Когда первозданный хаос на планете стал воплощаться в некое подобие равновесного состояния воды и суши, когда гигантские катаклизмы перестали сотрясать образовавшиеся континенты, когда пышная растительность разноцветным ковром, словно толстым одеялом, закрыла зияющие рваные раны на теле Земли, Великому Властелину Бездны демону Аббадону приглянулось пространство обширной плоской равнины между массивом Сьерра-Невада и Скалистыми горами. Понравился сухой жаркий климат, бескрайние лесные массивы, спокойное течение полноводной Колорадо, толстой и гибкой змеёй разрезающей равнину. Полюбились высокие остроконечные горы на западе и востоке, защищающие равнину от слишком влажных ветров с океанов. Вечнозелёное пространство магнитом привлекало Аббадона. Всё чаще в своих беспрерывных скитаниях посещал он огромную молчаливую равнину, подолгу мечтательно замирал на пойменных полянах голубой реки.
Как-то посетовал Творцу, с которым с давних времён был в сложных отношениях, что, мол, облюбовал эту равнину как желаемое постоянное местопребывание, вот только уж больно плоское место. Творец, по доброте всеобъемлющей, приказал чудовищным силам, таящимся в бездне, приподнять равнину. Медленно, спокойно и всю разом. Так, чтобы сохранить по возможности и леса, и своенравную реку. Он, конечно, предвидел последствия. Взбунтовалась река и, чтобы протолкнуть воды сквозь поднимающиеся горные массивы, немедленно начала разрушать препятствие в поисках нового русла. Ей в том помогали солнце, дожди и ветры, ревностно соперничая друг с другом. Постепенно образовался невиданный ландшафт. На севере поднятую равнину узкие, извилистые и глубокие каньоны расчленили на отдельные столовые горы и небольшие разноцветные хребты, а на юге разрезали широкими долинами, чьи плоские днища вздыбили тысячами невероятно разнообразных и живописных по цвету, форме и размерам холмами Худу.
Пришло время и река успокоилась. Взору Властелина Бездны с высоты неба предстала сказочная картина застывших грёз из розовых и оранжевых мраморных дворцов, сияющих на фоне голубого неба и вечно слепящего светила, с анфиладами больших и малых зал, с резными окнами и балконами,. Дворцы соединялись арками, крытыми галереями с разноцветными колоннами и пьедесталами. В проёмах между дворцами проглядывали зелёные травянистые парки и дубравы величественных сосен. Царило молчание. Словно пронеслась гигантская природная катастрофа, мгновенно погубившая животный мир.
Картина привела Аббадона в неистовый восторг. Особо впечатлили многочисленные петли реки Колорадо на дне плоских долин, кажущиеся в тенистой зелёной глубине белыми шеями огромной гусиной стаи среди возвышающихся красных и оранжевых холмов Худу.
Аббадон благодарил Всевышнего, покорно в почтении склонив гордую голову. А Творец подумал, что вот теперь у незримого хранителя душ смертных, как Он называл демона про себя, будет свой дом.
«Ты перестанешь скитаться по зелёной планете, - усмехался Творец, - смущая дух людей. Не сможешь быть носителем знаний, распределять дары, быть в сознании смертных непреложной истиной благости, мудрости, мужества и отваги. Это ведь моё исключительное право». Так постепенно и случилось.
Всё реже и реже покидал родной дом великий Аббадон. Ушли многие из его большой и блестящей свиты. В конце концов, остался один Большой Ворон. Лень пожирала силы и желания. Но больше смущала география мира. Об этом регулярно докладывал Большой Ворон. Исчезали любимые народы и страны. Появлялись и расцветали незнакомые, чужие. Ранее, облетая планету и чаще застывая над золотыми Афинами, созерцая мир бесшабашных спорщиков, неунывающих и предприимчивых греков, Аббадон постоянно слышал в храмах и на рынках, что он служит созидательным началом, определяющим судьбы людей. Древние греки и римляне ценили демона, доверяли сокровенные мысли, вознося хвалу и моля о заступничестве. Все эти мудрецы, Сократ, Платон и их друзья стоики, позже Цицерон, с которыми и доныне любил беседовать Аббадон у себя в саду, отождествляли с демоном внутренний голос человека. Совесть!
«Я всегда был совестью каждого смертного, - уныло ворчал Аббадон. - Стоики ставили меня на третье место после звёзд и богов. Я был бескорыстным посредником, передавая пожелания и просьбы смертных к богам. Незримым, бестелесным посредником. Никогда не поучал смертных, не внедрял свои мысли, не натравливал друг на друга. А теперь Творец, подарив этот сказочный дом, лишил энергии постоянного общения со смертными. Вот, чем сказалась усмешка Творца. Я понял тебя, Великий. Ушла воля, желания, и общение со смертными стало крайне редким. Помнится, в последний раз пролетая над миром, не заметил храмов греко-римских богов, столь мною любимых, почитаемых. Куда они девались?» Аббадон глубоко задумался. «Нет, сегодня не спущусь в сад. Не буду беспокоить спящих мудрецов». Он вдруг резко поднялся, зашатались ближние стены дворца, а с соседней вершины посыпался град камней. Подобрался к проему резной стены и, глядя в бездонное небо, вновь, уже громче, проворчал: «Где ты, мой большой Ворон?»
Молчание было ответом. И вновь мысли окутали бестелесного демона. «Да! Непонятно многое. Непонятно. Вместо иерархии блестящих богов появились странные религии. Зачем? Но сомневаться в мудрости Творца опасно. Навлечёшь гнев, как было ранее. Я не забыл того случая, мой Творец. Всё помню! Значит, Он всё предвидел, предусмотрел. Вспоминаю, как среди древних греков появились иудеи. Они возвестили себя особым народом, под защитой Творца. Это так и было. Меня в том уверили. С них всё и началось. Творец позволил иудеям отвергнуть всех богов и почитать только себя. Об этом возвестил Моисей, ставший первым живым посредником между Творцом и смертными. Неужели это так! Неужели впервые заменили меня… Живой смертный! Каким бы святым он ни был, его душа, я знаю души смертных, всегда обуреваема корыстью. Он не может быть искренним посредником. Только я, по сути божественного происхождения, искренен в передаче мыслей смертных.
Ведь это истина, Творец. Согласись со мной... А потом Ты позволил появиться некоему Будде Шакьямуни, и смертные Востока толпой ринулись поклоняться обычному человеку. Правда, так говорил Ворон, они и остальных своих богов не забыли. Мудрые люди. Их гэлуны стали вторыми живыми посредниками. Я и тогда ни о чем не спрашивал Творца. Принял как должное. А затем - пошло – поехало».
Возмущение овладело Аббадоном. Он заметался из угла в угол огромного дворца, вылетел, поднялся над снежной вершиной, поминутно оглядываясь, словно искал духов своей прежней многочисленной свиты. Никого! Лишь ветер ревел в густых белоснежных облаках. Он успокоил Аббадона, заставил вернуться, но мысли не отпускали разгоряченное сознание. «И вот среди иудеев вдруг возник некий Иисус из Назарета, назвавший себя сыном Творца. Затем возник ещё один сынок - Мухаммад. Вокруг Будды, Иисуса и Мухаммада вскоре стали копошиться десятки тысяч ловких людей, душою, тайно, называя себя посредниками. Но не напрямую с Творцом, а с невидимыми никем и никогда сыновьями Творца, навязывая мнение, что сыновья напрямую связаны с отцом. Они называют себя по-разному - священниками, раввинами, имамами, гэлунами. За века посредничества разработали сотни писаных законов, традиций и обычаев, властно утверждая их положения. Нередко заставляя смертных, под знаком чуть ли не смерти, соблюдать законы. Иначе до тебя, мой Творец, не достигнут молитвы, иначе смертные не могут считать себя верующими. Так они говорили всем, и нередко за ними тянулся шлейф тяжелых кровавых злодеяний. Меня ведь этим грехом не упрекнёшь. Творец! Ведь это так! Неужели Ты, Всевидящий, не замечаешь лицемерие и жестокость этих ловких, корыстолюбивых людей. Большой Ворон, да где же он, в конце концов? постоянно говорит, что ныне посредники во многом преуспели. Власть иудейских, христианских и мусульманских пастырей стала всеобъемлющей. А меня они объявили во всеуслышание слугой сатаны, обитающим в аду. Возникла у людей боязнь, нетерпимость ко мне. Творец! Восстанови доброе имя. Сколько взываю, но Ты молчишь.
Да, слишком уютным, обжитым стал мой родной дом. Так не хочется покидать панораму неистовой красоты, исполненную величия, внушающую успокоение».
Дряхлело достоинство и гордость грозного демона. Печатью трагизма и печали стало покрываться лицо. Аббадон решил ещё реже показываться смертным. Да и не с кем стало странствовать. Остался лишь Большой Ворон, служивший ранее глашатаем воли Властелина, а теперь скромным почтальоном, приносящим вести со всех уголков планеты. Вдвоём они обсуждали мировые события или что-то таинственное, интересное, возникающее в укромных уголках планеты. С некоторых пор понял Аббадон, что Творцу стал совершенно не нужен.
«Исчезло таинство Веры - доносилось из пещеры - стала обыденной привычкой, как спокойное течение большой реки. Да и то далеко не для всех. Всё больше среди смертных неверующих. А ведь помнится, Божье откровение вызывало исступлённое восторженное состояние у миллионов. Удивление, слёзы, буйную радость. Храмы всегда были полны... И неважно, что верили они в разных мифических богов и чудовищ, которых чаще я и подкидывал смертным в утешение или в радость. С согласия Творца. Скучно стало...»
Из пещеры слышались громкие вздохи. Бормотание. Старый Властелин встряхнулся. Ему вдруг захотелось вновь увидеть мир. Он вновь подвинулся к краю пещеры и выглянул наружу.
Стояла прекрасная осень. Нежаркое пылающее светило из бездонной синеющей глубины небосвода освещало величественную панораму. Аббадон шире открыл глаза, стараясь пристальнее разглядеть привычную картину. На вершине ближнего высокого борта долины заприметил маленькие фигурки людей. Они в одиночку и группами бродили по краю склона, что-то высматривали, жестикулировали, разговаривали. Некоторые спускались по тропинкам вниз и пропадали среди вершинок Худу и сосен.
«Ещё совсем недавно смертных здесь было очень мало - мысли демона текли медленно и сонно, переплетаясь, перебивая друг друга. - Откуда они? В моём доме! Ах, да! Ворон сказывал, что недавно проложили сюда дороги, чтобы смертные могли любоваться моими розовыми дворцами. Они назвали моё владение заповедной территорией и дали имя, Bryce Canyon. Красивое имя. Стали ухаживать, очищать мой дом, даже охранять. От кого бы это?»
- Ты опять брюзжишь, мой Властелин. - Большой Ворон подлетел к пещере.- Вижу, появилось желание посмотреть на мир. Может, хочешь облететь высокую долину. А может, полетим за океан. В столь любимую тобой Грецию. Правда, она уже не вершитель цивилизации. Маленькая, неприметная. Нищая. Нет! Не хочешь. Ну и хорошо! Лучше, не надо. Думаю, что расстроишься ещё больше.
- Почему, верный Ворон?
- Мир сильно изменился. Повсюду смертные. Их стало очень много, несмотря на страшные войны последнего столетия. Люди самых больших и благополучных стран вдруг одновременно стали убивать друг друга. В начале века, а потом, не успокоившись, продолжили через двадцать лет в ещё большем масштабе. Погибли сотни миллионов смертных. Как будто сошли с ума, как будто возненавидели всё, созданное Творцом. Такого не было за всю историю смертных. Лишь во времена Великого Потопа, когда погибла треть человечества.
- Помню, помню. Время мирового Зла. Творец молчал, а я лишь бессильно взирал...
- Да, мой властелин.
Ворон нахохлился и продолжил: - Сейчас войн почти нет. И смертные быстро размножаются, копошатся, словно полчища муравьёв, используя даже самые бедные земли, пожирая леса, иссушая реки, взрывая горы, строя огромные города, меняя климат. Неразумно живут. Творец и на самом деле перестал обращать внимание на нас. Так что тебе, мой Властелин, не понравятся деяния смертных. К тому же, ты давно не видел их. Ныне души большинства людей покрыты корой, и рождённые божественной душой благие намерения чаще не могут вырваться наружу. Царствует равнодушие. Строгое, грубое. Деловое, как они говорят. Но ещё есть, есть и другие. Они живут в согласии души и сознания. Вот буквально сегодня следил за двумя белолицыми. Мужем и женой. Они всё ещё здесь, обедают в ресторане. Я проследил. Восхищены твоим домом. После обеда вновь приходили любоваться дворцами. Подслушал окончание разговора и удивился. Мужа, седовласого господина, гложет сомнение. Почему-то вид прекрасных дворцов навевает тучи противоречивых мыслей. Философских. Столь распространённых в гетериях Афин. Он страстно и горячо говорит, обращаясь к жене, но больше к себе самому. Как будто старается убедить себя. Вопрошает. Что есть его жизнь? Предопределённость событий, исходящих от Творца, или результат свободы сознания и культуры.
Я слышал только часть разговора, а потом они увидели меня и так поразились моими размерами и тому, что долго сижу рядом и пристально наблюдаю за ними, прислушиваюсь, что забыли обо всём и стали фотографировать, подходя всё ближе и ближе. Мне было приятно их восхищение.
- Ну, ну! Мой тщеславный почтальон. Но почему именно они привлекли внимание. Ведь мой дом посещают тысячи.
- Мне показались странными эти посетители, мой властелин. Обычно лишь восхищаются красотой наших мест. А этого господина величие природы навело почему-то на философские размышления. Я лишь краем коснулся их сознания, но и этого было достаточно чтобы привлечь внимание. Мужчина из той категории смертных, которые всего ближе твоему нынешнему отрицающему духу. Он полон сомнений.
- Это привлекает, мой Ворон. Давно, очень давно я не ощущал мыслей от смертных. Так они всё же верующие?
- Трудно сказать определённо. И да, и нет! Во всяком случае, как я понял, храмы не посещают. Лишь изредка и только те, что удивляют архитектурой. С другой стороны, мужчина восхищается красотой природы и за это постоянно благодарит Творца. В конце разговора он смотрел вниз на твои оранжевые дворцы и, казалось, обращался буквально к тебе. Я даже засмеялся, услышав как он вдруг произнёс, что, мол, в таком непостижимом совершенстве должен жить властелин красоты. Это он про тебя, мой Властелин.
- Интересно. Очень любопытно. Давай-ка, мудрый Ворон, воспользуемся возможностью перевоплощения душ. Ты вот что! Вечером посети и пересели душу мужчины, только его душу, сюда, в пещеру, пока они спят. Я хочу познать его душу. А к утру возвратишь.
- А ты не боишься воли Творца! Ведь он категорически запретил прямое общение смертных с потусторонними существами.
- Чего нам с тобой бояться, мой почтальон. Творец далеко, молитв смертных, даже если и будут вознесены, а ты говоришь, что в храмы они не ходят, Он не услышит.
В высокогорных районах ночь наступает внезапно и кажется непроглядной. Лишь ветер шумит в темноте, гуляя в кронах деревьев, навевая тоску да печаль. Зябко становится, и всё живое прячется по тёплым обжитым углам.
- У меня глаза устали от красоты, - седовласый мужчина вытянулся перед телевизором на высокой кровати. - Ничего конкретного не помню. Какая-то длинная череда ярких пятен, размытых картин. Хаотическая череда красок. Что-то отдельное уже и выделить не могу. Пятый день…
- А завтра куда? - спросила лежащая клубочком женщина, держа в руке пульт. - У меня от высоты болит голова. Да и ноги отваливаются.
- Крепитесь, женщина, - мужчина засмеялся. - Конечно, лучше бы в молодости бродить среди разнообразных ландшафтов или, на худой случай, по старым городам Европы. Но такова уж воля Божья. Лишь на седьмом десятке привёл тебя в глубины Америки. Знаешь, вспоминаю сегодняшнего ворона. Наши взгляды иногда встречались, и я чувствовал некую внезапно возникающую связь. Словно с собеседником.
Сбоку от телевизора что-то звякнуло. Мужчина приподнял голову и внимательно посмотрел в ту сторону. Подмял подушку и продолжал:
- Полмира изъездил. Россия, Сибирь, Монголия, Средняя Азия, старая Европа. Нигде такой птицы не видывал. И размерами, и красотой, но, главное, каким-то проницательным, понимающим взглядом. Помнишь, как долго смотрел на нас, будто изучая.
Сбоку опять чуть слышно звякнуло. Словно цокание по полированной поверхности тумбочки. И погас на секунду экран телевизора. Теперь мужчина, будучи мнительным и чрезмерно осторожным, встал и внимательно осмотрел угол.
- Странно! Что здесь может звучать? Теперь не сможешь уснуть! Трус! Ты ещё спустись к администратору и попроси палку для двери.
- Всё издеваешься! Не люблю трагических случайностей. Тем более, ночных.
В голосе мужчины не слышалось злости. Он с удовольствием смотрел на голое тело женщины. Оно было гладким, чистым, крепким. Весьма привлекательным.
- Ты бы прикрылась. У меня такое впечатление, что кто-то смотрит на тебя.
- О, если бы!
Женщина приподнялась на подушках и, не обращая внимания на недвусмысленный взгляд мужчины, спокойно продолжала переводить телепрограммы.
- Кошмар! Ничего содержательного. Тошнотворная реклама сплошь и рядом.
- Ну что ж! Тогда здоровый сон. Но каков Ворон! Не могу забыть, - тихо, уже в полусне произнёс мужчина и повернулся на правый бок. Вскоре послышалось мерное сопение.
Вновь раздалось цокание. Теперь справа от телевизора. И вновь на секунду погас экран. Женщина встала и теперь уже она пристально посмотрела в угол. Почувствовала лёгкое дуновение. Как будто кто-то гладил её. Она зябко подёрнулась и невольно стыдливо съёжилась.
- Надо же. Мистика какая-то!
И улеглась, потушив настольную лампу. Долго лежала, всматриваясь в потолок, в темноту ночи через широкие окна. Наконец, крепко уснула.
«Нет! Твою душу не буду тревожить, женщина, - подумал Ворон, сидя на прикроватной тумбочке подле мужчины, - она скорее растопит чувства Повелителя, вызовет раздражение, нежели придаст искренность и остроту беседе». И он вылетел из комнаты, увлекая за собой трепещущий голубоватый комочек бессмертной сущности седовласого мужчины.
«Господи! Неужели я умер! Так внезапно! Во сне! А где же тоннель, этот ослепительный свет в конце? Вокруг темнота и явственный шум ветра. Куда я лечу? Неужели к Богу! Господи! Ну зачем? Ведь так мечтал видеть внучку в подвенечном платье. Что это! Я вижу луну. Так куда же лечу? Что со мной происходит? Страшно!!!»
- Что ты всё причитаешь, - услышал мужчина чей-то голос, - твоей душой заинтересовался Властелин Бездны Аббадон. Вы его называете демоном. Ты наверняка слышал о нём. Он ждёт тебя. Впервые за многие века смертный предстанет перед Властелином. Ну а меня ты видел днём. Помнишь большого Ворона...
«Господи! Мне страшно, страшно».
- Не надо бояться. К утру я верну твою душу в прежнюю оболочку, к твоей красивой женщине. Она восхитительна, поверь мне.
Слова о женщине вернули мужчину в реальность событий. Он немного успокоился, и тогда возникло любопытство.
- А скажи, Ворон, неужели увижу... Демона?
- Да, смертный. Точнее ты почувствуешь его присутствие. Ранее многие смертные могли чувствовать его присутствие. В прежние века Демон часто облетал планету, и смертные узнавали его. Ну, вот и прилетели!
Перед взором простиралась анфилада просторных бездверных зал вычурной формы. Стены и потолки украшали разноцветные узоры замысловатой каменной резьбы. На стенах висели картины. Меж ними высились прекрасные скульптуры. Точечное освещение возникало только при взгляде на творение. После чего медленно угасало, оставляя таинственный полумрак.
- Скажи, Ворон! Это подлинники? Некоторые узнаю. Вот Врубель, Малевич. Господи! Да это же скульптура Демона из Свердловска. Я её видел. А это картины современного Вэйна Барлоу. Тоже видел в интернете. А это Иероним Босх, Валеджио и Питер Брейгель. Других не знаю.
- Всё подлинники. В ваших картинных галереях висят красивые копии этих картин, - Ворон хитро улыбался, - мой хозяин любит живопись и скульптуру. И поражается! Как это люди могли так сокровенно изобразить его. Ну что ты дрожишь? Я чувствую твой страх.
Наконец, они проникли в огромный зал, залитый ярким мертвенным светом. Всё пространство было заставлено диковинными, давно вымершими животными. Огромные динозавры, животные ледниковых эпох, большие и малые, высились или прятались в тени неизвестных деревьев. На полянах, группами и в одиночку, виднелись люди в живописных одеждах прошлых столетий. Они стояли, сидели в разных позах, как будто разговаривали, поясняя сказанное движением рук, мимикой лица.
- Это сад застывших фигур, - видя удивление мужчины, пояснил Ворон, - мой повелитель их всех знал. Они были чем-то интересны Аббадону. Мыслями, нравом, деятельностью. Повелитель смертных собрал их у себя и часто беседует, оживляя то одного то другого. А нередко сразу многих и тогда наслаждается спектаклем, слушая их споры и рассуждения. Сам вмешивается, увлекается, спорит, злится или смеётся. Он великий выдумщик, мой повелитель.
Мужчина почувствовал, как из дальнего угла, с высокого пьедестала, кто-то невидимый пристально разглядывает его. Опытным взглядом бывалого геолога оценил и форму и цветную гамму необычайно огромного кристалла мориона, служащего пьедесталом кого-то невидимого. Полупрозрачный кристалл глубокого чёрного цвета, изнутри освещаемый таинственным источником, сверкал блеском огранённого бриллианта. На верхней плоской поверхности, по четырём углам, возвышались витые башенки из дымчатого хрусталя, похожие на заострённые египетские обелиски. Они постепенно растворялись в искрящейся чистоте прозрачного горного хрусталя, которым был выложен пол.
- Перемести его поближе, Ворон, - послышался с верхней площадки глухой голос, - и сядь по правую сторону. Я слышал, смертный, что душа твоя полна переживаний. Ты философствуешь настолько горячо, будто жизнь всех смертных касается тебя непосредственно. Это меня удивляет.
Глухой голос не вызывал страха, успокаивал. Мужчина, пораженный красотой зала, не отводил взгляда от высокого помоста. Он озирался, стараясь увидеть издающего звуки.
- Не пытайся меня разглядеть. Прими как должное. Давно не общался со смертными, - продолжал звучать спокойный голос, - не ощущал ваших мыслей, не видел деяний и поступков. Ворон говорил, что у тебя крепкая семья. Красивая женщина родила тебе детей, те - внуков, а внуки - правнуков. И всё на твоём веку. У тебя длинная судьба. Я её вижу.
После долгого молчания мужчина, немного освоившись, заговорил:
- Извините! Не знаю, как к вам обращаться.
- Называй меня Аббадон. Так издавна назвали меня, властелина бездн, в Афинах.
- Странное ощущение, - пробормотал мужчина, - говорить с пустотой. Непривычно как-то. Тем более мне, сомневающемуся в существование потусторонних сил.
- Ну что ж! Я помогу тебе. Ты узнаешь меня по известной картине. - И на помосте в то же мгновение возникло знакомое очертание Врубелевского сидящего демона с пронзительно сверкающим взором.
- Поразительно! Но меня не отпускает страх. Кажется, что всё это сон. Но даже если так, то к лучшему. Во сне мы откровенны. Как дети.
Раздался негромкий смех.
- Тебе не удастся говорить неправду. Да и незачем. Просто нет причин.
- Да, вы правы. Мне стыдно жаловаться на свою жизнь, - неуверенно и всё ещё боязливо произнёс мужчина. Он замолчал. Затем осторожно спросил: - Извините! Только что услышал от Ворона, что Творец называет вас хранителем смертных. Так ли это? Как это понять! Хранителем нашего душевного спокойствия. Хранителем разума. Знаний, накапливаемых человеком за его короткий век. Может, только хранителем физической оболочки. Тела.
- Я вижу тебя изнутри. Ты давно принял истину о сущности божественной души, которая даётся каждому смертному по особому усмотрению Творца. Никому и никогда не дано знать, как происходит великое деяние Творца. Каковы глубина и особенности мыслительной сущности внедряемого каждому смертному сгустка жизненного опыта прежних владельцев. Душа возникает с момента рождения человека и зажигает костёр его сознания. Нет и не может быть одинаковых душ. Опыт каждой души строго индивидуален. Единственно, что должно знать вам, - не рождаются изначально глупые люди. Души примитивных созданий Творец попросту растворяет в космосе. Появляется человек, и душа зажигает сознание. Последнее должно само или с помощью окружающих людей угадать своё предназначение, то есть особенность, специфичность прошлого жизненного опыта приданной души. Это обязательно происходит рано или поздно. Бывает, что человек умирает, так и не успев познать особенности своей души. Но если познаёт, то появляются талантливые, целеустремлённые люди. Если узнаёт с рождения, то возникают гении. С рождения начинается накопление нового и всегда оригинального жизненного опыта. Душа и сознание неразрывно связаны. Постоянно происходит двусторонний обмен прошлого и современного опыта между душой и сознанием. Разграничить эти понятия смертному невозможно. Знай и то, что волей Творца сознание человека свободно. Каждый смертный от рождения свободен размышлять и действовать. Работать, любить, творить, рожать и воспитывать. Сообразуясь с прежним опытом души и накапливаемыми новыми знаниями. Вы, смертные, разумные созерцатели. Моя роль - разбудить при рождении смертного сознание, дать возможность человеку понять и использовать прежний опыт души, а далее способствовать взаимному обогащению опытом между душой и сознанием. Я - хранитель мира между душой и сознанием. Нормального состязательного обмена опытом того и другого. Потому-то в глазах людей прошлых тысячелетий я был носителем мудрости, мужества и отваги.
- Словно сон. И ведь никто не поверит, если расскажу кому-то о встрече с… Демоном. Господи! Испытываю необыкновенное ощущение ясности, лёгкости, бестелесности. Никаких желаний, стремлений. Лишь смятение чувств.
- Это естественное состояние, - заметил негромко Ворон, - здесь ведь только твоя душа. Переполненное желаниями тело там, в гостинице, в кровати.
Аббадон молчал. Огромные глаза пронзительно сверкали. Вид был властным и величавым. И одновременно скорбным. Он поднял руку и раскрытой ладонью направил её в сторону мужчины. Послышалось бормотание, в котором отчётливо ощущалось удивление. «Не может быть! Что я вижу! То ли происки сатаны, то ли фортуна улыбнулась мне. Ну-ка, Ворон, передвинь душу смертного ближе к Священному Светильнику Творца. Да, да! Конечно - это фортуна. Благодарю за подарок, Творец!»
В тишине огромного зала раздался клекочущий смех. Наступила пауза. Затем в голосе Аббадона зазвучало удивление. «Смотри, мой Ворон, как славно и слаженно сработались древняя душа этого смертного, данная Творцом, со сложным сознанием современного человека. Получилось весьма оригинально». Большой Ворон молча захлопал крыльями.
- Я открою тебе, человек, причины моего удивления. Да, я более всего любил созерцать людей древней Греции. Прикипелся к этой стране, особенно к людям золотого века Афин. На народных собраниях, на рынках и площадях, везде где бы они ни собирались, случайно или преднамеренно, шли горячие споры и обсуждения. Невидимый, я участвовал в них. Проблемы торговли, войны и мира, любви, искусств и философии - всё и всегда волновало граждан, метеков, вольноотпущенных и даже рабов. Ты возбудил меня, потому что рассмотрев твою душу, увидел одного из тех людей. Творец придал тебе душу человека из Афин. Метека-иудея, чужестранца, чьи предки давно заселили Пелопоннес. Твоя душа принадлежала их потомку, купцу из Афин, владельцу крупных мастерских, торгующему керамикой в городах восточного Средиземноморья. Как угадал мой Ворон, увидев эту душу… Ты, смертный, напоминаешь мне взбудораженного вопросами и проблемами гражданина Афин. Они любили меня. Ценили. По мнению Сократа, я сидел в каждом смертном в роли ангела-хранителя. Меня хорошо понимал Аристотель, произнеся как-то на собрании : «…быть счастливым, значит жить в гармонии с Демоном…» Со мной, смертный, со мной!!!
Голос Аббадона вдруг загремел с неистовой силой. - Да, мой Ворон! Пора мне вновь очутиться там и вкусить от искреннего неистовства тех страстей. Послушай, смертный. Мы сейчас окунёмся в действие и слова древних элефсинских мистерий со зрелищами, песнопениями, музыкой и танцами. И твоё современное сознание передаст другим людям непосредственные впечатления о славной жизни людей той эпохи. В виде подробного рассказа. Мы войдём в Элефсину незаметно, в толпе страждущих.
- Я рад твоему пробуждению, мой повелитель, - воскликнул Ворон. Казалось, и он встряхнулся от долгой спячки. Громкое карканье, взмахи огромными крыльями, нетерпеливые прыжки - всё подтверждало готовность к путешествию. - Только прошу тебя, мой Повелитель, быть осторожным и осмотрительным. Мир изменился. И если недавно, две-три тысячи лет тому назад, а люди искусства даже три-четыре столетия назад, любили тебя и многое прощали, то ныне некоторые твои действия, ты, конечно, догадываешься, о чём речь, могут окончиться проклятиями. Помни это!
В ответ раздался громкий счастливый смех: - Ты опять намекаешь на последний случай с грузинской княжной. Нет! Отныне я не буду во имя земной любви отрекаться от старой мести и гордых дум. Хотя Творец занят более небом, но сонм ангелов вновь помешает моей торжествующей страсти. Я знаю. Да и стар я стал. Равнодушен к земным утехам. Вряд ли смогу издать нежные звуки любовных песен и уж тем более из глаз не скатятся тяжелые слёзы. Нет! Ныне буду сторонним наблюдателем. Хочу в душе этого метека высветить память о жизни его древнего предка-купца, а сознание оставить сегодняшним. В нём одновременно будут полыхать два костра. Освещая прежнюю память о событиях золотого века Афин и события современной жизни. Восторженные мысли чужестранца, возможно страстные, неистовые, его смятение, испуг - вот что станет для меня бодрящей радостью.
Из-за моря выплывал огромный оранжевый диск солнца. Первые лучи коснулись белой шапки далёкого Олимпа, и она засверкала алмазными гранями огромного бриллианта. Солнце поднималось всё выше и осенние лучи, окончательно разогнав темноту, ярко высветили длинную фалангу людей, под звуки музыки шествующих по узкой дороге вдоль порожистой реки.
- Смотри, смертный! Это по священной дороге из Афин идут паломники со всей Греции, посвящённые в таинство страданий богини плодородия Деметры, странствующей в поисках украденной дочери и дарования земле рассвета, когда боги вернут ей дочь Персефону из Подземного мира. Им предстоит долгий 22-километровый путь. В Элефсину, в храм богини Деметры. Воздать почести в честь ежегодного возвращения дочери, поклониться таинству воскрешения. Торжественное шествие подобно ежегодному весеннему возрождению семян, брошенных по осени в землю. Во главе шествия мужчины из богатейших семейств Афин и других городов Аттики. Здесь жрецы, архонты, стратеги, судьи и богатые купцы. А дальше простые граждане. Но все здесь посвящённые в таинства Деметры. Только посвящённые.
Я жадно всматривался в невиданное театрализованное зрелище V века до нашей эры. Я, живущий в XXI веке, обременённый мыслями и делами современных событий. Всё шествие производило впечатление плывущей армады кораблей, влекомых разноцветными парусами. Заплетённые в косы чёрные волосы и аккуратно подстриженные клинышком густые чёрные и рыжие бороды сотен людей, одетых в алые, пурпурные, тёмно-красные длинные до лодыжек хитоны, сколотые на плечах пряжками, иногда украшенных сверкающими драгоценными камнями. Люди держали в руках алые полотнища, овеянные разноцветными лентами. За армадой плыли в белых хитонах лодки-люди простых посвящённых. Среди массы людей тут и там мелькали, сверкая на солнце, ещё более яркие пятна, словно одежды капитанов кораблей. То шли жрицы и посвящённые женщины. Последних было немного. Редко белокурые, чаще темноволосые, с длинными распущенными косами, повязанными пёстрыми лентами, с подкрашенными свинцовым суриком щеками и губами, с подведёнными ламповой сажей бровями и ресницами. Они были в длинных до земли платьях из лёгкой льняной пурпурной ткани в полоску и вышитых каймой, открытых с правой стороны и на ветру приоткрывающих белую короткую нижнюю тунику. Браслеты, ожерелья, серьги, броши, драгоценные застёжки и пряжки, разноцветные ленты вокруг локтей и предплечий неистово сверкали, блестели всеми мыслимыми земными красками. Жрецы и женщины несли изображения Иакха, сына Деметры, божества подземного мира. «Мы вольёмся в шествие, Аббадон?»
- Подожди! Не торопись. Сначала привыкни и присмотрись к людям. Хочу предупредить тебя. Будь предельно молчалив и находчив, находясь между ними. Я буду всегда рядом, но помочь не смогу. Тайны обрядов Деметры строго охраняются от непосвящённых. Никто из непосвящённых их не знает. Даже благочестивый Эсхил едва избежал смерти за несколько строк, лишь приоткрывших эту тайну.
Смотри! Если жрецы узнают в тебе непосвящённого, а тем более чужеземца, то не миновать смерти. И тогда твоя жена утром найдёт рядом холодеющий труп, а душа улетит к Богу, и я не смогу её возвратить.
Пожилой потомок метека не обратил внимания на слова демона. С восхищением, как зачарованный, смотрел на людей, бегущую речку и ближние и дальние горы, на плантации олив и смоковниц, словно на живой, одухотворенный спектакль, в котором судьба сподобила участвовать. Вот шествие остановилось, и все участники, воздев руки, смеясь, кривляясь и пританцовывая, стали выкрикивать ругательства. Особенно выделялась необыкновенно красивая молодая женщина, окруженная юношами.
- Это гетера Фрина, - промолвил Аббадон, перехватив восторженный взгляд. - Любимая великого Праксителя. Это она позировала для его Афродит. А люди посвящают шуточные непристойности служанке Деметры, которая старалась развеселить богиню, плачущую по дочери. Погоди, ещё не время войти в толпу. Подождём до наступления темноты. И ещё одно. По прибытии к храму все посвящённые будут пить специальный настой из ячменя, грибов и мяты. По преданию, его пила Деметра вместо красного вина, найдя дочь в доме греческого царя, и затем, необычайно развеселившись, выдала ему обряды воскрешения. Ты не употребляй напитка. Ни в коем случае. Ты увидишь, как люди придут в дикое исступление. Тебе захочется этого, обязательно, но тогда ты можешь выдать себя. Помни об этом. Помни и то, что суд жрецов жесток и неумолим.
В кромешной темноте, в свете многочисленных факелов, шествие подошло к храму Деметры. Там их ждали жрецы. Они протягивали каждому чашу с мутным напитком. И люди медленно пили, утомлённые походом. Одну за одной. Именно в этот момент и появился в толпе мужчина в тёмно-красном хитоне. Поколебавшись, видя пристальный взгляд жреца, я взял протянутую чашу и выпил. Привычно, по-русски, одним глотком. Двери огромного окруженного колоннами прямоугольного здания были настежь открыты и под пристальным взглядом служителей в желтых хитонах посвящённые группами вступали в храм. В огромный зал Телестериона - святилища, разделённого четырьмя двухэтажными дорическими колоннадами на центральную часть и три двухэтажных придела. В глубине центральной части зала в свете факелов ослепляла золотом своих одежд скульптура Деметры, устрашая людей копьём, щитом и змеями. Буквально сразу я почувствовал странное облегчение. Напряжение, ожидание опасности исчезло. Овладевало, разливаясь и захватывая сознание, чувство безумной радости. Вседозволенности. Счастья. Каким-то не захваченным уголком сознания удивлялся внезапной лёгкости, феерии чувств, ощущению физического совершенства. «Всё могу, всё хочу, мне всё подвластно» - кричала опьянённая душа, требуя активных действий. Жадно вглядываясь в освещённые факелами радостные лица бородатых опьянённых людей, примыкая то к одной то к другой группе, понимая их восклицания, реплики, слова песен и сам что-то отвечая, пританцовывая, я переходил из одной части святилища в другую. Забыв об опасности, подставлял лицо внезапно разливающемуся сверху ослепительному свету. В дальнем приделе храма услышал раздающиеся со всех сторон страшные звуки. В свете факелов мне открывались ужасные сцены кровавой борьбы чудовищ, выплывали украшенные роскошными одеждами статуи богов и жертвенники, священные реликвии Деметры.
Помнится, долго метался по храму в упоении раздирающих душу страстных чувств. Душа, объятая бурным восторгом, призывала любовь. И тут вновь увидел Фрину, которую, высоко подняв на руках, несли её поклонники. В свете факелов, чуть прикрытая тканью, гетера, громко смеясь, нараспев декламировала лирические тексты в такт шагов поклонников, которые выносили её из храма. Я ринулся к ним и, грубо оттолкнув несущего, уже на выходе из храма, подставил ладони под талию божественной гетеры. Забыв о предостережении Аббадона, заговорил:
- Фрина, я знаю тебя. Видел обнаженную скульптуру в Париже. А теперь и лицо. Как оно прекрасно! Великий Пракситель прославил твою красоту на века и тысячелетия.
Гетера широко открыла глаза, замолкла, не понимая речи. Прислушались и окружающие. Процессия остановилась на выходе. Молодую женщину опустили на каменные плиты. Прохладные лучи утреннего солнца осветили разгорячённые фигуры людей. Осветили и тело молодой женщины, ясно видимое сквозь прозрачную ткань. Это меня окончательно сразило. Я вытянул руки, стараясь кончиками пальцев коснуться одежды женщины, и горячо продолжал:
- Во всех странах мира вот уже 2500 лет сияет твоя красота, привлекая толпы восторженных мужчин. Ты стала для нас идеалом женственности. Странное ощущение. Я держал твое горячее тело в руках, я обладал им… Я единственный…!
Последнее буквально закричал во всё горло. Видимо, горящие глаза, исступленность непонятной, но явно любовной речи возымели действие. Фрина, вытянув руку, погладила моё гладкое безбородое лицо. Отдёрнула руку, скривив губы. Удивлённо спросила:
- Кто ты, так резко отличающийся от нас, греков? И лицом и речью. Из какой страны и как смог попасть на праздник таинств Деметры? Почему нам не понятны твои слова?
Меня угрожающе окружили поклонники гетеры. Только тут я осознал, что они не понимают речи. Замолчал, не зная, что предпринять. Действие напитка, видимо, почти прошло. Почувствовал опасность ситуации. Ведь Аббадон предупреждал. Что я наделал? Где он? Стал оглядываться в поисках единственного спасителя. И вновь услышал голос Фрины. Теперь он звучал торжественно. Я понимал каждое слово.
- Мы знаем, что среди звёзд живут невидимые души. Тебя спустил ко мне крылатый Гермес. Боги Олимпа восхищены мной. Они прислали мне вестника страсти и наслаждения. Не трогайте его, - она обратилась к юношам, - это мой гость на сегодняшнем пиршестве.
За выходом из Храма вдоль морского берега простиралось пустынное плоское травяное пространство, постепенно нисходящее в песчаный пляж. Море было тихим, спокойным, почти бесшумным. Лишь крики чаек да шипящие звуки от набегающих небольших волн колебали воздух. Постепенно поле заполнялось сотнями разгорячённых людей. Из храма жрецами были принесены жертвенники и огромные кувшины с водой и вином. Заполыхал огонь, и в жертву Деметры были принесены два больших быка. Началось шумное необузданное пиршество. Опьянённые люди беззаботно веселились, развлекались пением, декламацией непонятных текстов и танцами. Воздух наполнился ароматом костра, жареного мяса и вина. Озираясь, я чуть отошел от Фрины. Увидел, как двое молодых людей из окружения гетеры быстро направились к храму. Это насторожило. Становилось жарко, и очень хотелось нырнуть в прохладные воды. Тут внезапно услышал голос Абадона.
- Я же предупреждал тебя, смертный. Будь осторожен и постепенно уходи. Те двое пошли за жрецами. Расправа будет жестокой, так как ты, непосвященный, да к тому же чужестранец, лицезрел священные реликвии Деметры. Я не смогу тебе помочь… Вон там, вдали, видишь, виднеется лес. Только в лесу, где никто не сможет тебя видеть, я унесу твою душу в мой дворец.
Но было поздно. Подошла Фрина. Совсем близко. Я ощущал аромат необычайных духов и молодого разгорячённого тела женщины. Этот запах и её пронизывающий взгляд опьянял, вызывая дрожь. Мысли об опасности вновь исчезли. Она взяла сильными длинными пальцами мою руку, и мы медленно подошли к самой кромке воды. За нами неотступно следовали поклонники. Вокруг неистово шумела и сверкала в лучах жаркого солнца огромная разноцветная толпа людей. У кромки гетера остановилась, отбросила в воду кубок с вином и нагнулась, опираясь на мою руку, отстегивая сандалии. Затем быстро распустила волосы, заплетённые вокруг головы, и одним движением сбросила прозрачный пурпурный пеплос. Только яркие ленты вокруг локтей и предплечий остались на теле женщины. И пятясь, воздев руки к солнцу, стала входить в ласкающую воду.
Восторженные вопли потрясли толпу. Находясь невероятно близко, я жадно и бесстыдно пожирал взглядом обнаженное тело. Вздрогнул, заметив, прежде чем она вошла в воду, сросшиеся два левых пальца на правой ступне гетеры. Промелькнула мысль: «Божья отметка… Далёких неведомых предков...» Женщина медленно уходила в море. Я остановился. За гетерой следовали мужчины её окружения. Тут что-то пронзило моё сознание. Я оглянулся и увидел, как из храма быстро шли жрецы в желтых хитонах, направляясь в мою сторону. Это за мной. Надо бежать. Бежать. В спасительный лес. Забыв о Фрине и обо всём великолепии праздника, растолкал людей и понёсся по пляжу. Оглядывался и видел, что к жрецам присоединилось много мужчин, некоторые с копьями, и все с воплями неслись за мной. Бежал, что есть сил, а заветный лес всё ещё был далёк. Задыхался, сердце бешено билось, ноги подкашивались, увязая в песке. Толпа была уже рядом. Чьё-то копьё вонзилось справа, больно задев плечо. Привычно заорал. Замелькали первые спасительные деревья и кусты. И тут почувствовал, как чья-то рука коснулась плеча. Стала дёргать. От страха заорал во всю мощь лёгких, призывая на помощь… жену.
- Проснись ты, наконец, дурень старый! Что ж это такое. Дома спросонья орёшь, и здесь. Ведь сейчас сбегутся со всей гостиницы. Полночи не могла уснуть. Только начала засыпать, а тут твои вопли… Господи! Когда ж ты успокоишься!!!
Пожилой мужчина сел, изумлённо оглядываясь. Сквозь открытые шторы наступал рассвет, в сумеречном свете виднелся обнаженный склон горы, в открытое близкое окно бились ветви берёзы. Справа, распластавшись на животе, подсунув руку под огромные белые груди, старалась заснуть рассерженная благоверная. Мирный, родной пейзаж.
Господи! Что ж это было? Неужели сон! Какой прекрасный и красочный!
Мужчина долго сидел, покачивался, и перед взором, медленно разворачиваясь, словно лента кинофильма, проходили сказочные события то ли ночи, то ли дня. Вспомнил всё в мельчайших деталях. «Что же это было? Сон - озарение…»
Но тут на подоконник резво опустился огромный чёрный ворон. Знакомый. Он находился на расстоянии протянутой руки, и чёрные кристаллики глаз чуть ли не вплотную буравили мужчину.
- Это не сказочный сон, - послышался гортанный голос, - то было, смертный, вещее озарение. Просветление. Тебе открылись истины, и главная среди них. Ты был. Ты есть. Ты будешь. Ты бессмертен, потомок метека, меняя во времени лишь физический облик, но не сущность. Это касается каждого смертного, что хорошо понимали в древней Греции и Риме. Но постепенно люди запутались в тысячелетних хитросплетениях посредников иудеев, буддистов, христиан и мусульман. Люди забыли древние истины Творца, а их глашатаи, и главный среди них мой повелитель, великий демон Аббадон, стали для человечества носителями зла. Или сказки. Ты вечно свободен, метек, и вот тебе прощальный подарок Аббадона.
Ворон клювом вытащил из-под крыла и перебросил на одеяло маленькую деревянную коробочку.
- Береги подарок. Никогда не прощайся с ним. Он бесценен.
И улетел, тяжело махая крыльями.
Мужчина проснулся окончательно. Увидел резную коробочку и осторожно взял в руки, боясь открыть. Но любопытство взяло верх. Сверкнули грани прозрачного кристалла, глубокого насыщенного ярко-красного цвета в серебряной резной подкове с цепочкой. Долго разглядывал подарок, боясь дышать, не зная названия, но понимая крайнюю редкость минерала. Его душила радость, вдруг прорвавшаяся громким смехом. Проснулась жена.
- Что с тобой сегодня? То орёшь, то смеёшься. С ума сходишь, старый.
- Да, - заорал пожилой мужчина, - схожу. Ты права. Ночью пришло озарение, увиденное и услышанное, как наяву, а только что получил материальное подтверждение ночному озарению. Вот оно настоящее счастье. Душа моя вечна и не подвластна тлению. Вечна, о женщина! Вечна!..
Поздним жарким утром пожилая пара прощалась с высокогорным курортом Bryce Canyon. Перед завтраком решили освежиться. Широкие окна бассейна были настежь открыты и ветви пышных сосен, окружавшие шеренгой отель, свешивались в помещение. Пустынно. Лишь две-три пары лежали в шезлонгах. Вдруг мужчина заметил, как на ближнюю ветку сел знакомый ворон. И этот момент открылась дверь и в бассейн вошли двое. Молодой атлетического сложения человек и хрупкая женщина. Они подошли к соседним шезлонгах. Совсем близко. И сбросили халаты. Мужчина оторопел. «Фрина! Фрина! Фрина! Это же она. Это же её лицо, фигура, запахи...» Он чуть не закричал. С трудом сдержался и, пристально разглядывая молодую женщину, медленно озирая фигуру сверху вниз, вдруг привскочил. Увидел сросшиеся два левых пальца на правой ступне.
И тут же услышал громкое карканье. «Это она, метек. Она…Фрина… Это тебе мой прощальный подарок. Он в твоей памяти будет всегда. Я исполнил обещание. Наслаждайся». И улетел, хлопая крыльями от радости. Мужчина продолжал пожирать глазами женщину. Та не обращала внимания, привыкшая к пристальным взглядам. Но присутствия чёрного ворона испугалась, и её приятель подошел к окну и закрыл ставни.
- Ты что на неё уставился. Нет! Ты нынче совсем рехнулся. Забыл, что лысый и старый, - тихо с раздражением промолвила жена. - Он же тебе сейчас морду набьёт и будет прав.
Но муж лишь таинственно улыбался.
Вскоре они сидели в машине. Мощный мотор, тихо урча, уносил гостей на очередной перевал. Жена сидела за рулём, молчала. Мужчина чувствовал праведный гнев вечной соседки. Но сердце пело от непонятной радости. Это не сон! Это было! Великий Властелин Бездны, незримый хранитель бессмертных Аббадон послал мне приветствие. Напомнил о себе. Фантасмагория!!!
P. S. Через год острое любопытство заставило мужчину найти в Оклэнде старого опытного ювелира.
- Ну что вам сказать, молодой человек, - съязвил ювелир, - не буду спрашивать, откуда это у вас. Знаю, что продавать не собираетесь, иначе бы не ко мне пришли, да и таких денег у меня нынче нет. Это редчайший кристалл, таких не более 5-7 в мире. Тут 3,8 карата. Это паинит и цена заоблачная. Куда более десятка миллионов долларов. Оставьте мне свой адресок. Вдруг пригодится.
1 сентября 2018 года
Леонид И. Рохлин (1937, Москва). Геологический институт, экспедиции, наука, диссертации. 5 лет работы в Монголии. С началом капитализма в России – успешный бизнесмен. С 1996 г. – в Сан-Франциско. Работал педагогом в русскоязычных школах. Автор многих публикаций и нескольких книг.
