ВСЕЛЕННАЯ В ОДНОМ ЛИСТКЕ
Вселенная умещается
в одном листе,
слетевшем
с желтеющей берёзы над прудом.
Он перестал вертеться в воздухе,
зацепившись за вершинку
ещё зелёной осоки,
торчащей из воды,
и предлагает
рассмотреть в нём
все элементы и частицы,
из которых состоит Вселенная.
И, может быть,
если поковыряться
в нём как следует,
можно найти
даже следы анти-материи.
При ближайшем дуновении ветерка
лист упадёт
на выглядящую мягкой воду
и поплывёт дорогой,
которую можно посчитать
частью Дороги Вечности.
ОБМАН СТЕКЛА
Обман стекла.
Мираж простора в небесах.
Коварная подделка глубины.
Фальшивый воздух.
Лживый трепет сердца.
Жемчужина украденной слезы.
Пора разбить стекло.
Разбить окно.
Разбить стеклянные глаза.
Прорваться.
И продраться,
обдирая в клочья кожу.
Спасти
обмотанную в кровоподтёки душу.
Спастись,
теряя смысла крылья.
Искать, надеяться, иметь.
Держать и проклинать.
ОКТЯБРЬ
Прозрачен облетевший лес.
Пустынны небеса.
Ни птиц, ни комаров,
ни ветерка.
Молчанье –
в ожидании дождя.
А сырость неизбежных слёз
нисколько не заполнит
пустоту.
***
Какой загадочный
и непростой
этот простор!
Простор души,
среди распахнутых полей
в кольце лесов.
И хочется,
и боязно
в таком парить.
ТУННЕЛЬ
Я лечу
в свою судьбу,
как в бескрайний туннель,
и сгораю на лету.
Я лечу, улетаю от всех,
кто мне дорог,
кого
не хотел бы терять.
Улетаю от прожитых дней,
что остаются позади
цепочкой светлых пятен,
уменьшаясь вдали.
Я уношу с собой в темноту
все недóжитые ночи и дни
и все свои сны.
Я такой же, как все.
Где-то рядом, возможно,
летят другие,
каждый в своём туннеле.
Умоляю:
не молчите!
Кажется, кто-то кричит...
А может быть, это мой голос
мечется
среди тесных
невидимых стен?..
***
Кто сказал,
что время
движется вперёд?
Оно течёт во все стороны,
растекаясь
на широкой тарелке
вечности.
МЫ ВЕЧНЫ
Все мы смертны
и все мы
всё-таки бессмертны.
Во всяком случае
в теченье парочки
ближайших миллиардов лет
милашки-атомы,
из которых я сейчас устроен,
не пропадут
и уж куда-то непременно попадут,
что б ни случилось на земле,
и даже, если
и сама Земля исчезнет.
Как это приятно сознавать!
Присоединяйтесь.
***
Я хотел бы
массового поражения
населения
каким-нибудь сверхмощным,
гениальным стихотворением,
внезапно возникшим
из пушкинского небытия.
***
Назойливо яркий свет
может всё затемнить.
А непроглядная тьма,
наоборот,
способна
помочь увидеть.
***
Бывает:
мелодия звука.
Ещё бывает:
чарующая мелодия мысли.
Такая – не часто.
И не обязательно –
у сумасшедших.
ДВОЙНОЕ НЕБО
В моей душе осела грусть,
но я ей рад,
поскольку это знак
ещё живой души.
Я не боюсь
моей оставшейся,
возможно, непростой судьбы.
Но я грущу.
Грущу не по тому,
что было позади,
а по тому
чего со мною не было,
быть не могло
и никогда не будет.
Плывущий сон
манил и звал
и обманул,
хотя я знал,
что это – сон.
Искал я зелень
ярче, чем весной,
искал я небо
глубже и синей,
чем в ночь июньскую
Купала.
Хотел пройти босым по утренней тропе,
покрытой мягкой, тёплой пылью,
с цепочкой мелких крестиков на ней –
следов вспорхнувших птиц.
Искал я важный разговор.
И мне не раз казалось,
что лёгкие слова,
которые должны всё объяснить,
они вот только что сухим дождём
тихонько простучали
по гулким стенкам воздуха,
ссыпаясь.
Но этих слов
я так и не расслышал.
Мне грустно наяву.
А под моей рукой –
колючий холод каменных перил.
Блестит измятый, мокрый
уличный асфальт.
Гляжу я в небо
с блёклой синевой,
остуженное октябрём,
и всё же чувствую,
что за его экраном
скрывается другое небо,
которое я видел
лишь во сне...
ПРУЖИНА
Откуда выскочила
эта пружина?
Ржавая, но как всегда бодрая,
упрямая и агрессивная,
пружина не может валяться без дела.
Пружина так и напрашивается
на приключения,
если её оставить скакать на свободе.
Поставьте её в дело,
Ведь без неё
кто-то сломался,
сник.
Да уж не ищите
прежнего хозяина,
ставшего паралитиком,
и жив ли он?
А дайте новое ей место,
и работу –
достойную,
и под силу.
Согните,
сожмите ее,
пусть она торчит
где-нибудь в тесноте,
упираясь концами
в обе стороны.
Даже ржавая,
но при деле,
она вызывает уважение.
Вот так и ты:
сопротивляйся,
хотя бы ради самого сопротивления,
как пружина,
живущая ни для чего другого.
А если не знаешь, на что опереться верой,
то постарайся найти,
куда упереться,
хотя бы головой и ногами,
пока чувствуешь в себе
пружину упрямства,
желание честной драки
и просто бесшабашной
тяги
к жизни.
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
Встань, Ванька, встань!
Грешно тебе грустить.
Будь гордым и не трусь,
хотя бы потому,
что страх
лишь приближает гибель,
когда грозит беда.
Беда у всех, конечно, рядом ходит,
как кот вокруг норы,
где прячется бедняжка мышь.
Зачем тебе нора?
Не будь бедняжкой, милый Ваня!
Беда, она как мировой эфир,
как сырость, лезет
во все и всякие и трещины, и щели.
Но есть надёжный щит –
улыбка на твоём накрашенном лице.
Как засмеёшься,
словно клоун на арене,
и посмотри вокруг –
у всех теплей и веселей
становится в душе.
И верь: мы все готовы
вступиться за тебя,
увидев вдруг
на твоих щеках
не краску, а размазанную кровь.
Встань, Ванька, снова,
встань!
Назло судьбе,
хотя тебя лишили ног.
Но руки есть,
и кепка надо лбом.
Под кепкой – скошенный в весёлой
и озорной гримаске рот.
УЛЫБКИ У ПРЕДМЕТОВ
Нам не достаёт
людских улыбок.
Однако есть улыбки
у предметов.
Вот, например.
Улыбка раковины морской
в песке под набегающей,
прозрачной, как слеза,
волной.
Улыбка ржавой,
но ещё готовой послужить
подковы,
случайно найденной в траве
заброшенной лесной дороги.
Улыбка крепкого капкана,
ждущего,
с терпением завидным,
свою жертву
на тропке к водопою.
Улыбка красная
свежеразрезанного арбуза.
Улыбка кошелька,
дразнящего приятным веером
тугих банкнот.
Улыбка полукруглого слюнявчика
под нежной шейкой
милого младенца,
кушающего кашку.
Улыбка гильотины,
выполнившей свой долг.
Улыбка пушечного дула.
Улыбка пропасти.
Улыбка неба.
И надо всем –
спокойная улыбка
Великого Создателя
Всего.
ЧЕГО БЫ ВАМ ТУТ
НЕ ХВАТАЛО?
Иван да Лида –
два инвалида.
У них на двоих –
две ноги
и оченно
модные
сапоги.
Две руки на двоих –
тоже неплохо:
нетрудно сварганить
суп из гороха,
нажать на кнопку
и принять с экрана,
в три круглых глаза,
моргающих без отказа, –
цветные картинки
про всякие новинки,
про ваучер и конституцию,
про Клинтона
и проституцию,
Притом три уха
вполне достаточно для слуха,
тем более, одно
умеет заодно
красиво шевелиться.
Ну как тут не умилиться!
А пальцев,
опять же на двоих –
целых пятнадцать!
Куда с такой прорвой деваться?
Не хватит на теле всех дыр,
чтоб в них поковыряться.
И вы взгляните
на Лиду и Ваню,
сидящих рядком
на мягком диване
опóсля посильных трудов.
Какая улыбка
на двадцать зубов!
Разинешь с восторгом
зевало пошире:
У НАС ИНВАЛИДЫ –
НАИЛУЧШИЕ В МИРЕ!
И всё-таки есть
кой-какой перебор,
увы:
у них на двоих
целых две головы.
ЩА
Посвящается
Борису Карпову
Для чего я живу,
ты живёшь,
живёт
алкоголик-горбун?
У него туберкулёз позвоночника,
а мать недавно померла от рака.
Для ща-
ща-
ща-!
И лю-
лю-
лю-!
Но:
в тебе,
во мне
и в горбуне
словно цыплята,
не пробившиеся сквозь скорлупу,
так и не родившись,
погибают –
-ают
-ают…
ща-
сливейшие минуты
хоть
с лю-
лю-,
хоть и без
лю-
лю-.
ПО-РЕ-ЗАН-НА-Я
Э-ЛЕ-ГИ-Я
Мне гру
Мне тя
мне то
я ненави
Кругом сплошные под
и ду
Сияет со
ласкает щёки ве
вздымая с тротуара пы
Сияют рожи спекуля
А божьи одува
от недоеда
заснули у экра
не слыша, как в подва
насилуют их вну
А на черда
играет в карты дья
Всё это называ
свободой ры
Я пла
над испога
с ума сошедшей ро
Зачем мы жи
кого мы лю
Да никого
Да незачем
Мне гру…
***
– Не верю я,
не верю,
не верну.
В нирвану рьяную
нырну.
И в рану рваную
я завернусь.
И не вернусь.
ГДЕ ДИРИЖЁР?
Лярго равнин.
Адажио холмов.
Пиццикато ущелий.
Аллегро горных ручьёв.
Фортиссимо водопадов.
Стаккато каменных лавин.
Пианиссимо альпийских лугов.
Маэстозо горных вершин.
Какая
грандиозная
музыка!
Музыка титанов.
КВАРТИРА ПРИРОДЫ
Стенка леса.
Потолок неба.
Половицы луга.
Дорожка дороги.
Зеркало озера.
Кран ручья.
Утюг солнца.
Окна горизонта.
Телефон сороки.
Рукопись листьев.
А кто хозяин?
Так вот он, вот.
Опёршись локтем
на вершину удобной сосны,
вытирает, улыбаясь,
умытое в водопаде
рыжее бородатое лицо
пышным белым облаком.
Мирошниченко Лев Дионисович (род. 8 авг. 1932 г.) – российский учёный-эпидемиолог в области наркологии, энциклопедист, писатель, поэт. Автор поэтических книг «Сгущенье слов. Верлибры», «Чем хвастаешь, моя Россия? Верлибры сатирические», «Разговор без дураков. Верлибры. Афоризмы. Миниатюры», и ряда других книг, в т.ч. «Два чуда России – на расстоянии века между ними. Полемические заметки», «Войны России: Обороны и нападения. Параллельная хронология за 400 лет (1613–2015)». Публиковался в ряде периодических изданий.
