крест в слабеющей руке.
***
Мы раньше срока поседели,
Бессонницу войны кляня.
Здесь даже городские ели
Познали пагубность шрапнели,
Жестокосердие огня.
И горожане-фаталисты
Живут, но помнят каждый час,
Что ангел смерти бродит близко…
И где-то там артиллеристы
Прицельно думают о нас.
ПРЕДДЕКАБРЬСКОЕ
А за кордоном — снежная страна,
Реалии ноябрьских откровений.
Мой путь через посты и сумрак бренный,
Где страх, как набежавшая волна
На грани у растерзанной вселенной.
Где всё спокойным кажется на вид,
Но дребезжит рассудок чайным блюдцем.
Снежинки в окна призрачные бьются,
Там ёлка прошлогодняя стоит,
Всё ждёт, когда хозяева вернутся.
***
Промолчи, промолчи, промолчи!
А. Галич
Дух бунтарства по свету рассеян,
Память схлынула красной волны.
Вы — расстриги печальной страны —
Позабыли, чем дышит Расея.
И на беды взирая сквозь пальцы,
Равнодушия пьёте туман…
И заплакало небо славян,
Запекаясь кровавым румянцем.
***
Андреевской церкви на солнце горят купола,
Но мне неуютны барочные хмурые своды.
Пройдёмся по спуску, где дышится в полдень свободно,
Где города змиева осень легка и светла.
Пусть машут каштаны своей обречённой листвой,
Пусть камни брусчатки на солнце агатом искрятся!
Андреевский спуск. Дом Булгакова — номер тринадцать,
И старая липа, парящая над мостовой.
Я город когда-то любил наблюдать с высоты,
Пока в моей жизни судьба не проела прореху…
И если б не ты, я сюда ни за что б не приехал!
И множество прочих условностей: «если б не ты!»