ПРОЩАНИЕ
Теплоход так отходит от берега,
Как прощается старенький гость.
Ждёт буксир-поводырь где-то спереди,
За кормой пенный шлейф, словно трость.
Лишь мелодия смолкнет прощальная,
Разойдётся оркестр духовой –
Загрустит мостовая причальная,
Оставляют её не впервой.
Встрепенётся полуденный колокол,
Гулким боем в такт сердцу звоня,
Усмехнётся серебряным сполохом
И застынет в событии дня.
…Вот дымок из трубы весь развеется,
И в волнах – никакого следа,
Но душа будет ждать и надеяться,
Что корабль вновь вернётся сюда.
ДОЖДЬ
Дождь – колючка, милый кактус,
Летний антипод жары,
На твой шум я откликаюсь,
«Выползаю из норы».
Гордым шагом по асфальту
Утверждаю сам себя.
Может, выполнить мне сальто
В зыбком кружеве дождя
Иль позвать пройтись девчонку –
Ну хотя бы до ворот –
И услышать лишь вдогонку:
«Я приду, как дождь пройдёт»?
И бродить мне в одиночку,
Сдав себя на милость струй,
Добровольно взяв отсрочку
На желанный поцелуй.
***
Этот гуру вещает. Его ты послушай –
И весь свет через голову прыгнет свою:
Всё не так, всё не то, день – как ночь, и к тому же
Ты свободен от мира, от слова «люблю».
Дверь ли хлопнет, окно ль заскрипит нараспашку –
Это знак, со Вселенной, поди ж, перезвон!
Не гляди, что сосед ходит в стильной рубашке, –
И в тряпье, и в шелках будь собой, Робинзон!
Никому ты не должен, займись отрицаньем
Всех устоев и опыта прежних веков,
Усмехаясь, с великими спорь мертвецами,
Не стыдись, избавляясь от ложных оков…
Этот гуру вещает. Подружки с восторгом
Обступают любимца, вкушая гипноз.
Он вот с этой глазастой пребудет недолго,
После с той иль с другой – для него не вопрос.
Он сумеет вскружить на короткое время
Юный разум. Затем – от ворот поворот.
Но даст пышные всходы проросшее семя –
И, глядишь, новый гуру раскроет свой рот.
А стареющий мэтр вдруг нарушит присягу,
Что он пастве давал, отрицать всё вокруг,
И прибегнуть к врачам посчитает за благо,
И к молитве – авось, та избавит от мук…
Мы бессмертны и мозг ерундой забиваем,
Пока годы – не гири, а ветер в крыло,
И, счастливые, напрочь о том забываем
Неизбежном, подумать о чём тяжело.
***
Женщине, курящей «Беломор»,
Выпал день рожденья, и в конторе,
Где она – бухгалтер, будут вскоре
За её здоровье пить «Кагор».
Нет, она не замужем. Давно.
Ей не встретить своего мужчину.
Свой – любил ту статную дивчину,
Кем была она перед войной.
Но, застыв в альбоме как портрет,
Он не разлюбил и не разлюбит,
Вечности раскрыв в улыбке губы
В первом же, окопном декабре.
А тогда и ей глубокий тыл
Прокусил морозом обе кисти –
И исчезли вмиг из юной жизни
Все консерваторские мечты.
…Комната в «коммуне». Рыжий кот.
За окном ждёт жар железной крыши.
К женщине неровно вечер дышит, –
Может, не одна домой придёт…
***
В марсельском бистро
Полумрак-полуобморок джаза,
Гарсон-здоровяк
В золотой усмехается зуб,
Блестит серебро,
И хрусталь отливает алмазом,
И томный коньяк
Страстно входит в тебя между губ.
Замрите, часы,
Чтоб бокал целовал тебя вечно
И пальцы твои
Обнимали его стройный стан.
А тень от косы
На щеке твоей розово-млечной
Пусть вспомнит пиит,
Но забудет морской капитан.
ГИПНО
Гипнотический шар,
Серебристый, холодно-текучий.
В ритме – влево и вправо –
Сжёг сей маятник волю мою
И несёт себя в дар
Вместе с ядом змеюки гремучей
И целебною травкой, –
Вот любовный бальзам, что я пью.
А на шаре блеснут
Вмиг твои загорелые плечи
И росинки-глаза
За аршинной решёткой ресниц.
В эти пару минут,
Может, станет вдвоём малость легче, –
Знать, нам общий абзац
Наших жизней дано сочинить.
ПРОЩЕ
Проще с дождиком: красок не нужно,
С неба льёт чернобелость гравюр.
Капли прыгают в серые лужи,
Серебря чешую их фигур.
И деревьев пучок однотонный –
Непонятно, велик или мал:
За застывшей решёткой оконной
Никого, лишь надежда да март.
ЗАВЕРШЕНИЕ
Радости животные:
Спать, коль боль прошла;
Вёсны ежегодные –
Вновь чуть-чуть тепла.
Девушка нарядная –
Выцвевший портрет.
Думы безотрадные –
Серый белый свет.
Странствия безбрежные –
Рвётся прочь душа.
Ангелы безгрешные
Манят, не спеша,
В даль, где всё по полочкам,
Ни к чему маяк,
Решето на форточке
В пропасть бытия.
ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
Ах, дождь, осенний дождь, ты надоел.
Как гость бесцеремонный, не уходишь,
Как он, не в тему плачешь и хохочешь,
И отрываешь всех от важных дел.
Ты нужен только самому себе,
Но занимаешь время и пространство.
К тебе взывать с надеждой – труд напрасный:
Момент – и станешь ты ещё грубей.
Кто ниспослал тебя? Знать, всё же Бог:
Ведь ты явился не из подземелья, –
Как после пира горькое похмелье,
Грехов, нам не отпущенных, поток.
Когда-нибудь в Небесной доброте,
Простившей нас, засветит всё же солнце.
Но Падший Ангел снова вознесётся,
Чтоб пасть на нас осенней мглой дождей…
ГЛЯДИТЕ ВВЫСЬ
Глядите ввысь, на провода глядите
И вдаль за ними мысленно пройдите.
В какие голубые города
Ведут, вдали растаяв, провода?
Глядите ввысь, на дерево глядите,
В тени его ветвистой походите,
Чтоб вдруг понять, что память не предаст
Всех тех, кто вас, прикрыв собою, спас.
Глядите ввысь, на небеса глядите
И полосу свою там находите.
Ничто не вечно – вечны небеса,
И ваша не исчезнет полоса.
Глядите ввысь, уверенно глядите,
Себя фигурой стройной наградите, –
И горем не покажется беда,
И выход вы отыщете всегда.
Глядите ввысь, усталые, глядите
И в лицах, к вам склонённых, всё найдите.
Глазам, что улыбнулись вам, любя,
Отдайте Землю, небо и себя.
