(Левон Осепян. Умереть в Париже, –
М., Гуманитарий, 2016)
Артюр Рембо однажды сказал: «Ты несёшь меж ресниц, словно пламень весёлый, доброту небывалой и дикой весны». Только воздух Северной Франции, осевший на берегах Сены, порочный и радостный, злой, но вольный, смог заполнить лёгкие поэта необходимым для творчества магическим эфиром, и материализовать образ, обозначенный этими строками – Париж! Столица мировой литературы, поэзии, живописи, музыки и философии – Париж, как гигантский прожектор, притягивающий своим светом лучших мировых творцов, увековеченный ими в своих произведениях. Тут и «Праздник, который всегда с тобой» американца Хемингуэя, и «Я хотел бы жить и умереть в Париже…» советского горлана-главаря, и смутно экзистенциалистский климат Франсуазы Саган, заметившей «Немного солнца в холодной воде». Вот и Левон Осепян прорвался к читателям из этой когорты влюблённых в столицу мировой культуры со своим эссе – на нём лежит горькое клеймо смерти – «Умереть в Париже».
Что это? Подсознательное влечение закончить свои дни рядом с Еврейским островом, на котором 700 лет назад был сожжён последний магистр тамплиеров? Или, лишь пригубив смертельный яд предрешённой гибели, обратить искреннюю любовь, признание и благодарность к своим современникам, людям красивым и творческим, с кем судьба свела автора, подарив ему радость общения с ними? С большой теплотой и неизбывной грустью рассказывает Осепян короткие истории каждого из них, пронесших меж ресниц солёные капли дикой весны. Это и художник Владимир Вильчес-Ногерол, аккумулировавший безумно талантливую смесь южно-романских кровей и культур, дитя коммунистических потомков пиренейских идальго и северо-итальянских интеллектуалов из Болоньи. Мария Саакян – наша молодая современница, энергичный и чувственный кино-режиссёр, счастливая мать пятерых детей, лауреат многочисленных кинематографических премий, наследница ярких культурных традиций – онкология изъяла её из жизни в 38 лет, не спросясь, хотела ли Мария жить и умереть в Париже?
Удивительным и органичным вкраплением в повествовательный ряд являются фото-портреты персонажей эссе Осепяна: талантливый фотограф, Левон запечатлел для нас образы блистательных звёзд отечественной и мировой культуры, которые порою не нуждаются в прозаической аннотации. Как, например, «Портрет Марии Саакян», на котором счастливое мгновение жизни в чуть сдержанной улыбке, тем не менее не оставляет ощущения трагической предопределённости, спрятанной в глубине искрящихся, но грустных глаз. Тонкая грань между Бытиём и Смертью, найденная и заданная Осепяном на острове посередине Сены, в последующих его портретных встречах, стучит в сердце, как пепел Клааса, спасая от забвения ушедших от нас людей, сделавших Жизнь более сложной, но несравненно интереснее. Нигилистические полутона казалось бы неосознанно сопровождают эссе, всё время ставя читателя перед альтернативой, как перед Рубиконом: Свет или Тьма?
Париж… Жизнь… Смерть… – всё переплелось в один звенящий нерв, удерживающий нас от того, чтобы закрыть глаза навсегда. Жизнь не моргая смотрит на нас глазами девушки с фотографии 1944 года, что поразила автора эссе жизнеутверждающим спокойствием. Сделанная в дни освобождения Парижа от гитлеровских оккупантов, фотография чудесным образом соответствует дихотомическому приграничью – Смерть в прострелянных пулями витринах на заднем плане и Девушка на первом плане – Марианна XX века – неистребимая Жизнь Парижа смотрит нам прямо в глаза…
Поэтому читатель остаётся в абсолютной уверенности: Левон Осепян приезжал в Париж за Жизнью!
