«Деньги, а не Мораль, являются главным принципом общественных отношений цивилизованной нации.” Томас Джефферсон
«Деньги низводят всех богов человека с высоты и обращают их в товар. Они, поэтому, лишили человеческий мир его собственной ценности.» Карл Маркс.
Когда-то говорить о деньгах считалось неприличным, тема была недостойной общественного внимания не только потому, что воспринималась как «низменная», но и потому, что не у всех они были, не для всех были достижимы. В последние десятилетия тема денег превратилась в центральную, в главную тему обсуждений, звучащую в офисах, на улице, в семье, во всех человеческих связях, во всех произведениях искусства. Экономические возможности появились у многих, деньгaми стали определяться не только покупательная способность, но и способность участвовать в экономической игре.
Кредитная система позволила даже тем, чья заработная плата покрывает только необходимые ежедневные расходы, приобретать дома, автомашины, предметы роскоши. Выходные дни большей частью посвящены приобретению всё новых вещей, Shoping превратился в форму отдыха и развлечений. Отношения между людьми всё больше стали регулироваться деньгами, и деньги заняли центральное место в шкале общественных интересов.
Деньгами стали оцениваться те сферы жизни, к которым раньше применялись другие критерии. Талант в любой сфере деятельности определяется не профессиональными достижениями, а уровнем оплаты.
Успешный врач не тот, кто помог большему количеству пациентов, а тот чей, годовой доход выше, чем у его коллег. Инженер не тем, сколько благ обществу он принёс своей работой, а тем, сколько он за неё получил. Писатель, художник, актер, режиссёр оцениваются не по значимости своих творений, а по размеру полученного гонорара.
Деньги всегда были символом жизненного успеха, но в условиях экономической демократии они больше, чем абстрактный символ общественного статуса, так как дают многие формы свободы, делают человека хозяином своей судьбы. Ими, а не сложными критериями оценки человеческой ценности прошлых эпох, определяется ценность личности.
Аристократические общества строились на иерархическом принципе - высшие классы, низшие классы, на вершине герои, личности, яркие индивидуальности, внизу безликая толпа, масса. В “правильно же построенном обществе”, говорил Базаров в «Отцах и детях», «... совершенно будет равно, глуп ли человек или умён, зол или добр.»
Деньги истинный институт демократии, демократии равенства, они отвергают оценку человека через его индивидуальные, личностные качества. В «правильном», т.е. демократическом обществе, построенном на экономике, не личность, не индивидуальность становится определяющим критерием ценности человека, иерархия создаётся экономическим статусом, она делает человека личностью в глазах других, выделяя его из безликой массы.
Деньги всегда играли огромную роль в жизни любого общества, но, степень значения денег в различных культурах была разной. В «Венецианском купце» Шекспира герой-ростовщик использует силу денег, чтобы наказать тех, кто видит в нём лишь изгоя, которым венецианские патриции пользуются в своих целях и презирают его за то «неблагородное занятие», которым он добывает средства к существованию. В период интенсивного развития капитализма, в первой трети XIX века, деньги превратились в основной инструмент роста экономики, роста капитала и их значимость начала возрастать для всех общественных классов.
В России, капиталистические формы экономики, изменявшие традиционные критерии ценности человека в глазах общества, появились позднее, чем в Европе. Но тенденция уже чувствовалась, и первым её увидел Пушкин. В «Скупом рыцаре», само название пьесы подчёркивало несоответствие жажды денег и рыцарского достоинства.
В «Пиковой Даме» блестящий гвардейский офицер, аристократ, убивает старуху ради денег, угрожая ей пистолетом. Не происхождение, благородство, аристократизм или личные качества, только деньги приносят уважение общества. Имя героя, Герман (German), немец, вполне однозначно говорило, откуда эта тенденция пришла.
Александр Герцен, много лет проживший в Европе, в которой тенденция уже превратилась в фундамент жизни: «Прежде хоть что-нибудь признавалось, кроме денег, так что человек и без денег, но с другими качествами, мог рассчитывать хоть на какое-то уважение. Ныне же без денег не только на уважение, но и на самоуважение нельзя иначе рассчитывать.».
Для имущих классов борьба за богатства во все времена была привычной частью жизни, но к середине XIX века интенсивность борьб возросла - в денежные отношения стали вовлекаться «неимущие классы».
В течении столетий пистолет, шпага, кинжал, яд были теми средствами, которые применялись в борьбе за богатство внутри аристократической элиты. Герман в «Пиковой Даме» использовал пистолет. Раскольников в «Преступлении и Наказании» взял топор, который он нашёл в каморке у дворника. Борьба начала приобретать всё больший накал, в её арсенал были включены все подручные средства.
Топор средство народное, и он показатель того, что в процесс погони за деньгами включились массы. С деньгами человек получает уважение, без денег он “тварь дрожащая”.
Достоевский недаром по сей день остаётся остросовременным писателем – он, как никто другой, показал возрастающую власть денег над общественным сознанием. В чём Достоевский остался человеком своего времени, так это в том, что трагедия его героя в непреодолимом противоречии между религиозной моралью и практикой жизни. Нравственная мука и есть главное наказание Раскольникова за совершённое им убийство - преступление приводит к распаду личности.
Сегодня морализаторство Достоевского вызывает недоумение, в современном экономическом обществе мораль утратила своё былое значение, вместе с потерей статуса морали в общественном сознании исчезла сама дилемма мораль-деньги.
Огромный накал страстей во всех романах Достоевскго, сюжеты которых строятся вокруг денег, показывал реакцию тогдашнего российского образованного класса на власть денег над жизнью людей, которая воспринималась как трагедия, так как противоречие морали и денег было неразрешимо. Российская либеральная интеллигенция видела возможность решения этой дилеммы в революционной буре, в уничтожении всей государственной структуры, все беды страны она видела в безнравственности власти.
В России государство и экономика были неотделимы. В Европе же, экономика была достаточно самостоятельна, независима от государственной структуры. Государство постепенно утрачивало свою абсолютную власть, так как экономика перестраивала всю общественную систему, экономика стала определять место человека в обществе.
Европейская литература, начиная с мольеровского «Мещанина во дворянстве», говорила о пересмотре иерархии традиционных оценок без надрыва Достоевского. Процесс разрастания статуса денег в Европе был достаточно драматичным, но он не нёс в себе трагедии, так как традиционная мораль постепенно, шаг за шагом, уступала своё место жизненному практицизму, философии выживания, характерного для низших классов, впервые в истории получивших возможность уйти от вековой нищеты.
Европейское мещанство превратилось в новый буржуазный класс, от которого стали зависеть старые хозяева жизни, аристократия, дворянство. Новые хозяева жизни создавали новую иерархию ценностей и превращались в аристократию нового времени, аристократию денежную.
В России до 1917-го года этот процесс проходил по другому. Россия использовала принципы капиталистической экономики, но власть в экономике принадлежала государству, новые формы экономики вписывались в традиционную структуру - феодальную. В феодальной системе богатства не зарабатывались, а получались, в зависимости от связей с вертикалью власти.
После 1917-го года большевики, разрушив старую феодальную систему, создали новую, которая отличалась от старой лишь по форме, и в ней жизненные блага также распределялись по принципу феодальной системы, в соответствии со статусом внутри вертикали государственной власти. Государство превратилось в единственного хозяина всей экономики, и деньги - один из главных инструментов демократии, перестали выполнять свою роль мотора социальных изменений. Россия остановилась во времени.
События 1991 года вернули Россию в ряд стран, где деньгами стал определяться общественный статус, Россия демократизировалась. Но также, как и во всей предыдущей российской истории, новые предприниматели получают богатства из рук государства.
С момента появления капитализма в XVIII веке, культурная элита Европы осуждала процесс смены ценностей нравственных, духовных, т.е. аристократических, на мещанские, демократические, денежные. И реакция культурной элиты была понятна, она лишалась привычного заказчика, новому заказчику они были не нужны, у новых хозяев жизни были другие интересы и другие ценности.
Традиционная культура была аристократичной, элитарной по определению, так как создавалась аристократией творческой для аристократии потомственной, родовой - владельцев богатств. Новые формы экономических отношений создавали условия, в которых высокие, духовные ценности начали уступать своё место ценностям экономическим. Деньги превратились в цель и смысл жизни масс, так как они давали физический комфорт, свободу и общественный статус. Тем не менее, в глазах европейцев, обожествление денег в Америке перешло допустимые даже для них пределы.
Французский аристократ, маркиз Алексис Токвиль: «Я не знаю страны, где страсть к деньгам так поглощала бы все мысли и чувства людей. Обогащение, деньги, в такой степени мыслятся как самоцель, что становятся чем-то трансцендентальным и даже просто иррациональным по отношению к счастью и пользе отдельного человека...».
Чарльз Диккенс в своём романе «Мартин Челзвик» показывает шок своего героя, англичанина, путешествующего по Америке, узнающего, к своему удивлению, что в этой демократической стране существует аристократия. Когда он спрашивает, на каких же принципах стоит американская аристократия, ему отвечают: «На уме и силе характера. Точнее, их последствии, долларах». Мартин слышит разговор бизнесменов после делового обеда: « ... ему казалось, что всё чем они озабочены, их радости, горести, надежды, всё растворяется в долларах. Люди оценивались в долларах, измерялись в долларах. Сама жизнь продавалась с аукциона, взвешивалась, смешивалась с грязью или поднималась на огромную высоту через доллары.»
Обеспеченные классы Европы видели в деньгах лишь средство для полноценной жизни, целью было счастье, которое достигалось в гармоническом слиянии человека с природой, в постижении истины, в широкой палитре чувств, эмоций, мыслей, в богатстве человеческих отношений. Жизнь, посвящённая лишь погоне за деньгами, казалась им иррациональной.
Американский философ Джордж Сантаяна объяснял, почему деньги играют такую огромную роль в США: «Американец так много говорит о долларах потому, что доллар это символ и мера измерения успеха, единственная мера, которую он имеет, чтобы оценить свой успех, свой ум и свою власть над обстоятельствами. В то же время, он относится к деньгам довольно легко. Он их делает, теряет, тратит, раздаёт с легким сердцем. Это уважение не к самим деньгам, а к количеству вообще, потому что качество трудно определимо.
Огромное внимание к числам, к количественным измерениям, к деньгам, ничто иное, как отражение демократических идеалов. Качество - понятие аристократическое, качество создаёт иерархию, лучше - хуже, а количественная оценка всех уравнивает, и, кроме того, цифры никогда не врут. Поэтому деньги превратились в единственно ясный и очевидный показатель ценности человека.»
Но Сантаяна был исключением из правила, американская культурная элита видела в обожествлении денег признак распада основ общества, деградацию вечных ценностей.
Философ Ральф Эмерсон: «Американец просто машина, добывающая доллары. Он придаток к своему имуществу.»
Генри Джеймс, классик американской литературы, бежавший от меркантильного духа Америки в Европу, где провёл большую часть своей жизни, говорил с сарказмом: «Te, кто не делает деньги, принадлежат к дегенератам, которые думают, а таким нет места в Америке.»
Противостояние общей тенденции видеть в деньгах не средство для жизни, а цель самой жизни, в начале ХХ века было достаточно широко распространено и в проповедях протестантской церкви.
Tак, Вильям Нэймс, один из самых известных в то время проповедников, говорил о преимуществах бедности: «Мы презираем тех, кто избрал бедность для того, чтобы упростить своё существование и сохранить свою внутреннюю жизнь. Мы не имеем мужества признать, что идеализация бедности в течении многих веков христианской цивилизации означала свободу, свободу от мира вещей, человек оценивал себя через то, что он есть, а не через то, что он имеет.»
Но, что сегодня означает осознанный выбор жизни в бедности? Он означает не только общественное презрение. Он означает, что в условиях современной цивилизации бедняк полностью отрезан от тех источников, которые и делают жизнь счастливой. Раньше говорили, что «не в деньгах счастье», что в жизни есть множество необходимых для счастья вещей, красота природы, искусство, чувства, привязывающие нас к другим людям, а их нельзя купить.
Но сегодня за чистый воздух, чистую воду, за натуральные продукты, не прошедшие химическую обработку, за пребывание на природе в естественных природных условиях, нужно платить. Нужно платить также и за человеческие отношения внутри того социального круга, к которому человек хочет принадлежать. Без определённого экономического статуса вход во многие социальные круги закрыт.
Деньги стали важнее самой жизни. В журнале «Reader Digest» приводился случай, когда пяти женщинам-лаборанткам, работавшим в химико-фармацевтической фирме, предложили оплату $100,000 в год, если они будут работать с радиоактивными материалами, имеющими смертельный уровень радиации. В глазах пяти работниц это была выгодная сделка.
Это случай экстремальный, но он показывает, какое огромное место сегодня занимают деньги в общественном сознании, вытесняя все другие цели и ценности жизни: «Мы уже не воспринимаем мир непосредственно, наше восприятие жизни становится одномерным, так как магическая, завораживающая сила цифр, как чугунный асфальтовый каток, уплощает наши чувства.
Единственная мера жизни, денежная, исключает из нашего внимания полноценность существования во всём его многообразии и широте. Смотря на себя, на свою жизнь через абстракцию нашего банковского счёта, мы сужаем мир до замочной скважины, через которую мы можем только подглядывать за жизнью, а не жить.» Популярный журнал «Psychology Today».
Деньги, более чем когда-либо раньше, стали определять все формы человеческих отношений. Цифры денежной оценки делают отношения людей, неравные в своём качестве, т.е. в своей природной сущности, равными друг другу в абстрактной шкале измерений. Деньги виртуальная схема мира, они являются чем-то вроде географической карты, изображающей города, реки, горы точками, линиями, цифрами, а географическая карта безразлична к цветам и краскам природы, к человеческим чувствам, ко всей культуре, гуманистической цивилизации в её многомерном, качественном содержании.
Принято считать, что деньги разрушают человеческие отношения, но они также вносят в хаос спонтанных отношений, построенных на чувствах, эмоциях, импульсах, порядок, новый порядок. То качество отношений между людьми, которое вся мировая культура считала высшим выражением человеческого духа, бескорыстие, создавало огромное напряжение.
Моральные, этические или идеологические принципы далеки от определённости и чёткости экономических критериев, что приводило к постоянным конфликтам, взрывавшихся гражданскими войнами и войнами между странами. В экономическом обществе конфликты разрешаются большей частью мирным путём, а высокие принципы и этические нормы лишь обязательный декор, соблюдение правил приличий, за которым стоит прагматизм, экономический интерес.
Но можно ли было создать достойные условия материального существования для масс зовом сердца, непосредственным чувством, чувством справедливости и состраданием к слабым? На чувствах симпатии и антипатии, на высокой морали и этике, в конечном счёте, на бескорыстии, экономика строиться не может, и только благодаря ожесточённой борьбе эгоистических, «корыстолюбивых» интересов миллионов и взаимной эксплуатации, массы смогли получить то что они сегодня имеют.
Экономический интерес, став центральным, не вытеснил другие интересы человека, но сделал их значительно менее привлекательными, превратив количество в более важный критерий нежели качества. Объём материального богатства ценнее объёма человеческой жизни, её многокрасочной палитры эмоций, чувств, переживаний.
Рациональная логика вытеснила непосредственное восприятие, но лишь развитый капитализм с его рационализмом, пронизавшим все аспекты общественной жизни, смог уничтожить унижающую нищету, в которой массы жили веками.
Америка начиналась как рыночное общество и, за почти два столетия, сумела ввести рыночные ценности во все формы человеческих отношений, она их очеловечила, если считать, что рационализм такое же органически присущее человеку качество, как понтанность и непосредственность чувств. Деньги превратились в самый мощный инструмент рационализаци всех аспектов деловой жизни и всех форм человеческих отношений, сделавшие Америку самой богатой страной мира.
Культура денежных отношений в США в течении времени приобретала всё более цивилизованные, благопристойные формы, в их создании участвовало всё общество, все его институты. Это культура общественного договора, консенсуса, всеобщего согласия, а деньги, чётко обозначая границы конфликтных интересов, выполняют роль регулятора, жироскопа, удерживающего баланс.
Российская либеральная интеллигенция в XIX веке видела в Америке образец для подражания, но недостижимый в российских условиях, в ХХI веке, несмотря на всю антиамериканскую пропаганду, Россия внедряет американскую модель в экономике, культуре, повседневной жизни. Сегодня весь мир хочет стать Америкой, не только Европа, но и Азия пытается воспроизвести в своих национальных формах систему, показавшую свою эффективность.
Но без сложной общественной инфраструктуры, без бюрократизации, т.е. рационализации всех форм общественной жизни, развитого законодательства и воспитания норм индивидуального поведения, которые создавались в Европе и Америке в течении столетий, процесс проходит, как в Азии, так и в современной России, в атмосфере стихии бесконтрольного базара, где хозяйничает криминальный элемент вместе с представителями власти, так как нормативные инструменты развитой экономики отсутствуют. В стихии базара норм и цен не существует, есть лишь столкновение инересов в данный момент, в котором стоимость определяется лишь тем, на чьей стороне в данный момент сила.
Запад же постепенно подменял стихийность отношений межу людьми отношениями, регулируемые деньгами, законами рынка, создавал сложное законодательство и многослойную инфраструктуру общества внутри сетки взаимосвязанных экономики, культуры, пропаганды и системы образования.
На людском рынке, который в Штатах принято называть «personality market», прейскуранта цен нет, но есть общее представление о том, что сколько стоит. Несмотря на сложность определения, сколько стоят в денежном выражении человеческие чувства, те или иные формы привязанности, обязательства друг перед другом, они, тем не менее, введены в более или менее твёрдые рамки. Цены на рынке человеческих отношений выработаны практикой.
Денежные отношения обозначают точные границы и формы всех видов неопределённых и постоянно меняющихся чувств, возникающих между людьми. Брачный союз, основанный только на чувстве любви, приводит к трагедии, когда это чувство притупляется или исчезает. Материальная сторона отношений становится инструментом войны между охладевшими друг к другу супругами. Брачный контракт, оговаривающий все стороны материальных претензий, переводит неопределённость страстей и претензий, основанных на чувствах, в чёткие параметры денежных оценок.
Отношения между друзьями, ведущими общее дело, может превратиться в испепеляющую ненависть, при малейшем подозрении на невыполнение неопределённых, построенных только на чувстве симпатии друг к другу, обязательств. Эмоциональные отношения между родителями и детьми также несут в себе зёрна часто неразрешимых конфликтов.
Рыночная цивилизация сумела ввести многие формы отношений, раньше стровшихся на моральных нормах, на симпатиях-антипатиях, любви-ненависти, в русло чётких экономических норм, формулирумых традицией и законом. Она ввела стихию человеческих отношений в русло математически рассчитанного, рационального порядка, в котором бескорыстие, построенное на чувствах, эмоциях, выглядят безнадёжным атавизмом, лишь напоминанием об уходящей или ушедшей в прошлое иррациональной эпохе.
Старую, уходящую цивилизацию было принято называть гуманистической, так как в ней человек, Human, был мерой всех вещей, сегодня мерой всех вещей и самого человека стали деньги.
