История открытия ЭПР, или Резонанс в мировом интерьере (продолжение)0

(продолжение. Начало в №11/2018 и сл.)

ДВА МЕТОДА ОБНАРУЖЕНИЯ, НО ОДНО ЯВЛЕНИЕ

Итак, с помощью метода радиочастотного моста и метода ядерной индукции, как выяснили их авторы Пёрселл и Блох, было открыто одно и то же явление — ядерный магнитный резонанс (ЯМР), и в 1952 г. оба автора были удостоены нобелевской премии по физике «за развитие новых методов для точных ядерных магнитных измерений и связанные с этим открытия»[1].

«В обоих случаях, — писал журнал «Nucleonics», — работа основана на том, что заряженное ядро атома имеет определённый, присущий ему спин, и оно ведёт себя как маленький электромагнит с магнитным моментом, который совпадает с направлением его спина. Если это вращающееся ядро расположить в магнитном поле, то его магнитный момент будет прецессировать вокруг направления поля, как гироскоп прецессирует вокруг направления гравитационного поля земли.

Исследуемый материал располагают в регулируемом радиочастотном поле, которое перпендикулярно магнитному полю, вокруг которого прецессируют магнитные моменты ядер. Радиочастотное поле изменяется до тех пор, пока его частота не совпадает с частотой прецессии…

В резонансном методе Пёрселла совпадение радиочастоты и частоты прецессии заставляет некоторые ядра развернуть направление их спинов. Когда же это происходит, то поглощается энергия источника радиочастоты. Регистрация внезапного поглощения энергии указывает ту самую радиочастоту для рассматриваемого ядра, и таким образом определяют частоту прецессии.

В методе ядерной индукции Блоха принимающая катушка расположена перпендикулярно к магнитному и радиочастотному полю. В этой катушке индуцируется напряжение, когда спин и, следовательно, магнитный момент, неожиданно изменяет направление. Это то самое напряжение, которое регистрируется точнее, чем резонансное поглощение энергии, регистрируемое методом Пёрселла»[2].

По словам Блоха, с Пёрселлом он знаком не был, и на весеннем собрании АФО в Кэмбридже 1946 г. они встретились впервые. В интервью (1968 г.) [3] Блох рассказал, что об экспериментах Пёрселла в Гарварде он узнал от Отто Штерна, работавшего в Беркли, а после этого, ещё до сообщений на заседании АФО, к Пёрселлу ездил его сотрудник В.В. Хэнсен.

«Завойский из степей Татарстана»,
или Имелся ли в США том IX журнала «J. of Phys. USSR»?

Повторим слова участника группы Пёрселла Р.В. Паунда: «К советской научной литературе не было доступа… Мы действительно думали, что фундаментальная наука почти целиком зачахла на долгое время, как это было здесь и в Великобритании с 1940 г.» И далее: «Мы действительно считали сначала, что наш бывший коллега тех лет, Дэвид Хэллидей, начал в Питтсбурге работы по ЭПР, по аналогии с нашим ЯМР, пока, наконец, мы не узнали о приоритете Вашего отца».

Возникает вполне резонный вопрос: а когда, наконец, узнали, то что сделали? Самым естественным было бы ссылаться на более ранние работы и не претендовать на первенство. Но было сделано другое: два побега, идущие от одного корня, — ЭПР и ЯМР — были разделены: ЯМР — это «наше, американское», ну, а ЭПР — уж пусть, так и быть, будет Завойского «из степей Татарстана», как кто-то написал уже в XXI веке.

Когда в 1996 г. в США отмечалась 50-летняя годовщина открытия ЯМР, профессор Джеймс Хайд писал: «В памяти остались приглушённые и серьёзные дискуссии относительно того, может ли или нет патент Блоха-Хэнсена противостоять возражению, что существовала более ранняя публикация по ЭПР Е.К. Завойского. Патент Блоха-Хэнсена был принят 23 декабря 1946 г. Диссертация Завойского была написана в 1944 году, а первая статья появилась в 1945 г. Я думаю, если бы экземпляр советского журнала мог быть обнаружен где-то в США в 1946 г., то возражение было бы особенно серьёзным, но этих экземпляров не было»[4].

Дж. Хайд, впоследствии лауреат Международной премии им. Е.К. Завойского, имел в виду советский журнал «J. of Phys. Acad. of Sci. of the USSR» (кратко: «J. of Phys. USSR»), 1946, том IX, где на страницах 211-215 и 245 опубликованы две пионерские статьи Завойского о наблюдении им электронного парамагнитного резонанса. Утверждение, что этого журнала было не сыскать во всей Америке, легко опровергается следующими фактами:

1) Прежде всего, обратим внимание на то, что американский физик Л. Шифф (Пенсильванский университет) в статье, помещённой в январском номере журнала «Rev. of Sci. Insrt.» (1946 г.), ссылался на опубликованную в «J. of Phys. USSR» (именно в нужном нам номере) статью В. Векслера. Статья Шиффа была получена редакцией журнала 3 декабря 1945 г. Если условно принять, что автор работал над статьей не меньше месяца, значит, не позднее 3 ноября журнал был в его распоряжении. Вряд ли автор состоял подписчиком советского журнала, он, скорее всего, брал его в университетской библиотеке. Поэтому прибавим ещё хотя бы две недели на оформление библиотекой вновь прибывшего журнала. Получим, что журнал прибыл в Пенсильванский университет где-то в середине октября.

2) Американский физик Р. Пост (Морская исследовательская лаборатория), чья статья была опубликована в «Phys. Rev.» на той же странице, что и самая ранняя статья Ф. Блоха «Ядерная индукция», также ссылался на статьи В. Векслера и Л. Арцимовича именно из того же советского журнала, тома и номера. Статья Поста поступила в редакцию 1 января 1946 г. Снова условно примем, что автору на написание статьи потребовался месяц. Следовательно, ознакомился он с ней не позднее начала декабря предыдущего года.

3) В декабрьском номере журнала «Rev. of Sci. Instr.» (1945 г.) в разделе «Текущая литература» статьи из советского журнала «J. of Phys. USSR» 1945, том IX уже присутствуют, т. е., по крайней мере, за месяц до того советский журнал уже находился в распоряжении редакции.

4) В январском номере того же американского журнала (1946 г.) в библиографическом разделе «Магнетизм и электромагнетизм» были отмечены и статьи Е. К. Завойского, напечатанные в томе IX.

5) Из письма В. Паули[5] от 11 октября 1945 г. к Х.Б. Казимиру видно, что Паули, находившийся в это время в Принстоне, уже был знаком со статьями А.И. Алиханяна, опубликованными в том же советском журнале.

Далее Дж. Хайд писал: «В 1971 г. я посетил коллегу Завойского, С.А. Альтшулера в Казани. Он сказал мне, что он и Завойский осознавали, что в 1939 г. они видели сигнал ЯМР, но они не могли заставить резонанс “стоять смирно”. Он сказал, что Завойский сознательно перешёл к электронам из-за их большого момента, когда вернулся к исследованиям в 1942 — 1943 гг.

Фраза из книги Альтшулера и Козырева отражает смысл их понимания истории: “Естественным продолжением изучения парамагнитного резонанса, обусловленного магнитными моментами электронов, явилось открытие аналогичного эффекта на атомных ядрах, сделанное Пёрселлом и Блохом с сотрудниками через два года после опубликования работ Завойского [6]». Надо сказать, что приведённая Хайдом фраза о «естественном продолжении» публиковалась С.А. Альтшулером и Б.М. Козыревым, начиная с хрущёвского 1956 года, но это не привело к каким-то изменениям в вопросе о приоритете Е.К. Завойского.

«Я решил, — писал далее профессор Хайд, — продвигать кандидатуру Завойского на нобелевскую премию в беседах с несколькими ведущими шведскими учёными. Я понял, что его кандидатура рассматривается серьёзно, но препятствием является невозможность добраться до первоначального открытия с помощью подтверждающих публикаций.

Академик Н.М. Эмануэль любезно помог мне достать копию диссертации Завойского для фирмы «Вэриэн», и я её просмотрел. Я не знаю русского языка, но уравнения, чертежи установки и спектры были более или менее знакомы…Дебаты, кто же был первым в ЯМР, представляются уже не такими важными».

С этим утверждением профессора Хайда позволю себе не согласиться. Не имея абсолютно никаких меркантильных претензий, скажу, что я очень дорожу именем моего отца. Раз он был первым, кому повезло увидеть сигналы ЯМР и ЭПР, значит, это и должно отложиться в истории физики. Раз его работы появились раньше американских, то он и должен считаться родоначальником радиоспектроскопии, а не распиарившийся и распиаренный Феликс Блох, затмивший славой даже своего напарника по нобелевской премии Э.М. Пёрселла, опубликовавшего статью раньше него. Историки науки должны же, наконец, расставить всё по своим местам, а не играть в детский «испорченный телефон», повторяя неверные сведения и добавляя что-то своё, но не соответствующее документам. В научной среде более ранняя публикация считается неоспоримым свидетельством приоритета. А то, что и американские, и европейские учёные грешили и грешат тем, что зачастую «забывают» сослаться на тех, кто до них прошёл той же научной тропой, но живёт не рядом, а где-то «в степях Татарстана», известно издавна.

Широкие контакты с научным сообществом Европы и США играли и играют, очевидно, решающую роль во влиянии на мнение членов Нобелевского комитета в пользу того или иного учёного-кандидата на премию.

Е.К. Завойский не предпринимал никаких шагов, направленных к развенчанию приоритета американцев Пёрселла и Блоха. Да если бы и захотел, то не мог бы этого сделать. Но если бы даже существовала возможность юридического или какого-то другого вида разбирательства, он никогда бы не унизил себя таковым. Однако в научных публикациях он и его соратники продолжали чётко формулировать свою позицию в вопросе о приоритете.

И всё же мировое научное сообщество того времени, ослеплённое блеском престижнейшей нобелевской премии — высшей планки в науке, за редким исключением, не желало обращать внимание на то, что работы Завойского по магнитному резонансу появились существенно раньше работ Пёрселла и Блоха, что, собственно говоря, их работы должны были рассматриваться как логическое продолжение его работ. В научной среде не имеет значения ссылка на то, что кто-то не знал чьих-то более ранних работ. Считается, что в науке действует грубое, но ясное правило: «First comе first served». Но, как мы видим, существуют и исключения.

Любопытно в этой связи замечание в советской газете «Moscow News» (1957 г.): «Случайно (выделено мной. — Н.З.) американские учёные Блох и Парселл получили нобелевскую премию за работу, которую они начали в этой области после открытия Завойского»[7]. В связи с возрождением Ленинских премий идея о первенстве советского учёного громко звучала в нашей прессе. Вот, например, что писал учёный секретарь Комитета по Ленинским премиям Л.Т. Киселёв:

«Выдающееся открытие Е.К. Завойского стимулировало работы в этой области многих наших, а также зарубежных физиков. За исследование по ядерному магнитному резонансу, выполненное позднее, физики Блох и Парселл, например, получили Нобелевскую премию»[8].

Насколько мне известно, западная пресса никак не реагировала на присуждение в СССР Ленинских премий.

По мнению известного американского социолога Р. Мертона, «право интеллектуальной собственности в науке…защищено сводом неписаных законов… Точно так же эти неписанные законы накладывают симметричные обязательства на тех, кто использует плоды чужого труда, обязывая их указывать первоисточник…» В той же статье Мертон процитировал слова одного нобелевского лауреата: «Когда речь идёт о признании заслуг, научное сообщество поступает весьма своеобразно. Оно склонно приписывать все заслуги тем людям, которые уже знамениты»[9].

Работы Е.К. Завойского, Э.М. Пёрселла и Ф. Блоха 1944–1946 годов

ПИСЬМО ДЖ. ХАЙДА

С первым из восьми томов издания вышеназванной энциклопедии ЯМР мне удалось познакомиться только в 2003 г. Тогда же я написала профессору Дж. Хайду о том, что советский журнал со статьями моего отца всё-таки был в США. Вот что он мне ответил:

«Я встречал Вашего отца один раз на праздновании 25-летия его открытия. Как вы, вероятно, знаете, в 1995 г. мне была присуждена премия Завойского, что было для меня большой честью. Может быть, Вы присутствовали на церемонии вручения премии, если Вы всё ещё живёте в Казани. Что касается патента Блоха, то могу сообщить, что его заявка на патент была удовлетворена в США и что не было сделано ни одной иностранной заявки на патент[10]. Первый пункт формулы патента включает все магнитные резонансы, в том числе и ЭПР. Без сомнения, Ваш отец был фактически первым, кто наблюдал явление магнитного резонанса (выделено мной. — Н.З.). Думаю, что я не ошибусь, Блоху был выдан патент на основании юридических тонкостей патентного закона США. Я также слышал, что у Блоха в записной книжке имелись очень ранние записи[11], но у меня нет об этом точных сведений. Патент Блоха был оспорен в суде фирмой Перкин-Эльмер[12], связанной как-то с Пёрселлом, который разделил нобелевскую премию с Блохом. Это ни к чему не привело. Я контактирую с доктором Мартином Паккардом, который, будучи бакалавром, налаживал эксперимент по ЯМР. Я спрошу его, помнит ли он, как они впервые узнали о работах Вашего отца».

На этом наша переписка закончилась.

22 мая 2003 г. Джон Райджен взял у Р.В. Паунда интервью[13], в котором есть эпизод, касающийся патента Ф. Блоха. Если из письма, написанного мне Паундом, неясно, почему, собственно говоря, он был так раздосадован патентом Блоха, то в интервью ситуация объяснена чётко: патент Блоха мешал Паунду запатентовать свой так называемый «Pound box», а ЭПР Завойского рассматривался им как возможный рычаг для аннулирования патента Блоха. Так что установление истины, кто же первым наблюдал магнитный резонанс, не было целью Паунда. Альтруизм, увы, — явление непопулярное. Однако это значит, что имя Завойского в США было на слуху и что время от времени о нём вспоминали. Видимо, также с юридической целью с докторской диссертации Завойского была снята и копия для фирмы «Varian» (см. выше)[14].

Я не специалист в патентном деле, но считать, что раз не было сделано ни одной иностранной заявки, то Патентное ведомство США тут же получило право на выдачу патента, по крайней мере, несерьёзно. Как обыватель изложу своё понимание ситуации: Блох попросту воспользовался обстановкой, зная, что никакой Завойский не посмеет и пикнуть из-под своего железного занавеса о праве на патент, а государству, в котором последний жил, было глубоко наплевать на какие-то иностранные патенты. Я стопроцентно уверена, что мой отец и слыхом не слыхивал о расширении патента Блоха, что захватывало и его ЭПР, как и о самом патенте: это обязательно проскочило бы дома в каком-то разговоре. Сейчас подобное «заимствование» назвали бы интеллектуальным рейдерством.

История с патентом Блоха-Хэнсена описана в статье В.А. Эндерсона в «Энциклопедии ЯМР». Для российского читателя это издание остаётся недоступным, поэтому приведу объёмистую цитату:

«Расселл (Вэриэн. — Н.З.) тут же понял, что ЯМР может иметь важные приложения как метод химического анализа… Расселл сказал об этом Ф. Блоху и В. Хэнсену, он убеждал их сделать заявку на патент. Блох же считал, что это представит интерес только для немногих академических физиков, кто захочет измерить поля или магнитные свойства ядер. Так как Блох проявил незначительный интерес к заявке, Расселл предложил, что он сам подготовит эту заявку и переработает её регистрацию взамен исключительной лицензии для него самого и его брата Сигурда с тем, чтобы лицензия могла быть передана его компании, когда та будет создана. Они согласились, и Расселл написал значительную часть патентной заявки с помощью Блоха, Хэнсена и патентного адвоката Пола Хантера[15]. Расселл включил идею химического анализа в формулу и назвал патент «Метод и средства для химического анализа с помощью ядерной индукции». Патент был зарегистрирован 23 декабря 1946 г., а выдан был в июле 1951 г.»[16].

Однако к этому, как рассказывает Эндерсон, присоединилось небольшое, но чреватое последствиями событие, произошедшее в Голландии: сотрудник исследовательской фирмы «Philips» Бернгард Д. Теллеген разработал математическую концепцию гиратора и опубликовал свою работу, а сотрудник лаборатории «Bell» К.Х. Хоган воплотил эту идею в жизнь и даже запатентовал её. Оказалось, что Хоган посягнул на блоховскую ядерную индукцию. Тогда Блоху и Вэриэну (Билл Хэнсен к тому времени уже умер), пришлось расширить их патент, включив в него и ЭПР, который, как мы знаем, им явно не принадлежал. И, несмотря на трения с Патентным ведомством США, патент был им выдан. По словам нобелевского лауреата Николааса Блумбергена, Блох получал «хорошие лицензионные платежи»[17].

В своей книге «Учреждая науку: производство, взращённое на научных дисциплинах»[18], историки Т. Ленуар и К. Лекюэр, имевшие доступ к специальной коллекции университетской библиотеки Стэнфорда, где хранится фонд Ф. Блоха, писали, что в 1953 г. он настоял, чтобы его лицензионный платёж в фирме «Вариан» включил и ЯМР-спектрометры, и оборудование к ЯМР-флуксометрам, и ЯМР-стабилизаторы, и электромагниты, и постоянные магниты, а также другое оборудование. «Очевидно, что Блох был не тем человеком, который не одобрял возможность личных финансовых вознаграждений от своих работ. Он был готов закрепить эти формулы юридически…» Двумя годами позже он возразил представителям фирмы, что «она вообще не была бы в бизнесе, если бы не его изобретение»[19]. Те же авторы писали, что Блох проявлял внимание и к спорным вопросам, касавшимся приборов ЯМР от конкурирующих фирм, которые не платили ему лицензионных платежей. В последующие годы Блох получил значительную сумму от своего ЯМР-патента. В 1956 г. его вознаграждения достигли 52 тыс. долларов, а к 1965 г. Блох должен был получить, по подсчётам авторов, по крайней мере, 740 тыс. долларов только от продажи магнитов. В дальнейшем сумма составляла уже 1 571 тыс. долларов. Так что ЯМР и нобелевский лауреат Ф. Блох обошёлся человечеству в копеечку (о Э.М. Пёрселле сведений обнаружить не удалось).

В 1957 г., т. е. спустя 13 лет после открытия ЭПР, мой отец получил отечественную награду — Ленинскую премию в 75 тысяч рублей. Желающие могут сопоставлять цифры.

МАГНИТНЫЙ РЕЗОНАНС В ДЕНЕЖНОМ ИНТЕРЬЕРЕ

Практичные-прагматичные американцы обожают всё ставить на денежные рельсы. Займёмся и мы этим, чтобы можно было на этой основе сравнивать работы по магнитному резонансу Е.К. Завойского и американцев.

Вначале рассмотрим случай родоначальника магнитной радиоспектроскопии. Помните, Анна Ахматова писала: «Когда б вы знали, из какого сора /Растут цветы, не ведая стыда, /Как жёлтый одуванчик у забора, /Как лопухи и лебеда…» Вот так и ЭПР Завойского вырос, как одуванчик у забора: первая установка и все другие (они, естественно, постоянно усовершенствовались по ходу работы) были самодельными, собранными в буквальном смысле слова из подручных материалов, т. е. из того, что наличествовало в физическом кабинете университета или привлекалось со стороны. Единственной ценной по стоимости, но неполноценной с точки зрения физики был стародавний лабораторный магнит Дюбуа фирмы Гартман-Браун, уцелевший в перипетиях времени, скорее всего, из-за своей громоздкости и невостребованности. Всё остальное в установках Завойского было в переводе на деньги копеечным. Ему, как позднее будущему нобелевскому лауреату Чарльзу Таунсу, никто не мог сказать, что он тратит государственные деньги зря.

В 1957 г. в Комитет по Ленинским премиям поступило письмо от некого советского сельского жителя (А.С. Суркова), который заявил претензию на открытие ЭПР. Комитетский чиновник ему вежливо ответил: для наблюдения явления ЭПР необходимо определённое оборудование, и в этом он был, безусловно, прав.

Короче говоря, была умная голова, в которой зародилась идея экспериментального обнаружения магнитного резонанса, что именно нужно сделать, чтобы наблюдать фундаментальное физическое явление. Имелись в том или ином виде необходимые детали для создания самодельной установки. Так что разорённый войной Казанский университет всё-таки смог стать alma mater открытия.

Теперь взглянем на другую сторону медали: какую зарплату получал доцент Завойский, и что на неё можно было купить на момент открытия, т. е. на середину 1944 года. Зарплата научных работников была грошовой, причём её, случалось, выдавали одной водкой или воблой. В магазинах полки были пустые (сама тому свидетель). Наличие «продовольственных карточек» не гарантировало присутствия продуктов на прилавке. За хлебом занимали очереди с вечера. Хлеб был с лебедой и картошкой, с клёклой, кислой сердцевиной (чему я сама свидетель). Хорошо помню котлеты из жесткого мяса несчастных грачей, гнилые листья капусты, поджаренные на касторовом масле. Цены на базаре были базарные, а зарплаты доцента хватало на четверть молока… И здесь государство не перестаралось…

Говоря современным языком, понятным теперешней молодёжи: эту работу никто не спонсировал. И установки, и сам автор открытия, включая его зарплату, командировки в Москву (случались и неоплаченные, т. е. за свой счёт), Казанскому университету да и стране почти ничего не стоили. Таким образом, ЭПР можно считать грошовым открытием и щедрым даром учёного человечеству, как профессионалам, так и тем, кто не имеет представления о физической сути ЭПР-ЯМР, но слышал, что есть на свете магнитно-ядерная томография, лазеры и прочее. Фактически работы Е.К. Завойского являются истоком обширнейшей области исследований — магнитной радиоспектроскопии.

Как говорится, не в деньгах счастье. Для учёного счастье — в познании тайн Природы и в признании…

А как обстояло дело у американцев, которые наблюдали ЯМР? Предоставим слово Мартину Паккарду, участнику группы Ф. Блоха: «В 1945 г. я был одним из трёх членов команды, которая провела первый эксперимент в Стэнфорде, приведший к доказательству того, что называется ядерным магнитным резонансом… Это был эксперимент малой стоимости, несколько сотен долларов стоил осциллограф. Эксперимент в Гарварде был также недорогим. Важной была интеллектуальная составляющая»[20]. Кстати сказать, практичный Ф. Блох говорил о 450 долларах, в которые он оценил стоимость своего эксперимента[21].

М. Паккард был прав: интеллектуальная составляющая — это самое ценное как в случае ЭПР-ЯМР, так и в любом другом открытии. Но известно, что у крупного открытия всегда находится много отцов. Как нельзя лучше, это видно на примере ЭПР-ЯМР.

СКОЛЬКО НАЧАЛ У МАГНИТНОЙ РАДИОСПЕКТРОСКОПИИ?

 

Всесоюзная юбилейная конференция по парамагнитному резонансу. Казань, 1969 г.

24 — 29 июня 1969 года в Казани состоялась юбилейная конференция, посвящённая 25-летию открытия электронного парамагнитного резонанса Е.К. Завойским. Формально она именовалась всесоюзной, но незадолго до этого с Казани был снят статус закрытого для иностранцев города, и сюда смогли приехать учёные Голландии, Англии, Франции, США, ФРГ, ГДР, Польши, Чехословакии, Швейцарии, Румынии. Не говоря о том, что большую часть участников составили физики СССР. Из иностранных гостей были К. Я. Гортер, А. Кастлер, А. Абрагам, А. Бенуа, К.Д. Джеффрис, Дж.С. Хайд, М. Стрэдберг, К.А. Мюллер (позднее нобелевский лауреат), Г. Пфайфер. Работая над этой книгой, я задала вопрос Ю.В. Яблокову, одному из организаторов конференции, были ли приглашены нобелевские лауреаты Пёрселл и Блох. Ответ был отрицательным. Общее число участников конференции составило около 600 человек. От Казани как от родины ЭПР участвовали университет, Физико-технический, Педагогический, Авиационный институты, Институт органической и физической химии имени А.Е. Арбузова. От Москвы — университет и НИИ Ядерной физики, ФИАН, Институт радиотехники и электроники, Институт биофизики, Институт геохимии и аналитической химии, Институт тонкой химической технологи, Институт общей и неорганической химии, Институт органической химии, Институт элементо-органических соединений, Педагогический институт, Институт геологии. От Ленинграда — Физико-технический институт, Политехнический институт, Институт полупроводников, Институт химии силикатов, Технологический институт и Государственный оптический институт. Прислали своих представителей и Свердловский институт металлургии, Уральский и Пермский университеты, институты Сибирского отделения Академии наук СССР, институты Киева, Харькова, Донецка, Одессы, Днепропетровска, а также институты других союзных республик[22].

Участники юбилейная конференция. Казань, 1969 г. Слева направо: К.Я. Гортер (Голландия), Е.К. Завойский (СССР), К.Д. Джеффрис (США), А. Абрагам (Франция) и Б.М. Козырев (СССР)

«Эта конференция, — сказал Е.К. Завойский, — большого, крупного масштаба, которая, несомненно, оставит свой след в душе у каждого из её участников, а значит, и в науке. Прежде всего, надо сказать об очень высоком уровне представленных работ. Это, кстати, отмечают все иностранцы — Абрагам, Гортер, Кастлер и другие. По их признанию, они даже не ожидали, хотя, разумеется, всегда внимательно следят за текущей литературой, что размах радиоспектроскопических исследований в Советском Союзе так велик.

Участники Всесоюзной юбилейной конференции. Казань, 1969 г. Слева направо: Г. Пфайфер (ГДР), Г. Бенуа (Франция), К. Франкони (Италия), А. Лёше (ГДР), Е.К. Завойский, Б.М. Козырев и Н.С. Гарифьянов (СССР)

Вызвало у них удивление и то громадное количество людей, занимающееся у нас этими проблемам. Но таковы же, видимо, наши российские масштабы. Кроме того, проблемы, как бы сфокусированные в явлении электронного парамагнитного резонанса, так жизненно необходимы, разнообразны и многолики и так необычайно велик спектр самых различнейших применений ЭПР, что иные, более малые, масштабы исследований и трудно представить. Хорошо сказал по этому поводу лауреат нобелевской премии француз Кастлер. “Первый раз в жизни, — говорил он, — я перелетал Волгу, великую русскую реку, и как Волга начинается с маленького источника, с ручейка, постепенно превращаясь в великую водную артерию, так и магнитная радиоспектроскопия, родившись когда-то в Казани, представляет сейчас столь же широкую, сильно развитую и очень разветвлённую область человеческого знания”. Конечно, трудно сравнить, вопрос этот очень тонкий, но радиоспектроскопическая школа по масштабу и глубине исследований и поныне, я думаю, занимает первое место в мире. Если же выразиться немножко скромнее, то мы работаем на мировом уровне.

Очень высоко оценивается физиками мира казанская школа, возглавляемая организаторами целых научных направлений — членом-корреспондентом АН СССР Борисом Михайловичем Козыревым и профессором Семёном Александровичем Альтшулером. Это, я думаю, польстит самолюбию казанского читателя, как льстит и моему, конечно, самолюбию — когда-то я окончил здесь университет, а потом семнадцать лет проработал в нём. Работами этих моих товарищей и работами их многочисленных учеников, выросших до докторов физико-математических наук, и, наконец, работами их уже как бы «внуков» и «правнуков» по научной линии создана самая сильная и мощная в стране радиоспектроскопическая школа. Семёном Александровичем Альтшулером была, например, впервые разработана теория совершенно нового явления — акустического магнитного резонанса. Замена же радиоволн звуком открыла в принципе целый спектр дополнительных возможностей изучения внутренних свойств вещества, дала поле работы для практических приложений, свидетельство тому — появившиеся акустические мазеры и квантовые акустические генераторы, подобные лазерам. Именем же Б. М. Козырева отмечены выдающиеся исследования в области электронного парамагнитного резонанса радикалов жидких растворов, стёкол и т. д.

В то время, когда я работал в Казани, соответствующе оснащённых лабораторий, разумеется, ещё не было; не было, например, низких температур. Всё приходилось делать своими руками, использовать старое оборудование, — словом, фантазировать и изощряться, чтобы провести эксперимент. Сейчас, конечно, проблемные лаборатории и Казанского физико-технического института, и университетские превосходно оснащены самыми современными приборами, жидким гелием и прочими необходимыми материалами. Талантливые люди, богатые новыми идеями, отличное оборудование, где можно опытным путём проверить эти идеи на научную прочность, — всё это стартовая площадка для новых и новых открытий.

Круг практических применений, которые уже дало открытие электронного парамагнитного резонанса, весьма широк. Можно привести, например, хотя бы высказывание американского физика Таунса, которому вместе с А.М. Прохоровым и Н.Г. Басовым была присуждена нобелевская премия за создание тех же лазеров и мазеров. Так вот, он пишет, в частности, в одной из своих статей, что рождение лазеров в начале 50-х годов было прямым следствием развития такой отрасли фундаментальной науки как радиоспектроскопия. Без ЭПР не может теперь работать ни одна станция дальней космической радиосвязи, ни один радиотелескоп. Его методами исследуются сейчас не только неживая материя, но и биологические системы микробного, растительного и животного происхождения. Глубокие применения резонансные явления находят в отраслях промышленности, в радиационной медицине и радиационной химии.

Конференция, собравшаяся в эти дни в Казани, подвела черту, определила в какой-то мере границы проделанной работы. Но этот метод, эти новые, говоря банально, «глаза», которыми наблюдает теперь человечество в лице учёных за многими тайнами природы, скрывавшимися прежде, позволит ещё увидеть и открыть немало и иных — тонких и крупных подробностей мироздания. Так что не одному поколению учёных предстоит ещё приложить к этой области знания свои руки, ум и сердце»[23].

На конференции 1969 г. Евгений Константинович впервые смог встретиться и поговорить (через переводчика) с К.Я. Гортером, работы которого он отлично знал и очень высоко ценил.

В своём докладе Гортер сказал:

«Среди ранних попыток наблюдать ЯМР, а также магнитные резонансы и релаксации нужно отметить те, которые были выполнены в Голландии до Второй мировой войны и в первую половину военного времени… После 1942 г. условия в Голландии не позволяли нам проводить любые исследования нестандартного свойства. Только что здесь, на конференции было рассказано, как Завойский, живя в этом городе, возможно, в таких же трудных условиях, сделал своё важное открытие. Мы всегда восхищались чувствительностью его установки и высокой точностью его измерений… Я всегда сожалел о том, что до 1947 г. не знал о казанском открытии и исследованиях, которые были так тесно связаны с нашими проблемами и интересами»[24].

Так как казанская конференция проходила почти год спустя после советской оккупации Чехословакии, то физик англичанин Брэбис Блини послал на приглашение свой отказ принять в ней участие в знак протеста. Безусловно, он имел полное право быть несогласным с действиями советских властей, но кто сказал, что советские учёные были с властью заодно? Его ответ был настолько не по адресу, что во избежание неприятностей письмо вынуждены были отдать в 1-ый отдел, где его письмо, по всей видимости, и пропало[25].

Как итог конференции был издан сборник «Парамагнитный резонанс. 1944 — 1969»[26], в котором в качестве первой части были представлены труды Е.К. Завойского по ЭПР, включая главы из его докторской диссертации «Парамагнитная абсорбция в перпендикулярных и параллельных полях для солей, растворов и металлов». Публикация этих глав была связана с тем, что в них впервые было сообщено об открытии электронного парамагнитного резонанса. Кроме глав диссертации, в сборник были включены девять статей Е.К. Завойского, опубликованных в 1944 — 1947 гг. Это было необходимо, так как советский журнал «J. of Phys. USSR» уже сделался к тому времени редкостью, не говоря о подлиннике диссертации, которая раньше никогда не публиковалась.

В 1969 г. начал выходить «Journal of Magnetic Resonance», и его редактор В.С. Брей в первом его номере, на первой странице писал: «Область магнитного резонанса выросла со скоростью, в науке почти беспрецедентной. Число статей, посвящённых различным его аспектам, удивительно велико. В самом деле, несомненно, что немногим больше, чем за два десятилетия, начиная с пионерских работ Завойского (выделено мной. — Н.З.), Блоха, Хэнсена и Паккарда, Пёрселла и Паунда, а также Блумбергена, магнитный резонанс достиг совершеннолетия»[27].

Мельбурн, 1969 год

Вот и верь, что наука и политика — если и родня, то очень-очень дальняя. Через полтора месяца после конференции в Казани, в августе того же 1969 г., в Мельбурне, в университете Монаш состоялся симпозиум по магнитному резонансу, который спонсировала Академия наук Австралии. Примерно через год в США был издан сборник трудов симпозиума, в котором в качестве вводной статьи была опубликована статья будущего нобелевского лауреата Дж. Ван Флека (1977 г.).

Вот что писал тогда Ван Флек:

«Обычно говорится, и это правильно, что первое наблюдение было сделано Завойским в СССР в 1944 году в соединениях железа … Завойский проводил свои пионерские эксперименты в последние годы войны, возможно, в очень тяжёлых условиях … Довольно странно, что Завойский не продолжил работ в области ЭПР после своих блестящих успехов 1944 и 1945 годов, а обратился к другим областям исследований»[28].

В действительности в первой работе по ЭПР, отправленной Завойским в марте 1945 г. в журнал «J. of Phys. USSR» и опубликованной в нём же, речь вообще не шла о каком-то химическом соединении[29]. Совершенно напрасно американский учёный сомневался в тяжести условий, в которых работал Завойский. Конечно, условия военного, а также довоенного и послевоенного времени были трудными как для научной работы, так и вообще для жизни. Тем ценнее его научный подвиг — открытие электронного парамагнитного резонанса и первое в мире наблюдение ядерного магнитного резонанса. Никакой странности в переходе Завойского, равно как и других советских физиков, на другую тематику не было: в августе 1945 г. США уже расправились с Японией, а в СССР работы по созданию собственной атомной бомбы были ещё далеки от завершения.

Кратко помянув Гортера и Завойского, Ван Флек перешёл к американской паре:

«Я спрашивал у Пёрселла, почему он в то время не проводил исследований по электронному резонансу. Он ответил, что в основном он был заинтересован в расцветающей области ядерного магнитного резонанса и что он был достаточно сыт микроволновыми приборами, так как долго работал с ними во время войны.

Если, однако, — продолжал Ван Флек, — как это обычно делается, ограничиться термином ядерный резонанс, имея в виду скорее непосредственное наблюдение абсорбции или преломления электромагнитной волны, чем отклонение молекулярного пучка, то первые успешные эксперименты не были сделаны до тех пор, пока сразу после окончания войны, в 1946 г. независимо и практически одновременно их не выполнили Пёрселл, Торри и Паунд, а также Блох и Хэнсен»[30]. Далее Ван Флек пространно подтверждал свои слова о независимости и одновременности работ американской пары, что вряд ли у кого-то вызывало сомнение. Так Ван Флек подтвердил свою позицию двадцатилетней давности, когда в 1948 г. он предложил члену Нобелевского комитета М. Сигбану номинировать на нобелевскую премию американскую пару[31]. Помимо Ван Флека Пёрселл и Блох были номинированы К. Сигбаном и Д. Вильямсом (Колумбийский университет, штат Огайо)[32].

ЕЩЁ ОДНО НАЧАЛО

Постепенно-понемногу затихли отдельные слабые всплески обсуждений «первородства» ЯМР и ЭПР. По молчаливому согласию, мировое физическое сообщество установило «два начала»: одно — для ЭПР, другое — для ЯМР. Причём оба эти «начала» блуждали и продолжают хронологически блуждать как в отчественной, так и в западной литературе: датой открытия ЭПР называют то 1944 (по диссертации), то 1945, то 1946 годы, а дату открытия ЯМР относят то к 1945, то 1946 году, хотя в научном мире издавна существует джентльменское соглашение, что определяющей является дата поступления статьи в редакцию журнала или, на худой конец, дата появления журнала.

В августе 1971 г. в Реховоте в Научном институте им. Вейцмана и в Еврейском университете в Иерусалиме (Израиль) отмечалось 25-летие магнитного резонанса. В юбилейных торжествах должен был принять участие А. Абрагам, который в 1969 г. присутствовал на 25-летнем юбилее ЭПР в Казани. Должен был приехать и Э.Р. Эндрю, с которым я впервые встретилась в 1994 г. на АМПЕР-Конгрессе в Казани, и Даниэль Фиат, на долю которого выпало подписать грамоту о посмертном присуждении премии Международного общества магнитного резонанса моему отцу (21 мая 1977 г.). Были приглашены с докладами Ф. Блох, Э.М. Пёрселл, В.А. Эндерсон, Г. Герц, Д.Дж. Инграм, Г.С. Гутовский, Ч.П. Сликтер и многие-многие другие.

Свидетельство о посмертном присуждении Е.К. Завойскому премии Международного сообщества магнитного резонанса (1977 г.).

Иерусалимское торжество было примечательно ещё и тем, что на нём организовали Международное общество магнитного резонанса (ISMAR), а год спустя оно было зарегистрировано законодательно. Основной его целью было проводить международные конференции по магнитному резонансу и его применениям. ISMAR процветает и сейчас. Его спонсируют многие крупные корпорации, такие, как «Varian», «Jeol», «Bruker» и другие.

Зададим простой вопрос: сколько же начал у магнитной радиоспектроскопии? Выходит, что два! А теперь рассмотрим, как нежданно-негаданно у Завойского нашёлся и соавтор в открытии ЭПР.

«Е.К. ЗАВОЙСКИЙ НЕПРАВИЛЬНО ПРИПИСЫВАЕТ СЕБЕ ОТКРЫТИЕ ЭПР»

Перенесёмся во времени в середину 50-х годов ХХ века, на свой континент, за свой родной порядком обветшавший в хрущевскую Оттепель «железный занавес». В 1956 г. советское правительство приняло решение возобновить присуждение Ленинских премий, которые прекратили своё существование в 1935 году. Евгений Константинович Завойский был представлен многими научными учреждениями как претендент на эту премию. К тому времени уже прошли тринадцать лет, как ЭПР был открыт. Уже появилось большое количество научных работ по этой тематике, как у нас, так и за рубежом. ЭПР успел проникнуть и в химию, и в биологию, и в медицину, и в геологию. Американцы Пёрселл и Блох уже получили нобелевскую премию за свои более поздние по сравнению с работами Е.К. Завойского достижения.

Кандидатура Завойского не вызывала никаких сомнений. С 1944 г. скептики, сомневавшиеся в существовании магнитного резонанса, имели достаточно времени, чтобы расстаться со своими сомнениями. Но для автора открытия наступило новое испытание: оказалось, что у него есть соавтор!

Незадолго до принятия решения в Комитет по Ленинским премиям поступило пространное заявление Я.Г. Дорфмана, которое, как и другие документы, приведённые ниже, в течение тридцати лет лежало без движения в архиве РГАЭ. Все эти документы, за исключением письма Дорфмана и ответа С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева, не были известны моему отцу. Когда я обратилась в РГАЭ, могу ли я ознакомиться с этими документами, мне было сказано, что мои выписки я должна буду давать администрации архива на просмотр. Каюсь! Я завела две тетради для выписок: одну аккуратно сдавала на просмотр, а другую незаметно прятала в сумку. Каждый раз делала в первой тетрадке запись о том, что документы имеют научную ценность и должны быть опубликованы. Может быть, администрация и не заглядывала в сдаваемую мною тетрадь, только по завершении переписывания дела эта тетрадь была мне возвращена со словами: «Можете публиковать».

Дорфман писал следующее:

«В связи с тем, что Комитетом рассматривается в настоящее время работа Е.К. Завойского «открытие и изучение парамагнитного резонанса», я позволю себе направить Вам для сведения копию заявления, поданного мною в Комиссию по магнетизму при АН СССР. Проф. Я.Г. Дорфман».

Председателю Комиссии по магнетизму
при АН СССР чл.-корр. С.В. Вонсовскому
от проф., д-ра физ.-мат. наук Дорфмана Я.Г.

ЗАЯВЛЕНИЕ

На днях я впервые смог познакомиться с текстом доклада Е.К. Завойского, С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева на тему «Парамагнитный резонанс», представленного Совещанию по магнитной спектроскопии в Казани в 1955 г., на котором я лично присутствовать не мог. Доклад опубликован в Изв. АН СССР. Сер. физ., 20, № 11, 1956. Он посвящён в основном истории открытия парамагнитного резонанса и развитию его исследований.

История этого открытия в изложении авторов имеет следующий вид. В.К. Аркадьев открыл в 1911-1913 гг. избирательное поглощение энергии переменного поля ферромагнетиков в отсутствие внешних постоянных магнитных полей. Это явление (естественный ферромагнитный резонанс) авторы обзора не причисляют ни к парамагнитному, ни к ферромагнитному резонансу. Далее они утверждают, что в 1923 г. Дорфман ”высказал идею о существовании явления магнитного резонанса” якобы на основе работ Аркадьева. Затем Гортер безуспешно пытался открыть магнитный резонанс, поскольку ему “было ясно, что в случае взаимно перпендикулярного расположения постоянного и переменного магнитных полей поглощение должно носить резонансный характер”. Затем утверждается, что этой “идеей Гортера воспользовался Раби, применив её к измерению ядерных магнитных моментов”.

И вот в 1944 г., по словам обзора, Е.К. Завойский наконец “открыл” (не экспериментально обнаружил, а именно открыл!) явление парамагнитного резонанса. Далее из текста доклада вытекает, будто на основании работ Е.К. Завойского впервые была вскрыта природа эффекта и получена формула, которой в простейшем случае подчиняется этот эффект: gβH=hv. Далее указывается, что в 1935 г. Ландау и Лифшицем предсказан ферромагнитный резонанс, который был будто бы “открыт” в 1946 г. Гриффитсом.

Естественным продолжением исследований Е.К. Завойского и его сотрудников авторы обзора считают работы Пёрселла и Блоха по ядерному магнитному резонансу. Это изложение истории открытия парамагнитного резонанса в докладе Е.К. Завойского, С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева мне представляется совершенно неправильным.

В особенно искажённом виде и наиболее резком противоречии с историческими фактами представлена здесь моя роль в открытии парамагнитного резонанса. Cтоль же неправильно изложена, на мой взгляд, история открытия парамагнитного резонанса в статье “Парамагнитный резонанс” (автор не указан во 2-ом издании БСЭ, т. 32, с. 69-70), где мне приписывается некое указание на “возможность” такого эффекта, а тов. Завойскому — “открытие” эффекта.

История науки показывает, что явления природы открываются двояким путём. Один путь теоретический, другой экспериментальный.

Так, например, существование электромагнитных волн и их основные свойства были в 1865 г. открыты и предвычислены теоретически Максвеллом, а в 1888 г. это открытие было экспериментально подтверждено Г. Герцем.

Смещение спектральных линий Солнца в красную область было открыто и рассчитано теоретически Эйнштейном в 1914 г., а в 1914 — 1917 гг. оно было подтверждено наблюдениями Шварцшильда, Сен-Джона и др., поэтому указанный эффект называется “эффектом Эйнштейна”.

Существование и местонахождение планеты Нептун было открыто теоретическим путём в 1846 г. Леверье, а затем обнаружено и подтверждено наблюдениями Галле.

Все эти открытия сделаны теоретическим путём, и никому не приходит в голову утверждать, будто существование электромагнитных волн открыл Герц, а не Максвелл, будто “эффект Эйнштейна” открыл Шварцшильд, а не Эйнштейн, будто планету Нептун открыл Галле, а Леверье лишь высказал некую идею о возможности существования Нептуна.

История науки признаёт, что все эти открытия сделаны теоретическим путём. Напротив, например, эффект расщепления спектральных линий в магнитном поле был, как известно, открыт Зееманом экспериментально, а затем теоретически объяснён Лоренцом, и носит название эффекта Зеемана.

Открытий, сделанных экспериментальным путём, гораздо больше, чем открытий, сделанных теоретическим путём, но число последних всё возрастает по мере развития теории.

Из приведённых ниже фактов следует, на мой взгляд, что Е.К. Завойский неправильно приписывает себе открытие в 1944 г. парамагнитного резонанса экспериментальным путём, поскольку этот эффект был в действительности открыт теоретическим путём и притом в 1923 г., т. е. за 21 год до появления работ т. Завойского.

Я позволю себе в подтверждение этих слов привести несколько цитат (в переводе с немецкого языка) из моей статьи, опубликованной в 1923 г. (Zft. f. Phys., 17, H. 2, 1928. S. 105): «Экспериментально доказанное недавно Штерном и Герлахом пространственное квантование электронных орбит должно отныне стать основой теории магнитных явлений. Эйнштейн и Эренфест объясняют процесс установления (орбит) как переход между стационарными состояниями, который мог бы быть связан с испусканием или поглощением монохроматического излучения определённой частоты. Если обозначить энергию без поля через Е0, а энергию в поле через Ен, то из вышесказанного следует согласно теории эффекта Зеемана

E±H -E0 = ±hν= ± {(j1-j2) εH}/mc4π.

Здесь h — планковская постоянная; ν — частота монохроматического излучения; j1—j2 — так называемые экваториальные квантовые числа; ε — заряд электрона; m — его масса; с — скорость света и Н — напряженность действующего поля. При нормальном зеемановском дублете j1—j2= ±1”.

Далее приводится рассуждение Эйнштейна и Эренфеста, а затем сказано: “При опрокидывании (намагничивании) каждая орбита должна выделять энергию Е +Н — Е —Н в форме v={(j1—j2) εH}/2πmc.

Итак, можно себе представить, что под действием того же поля Н пучок света той же частоты ν должен перебрасывать ориентированные параллельно полю элементарные магнитики в их первоначальное положение. Неизбежно должно при этом происходить селективное поглощение в области ν. Этот априори ожидаемый эффект мы склонны назвать “фотомагнитным эффектом” (с. 106).

Я особо обращаю Ваше внимание на то, что этот эффект здесь рассматривается как неизбежно ожидаемый, т. е. эффект, который должен происходить.

Далее в моей статье указывается, что открытый в 1911 г. Аркадьевым, а затем Гансом и Лойярте[33] новый эффект такого рода в радиоволнах у ферромагнетиков был ими неправильно интерпретирован и должен быть истолкован на основе вышеприведённых соображений.

Далее мною было сказано: «Согласно нашему предположению следует также ожидать, что свет длины волны, вычисляемой непосредственно из мультиплетных расщеплений может переводить атом из одной конфигурации в другую». Далее идут численные примеры, опирающиеся на теорию мультиплетов Д.С. Рождественского и А. Зоммерфельда, и сказано: “Экспериментальная проверка эффекта покамест отсутствует. Я хотел бы обратить здесь внимание ещё на одно следствие из вышесказанного, которое могло бы быть проверено экспериментальным путём. Если находящееся в магнитном поле вещество обнаруживает у некоторых из его спектральных линий нормальный зеемановский дублет, то он должен одновременно обладать линией поглощения при длине волны λ= 2πc/{(ε/mc)H}, где Н обозначает приложенное внешнее поле. При наибольших достижимых полях (Н=40 000 Гс) длина волны λ должна составлять около 0,25 см. При меньших полях λ попадает в область технических волн, где было бы вероятно возможно обнаружить поглощение. Во всяком случае, такого рода квантовые перескоки (опрокидывание орбит) следует считать вероятными только у парамагнитных тел…” (с. 108). И, наконец: “Развитый здесь ход мыслей предусматривает, что атомные процессы, связанные с наименьшими изменениями энергии, т. е. с поглощением или испусканием самых длинных технических волн, должны протекать по основным постулатам квантовой теории” (с. 110). На основании всего вышеизложенного следует:

1) что в 1923 г. мною был теоретическим путём открыт парамагнитный резонанс;

2) что данное мною описание эффекта сделано вовсе не на основе опытных данных В.К. Аркадьева, а на основе теоретических соображений Эйнштейна и Эренфеста, данные же В.К. Аркадьева я рассматривал как частный случай парамагнитного резонанса (во внутренних полях);

3) что описание эффекта дано мною в 1923 г. не в виде некой неопределённой идеи о существовании магнитного резонанса, а в виде отчётливого указания на то, что парамагнитный резонанс, названный мною «фотомагнитным эффектом», является неизбежным и необходимым следствием из квантовой теории;

4) что природа эффекта изложена мною примерно в том виде, как это делается и теперь, если, разумеется, учесть уровень науки в 1923 г., причём приведённая мною формула hν=εHh/2πmc=βH отличается от современной hν=gβH лишь множителем Ланде, утвердившимся в науке уже после 1923 г.

Таким образом, я считаю документально доказанным, что парамагнитный резонанс был открыт теоретическим путём в 1923 г мною, а в 1937 г. он был обнаружен экспериментально Раби на молекулярных пучках и в 1944 г. Е.К. Завойским на жидких и твёрдых телах; частичным подтверждением его явился и эффект, открытый Аркадьевым уже в 1911-1913 гг. Эти опытные работы в основном подтвердили мои теоретические соображения. Е.К. Завойскому бесспорно принадлежит большая заслуга разработки экспериментальной методики, позволившей поставить широкие исследования этого эффекта.

Однако претензия Е.К. Завойского на открытие им парамагнитного резонанса является, на мой взгляд, необоснованной и несправедливой.

Направляя Вам своё заявление, я обращаюсь в Комиссию по магнетизму с просьбой рассмотреть поднятый мною вопрос и дать своё заключение. Это заключение я прошу во всяком (выделено Дорфманом. — Н.З.) случае опубликовать в одном из физических журналов.

Поскольку мне стало известно, что Комитет Ленинских премий по науке и технике рассматривает в данный момент представленную работу Е.К. Завойского под заглавием “Открытие и изучение парамагнитного резонанса”, в которой т. Завойский фактически претендует на официальное признание за ним открытия парамагнитного резонанса, я очень прошу Комиссию по магнетизму не задерживать рассмотрения настоящего заявления, а своё заключение по возможности срочно препроводить в Комитет Ленинских премий по науке и технике, который я поставил уже в известность о данном моём заявлении.

Ленинград. 27 февраля 1957 г. Проф. Я.Г. Дорфман»[34].

Комитет по Ленинским премиям обратился к ряду крупных отечественных физиков с просьбой высказать мнение по поводу заявления Дорфмана. Ответы прислали академики П.Л. Капица, В.А. Фок, А.Ф. Иоффе, В.П. Линник, Н.В. Белов, члены-корреспонденты М.С. Зверев, С.В. Вонсовский, профессор Д.И. Блохинцев и соратники Завойского С.А. Альтшулер и Б.М. Козырев. Ниже приведены выдержки из их ответов[35].

Из ответа профессора Д.И. Блохинцева[36]

«…Представляется существенным, что именно работы Завойского дали доказательство существования явления парамагнитного резонанса и послужили источником большого числа новых исследований. Я вижу в данном случае центр вопроса в экспериментальном обнаружении явления».

Из ответа академика Н.В. Белова[37]

«Что касается заявления и претензий проф. Я.Г. Дорфмана, то вряд ли их нужно принимать во внимание при присуждении премии. Чего только нельзя высказать при изложении общей теории вопроса. Случайно можно сказать и что-нибудь, что впоследствии окажется существенным, но что вовсе таковым не представлялось излагающему в те давно прошедшие времена… Е.К. Завойский премируется именно за создание действенного инструмента, уже приведшего к значительным результатам…»

Из ответа академика П.Л. Капицы[38]

«Решающим при определении авторства нужно, по-видимому, считать, кто из учёных приложил больше всего усилий для доказательства как теоретически, так и экспериментально значимости явления (выделено П.Л. Капицей. — Н.З.). В случае с парамагнитным резонансом, несомненно, имеет место авторство Завойского».

Из ответа академика В.А. Фока[39]

«Я.Г. Дорфман не дал расчёта вероятностей квантовых переходов, обусловливающих парамагнитный резонанс, и не дал указаний об условиях для его наблюдения. Экспериментальное обнаружение явления было весьма трудным делом и не сводилось к одной только разработке методики. Поэтому претензию Я.Г. Дорфмана на то, что в 1923 г. им был теоретическим путём открыт парамагнитный резонанс, следует признать неосновательной».

Из ответа члена-корреспондента С.В. Вонсовского[40]

«Только в работах Е.К. Завойского, благодаря разработке оригинального экспериментального метода было действительно впервые открыто это важное явление. В этих работах была выяснена необходимость одновременного наложения постоянного и переменного магнитного поля, а также показано, что из положения резонансной частоты можно судить об эффективных полях внутри вещества и что форма резонансной линии поглощения связана с релаксационными явлениями (спин-спиновая и спин-решёточная релаксация). Всё это и предопределило тот бурный рост новой отрасли радиоспектроскопии, свидетелями которого мы являемся.

В силу всего сказанного считаю, что работы Е.К. Завойского заслуживают быть отмеченными Ленинской премией в области физики…»

Из ответа профессоров С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева[41]

«6 апреля сего года мы получили… копию заявления Я.Г. Дорфмана, в котором он оспаривает приоритет члена-корреспондента АН Е. К. Завойского в открытии парамагнитного резонанса и считает неправильным освещение истории этого открытия в докладе Е.К. Завойского, С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева (Изв. АН СССР. Сер. физ., 20, 1190. 1956). Проф. Дорфман полагает, что это открытие принадлежит ему, поскольку ещё в 1923 г. он дал теорию этого эффекта (Zft. Phys.,17, 98. 1923).

Однако анализ названной статьи проф. Дорфмана показывает следующее.

Возможность квантовых переходов между магнитными подуровнями атомов под влиянием излучения вытекает уже из рассмотрения Эйнштейна и Эренфеста (Zft. f. Phys., 11, 31. 1922), на которое опирается в своей статье проф. Дорфман. Необходимость же этих переходов проф. Дорфманом доказана не была. Он механически использовал теорию эффекта Зеемана, не учитывая того, что электрические дипольные переходы в рассматриваемом им “фотомагнитном эффекте” запрещены; вероятность же магнитных дипольных переходов совершенно не обсуждалась. Вследствие сказанного он не указал и основного условия, при котором может происходить явление, а именно — наличие компоненты переменного магнитного поля, перпендикулярного статическому магнитному полю. Предсказание положения линий резонансного поглощения, сделанное проф. Дорфманом, неправильно и не могло быть правильным, поскольку спин электрона в 1923 г. не был ещё известен. Никакой количественной оценки интенсивности эффекта проф. Дорфманом не было дано. Более того, им даже не было отмечено, что переменное электромагнитное поле наряду с поглощением должно с равной вероятностью стимулировать и вынужденное излучение, так что конечный эффект должен быть разностным. Резонансное парамагнитное поглощение может происходить лишь при наличии механизма, обеспечивающего переход в тепло энергии, выделяемой при переориентации атомных магнитных моментов относительно внешнего поля (“спин-решёточное взаимодействие”). Необходимость такого механизма проф. Дорфманом указана не была.

Из сказанного вытекает, что теории парамагнитного резонанса проф. Дорфман не дал, а статья его содержит лишь некоторые идеи о возможности магнитных резонансных явлений вообще. Последнее и было указано в нашем, совместном с Е.К. Завойским, докладе. Нам хочется при этом отметить, что в 1923 г. сколько-нибудь серьёзная теория парамагнитного резонанса вообще не могла быть построена. Может быть, поэтому в интересной в целом статье проф. Дорфмана “фотомагнитному эффекту” в парамагнетиках уделено лишь несколько фраз.

Мы считаем излишним останавливаться здесь подробно на научных заслугах чл.-корреспондента АН СССР Е.К. Завойского, поскольку как в советской, так и в зарубежной литературе открытие парамагнитного резонанса всегда связывается с его именем…

Принимая во внимание эти и многочисленные другие аналогичные высказывания, нам непонятно, почему проф. Дорфман только теперь нашёл нужным предъявить претензию на открытие им парамагнитного резонанса и упрекать нас в искажении истории этого открытия. Последнее особенно странно, если учесть, что в литературе, посвящённой специально парамагнитному резонансу, его имя до сих пор упоминалось только нами (см., например, вступительную статью С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева к переводу книги Гортера «Парамагнитная релаксация». М., Л., 1949, статью тех же авторов в Nuovo Cim. Suppl. № 4, 614 (1956) и др.). Поэтому мы были весьма удивлены, что проф. Дорфман, имеющий так много действительных и важных научных заслуг в области магнетизма, счёл нужным выступить со столь необоснованным заявлением.

В заключение нам хотелось бы указать, что именно работы Е.К. Завойского стимулировали то бурное развитие магнитной радиоспектроскопии, которое наблюдается за последние 10 — 12 лет. Поэтому нам представляется, что физико-математическое отделение АН СССР совершенно правильно сформулировало представление Е.К. Завойского к Ленинской премии “За открытие и исследование парамагнитного резонанса”».

Из выступления академика Л.А. Арцимовича [42]

«Работа Завойского представляет собой одно из самых выдающихся экспериментальных открытий, сделанных в нашей стране за последние 15 лет. Когда мы говорим «открытие» — это есть действительно открытие — это есть экспериментальное обнаружение нового явления, которое сыграло большую роль в науке — на этом основан целый ряд отраслей физики твёрдого тела. В этом смысле ни у одного из физиков не может быть сомнения, что первая работа, которая заслуживает присуждения Ленинской премии, является работа Завойского».

А как сам Е.К. Завойский реагировал на демарш Дорфмана? В архиве Евгений Константиновича сохранились варианты его ответа на заявление Дорфмана, которые ранее не публиковались. Два из них воспроизведём здесь.

«Рассмотрев работу Я.Г. Дорфмана (Zft. f. Phys., 17, 98, 1923), ссылаясь на которую, он претендует на открытие им парамагнитного резонанса, нужно сказать следующее:

Работа Я. Дорфмана была написана им (1923 г.) до работ Гаудсмита и Уленбека (1925 г.), показавших наличие спина и магнитного момента у электрона. Поэтому Я. Дорфман, не подозревая о существовании спина электрона, рассматривает переходы, обязанные квантованию орбитального момента атома во внешнем магнитом поле. Между тем, как известно, чисто орбитального магнетона не существует. Во всех телах он имеет или чисто спиновой, или спин-орбитальный характер.

Уже в первых сообщениях Е. Завойского об открытом им явлении на солях группы железа указывается, что основную роль в явлении играют спины электронов, а орбитальный момент атомов не участвует в явлении парамагнитного резонанса, так как орбита «вморожена» в решётку тела.

Таким образом, явление парамагнитного резонанса, обнаруженное Е. Завойским в 1944 г., не могло быть предсказано Я. Дорфманом.

Можно поставить вопрос: не принадлежит ли Я. Дорфману заслуга предсказания возможности существования радиочастотных переходов между зеемановскими подуровнями?

По этому поводу Я. Дорфман пишет (перевод, сделанный Я. Дорфманом): “Экспериментально доказанное недавно Штерном и Герлахом “пространственное квантование электронных орбит должно отныне стать основой теории магнитных явлений. Эйнштейн и Эренфест объясняют процесс установления орбит как переход между стационарным состоянием, который мог бы быть связан с испусканием или поглощением монохроматического излучения определённой частоты. Если обозначить энергию без поля через Е0, а энергию в поле через ЕН, то из вышесказанного следует, что согласно теории эффекта Зеемана

где h — планковская постоянная; ν — частота монохроматического излучения; j1—j2 — так называемые экваториальные квантовые числа; ε — заряд электрона; m — его масса; c — скорость света и Н — напряжённость действующего поля”.

Этот текст статьи Я. Дорфмана в полном соответствии с истиной показывает, что существование резонансных переходов между зеемановскими подуровнями, о которых говорят Эйнштейн и Эренфест, являлось очевидным следствием квантовой теории того времени, а частоты этих переходов были уже хорошо известны из эффекта Зеемана. Поэтому Я. Дорфману не принадлежит честь теоретического предсказания этих переходов. Более того, Я. Дорфман не внёс в эти представления ничего нового, и его слова «этот априори ожидаемый эффект мы склонны называть “фотомагнитным эффектом” (с. 106) не могут претендовать больше, чем на установление особого названия для априори следующего из квантовой механики явления, на которое обратили внимание Эйнштейн и Эренфест в связи с опытами Штерна и Герлаха.

Но, может быть, Я. Дорфманом теоретически доказано, что переходы между зеемановскими подуровнями, вызванные радиочастотным полем, могут сопровождаться в реальных телах резонансным поглощением этих полей? В этом главнейшем вопросе Я. Дорфман показал своё непонимание проблемы селективного поглощения радиоволн веществом: поглощение он рассматривает как единичный акт на одном атоме (выделено Е.К. Завойским. — Н.З.), не учитывая, что такой механизм не может привести к резонансному поглощению радиочастотного поля телом. При таком механизме поглощение будет полностью компенсироваться индуцированным излучением, и результирующее поглощение всегда будет тождественно равно нулю.

Таким образом, в схеме явления Я. Дорфмана принципиально нет резонансного поглощения радиоволн веществами.

Как известно, для учёта поглощения необходимо ввести функцию статистического распределения атомов по уровням энергии в реальном теле. Этого Я. Дорфман не сделал.

Я. Дорфман не понял, что переходы между зеемановскими подуровнями являются магнитными дипольными, поэтому не смог описать условий, в которых может наблюдаться эффект: как известно, парамагнитный резонанс может наблюдаться только в магнитных радиочастотных полях и при условии перпендикулярности высокочастотного поля постоянному полю Н.

Наконец, следует указать на этическую сторону заявления Я. Дорфмана. Дорфман сделал вид, что он впервые узнал о том, что Е. Завойский претендует на открытие парамагнитного резонанса в связи с докладом Е. Завойского с его сотрудников на магнитной конференции в г. Казани в 1955 г., и он пытается восстановить истину. Общеизвестно, что приоритет Е. Завойского в открытии парамагнитного резонанса признан во всём мире, о чём заявляется в большом количестве работ и обзоров, начиная с 1945 года, когда была опубликована первая его работа. Почему же Я. Дорфман молчал столько времени и сделал вид, что не замечает этого? Разве научные работы не были официальным признанием приоритета Е. Завойского в открытии парамагнитного резонанса?»

И второй вариант ответа на заявление Я.Г. Дорфмана:

«Я. Дорфман утверждает, что им “теоретически открыто” явление парамагнитного резонанса в 1923 г. (Zft. f. Phys., 17, 98, 1923), существование которого экспериментально подтверждено Е. Завойским в 1945 г.

Следует отметить, что “теоретически открыть” явление в физике нельзя, но можно предсказать явление.

В какой же мере работа Я. Дорфмана предсказала явление, обнаруженное Е. Завойским?

Работа Я. Дорфмана была написана (1923 г.) до работ Гаудсмита и Уленбека (1925 г.), показавших наличие спина и магнитного момента у электрона. Поэтому Я. Дорфман рассматривает магнитные переходы, обязанные квантованию орбитального момента атома во внешнем магнитном поле.

Уже в первых сообщениях Е. Завойского об открытом им явлении указывается, что орбитальный момент атомов в твёрдых телах не участвует в явлении парамагнитного резонанса, т. к. орбита “вморожена” в решётку тела, а за явление резонанса ответственны спины электронов.

Таким образом, природа обнаруженного Е. Завойским парамагнитного резонанса оказалась отличной от указанной Я. Дорфманом.

Кроме того, работа Я. Дорфмана не содержит ни теоретического, ни экспериментального доказательства возможности существования переходов между магнитными подуровнями атомов в твёрдых телах[43].

Только большое число теоретических и экспериментальных исследований по поглощению радиочастот, приведённых главным образом Гортером и его многочисленными сотрудниками в период 1936 — 1945 гг., показало, насколько сложен вопрос о поглощении радиоволн конденсированными средами.

К началу работ Е. Завойского по парамагнитному резонансу реальность переходов между зеемановскими подуровнями уже была полностью доказана работами Раби и его учеников и теоретически разобрана Раби, Майорана и др., но оставались неясными величины времён релаксации, от которых должна была зависеть возможность наблюдения парамагнитного резонанса вообще.

Этот вопрос был изучен Гортером и Завойским, и только после этого Завойским был открыт парамагнитный резонанс.

Из изложенного видно, что нет прямой связи работ Е. Завойского по парамагнитному резонансу и работой Я. Дорфмана 1923 г.

Почему же Я. Дорфман не претендует на открытие ядерного и ферромагнитного резонансов?[44] Это объяснить просто: он знает, что ничего не выйдет из этого, так как уверить мировое общественное мнение в этом он бессилен! Ведь Пёрселл и Блох получили за открытие ядерного резонанса и ядерной индукции нобелевскую премию, почему же Я. Дорфман не оспаривает право на эту премию, по крайней мере, у Пёрселла? А почему Раби получил нобелевскую премию и ссылался на Гортера, давшего ему идею опытов?!

Ведь Я. Дорфман полагает, что, указав на пространственное квантование орбитального магнитного момента атома, открытое Штерном и Герлахом, и сославшись на Эйнштейна и Эренфеста, которые «объясняют процесс установления орбит как переход между стационарными состояниями, который мог бы быть связан с испусканием или поглощением монохроматического излучения определённой частоты» (Я. Дорфман, Z.f. Phys., 17,112.1923), он открыл парамагнитный и заодно и все другие виды магнитных резонансов.

Таким образом, техника открытия Я. Дорфманом всех видов магнитного резонанса оказалась простой: Эйнштейн и Эренфест показали, что каждому положению орбиты отвечает определённая энергия атома. Планк показал, что переходы атома из одного энергетического состояния в другое приводят к поглощению или излучению кванта энергии, а Зееман дал значение частоты перехода

где все виды резонанса открыты! Но, может быть, Дорфмана могло смутить то, что следует указать, при каких условиях этот эффект можно искать в реальных веществах? Из этого положения он выходит, экономя труд: эффект следует искать там, где можно наблюдать зеемановское расщепление линий, т. е. там, где должны осуществляться указанные Эйнштейном и Эренфестом переходы!

Очень комически выглядит попытка Я. Дорфмана (она явно рассчитана на неподготовленность читателя) показать, что он дал в 1923 г. для частоты переходов между зеемановскими подуровнями формулу hν= βH, а современная физика даёт малоотличную формулу hν=gβH! Во-первых, Дорфману не стоит брать греха на душу за первую формулу, так как она принадлежит не ему, а Зоммерфельду (проверить!), а малое отличие между формулами 1-ой и 2-ой совсем пустяковое для Дорфмана: к этому времени был открыт спин электрона и изменились все представления о природе парамагнетиков и особенно ферромагнетиков, вот и получилась маленькая разница в формулах!

Такая “невинность” Я. Дорфмана в этом деле заставляет задать ему вопрос: как он может писать книги по магнетизму?»[45].

(продолжение следует)

Примечания

[1] Nobel Lectures Including Presentation Speeches and Laureates Biographies. Physics. 1942-1962. Amsterdam, 1964. P. 197.

[2] Bloch and Purcell Receive 1952 Nobel Physics Prize // Nucleonics. 1952. Vol. 10, no. 12. P. 84-85.

См. также: Science. 1953. Vol. 118, no. 3068. P. 425-436; Physikalische Blätter. 1953. Bd. 9. S. 442-463.

[3] Oral History Transcript – Felix Bloch… P. 58, 61.

[4] Grant D.M., Harris R. K. Encyclopedia of Nuclear Magnetic Resonance. Chichester-N. Y.-Brisbane-Toronto-Singapore. 1996. Vol. 1. P. 396-397.

[5] Wolfgang Pauli. Wissenschaftlicher Briefwechsel mit Bohr, Einstein, Heisenberg u. a. Band III, 1940-1949. Brl.-Heidelberg, 1993. P. 320-321 (No 780) и в письме к И.А. Раби (P. 280-281, No 738) от 14 июня 1945 г. он писал, что за несколько недель до этого он, как и некоторые другие физики США, получил приглашение принять участие в праздновании 220-летия АН СССР. Из-за сложностей с паспортом Паули приглашения не принял. В том же письме он упомянул, что на приглашение откликнулся математик, сотрудник Принстонского Института перспективных исследований Дж.В. Александер (1888-1971). Американские учёные были доставлены в Москву на советском самолете через Дальний Восток. Известно также, что на тех торжествах побывал директор Астрономической обсерватории Гарварда Харлоу Шепли (1906-1966). Номер «J. of Phys.» со статьями Е.К. Завойского вполне мог быть привезён в США кем-то из участников торжеств.

[6] Эта фраза впервые встречается в совместной статье Е.К. Завойского, С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева «Парамагнитный резонанс» // Изв. АН СССР. 1956. Т. ХХ, № 11. С. 1199-1200 и затем повторяется:

в статье С. А. Альтшулера и Б.М. Козырева «Some Problems of Paramagnetic Resonance» //Suppl. аl Vol. III, Serie X del Nuovo Cimento. 1956, no. 4. P. 614; в книге С. А. Альтшулера и Б. М. Козырева «Электронный парамагнитный резонанс». М.: Гос. Изд-воФиз.-мат. лит., 1961. С. 27; в сборнике «Парамагнитный резонанс. 1944-1969. Всесоюзная конференция». М.: Наука, 1971. С. 30; в сборнике «Парамагнитный резонанс. Казанская школа радиоспектроскопии. 1944-1971». М.: Атомиздат, 1974. С. 13; в книге С.А. Альтшулера и Б.М. Козырева «Электронный парамагнитный резонанс соединений элементов промежуточных групп». М.: Наука, 1972. С. 30; в сборнике «Проблемы магнитного резонанса». М.: Наука, 1978. С. «Экспериментальные установки, применённые для получения сигналов ЯМР, мало отличались от установок Е.К. Завойского в его первых экспериментах с ЭПР. Хотя в статьях Блоха и Парселла нет ссылок на работы Евгения Константиновича, которые ещё в 1945 г. были опубликованы на английском журнале «J. Phys. USSR» (т. 9), и нет сомнений, что американские эксперименты выполнены независимо, всё же они явились естественным продолжением исследований Е.К. Завойского. Открытие Евгения Константиновича положило начало огромной области исследований, которую можно назвать магнитной радиоспектроскопией» // Рассказы о казанских учёных. Казань, 1983. С.69-70.

[7] Moscow News. 1957, 24 April. P. 2.

[8] Советская авиация. 1957, 23 апреля. С. 2.

[9] Merton R.K. The Matthew Effect in Science, II: Cumulative Advantage and the Symbolism of Intellectual Property // ISIS, 1988. Vol. 79. P. 606-623.

[10] Невозможно себе представить, чтобы человек, работая в закрытых учреждениях, отправил бы заявку на патент за рубеж! Сейчас это было бы само собой разумеющимся, но в 1950 –е годы закончилось бы трагически.

[11] Очевидно, имеются в виду записные книжки Ф. Блоха 1941-1948 гг., хранящиеся в архиве Стэнфордского института (box 24, folders 1, 2).

[12] Было бы интересно заглянуть в том же фонде Ф. Блоха в box 15, folders 4-8 – Bloch and Hansen v. Perkin-Elmer: correspondence, 1956-1959. Но, увы, это для меня недоступно.

[13] Oral Hystory Transcript – Dr. Robert Pound. http://www.org/ohilist/28021_1html

[14] В личном архиве Е.К. Завойского имеется письмо из Государственной библиотека им. Ленина с просьбой разрешить копировать его докторскую диссертацию для пересылки в ЧССР.

[15] В дальнейшем Ф. Блох пользовался услугами юриста Альдо Дж. Тэста.

[16] Anderson W. A. Early NMR Expеriences and Experiments // Encyclopedia of Nuclear Magnetic Resonance… P. 168-176. Патент был получен Ф. Блохом и П.В. Хантером 24 июля 1951 г. Он содержал 41 формулу изобретения и был снабжён шестью чертежами. Получать патент за каждую, даже незначительную деталь, стало традицией Стэнфордского университета ещё в 1930-е годы. Особая заслуга в этом принадлежала Фрэду Терману.

[17] Личный архив Н.Е. Завойской.

[18] Lenoir T., Lécuyer Ch. Instituting Science: The Cultural Production of Scientific Disciplines. Stanford, 1997.

[19] Ibid.. P. 338.

[20] http://egi.stanford.edu/group/wais/egi-bin/?p=5760

[21] Oral History – Felix Bloch. 1968.

[22] Всесоюзная юбилейная конференция по парамагнитному резонансу. 24-29 июня 1969 г. Тезисы докладов. Казань, 1969.

Summaries of Papers to be Presented at the National Jubilee Conference on Paramagnetic Resonance. June 24-29, 1969. Kazan, 1969.

[23] Советская Россия. 1969, 1 июля.

[24] Фотокопия факсимильной записки К.Я. Гортера. Личный архив Е.К. Завойского.

[25] Известно, что в 1978 г. тот же Б. Блини писал Эдварду Р. Эндрю по поводу организации протеста против суда над советским диссидентом-математиком Юрием Орловым на конгрессе AMPÈRE в Таллине (сейчас: Таллинн).

[26] Парамагнитный резонанс. 1944-1968. Всесоюзная конференция. М.: Наука, 1971.

[27] Brey W.S., Ju. Editor`s Introduction // J. Magnetic Resonance. 1969. Vol. 1. P. 1.

[28] J.H. Van Vleck. A third of a Centuary of Paramagnetic Relaxation and Resonance // Magnetic Resonance. Proc. of the Intern. Symposium on Electron and Nuclear Magnetic Resonance, held in Melbourne, August 1969. N.Y.-Lnd., 1970. P. 7).

[29] При желании можно определить, какая статья Завойского побывала в руках у Ван Флека.

[30] J.H. Van Vleck. A third of Centuary of Paramagnetic Relaxation… P. 8.

[31] W.F. Meggers Gallery of Nobel Laureates. Письмо Ван Флека М. Сигбану от 15 декабря 1948 г. (отрывок). Само письмо находится в архиве Ван Флека в Aмериканском институте физики (Box 23. Folder 494).

[32] Royal Swedish Academy of Sciences Center for History of Science. Stockholm. Архив Нобелевских комитетов по физике и химии за 1952 г. С. 312-315. Копия была подарена мне Абрамом Моисеевичем Блохом.

[33] Gans R., Loyarte R.G. // Ann. Phys. 1921. Bd. 64. Hft. 3. S. 209.

[34] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23. Л. 39-47.

[35] Полностью эти материалы опубликованы в сборнике «Чародей эксперимента» в статье Махмуда М. Зарипова.

Ответ И. Е. Тамма был получен канцелярией Комитета, но в архивном деле он отсутствует.

[36] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23. Л. 68.

[37] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23 Л. 69.

[38] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23. Л. 72.

[39] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23. Л. 74.

[40] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 32. Л. 64.

[41] РГАЭ. Ф. 180. Оп. 3. Д. 23. Л. 77-81.

[42] РГАЭ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1. Л. 101. Теперь не узнать, помнил ли Лев Андреевич, что им были высказаны слова от имени небольшой академической комиссии, отдавшей распоряжение разрушить первую установку Е.К. Завойского. С.Ю. Лукьянов к концу жизни совершенно забыл этот эпизод, о чем и сказал мне. Документов о деятельности этой комиссии я не выявила.

[43] «Кстати, указание Я. Дорфмана на совпадение его вычислений с экспериментами В.К. Аркадьева (табл. 3, с. 107) является очевидным недоразумением. Строгую теорию ферромагнитного резонанса дали Л. Д. Ландау и Е.М. Лифшиц». (Примечание Е.К. Завойского).

[44] На левом поле листа запись Е.К. Завойского, сделанная чернилами: «Сохранить для ответа Дорфману. 18 февраля 1957 г.».

[45] Личный архив Е.К. Завойского.

 

Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer3/zavojskaja/