— Когда ты — только что вылупившийся цыпленок, скорлупа рассыпалась на осколки и никак не вернуться обратно, никуда не спрятаться от этого нового мира, — живи! Дыши, кричи, открывай глаза, осваивайся. Я дам тебе проводников — маму и папу, и ты не пропадешь.
Ты пришел сюда из небытия, чтобы жить, любить, страдать.
Кто ты — муравей, птенец, человечек — это все равно. У меня на тебя — планы.
Ты еще влюбишься в эту жизнь — в ее краски, запахи, мелодии, ты почувствуешь, как она прекрасна. Ощутишь, как неповторимо каждое мгновение, ускользающее, тающее помимо твоей воли.
Ты не сможешь управлять временем, ты в этом мире — гость. Запоминай всё, что случится с тобой, потом расскажешь, а я решу — какой срок отмерить тебе.
Твой уход неизбежен, ибо каждый гость рано или поздно должен уйти. Но сегодня живи и здравствуй. И постарайся быть счастливым…
***
Алька нечасто возвращалась в своих мыслях к этому монологу. Но Голос звучал в ней, подбадривал, торопил жить. Иногда, правда, он сердился и замолкал... или просто она теряла способность слышать?
Но в тот момент, когда вдруг безжалостно рушился ее маленький мир, когда она была напугана и растеряна, кто-то всегда держал ее крепко и уверенно, не позволяя струсить, сдаться, опустить голову.
— Живи и здравствуй, и будь счастливой…
***
— А где же была я? — вопрошала Алька, рассматривая старый черно-белый снимок. На снимке была бабушка — совсем еще молодая, с маленькой дочкой на руках, и дед, которого Алька помнила смутно. Слишком мала была, когда он умер. Но познакомиться с внучкой успел, нянчился с ней, пока мог. А девочка с фотографии выросла, вышла замуж и дала жизнь Альке.
Мама смеялась:
— Ты была в планах! Ждала своего часа. У Господа Бога всё по полочкам. Всему свое время, и для каждого свой черед.
К удивлению Альки, и бабушка когда-то была маленькой девочкой. Правда, давно это было, так давно, что трудно даже представить. Но она так же плела косички, смотрела на радугу, провожала взглядом облака, похожие на лошадок. Так же любила свою маму.
Алька жила и в ее планах. Иначе и быть не могло.
— Правда ведь, бабушка? Ты меня ждала?
— Ждала! Только это наш с тобою секрет.
— Вот какая я, — радостно улыбалась Алька, — долгожданная!
А секреты хранить она научится. Непременно научится! Сколько их еще впереди…
***
Один секрет у Альки был всегда. Это был Голос. На него она шла, как на свет, ему верила безоглядно и не перечила никогда. «Ты только не молчи, — просила она, — только не молчи…»
Голос приходил к ней откуда-то из тишины, из самой ее глубины:
— Жизнь — это драгоценная длинная лента. От мамы к дочке и дальше, дальше тянется она из века в век. Прими ее с радостью. Не оброни. Не оборви. Продолжи. Раскрась в свои цвета. Вплети в свой венок.
Забудь о страхе неизвестности. О своем неизбежном уходе. Сделай первый вздох. Сделай первый шаг. Живи и здравствуй! И будь счастливой…
***
— Мама, мы в экране телевизора, да? Там вся наша жизнь, и за ней наблюдают оттуда? — стремилась разгадать тайну Голоса маленькая Алька, запрокидывая голову и глядя вверх, пытаясь заглянуть высоко-высоко. Туда, где, распустив белые паруса, медленно плыли в бездонной синеве небес воздушные кораблики — облака.
Мама удивленно пожимала плечами:
— С чего ты взяла? Что за фантазии? Мы сами себе хозяева. Вольны жить как хотим. Но правильнее все-таки жить по совести, украшать мир, радовать людей, нести в мир добро и любовь.
Алька шла к самой мудрой:
— Бабушка, а жизнь, она и вправду — лента? Она не исчезнет? И ты всегда будешь рядом? Я слышу, как Голос говорит: «Живи и здравствуй»… а никого рядом нет. Не таи, бабушка, расскажи!
Бабушка обнимала внученьку, гладила по головушке бедовой:
— Буду с тобой долго-долго. Здесь, на земле. А на небе всех нас ждет Господь Бог, Отец наш небесный. Все мы — его дети, все к нему и уйдем. На небеса. Когда-нибудь. А сегодня, видишь — в небе радуга стоит… Добрый знак! Живи да радуйся, деточка!
***
— Почему свой черед для каждого? — допытывалась Алька. — Почему нужно будет уйти?
В тонких руках держала она венок из одуванчиков нежного цыплячьего цвета и алую ленту из бабушкиного сундука: как вплести покрасивее и не обронить?
— Так уж устроен наш мир, доченька, — отвечала мать. — Когда прийти нам, когда уйти из него, — это решает Бог. Длина нашей жизни — его воля. Но вот чем она будет наполнена, наша жизнь, — это зависит от нас самих. И глубина ее, и ширина — всё зависит от нас. Ты должна это знать. Живи честно. Живи радостно!
— Живи и здравствуй? И будь счастливой? — загадочно, словно произнося вслух слова секретного пароля, улыбалась Алька.
Мама согласно кивала:
— Верно. Верно, девочка моя. Живи, здравствуй, будь счастливой! Давай-ка сюда эту ленту, вплетем ее вместе. Желтый, зеленый, красный… это цвета радуги, цвета жизни и радости… Красивый веночек, тебе к лицу. Не спеши взрослеть, доченька. Живи и здравствуй, и храни тебя Бог…
