(Евгений Степанов, «Империи».
М.: «Издательство Евгения Степанова», 2017)
Не каждый видит в себе своё плохое или недоброе. Обычно мы замечаем в себе только самое лучшее, а плохое приписываем проискам врагов. Евгений Степанов не только видит в себе недостатки, но и старается их по возможности ликвидировать, чтобы стать лучше. Эта духовная направленность особенно заметна в новой книге Евгения, которая называется «Империи». Почему «Империи»? Поэт условно делит мир на «империю греха» и «империю любви». Это империи во вненациональном, философском смысле слова. Но подтекстом, на мой взгляд, здесь читается и другое. Сегодня мы с вами являемся свидетелями становления очередной российской империи. И Евгений Степанов слово «империя» ставит во множественном числе: дескать, все империи одним миром мазаны, все они не очень дружат с человечностью. Поэт доходит порой в стихах до самобичевания. Впрочем, трудно судить до стороны, перехлёстывает ли он в самокритике, подобно Ивану Грозному в письмах к князю Курбскому. Как бы там ни было, у меня есть ощущение, что самокритика у Степанова направлена на созидание. А степень откровенности поэта вызывает восхищение.
Евгений Степанов политикой интересуется, но сам в ней не участвует. В девяностые годы он прошёл дорогой эмиграции, хотя эмиграция была «необъявленной». И, оттолкнувшись от Запада, вдруг понял, как дорога ему Россия.
Извне – оттуда – вот она
Россия – свет – восторг.
Россия – это Оптина,
А не оптовый торг.
Россия – сила Божия
И жар, и холода.
И дурь, и бездорожие…
И счастье, и беда.
Степанов по натуре – победитель. Но, мне кажется, в его мировоззрении присутствует такая парадоксальная вещь, как готовность к поражению. Искатели поражений – это люди, которые любят проверять себя «на вшивость». Ты, жизнелюб, забрался на чужую территорию, чтобы испытать себя и других: примут – не примут, справишься – не справишься. Евгений морально готов выйти из зоны комфорта и насладиться экспансией – или потерпеть поражение. Здесь следует отметить, что поражения бывают порой полезнее побед. Поражения целеустремлённого человека – это, в сущности, непрямой путь к будущим победам. «Потому, что жизнь – победа над собою», – говорит Евгений Степанов. Близнецы, как и все «двойные» знаки, внутренне противоречивы. В этом их слабость. В этом их сила.
Я хочу кричать.
Но молчу.
Я хочу молчать,
Но кричу.
Я хочу сбежать
В Катманду.
Я хочу лежать,
Но иду.
Евгений Степанов – поэт с развитием. Если Мандельштам, как настаивают искусствоведы, развивался от простого – к сложному, Степанов, на мой взгляд, идёт от хорошего – к лучшему. Евгению, как поэту плодовитому, очень важно «выписаться». А потом уже, на стадии подготовки к публикациям, в нём просыпается искусствовед, идёт жесточайший отбор написанных текстов. Что ж, «кухня» у каждого – своя. Сборник «Империи» лишний раз доказывает действенность такого метода. Стихи Евгения наливаются поэтической силой, становятся мощнее, виртуознее, духовнее. «Я заброшу в небо флешку, так похожую на душу», – говорит поэт. Он старается брать всё самое лучшее, найденное или подсмотренное у классиков и современников, конечно, с поправкой на свою незаурядную индивидуальность. Пути самосовершенствования неисчерпаемы. Например, можно ещё больше разнообразить ритмику стихотворений, уходя в рифмованных произведениях от коротких силлабо-тонических строк. Меня всегда удивлял перечень любимых поэтов Евгения. Этот список для меня всегда неожидан. В нём, несомненно, присутствуют и чисто человеческие привязанности, и поиск оптимального для себя стиля. Там присутствуют и авангардисты Хлебников и Кручёных, и совершенно классические Есенин и Евтушенко, и наши современники Сергей Бирюков, Татьяна Бек и Сергей Арутюнов, тоже нисколько не похожие друг на друга. Умение любить разнообразное и мысленно противоположное – достоинство писателя.
Стихи Евгения пестрят свидетельствами своего времени. Он активно сообщает нам о том, что ему нравится и что не нравится. Это эмоционально окрашенная летопись нашего времени. И личность поэта здесь, безусловно, нам важнее, нежели жизненные подробности, о которых он нам сообщает. Очень важно, на мой взгляд, что вкладывает Евгений в понятие «поэзия». Какие компоненты её составляют? Вот как это выглядит в авторском порядке. 1. Исповедь. 2. Покаяние. 3. Проповедь. 4. Молитва. 5. Отповедь. Мы видим, что исповедь названа поэтом первой. И это очень симптоматично. Душа разговаривает с Богом. Бог – первый читатель поэта.
Краткость – сестра таланта Евгения Степанова. Но краткость его всегда объёмна. Затем, если соединить много-много краткостей, они складываются в большую поэму о жизни.
жизнь у меня жизнь
смерть у меня смерть
жизнь у меня смерть
смерть у меня жизнь
То, обернувшись, есть это. Это, обернувшись, есть то. Человечество чуть ли не с пелёнок мыслило дуалистично. И Евгений Степанов, как настоящий философ-экзистенциалист, объединяет вечные противоположности в одном общем авторском понятии: жизнь-и-смерть. Не случайно Евгений стал автором и составителем антологии об ушедших поэтах «Они ушли. Они остались». Есть смысловое единство между тем, что он делает и что он пишет. Степанов – редкий поэт, который в своих стихах не врёт и не притворяется. И этим, безусловно, ценен.
Что осталось? Вздохнуть и в дорогу собраться.
Что осталось? Уйти. Что осталось? Остаться.
