Подстрижен воздух чёрными стрижами,
Окно в пол-неба, небо в пол-окна
Свежеет. Романтический пожарник
Закатом занят. Ты опять одна.
В который вечер меряешь словами
Одной из утончённых героинь
В каком-нибудь трагическом романе
Своё предназаначенье. Я один.
Стекает сердце в жёлобы тетрадки, -
Увековечен вечер: три стены,
Одно окно, стрижи, светило всмятку,
И то, как хорошо, что мы одни.
Слава Нургалиев
The swifts are scissors busy with the azure,
The open window welcomes the sky in,
A fireman gone romantic in fine weather
Pursues the sun. You are alone again.
This evening you again repeat with pathos
The words of an exquisite heroine
Who in a tragic novel tries to fathom
Her destiny. I am alone again.
The heart confides to paper as the twilight
Is captured for the future by a pen –
The walls. The pane. The swifts. The melting sunlight.
The joy I am alone with you again.
Slava Nurgaliev
Translated from Russian by Yevgeniy Sokolovsky. The translator is grateful to Elina Shvachkin and Denise Feldman for their suggestions and proofreading.
In my previous essay “Meditations of a translator” I expressed my ideas in general, often without concrete illustrations. In this essay I would like to discuss translating of Russian poetry into English using a particular poem as an example. This poem was composed by a talented modern Russian poet, Slava Nurgaliev. I will analyze my rendering line by line, and shed light on the problems and solutions that originated in the process of translation.
Curiously, the first line of the poem turned out to be the most difficult one to translate. In fact, I had to find an equivalent for the beautiful alliteration “подстрижен” “стрижами.” Since the first and last lines of any poem are usually given a reader’s special attention, a great deal was at stake. As a worthy analog, I was able to construct a line with strong alliterating “z”: “The swifts are scissors busy with the azure”, thus recreating the effect of alliteration in English. The word “with” which has a reduced “z” also contributes to the alliteration, albeit not as dramatically as the other underlined components. The second line of the poem presented a challenge of another sort. To translate literally "окно в пол-неба, небо в пол-окна" was impossible. After fruitless experimentation with “half window” and “half sky” I chose to preserve the image of the intruding sky while sacrificing the particulars. To convey "свежеет" I chose “fine weather” in the third line of the stanza and so slightly changed the line’s structure (in the original there is a period after "свежеет", while in the translation I opted for one continuing sentence). As for the final line of the quatrain, I am proud to have the word “pursue” in my collection of finds. It is open to explication exactly as the original’s "закатом занят" with a romantic interpretation being one of the possibilities. To sum up, I think I was able to keep the first stanza’s alliteration and imagery intact at the expense of a slight loss of structure. In addition, I decided to preserve "Ты опять одна", "Я один," "что мы одни" as a recurring refrain critical for the poem’s makeup. Coupled with the imagery and alliteration this refrain seems to me the most important component of the original.
The beginning of the second stanza proved extremely challenging as well, as I had to find an equivalent for "мерять словами". I chose “repeat with pathos” and later found a clever rhyme that ended the third line, “fathom.” As for rhyming the second and fourth line, I quickly came up with the fresh “heroine-again”. The difficulty was in finding an adjective describing the "heroine." Luckily “exquisite” perfectly fits the rhythmical scheme while being semantically on target. It is one of the major assets of this stanza that contributes to the overall linguistic finesse along with the imaginative rhymes.
The last stanza’s first line required some deviation from the original, as it’s impossible to translate "стекает сердце в жёлобы тетрадки" word for word. As a result, I chose to say "the heart confides to paper", creating the same image as that in the poem. The alliteration "увековечен" "вечер" is captured by the skillful "captured" "future", while the cataloging quality of the third line of the original is preserved entirely. One of the final difficulties was translating "светило всмятку" which I chose to render as "melting sunlight", rather than “soft-boiled sun." The latter, though more precise, would smack of the kitchen not befitting the lyrical atmosphere of the poem. The final “The joy I am alone with you again” creates a sense of needed finality while echoing the ends of the previous stanzas.
The reader may have guessed by now that the best word for translating poetry is compromise - the translator has to preserve the primary at the expense of the secondary. It is impossible to preserve the original in its entirety, something has to be sacrificed on the way. In the case of Nurgaliev’s poem my top priorities were its imagery, rhythm, rhyme, alliterations, and refrain. I preserved these components almost completely while deviating from the original in minimal ways. I am extremely proud of my recreation of the piece’s alliterations. I doubt that there is another line in English poetry with 5 “z”s in a row. I hope that my work disproves Umberto Eco’s statement that “Translation is the art of failure.” After all, I believe that every Russian poem can be adequately accommodated within the English language, and so there is no excuse for a mediocre rendering. Simply put, a good translation is out there, and it is the job of the translator to discover it. Moreover, my translation emphasizes that the translator need not abandon rhyme, that rhyme has a place in our vehemently free verse world.
I hope that my translation preserving the poem’s refined essence stands a chance.
***
В моем эссе «Размышления переводчика» (№100) я высказал сугубо общие мысли о проблемах стихотворного перевода с русского на английский, часто без конкретных примеров. В данном эссе хотел бы продемонстрировать непосредственную работу над переводом, т.е. построчно, на примере стихотворения Славы Нургалиева, талантливого поэта наших дней.
Как ни странно, именно первая строка стихотворения оказалась самой труднопереводимой. Мне нужно было подобрать перевод для замечательной аллитерации «подстрижен – стрижами». А так как именно первая и последняя строчки стихов обращают на себя особое читательское внимание – то от решения этого вопроса во многом зависела судьба перевода. Как подходящий вариант, я решил построить эту строку с усиленным повтором “z”: “The swifts are scissors busy with the azure”, таким образом соблюдая необходимый аллитерационный ряд. В cлове ”with”, кстати, тоже звучит смягченное “z”; не столь сильное, как в прочих словах, но оно также работает. Вторая строчка представляла трудность иного рода. Дословно перевести «окно в пол-неба, небо в пол-окна» не представлялось возможным. После неудачных экспериментов с вариантами: “half window” and “half sky”, я предпочел сохранить образ врывающегося в окно неба, пожертвовав подробностями. В третьей строчке - для перевода «свежеет» я выбрал “fine weather” и немного изменил строение строки (сделал ее в одно предложение, тогда как в оригинале после «свежеет» стоит точка). Что же до последней строчки в четверостишии, я горжусь своей находкой слова “pursue”. Оно совершенно соответствует фразе «закатом занят», удовлетворяя и смыслу, и романтическому настроению. В общем, мне кажется, удалось сохранить как аллитерации, так и образный ряд первых четырех строк стихотворения, пожертвовав разве небольшой структурной заменой. Кроме того, я решил оставить в неприкосновенности фразы «Ты опять одна», «Я один», «что мы одни» как необходимый и обязательный рефрен всего произведения. Сочетание образности и аллитерационное звучание этого рефрена представляются мне наиболее важным компонентом данного стихотворения.
Начало второго четверостишия оказалось также исключительно трудным, так как требовалось перевести фразу «мерять словами». Я избрал “repeat with pathos”, а позже нашел удачную рифму для завершения третьей строки - “fathom”. Что же до второй и четвертой строк, то быстро нашлась хорошая свежая рифмовка “heroine - again”. Трудность оказалась в поиске слова для характеристики «героини». К счастью, “exquisite” прекрасно соответствует и по смыслу, и по ритму прилагательному «утонченный». Одним из главных достоинств этой строфы являются именно её словесное изящество в сочетании с изобретательной рифмовкой.
Первая строчка последнего четверостишия вынужденно отличается от оригинала потому, что невозможно слово в слово перевести на английский «стекает сердце в жёлобы тетрадки». В результате, я выбрал “the heart confides to paper” (сердце поверяется бумаге), что соответствует авторскому образу. А наша аллитерация “captured - future” вполне укладывается в авторскую «увековечен - вечер».Третья строка сохранена полностью. Одной из последних трудностей был перевод выражения «светило всмятку». Я предпочел вариант “melting sunlight” варианту “soft-boiled sun”. Последнее, хоть и более точное выражение, относится скорее к кухонно-кулинарному искусству, нежели к лирическому настрою стихотворения. Концовка – “The joy I am alone with you again”, перекликаясь с предыдущими четверостишиями, логически завершает произведение.
После этого, читатель вправе решить, что компромисс - ключевое слово в поэтическом переводе – т.е. переводчик должен сохранить главное, что выражено в оригинале, в ущерб второстепенному. Ибо невозможно передать оригинал во всем объеме, что-то неизбежно теряется. В случае со стихотворением Нургалиева, моей основной целью было передать: образность, ритм, рифмы, аллитерации и рефрены. И я почти в полном объеме сохранил эти составляющие, лишь ненамного отклонившись от оригинала. И искренне горжусь своими находками в поисках нужных аллитераций. Сомневаюсь, что еще найдется в английской поэзии стихотворение с пятью “z” в одной строчке. Надеюсь, что этой работой опровергну утверждение Умберто Эко, что «Перевод – это искусство провалов (поражения)». И, в конце концов, полагаю, что любое стихотворение на русском может быть адекватно передано на английском языке, а следовательно и нет оправданий для посредственных переводов. А попросту, хороший перевод уже заложен в хороших стихах, и задача переводчика извлечь его из текста. Более того, это меня убеждает в том, что переводчик не должен избегать рифм, что рифмы необходимы в наше время подавляющего «свободного стиха».
Надеюсь, что мой перевод, сохраняющий тончайшую канву оригинала, будет Вам интересен.
(перевод на русский А.А. Пушкина)
Об авторе: Евгений Соколовский закончил Колумбийский университет, где специализировался в изучении русской литературы и математики. Евгений переводит русскую поэзию на английский уже больше 20 лет; печатался в журналах "Метаморфозы", "Стороны Света", "Слово\Word", "Время и Место". Его книга переводов гариков И. Губермана "75..." вышла в 2012 году.
