Новое крымское поэтическое трио с необычным названием с успехом проводит свои театрализованные концерты-перформансы на культурных площадках Крыма. Создатели и участники действа – известные крымские поэты Марина Матвеева (ЮРСП), Ариолла Милодан и Даниэль Бронтэ. В номере мы знакомим читателя с коллективной подборкой поэтического трио.
В рамках театрализованной поэтической программы «Квантовая лирика» представлены три, на первый взгляд, разных вида поэзии.
Стихи Марины Матвеевой (уже хорошо знакомой читателям «ЮС» – ред.) – это, так сказать, поэзия «Из» – исторгнутая из имманентных глубин души живая энергия, которая, постепенно накапливаясь, разражается «Большим взрывом», из него рождается новая Вселенная, отличающаяся от той, в которой мы все живём: «Перед ним расстилалась величественная космическая панорама. Запределье, или же Междумирие, не было абсолютно чёрным: темноту расцвечивали малиновые, синие, зелёные и другие невероятные цвета галактик и туманностей. Огромная комета пролетела буквально перед его глазами, едва не зацепив хвостом, ярким и узорчатым, будто у райской птицы. В центре светили гигантские звёзды-сёстры: оливково-золотистая Нортэм, от света которой почти сразу разболелись глаза, и серебристо-белая Ра, завораживающая своим холодным сиянием»*.
Стихи Ариоллы Милодан – это поэзия «В» – бурлящий в глубинах души водоворот живых красок, некоторые из которых необычайно ярки, а некоторые лишь набирают силу, стремясь вырваться наружу, расцветить окружающий мир: «Языки пламени доставали до самого неба, со всей своей древней силой тянулись к оливковым закатным облакам, будто приглашая на какой-то таинственный танец восходящую Ра – эту гигантскую луну Круга Миров. Сочетание ярко-оранжевого пламени, темнеющего зеленовато-синего неба и серебристой ночной звезды поразило его, заставив застыть на месте и затаить дыхание».
Стихи Даниэль Бронтэ – это поэзия «Вокруг». Как говорится, «моя поэзия – моя крепость». Она напоминает замок Нойшвайнштайн или замок леди Алисы де Уиндем из моей книги, несмотря на монументальный внешний вид, он по-своему уютен и хорошо защищает от боли и невзгод: «Наконец они подошли к замку, который своими очертаниями напоминал гигантское сказочное чудовище, прямо во сне превращённое в камень. Полуразрушенная восточная башня была мягко подсвечена кремовым облаком – единственным контрастным пятном в раскалённой синеве летнего неба. От такого соседства с живой и вечно обновляющейся природой стены башни казались ещё более суровыми и древними. Но, с другой стороны, как иначе может выглядеть тёмно-зелёный камень, поседевший от пыли и времени? Справа и слева от главных ворот с высоты на него глядели огромные каменные статуи в виде птиц с львиными туловищами. Голова одной из них была наполовину разбита, а у другой отсутствовало крыло»… «Зал, в котором проходила их трапеза, был освещён ровным, чуть голубоватым светом. Но он шёл не из витражных окон, выходивших во внутренний двор замка. В ясный день оливково-золотистый свет Нортэм, проходя через них, наверняка рассыпался по полу пригоршнями разноцветных “зайчиков”. Но сегодня этому помешали облака, пригнанные с той стороны залива».
То есть, на первый взгляд, разные виды поэзии авторов творческого трио «Квантовая лирика» объединяются одним качеством: «внеземностью» выражаемых ими чувств и мыслей.
Юлия Мельник
* В рецензии использованы цитатами из книги «Двадцатый знак Саймианского мага».
_____
АРИОЛЛА МИЛОДАН
Симферополь
ФИЛОСОФСКИЕ РАЗДУМЬЯ О МНОЖЕСТВАХ МАНДЕЛЬБРОТА
Ветреной осени рыжей фрактальностью
Выстелен путь от меня и до прошлого.
Веток обугленных строгой детальностью
Вычерчен вечер… Сырой и взъерошенный.
Осень, скажи мне, а правда ли, надо ли
Так бесноваться, единственность празднуя? –
Множества полнились, множества падали,
Множества царствуют… Броские, разные.
Множества луж. Антрацитные, рыжие,
Серые с синью и с проседью, кажется…
Кажется, улицы лужами выжжены –
Осень опять с Мандельбротом куражится.
Множества листьев. Пурпурные, жёлтые,
Яркие с хрустом и блеклые с шорохом…
Капли развеяны, грани расколоты –
По ветру – каплями, по ноги – ворохом.
Множества нас… Захлебнулись подобием! –
И повторяем их пляски! – Но подле них
Мы – только копии, копии, копии…
В прошлом, быть может, имевшие подлинник.
Осень безумна, правдива и образна
Листьями, синью, фракталами, временем…
Взглядом из прошлого, осень, ты можешь знать,
Что делать нам, единицам потерянным?
Станут ли лужи и листья ответами?
Будут ли правдою? Примем ли это мы?
Звонко мурчит, не терзаясь вопросами,
Рыжая кошка… Она не из осени.
***
Белый – это всего лишь сгущенный чёрный.
Знаешь, а я ведь так и живу:
Всеми бы тропами – только не торной!
Всеми бы мифами – да наяву!
Всеми бы песнями – да так, чтоб сердце навылет!..
Но мелодия – комом в горле, а слова – на губах песок…
А кто увидит, услышит – разве осилит
Этот дикий, въедающийся в висок,
Смысл? Жизни ли? Смысл. Речи ли?
Привкус мяса и крови, звук рвущихся жил,
Терпкий запах земли… Похоже, мною перечили
То ли демоны – Богу, то ли ангелы…
Потому что – свет! Потому что – тепло!
Хоть под ногами пожарища…
И из самого горя, из самой беды – в любовь.
А небо – в сердце, небо – в товарищи…
Так невозможно. Но так уж легло…
Как волны у берегов…
И ни при чём откровения. Впрочем, захочешь – вот оно.
Первой строчкой вроде даже обещано:
Я – всего лишь помесь божества и животного…
И это чаще всего называют – «женщина».
ПОСВЯЩЕНИЕ ВАШЕМУ КОФЕ
Я читала Ваш кофе, как сборник сентенций о разном…
Он вмещался в ладонь и вмещал бесконечность загадок.
Чуть саднящая горечь его, как случайная фраза,
Парадоксом ложилась в сознание: кофе был сладок.
Я касалась губами прохладного края, как грани
Между мною и Африкой или… иным континентом…
Словно древняя книга мистических иносказаний,
Кофе медлил с ответами, стыл, наслаждаясь моментом.
Было там и о Вас: почему-то Вы были неявны,
Словно минное поле. Но я Вас откуда-то знала!
Кофе делал намёки, а впрочем – ни слова о главном,
Как всегда… Как всегда, но и этого было немало.
Я мечтала всё это почувствовать: кофе и книги,
И иные слова, и иные Вселенные, ибо
Миг, не пойманный сердцем, как ветер, как лунные блики,
Убегает в ничто… Изумительный кофе. Спасибо.
ПОСЛЕДИПЛОМНОЕ
Казалось, мне довольно и малости перемен.
Казалось, время вовек не выйдет из этих стен.
Но выцветают чернила в формулах, блекнет их голубой меандр.
Я повторяю: «Ом, во-вре-мя!» – на манер индуистских мантр…
Сама не верю. Но чтобы последнее не потерять,
Мне нужно что-нибудь делать и что-нибудь повторять.
Всё так внезапно случилось, всё завершилось вдруг.
Но «вдруг» – какое-то слово неправильное, как испуг…
А я ж всего ожидаю, значит, мне всё – не вдруг?
Хожу, продумываю, вспоминаю:
«Вот там исправить!», – листок хватаю…
И это – круг.
Пустая, гулкая комната, посередине стул.
Я заворачиваюсь во время, как в саван… Или фату…
Смотрю, как нервно моль трепещет у потолка,
И вечность в точке «сейчас» разрывает на два куска
Порывом ветра, вносящего дух дождя…
И моль сквозь этот разрыв существует, не преходя…
А что же я? – Мебель жмётся в углах, и потолки белы.
Мой бег мимо времени застывает каплей смолы,
Я вязну в нём пресловутой мухою в янтаре
И понимаю, что мне себя беспамятством не стереть.
Но истекает время, и мир проваливается в ночь.
Я обращаюсь к памяти. Чтоб хоть чем-то ещё помочь…
Пиши мне, друг мой, пиши, как в прошлом,
Не важно – цифры или слова.
Я не скажу ни о чём хорошем,
Вот, разве что: «Я ещё жива».
Я отвечаю, увы, нечасто, но от души.
А потому сейчас умоляю тебя: пиши!
Мне нужен повод… Ты знаешь, как оно, знаешь ведь,
Как выливается мысль в слова, обретая твердь,
И от стихов становится больно, и жжёт внутри.
(От формул так не бывает, что там не говори…)
И не хватает уже ни голоса, ни чернил,
И надо, чтоб кто-нибудь написал,
В крайнем случае, позвонил.
И эта правда – правда со всех сторон.
И шум в ушах – словно плещет веслом Харон.
Но глохнет плеск, и за мной только двери на этот раз.
Всё завершилось и обнажилось, будто камни в отливный час, –
Ни волн, ни ряби. И время идёт по камням, отбросив
И полутени, и полумеры, и полуправды, и прочую дребедень…
Что хочешь, думай об этом прошлом.
Но, как писал вдохновенный Иосиф, –
«Сохрани мою тень».
ЗАКЛИНАНИЕ ВЕТРА
Где ты, душа моя? Ветром мой край разъят.
Ветрено, ветрено – горы в ветру стоят.
В соснах заветренных новый порыв могуч.
Ветрено, ветрено у побелелых круч.
Скалы обветрены, выдуты добела –
Ветрено, ветрено. У горизонта мгла.
Ветер неистовый, чистый, почти не груб.
Ветрено, ветрено – звуки срывает с губ.
В небо взвивается, воет он и зовёт
Ветрено, ветрено – листья горстями рвёт.
Вверх – фейерверками! Вниз – по листве туше…
Ветрено! Как же блаженно моей душе!
