ДВОРИК МОЙ
Дворик мой — обитель местных пьяниц.
Сигаретный здесь клубится дым.
Здесь непьющий, словно иностранец,
Непонятен всем и нелюбим.
Наши окна смотрят на помойку.
Там, в серёдке чахленьких ветвей,
Год за годом с постоянством стойким
К нам взывает местный соловей.
Он поёт с надеждой непреложной,
И с такой же верой, как вчера,
Что жива святая искра Божья
Даже в грязных пьяницах двора.
ОДНАЖДЫ ВО ВРЕМЯ БОЙКОТА
Мало картошку на даче вырастить, —
Надо ещё довезти домой.
Вот и тащусь по своей же милости
С этой поклажею дорогой.
Вдруг — мужичок: «Вам помочь?» — «Пожалуйста».
И он разделяет со мною путь.
Мне не до флирта с ним, не до шалости;
Спасибо, хоть выручил кто-нибудь.
А он, побалакать, видать, настроенный,
Смеётся: «Ты тяжести не носи.
Вредно девчонкам. Красивым — особенно.
Грузы таскать муженька проси.
Замужем? А? Молодая вроде.
Стало быть, муж у тебя — дурак.
Что же на дачу с тобою не ходит?
Где он вообще, так его растак?
Вот я домовитой такой бы невесте
Сам бы всё выкопал — посадил.
И возвращались бы с дачи вместе,
Одну ни за что бы не отпустил.
Уж я бы… А плачешь почто, девчонка?
Видно, попал я не в бровь, а в глаз?
Дак ты разводись, пока нет ребёнка,
Не то наревёшься ещё не раз».
— Не ваше дело учить советами, —
Хочу возмутиться. Но взгляд застыл.
Только что рядом шёл — и нет его.
Поди догадайся, кто это был…
ТРИЗЕЛЁНОЕ ЦАРСТВО
Надоела неволя
В ритме будней мирских,
И сбежала я в поле
От людей городских.
Этот час будет прожит
Только мною одной, —
Здесь ничто не тревожит,
Здесь трава да покой.
Здесь и воздух — лекарство.
На ладони с жуком
В тризелёное царство
Ухожу босиком.
Я обутой не смею
Заходить в сей чертог,
Расстилается клевер
Для босых моих ног.
Пробираюсь по стёжке.
Воздух сладок, как мёд.
Значит, рядом «матрёшка» —
Белый зонтик цветёт.
От цветов её белых,
Как от снега, — вокруг,
Словно облако село
Ароматное в луг.
Средь соцветий душистых
Тихо-тихо стою
Первозданной и чистой,
Словно Ева в Раю.
Вот и час мною прожит…
Он как будто не мой,
А дарованный тоже
Безымянной святой.
Час…Какая-то малость…
В мир пора уходить.
Вот и всё. Отдышалась.
Можно заново жить!
ПРАВЕДНИК
Тебя у жены не украсть мне.
Сворованное — пропадёт.
Но птица безбрежного счастья
Во мне всё поёт и поёт.
Уж я-то и слёзно молилась,
Чтоб впредь о тебе не мечтать.
Зачем же она не простилась?
Не хочет никак улетать…
И чем неуёмная птица,
Какою надеждой жива?
Меж нами лежат две границы,
Да, видно, ей всё трын-трава.
Ты тоже — не хам, не грабитель,
В чужой не завалишься сад.
О, праведник мой и мучитель,
Зачем безупречно ты свят?
СВОБОДА
А на улице вешние воды.
Я живу! Я как будто расту!
Упиваюсь недолгой свободой —
От работы до дома иду.
Дома ждёт меня та же рутина.
В худшем случае — даже война.
Хоть на час от привычной картины
Я свободна, как эта весна.
И дышу её запахом талым.
Мне сегодня с ручьём по пути.
Как волшебно... И как это мало —
Лишь до дома свободной дойти.
РЕШЕНИЕ ОБО МНЕ
Как Везувий, муж пылал,
Обвиненья извергая.
Взяв за шиворот, пытал —
С кем ему я изменяю?
Изменяю — это факт:
По счастливой видно роже.
Ну, дождётся этот гад!
Да и я дождуся тоже.
Всё-то муж растолковал:
Кто я есть и в чём повинна.
Чемодан себе собрал
И ушёл демонстративно.
Я же — двери заперла...
Ни слезы, ни сожаленья…
Сына на руки взяла
И вздохнула с облегченьем.
СЫНУ
О, знойный июль, о, пора земляники
И сена душистого в дальних лугах!
Мы вновь отправляемся в путь наш великий
С едой и питьём на весь день в рюкзаках.
Дорога петляет деревней и полем.
Навстречу с корзинами люди идут.
Мы им незнакомы. Они нам — тем боле,
Но «здрасте!» киваешь ты всем на ходу.
Они остановятся недоумённо,
Вглядятся, но нас не припомнят никак.
А ты им — всё «здрасте!» Вот шут неуёмный!
Но в детстве я тоже здоровалась так.
И их удивлению так же смеялась.
Но — тихо, чтоб мой не обидел смешок.
Как жаль, что я с детством давно распрощалась.
Как славно, что помню его хорошо.
ВЕРУЮ…
Верую — горькие слёзы осушатся.
Верую — будем как дети прекрасные.
Господи, дай мне Тебя не ослушаться,
Видишь, лукавый вьёт сети опасные?
Вот они — плетями тянутся липкими
В помыслы самые-самые чистые.
О, ужасаюсь, какими ошибками
Можно упасть прямо в лапы когтистые…
О, не позволь этим бедам обрушиться.
Я — как сосуд со случайною трещиной.
Господи, дай мне Тебя не ослушаться,
Сам отними, что Тобой не обещано.
ПРОШЕДШЕЙ ДРУЖБЫ ЭПИЗОД
Я всё предвижу наперёд,
Чем удивлю тебя немало,
Прошедшей дружбы эпизод
Напомнить ли тебе сначала?
Ты помнишь — август. Чуть звенят
Стрекозы в чаще над болотом.
Берёзок лиственный наряд
Ещё не тронут позолотой.
И предосенние лучи
Сквозят, не обжигая зноем.
И я хочу сказать: «Молчи.
Молчи. Не нарушай покоя.
И дифирамбов не слагай,
Не обещай мне вечной дружбы.
Прошу, в слова не облекай
То, что хранить в молчанье нужно.
Не распыляй высоких слов.
Слова не так уж много значат.
Гляди, как стайки облаков
Пасутся на небе прозрачном.
Они легки и не таят
В себе ни сумрака, ни смуты.
Молчи и впитывай, как я,
Весь день сегодня, до минуты.
Весь день, когда душа могла
Другую до краёв наполнить.
А после…Я не вспомню зла…
Я только этот день и вспомню».
ДРУГ И ВРАГ
Как верно то, что враг не бережёт,
Не милует, прощения не просит,
Так верно то, что дружба не солжет
И не предаст. И лишнего не спросит.
Но было почему-то суждено,
Что друг мой — предал. Предал без смущенья.
Я, может, умерла бы с горя, но
Как раз в тот день и враг просил прощенья.
МНЕ ДАРОВАНО
Мне даровано это утро,
Словно не было бурь и бедствий,
Безмятежное, светлое, будто
Я осталась такой, как в детстве.
Белый снег. Словно мир умылся.
Словно Божьего ждёт привета.
И небесный свет отразился
В нём сиянием фиолетовым.
Фиолетовые просторы,
А на них позолота льётся —
Это в небе, совсем как в море,
Солнце плавает и смеётся.
Боже мой, благодать какая!
Как, наверно, в Небесном Царстве.
Может быть, там давно не знают
О земной любви и коварстве?
О, Господь! Этот снег искристый
И приводит меня к смиренью —
Не осталась я столь же чистой.
А была я Твоим твореньем…
Р.S.
Помнишь, как-то апрель наступил —
Словно жребий нечаянный выпал?
Тёплым дождиком город умыл,
Мать-и-мачеху всюду рассыпал.
А над россыпью первых цветов
Неувиденной вольною птицей
Где-то здесь пролетала Любовь
И искала, в кого воплотиться.
Гас восторг её, никли крыла —
В миллионах супружеских спален
Нужной пары она не нашла,
Не её без конца призывали.
Не о ней воссылали мольбы.
Но Любовь дожидалась момента.
И, по странным капризам судьбы,
Мы с тобой приглянулись ей чем-то.
Это было с её стороны
Так тепло… Так неслыханно мило,
Ты любил меня больше жены,
Я тебя больше мужа любила.
Помнишь, наши встречались глаза?
Мы от счастья едва не кричали.
Нас держало святое «нельзя»,
Потому мы о главном молчали.
Помнишь, как ты был счастлив и свят?
А с тобою и я — что святая.
Это было три года назад.
И неправда, что так не бывает.
