Бусе
— Ыыыыы…
— Ты что, плачешь? Что такое?
— Старая я. Старые — некрасивые. Смотри, какая я некрасивая стала.
Она тихо плачет, свесив с тахты балетные маленькие ножки. Я холодею, я впервые вижу её слабой. Она не ждет от меня слов, она просто выбрала меня в свидетели. В свидетели своей законной слабости и своего отвращения к ней. Она сидит, вцепившись в край своей старой, чистой, измученной тахты, и смотрит не на меня, а прямо перед собой своими бесцветными, маленькими, русскими глазами, давно полинявшими, променявшими свой цвет на свет. Я люблю её безумно, до исступления, до рвущих спазмов в гортани, и я ничего, ничего не могу сейчас сделать, потому что её теперешний враг велик и всемогущ. Любовь не побеждает всё, мы обе это знаем, мы обе, постаревшие сразу, сейчас, обе свидетели своей потери, каждая — своей. Она проиграла свой последний бой, тот, который нельзя выиграть, тот, про который можно только соврать себе и другим. Но она не умеет, ей не дано утешения веры, и она жила как должно, не рассчитывая ни на что.
В моих снах я всё еще ищу её. Я сажусь в трамвай на Среднем проспекте и сначала трамвай полон. Потом я остаюсь одна в дребезжащем ледяном вагоне, и мои пальцы примерзают к железным заиндевелым перилам. Я приезжаю в огромный, насквозь промёрзший дом без дверей и бьюсь всем телом о его окоченевшие стены, грызу зубами кирпичи и рою руками чёрную ледяную землю. И вот я внутри, прижатая сотнями промёрзших, каменных, голых тел, я заглядываю им в мёртвые лица, и пробираюсь вглубь, в темноту. И вот опять, в который раз, я нахожу её, такую же оледенелую и мёртвую как все, и тащу её между трупов, отпихивая других мертвецов, и выволакиваю её наружу. Мне говорят, что нельзя, что запрещено, меня тянут обратно и рвут, но я вырываюсь, бегу, прижимая мёртвую куклу к груди, по Косой линии на трамвай, я снимаю с себя одежду и закутываю тебя, и грею, и целую, и кричу, и не верю, и ненавижу. И ты отогреваешься, в твои черты возвращаются тепло и свет, я вливаю в тебя тепло из своего нутра, я пустею и вою от счастья, потому что моя бабушка, моя Буся жива! Двадцать пять лет мне снится этот сон, двадцать пять лет я просыпаюсь после него счастливая, непомнящая, и двадцать пять лет я узнаю, с непреходящим ужасом, правду.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer3/matusevich/
