Строки «Атомной сказки» (1968) Юрия Кузнецова сочетают в себе два разных мира, которым очень трудно уживаться в одном пространстве — мир науки и мир искусства. По мнению многих историков литературы, именно стихотворение «Атомная сказка» стало знаковым в споре «физиков и лириков» в 1960-х годах. Соединение двух миров дало в итоге впечатляющую картину, которая и ныне тревожит душу читателя, — несмотря на то, что лирический герой взят поэтом из, казалось бы, далекого прошлого, из фольклора (конкретно, из сказки о царевне-лягушке).
Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Мне кажется, что поэт уже в начальной строфе постарался выразить свое мнение в споре о глобальном изменении жизненных ценностей, свою позицию. Современный, теперешний мир — это не сказка, это суровая реальность. И есть ли здесь место для доброты?
Он пошел в направленье полета
По сребристому следу судьбы...
Но кто же такая царевна-лягушка? Это как раз и есть воплощение чего-то доброго и прекрасного, — того, что осталось от прежнего мира. Она прячется от людских глаз, чтобы ей не причинили вреда. Но Иван-дурак одним поступком убивает последний «серебристый» кусочек счастья, превращая волшебную лягушку в самую обычную:
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
Оценка поэтом этого поступка недвусмысленна: «дурак» — это уже не насмешливая фольклорная приставка к имени героя стихотворения, а грубое название его истинной сущности. Он просто дурак, без всякого смеха.
Иван не видит красоту как таковую. Всю природу он воспринимает как некую сущность, состоящую лишь из атомов и молекул. Он однобок в своем мышлении, поэтому поэт и не разделяет его взгляда на жизнь. По мнению Кузнецова, человек, верящий лишь в науку — пустой, недалекий человек.
А что тут такого? — скажет кто-то, — просто вскрытие лягушки... Но поэт смотрит глубже и видит в этом поступке нечто глобальное — а именно, жестокость человека по отношению к природе, к прекрасному. Человек обесчеловечивается, ставя эксперименты над природой. Сказка перестает быть сказкой и становится «атомной» реальностью, где нет места волшебству.
Но ведь при этом человек узнает нечто важное для себя, для людей? Недаром же он улыбается?
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.
И на этот вопрос у поэта есть ответ. Да, Иван познал природу лягушки, — но одновременно он разрушил что-то куда более важное для человечества. Правда, герой стихотворения (в силу своей приземленности) этого не понимает. Он улыбается, думая, что познал природу. Но так ли это?
