МУЗА
Сошла из облака на твердь,
Явилась, бледный лоб нахмуря,
Неотвратимая, как смерть,
Неодолимая, как буря.
Присяду молча у стола,
Глаза ладонями закрою,
Чтобы не сжег меня дотла
Твой взор, простертый надо мною.
Ты входишь в замки и в тюрьму,
Подъемлешь мертвецов в могилах,
И самовластью твоему
Никто противиться не в силах.
Что в лике пламенном твоем?
Каким меня отметишь даром?
Испепеляющим огнем?
Неутихающим пожаром?
Виски руками обхвачу,
На миг дыханье потеряю —
И вновь покорно прошепчу:
Диктуй... скорей... запоминаю.
АПРЕЛЬСКАЯ НОЧЬ
Апрельскою ночью глядела страна
В лицо торжествующей злобе.
Недобрая нынче случилась весна,
Но снова час мужества пробил.
Мой город блокадный, бежит тебя сон.
И мне не до сна и ночлега:
Не верю, что будешь ты вновь окружен
Чумой двадцать первого века.
Я лиру и душу настрою свою
Под теплой луной в Алатау.
Подобно акыну, молюсь и пою
Твои испытанья и славу.
Здесь горы пытаются спорить со мной,
Но вижу сквозь скалы и стены:
Носилки поставлены в ряд на Сенной, —
И слышу, как воют сирены.
Все флаги радушно мой город встречал
Волны доверительным плеском
И каждому гостю всегда открывал
Объятья собора на Невском.
Но если с проклятой и черной чумой
Зашлют нам посланцев из ада,
Их ангел могучий на шпиле твоем
Отгонит от стен Петрограда.
Не дремлет мой город святого Петра,
Не прячет орлиного взора.
Он силой любви победит навсегда
Звериную злобу террора.
4 апреля 2017 г.,
на следующий день после теракта в Санкт-Петербурге
РЖЕВ
Землей засыпаны траншеи,
Напитан кровью прах камней.
Кусты сожженные чернеют
В пустых провалах блиндажей.
Здесь два зарыты поколенья
Под грубый мертвенный гранит,
Здесь тяжкий молот истребленья
В холодном воздухе висит.
И, головы не подымая,
Шепча молитву нараспев,
Покажет женщина седая,
Где поворачивать на Ржев.
ГЛЕБУ СВЕШНИКОВУ
Прекрасно озеро Чудское...
Николай Языков
Прекрасно озеро Чудское
В туманный предрассветный час,
Когда сокрыто всё живое
От зорких и холодных глаз.
Не катит волны ветер быстрый
На усыпленные пески,
И воздух, молодой и чистый,
Безмолвно трогает виски.
Ничто не блещет, не сверкает.
Среди таинственных теней,
Лишь одиноко выступает
Гряда далекая камней.
Разбился, вспыхнув, луч рассвета,
Ни звезд, ни блеска, ни огня.
Печальным сумраком одета,
Природа спит, покой храня.
Качаясь, движутся виденья
В тумане влажном и густом.
Все наши страсти и стремленья
Безмолвно умирают в нем.
Прекрасно озеро Чудское
В туманный предрассветный час,
Когда сокрыто всё живое
От наших беспокойных глаз.
НИКОЛЬСКИЙ ХРАМ В АЛМА-АТЕ
Правее от ограды — сад,
Левее — рынок потеснился.
А сам ты сделал шаг назад,
От шумных улиц отстранился.
Ты не имел парадный вид,
Ты высоко не устремлялся,
Ты не был славен, знаменит:
Благословлял и покорялся.
Когда расчетливая лесть
Плодила споры и раздоры,
Ты не желал похитить честь
У Вознесенского собора.
Но лишь суровый час настал
И полилася кровь рекою,
Ты всех гонимых принимал
И тихо жертвовал собою.
Ты знал и скорбь, и тесноту,
Но всё же вырвался из плена,
И пусть навеки правду ту
Святые сохраняют стены.
И снова на широкий двор
Войдем, душою замирая.
И улыбнется нам собор
Улыбкой старца Николая.
ОПТИНА
Прекрасны фотографии твои,
И акварели все твои чудесны,
И вновь прохладный, алый свет зари
Встречает ангел и трубит над лесом.
Проста, легка в полете, высока,
Под ранним солнцем блещет колокольня.
Кто говорил, что Божия река
У стен твоих волнуется привольно?
Раздался первый в колокол удар,
И капли рос, дрожа под ним, спадают.
Открылись кельи, выпуская пар.
Здесь по двору не ходят — а летают.
Всё больше молодых колоколов
В заутреню восторженно вступали,
И гул висит над речкой, как покров,
Что иноки молитвами соткали.
Какая радость слышать этот гул!
Ко входу в храм, проснувшись, пробираться.
И старец мне, мальчишке, намекнул:
«Вам хорошо бы в Оптиной остаться!»
***
Плавание злое кончаю...
Св. Григорий Богослов
Плаванье скоро окончу,
Вижу: в тумане далеком
Близится берег пустынный.
Что меня там ожидает?
Дремлют высокие горы,
В небе бледнеют вершины,
Стынут под снегом тяжелым,
Редко и тяжко вздыхают.
Пусто и тихо на бреге,
Только огромные камни —
Лики немых великанов
Замерли, словно в испуге.
Гибнет здесь всякая воля,
Взор не найдет себе пищи,
Ветер холодный уныло
В море уносит надежду.
Мёртвы соленые скалы...
Что это? Слышу я звуки!
Кто-то упрямо и мерно
Будто стучит за скалою.
Гнутся о камень лопаты:
В ярких цветастых нарядах
Два эфиопа, сутулясь,
Темную роют могилу.
ПАМЯТИ ПРОТ. АНДРЕЯ КАЗАРИНА
Милый друг, зачем такой далекий
И глухой избрал себе погост?
В небе ходит месяц светлоокий,
На кресты роняет капли слёз.
Комьями канавку завалило.
Спотыкаюсь и бреду по ней.
Самая печальная могила
На краю — окажется твоей.
Здесь до храма четверть часа ходу.
Тридцать лет — у твоего пути.
По камням, в неясную погоду
Нам с тобою довелось идти.
Ты упал, подкошенный до срока,
Оборвав неловко жизни нить.
Ты прости: из моего далека
Я тебя не прибыл схоронить.
На краю далекого погоста
Светлый месяц бьется с темнотой.
Молодая слабая березка
Одиноко гнется над тобой.
Тяжелы туманы на Ветлуге,
Надышаться ими — умереть.
Я останусь — о покойном друге
Панихиду грустную пропеть.
РОССИЯ
В краю печальном, бездорожном
Умолкли крики журавлей.
Там зверь ступает осторожно
На иней замерших полей.
Там, словно в горестном раздумье,
К воде склоняются кусты,
И пар от речки в новолунье
Согреет ветхие листы.
Там звезды меркнут в тучах серых,
Там на исходе сентября
Дрожит на бревнах обомшелых
Неясный свет от фонаря,
Там птичьи звучные напевы
В лесной умолкнут глубине,
И говорят, что ходит Дева
По умирающей стране.
Там ночь покроет снежным прахом
Во мхе нарубленную гать —
Лишь там дано любить монаху
И четки красные вязать.
ПОКРОВ
Сыпет туча снегом на траву,
Гонит лист в проулках непогода.
Ранний вечер смоет синеву
С треснувших осколков небосвода.
Утром холод до костей пробил:
Надеваю потеплее рясу.
Лето я еще не проводил,
А гляжу: зима приходит сразу.
Задышал легко Алмарасан,
Мягкий снег кружится над Талгаром.
Серых птиц залетный караван
Скроется за горным перевалом.
Расписные домики малы,
Яблоками катятся по склонам.
Над пустой дорогой две скалы
Замерли с почтительным поклоном.
Изо всех любимых городов
Ты одна становишься судьбою.
Нынче Богородичен Покров
Опустился над Алма-Атою.
ЛИСА
Снегири слетелись,
Сели у кормушки.
На мохнатой ели
Снежные подушки.
Тяжело ступая
Меж крутых сугробов,
Снеговик, вздыхая,
Выйдет из чащобы.
Ветерок колючий
Принесет снежинки
И крупой сыпучей
Заметет тропинки.
Снежная завеса
Застилает лица,
Семенит по лесу
Старая лисица.
Зайцу на потеху
Иль к лосихе в гости?
Заболят под мехом
Слабенькие кости.
Помнишь, как, бывало,
К деревенским курам
По ночам бежала
Путаным аллюром?
А теперь незримо
Слезы проливаешь,
Доживаешь зиму,
Снегирей пугаешь.
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
Белый голубь взвился над собором,
Вырвавшись стремительно из пут.
И вослед ему прощальным хором
Дети Благовещенье поют.
В светлый край, в лазурные чертоги
Улетай, родимый, поскорей,
Где Царица неба молит Бога
За своих балованных детей.
