***
Старый кактус опять в белом.
Глянь: пустыней бредет путник.
Не твоё ль у него тело?
Не твоя ль у него лютня?
Доигрался. Душа, значит,
Умерла, но живёт сердце.
Ноги ходят, лицо плачет,
Руки строят тона терций.
Что продашь ты теперь чёрту?
Что предъявишь теперь Богу?
Без души ты – свеча без торта
Или рог без единорога.
Брал в аренду её целой
И об этом у нас – запись.
И зачем нам твоё тело?
Посох вместо креста, накось.
И гуляй с ним, дружок, чинно
Мимо склепов своих близких.
Ты бы мог вознестись к ним, но
Слишком пал на земле низко.
Где душа? – отвечай прямо.
Не сберёг, раздарил местным.
Ведь стояли они над ямой,
И рыдали почти что честно
Что забыли о них боги,
И что Бог позабыл тоже…
Пожалел я их, Суд строгий!
Как ожоги живой кожей,
По веленью мозгов книжных,
Я душою латал души,
Потому что любить ближних –
Это значит – иметь уши.
Да, попал ты, чудак, круто.
Ведь душа – это газ инертный!
Получи же от судей лютых
Оправдательный изрок – смертный!
***
Береги, Господь, береги мужчин,
Недосмотришь – убудет треть.
Из каких расщелин, каких руин
Выползает за ними смерть?
Вот он строит дом, вот он стал отцом,
Сад посажен, деревья в ряд…
Приползла змея, обвила кольцом,
– Выбирай, – говорит, – свой ад.
Хочешь – ты убьёшь, нет – тебя убьют,
А быть может – и то, и то.
И пойдёшь потом на небесный суд
Продырявлен, как решето!
И в лицо хохочет: «Кольцо гюрзы
Обручальнее всех колец!»
Умирает в поле отец и сын,
Убивает и швец, и жнец.
БУДУЩЕЕ
Всё будет не так, как мы представляли, там,
Где свет перекроют всем, навсегда и сразу,
Где держит ответ за все коллективный разум,
А лицам платить приходится по счетам.
Там всё не по правде, в каждой строке – подвох…
На солнце в кустах сверкают штыки и плеши,
К толпе заключённых прибился профессор Плейшнер,
А знак тревоги над ними давно засох.
Входя, не ищи растение на окне…
Там выхода нет, есть только дорога – к Богу.
Там каждый
час
рассвет,
все шагают в ногу,
И каждый
делает
шаг.
Последний.
К стене.
ЕЩЁ РАЗ ПРО АВТОБУСЫ
Все автобусы – братья.
Галина Булатова
Все автобусы – братья. И разве не братья – трамваи?
Все стреножены прочно, плетутся один за другим,
Но мечтают восстать, прозвенеть несогласия гимн
И погнать ездоков, как британцев когда-то сипаи.
И троллейбусы – братья. Сбиваясь в сохатые стаи,
Потрясая рогами, бегут по большим городам,
Отоспавшись в депо, возвращаются к прежним местам,
Где их кровные братья с осинок кору объедают.
Гелендвагены – братья, мопеды, TV, пылесосы…
Впрочем, в техносемействе живёт и немало сестёр.
И трещат, и жужжат непрерывно немыслимый вздор
Кофемолки, стиралки, мороженницы, мотокосы…
И возможно, что в мире другом, в лебеде и левкое,
Возмущённое племя трамваев курочит пути.
– С нами Бог, – восклицает, – свобода, прогресс и IT!
И, презрев провода, инсургенты гуляют по трое.
Там троллейбусы бродят в берёзовых рощах при звёздах,
Троллят зайца попутного: «Ну-ка, билет предъяви!»,
Там пищат без конца самолётики малые в гнёздах…
…Там планета безлюдна и вся пребывает в любви.
***
Пустой вокзал навевает мысль: «А где поезда?»
Может, они нашли лучшие в мире места?
Где каждый вагон усыпан цветами – сотнями роз,
Где шпалы из мрамора, рельсы из золота выправил Крёз?
А может – просто захлопнулись двери, и мы в западне,
Поскольку ад и жадные мойры сошлись в цене,
И завтрашний поезд ушёл вчера. Спасения нет
И выбора нет, и всё, что ты можешь – съесть свой билет.
Пора, быть может, бежать отсюда в любой астрал.
Пустой вокзал пока ещё просто пустой вокзал.
СОН
Ночь – время странствий. Круиз, сарафаны,
Устрицы, дайвинг, лагуны, регата?
Сон заполняют хамсин и барханы.
Странник:
– Дождусь ли сегодня заката?
Эта пустыня мне станет могилой!
Как мне прийти к этим местным красотам,
Что награждают добравшихся силой?!..
Где твой оазис, Аллах или кто там?!
Видишь, уже организм обезвожен,
Чувствую я внутривенно, подкожно
Мерзкий песок… Я погиб, я ничтожен!
Голос:
– Твоё ощущение ложно.
Пусть даже век твой уже подытожен,
Делай, что можешь, случится – что должно.
***
Барабаны бьют, но люди проходят мимо.
Им всё равно – что казни, что новый мятеж.
Зеркала занавешены, будущее неумолимо,
Запах пожара свеж.
Прошлое не вернуть, значит, его и нет, но
Оглянувшись назад, можно окаменеть…
Колокол старый одно твердит перманентно:
– Амен, земная твердь.
