…Я сказал следователю, что готов дать показания. Только сделаю это в письменном виде. И пусть он меня не торопит. Я пишу эту исповедь уже вторую ночь. На третью – я надеюсь! - меня уже здесь не будет. Совсем не будет (я растворюсь, исчезну, и вы меня больше не увидите). Не спрашивайте, как и почему, и по ком звонит колокол. Задавайте эти вопросы старику Хемингуэю. А у меня и без классиков литературы голова пухнет. И мальчики кровавые в глазах…
…Итак, той удивительной, прекрасной, московской весной я узнал, что у меня рак. Вот такая штука. Да, были головокружения, недомогания, иногда, ни с того ни с сего, кровь из носа, а когда в офисе я грохнулся в обморок, шеф потребовал, чтобы я сходил в больницу – на галерах нужны здоровые рабы.
И вот анализы показали, что я действительно смертельно болен.
Когда я увольнялся никто в конторе, кроме начальства и бухгалтерии, об этом не знал – и слава Богу. Я спокойно собрал вещички и свалил, ни с кем не прощаясь, - ну, не было у меня в этой фирме друзей, как-то за два года, не сложились ни с кем дружеских или хотя бы приятельских, отношений. В общем, я уволился и, как говорят «гламурные подонки», «пукнул клубникой». «Вот что значит – свободный человек!» - с завистью подумали коллеги по кабинету.
Я получил расчет и компенсацию. Эту сумму, если жить экономно, можно было растянуть до конца года. Впрочем, я и не думал, что столько проживу…
Несколько дней я провел дома. Валялся на диване, смотрел фильмы, читал книжки и глянцевые журналы. А потом раздался тот самый звонок.
- Здравствуйте, - сказал приятный мужской голос. – Пожалуйста, выслушайте меня до конца и не вешайте трубку – еще успеете это сделать…Допустим, меня зовут доктор Н., и, допустим, я работаю в центральной больнице Москвы. Передо мной лежат ваши анализы. В общем…
- Я уже знаю о результатах, - спокойно, без нервов, перебил я его.
- Это понятно, я хотел вам сказать не об этом, - сделал паузу «допустим» доктор Н. – В общем, ваш случай не безнадежен. Я уже вёл подобных больных, и сейчас они совершенно здоровы. Не подумайте только, что я какой-нибудь шарлатан, наживающийся на смертельно больных пациентах. Вас действительно, можно вылечить, только это будет стоить очень приличных денег…
- Давай сразу расставим точки над «и», - вздохнул я, - у меня нет никаких сбережений, квартиру я снимаю, так что…
- Это не важно, - мягко остановил меня доктор Н. – Я хочу сделать вам деловое предложение, если хотите, дать вам шанс, а уж соглашаться на мои условия или нет, это ваше дело.
- Ну и что это за условия?
- А вы еще не догадались? Вы можете заработать на свое лечение сами…
- Кого-нибудь убить? – усмехнулся я.
- Ну, задания могут быть разные, и..
Несколько секунд я молчал, а потом ответил:
- Я согласен.
Вы скажете, что так быстро никто бы не согласился на столь абсурдное и дикое предложение? Никто бы, да, кроме смертельно больного сорокалетнего мужчины, которому, в общем, на многое в жизни уже наплевать, кроме самой этой жизни. Да, в двадцать лет мы все изображаем из себя пофигистов, которым наплевать на свое будущее, и равно на жизнь и смерть. Но это ведь не от большого ума. Так можно думать и в тридцать, но только не в сорок лет. Да, настоящая жажда жизни приходит после сорока. Не верите? А вот доживите, и тогда посмотрим.
Итак, наша «бригада» состояла из шести человек. Этого было вполне достаточно. Потому что мы были настоящими смертниками – а это удваивало наши шансы в любой заварушке. Наша «команда «А» - это я (отвечающий за «мозголвой штурм» каждой операции), Макс-боец, Сеня-Философ, Серега-снайпер, Андрон-водила, ну, и - ищите женщину! Конечно же, а как без этого? Мы все повелись на эту красивую дрянь. Она тоже была в нашей банде, и мы доверяли ей полностью. Ее звали Дина, и в ее обязанности входило – если надо - отвлекать «клиента», запудривать ему (и его охране) мозги, вешать на уши лапшу, пока мы снимали стволы с предохранителей. И она делала свою работу просто идеально. Ну, а мы, естественно, были все в нее влюблены… Сеня-философ - наш главный идеолог. Мало всё это придумать, но найти этому достойное обоснование – тут Сеня был просто незаменим, и я берег его как зеницу ока. Без него я бы не смог мобилизовать наших бойцов на те безумные операции, которые мы проворачивали, зародить в них бойцовский дух.
Я просил его лишний раз не рисковать, приберегал для самой последней битвы, которая - я искреннее верил! – когда-нибудь наступит.
Мы не спрашивали друг друга о диагнозах, но думаю, они у нас были приблизительно одинаковые. Мы были, так сказать, «покойники в отпуске».
Доктор связывался с нами только по сотовому или электронной почте. По договору с Доком, деньги аккумулировались на наших счетах в швейцарских банках – так было безопаснее, говорил он. Док регулярно присылал нам выписки с личных счетов - сколько поступило после очередного дела, сообщал, сколько нужно еще накопить для полноценного лечения.
Настораживали только две вещи: первая, никто из нас никогда не видел доктора Н., в лицо, и, второе, история с этими нашими швейцарскими счетами: деньги вроде бы есть, а вроде бы – и нет.
…Это уже потом мы догадались, через кого происходила утечка информации, каким образом Док знал про все наши тайны, замыслы и даже разговоры, и почему в тот последний день все произошло именно так, а не иначе.
А тогда… Тогда всё только начиналось…
Думаю, нет смысла перечислять все наши «подвиги». Назову только несколько: устранение «олигарха» и «вора в законе» Николашу Грозного (он контролировал нелегальный рынок лекарственных препаратов). Налёт на офис и убийство бизнесмена Никиты Кочинского, короля «черных маклеров», сделавшего состояние на торговле «грязными» квартирами в Москве, Питере и других городах. Исчезновение (пропал без вести) знаменитого «адвоката дьявола» Марка Рубинштейна, налёт на «ИнтерБанк», и уничтожение документации по крупным должникам. Убийство скандального политика, депутата российского парламента Вениамина Рыжова, а также члена правительства Андрея Логова, прославившихся своими коррупционными делишками и многое другое. Мы не знали, кто заказывает этих людей – мы были простыми исполнителями.
Благодаря таблоидам и лево-радикальной прессе, мы, (совершенно неожиданно для себя!) очень быстро стали культовыми личностями для всей радикальной молодежи. А таких у нас в стране ведь не мало. Народ любит благородных разбойников, героев-бунтарей, борцов с власть имущими, в духе Разина и Пугачева. Люди живут в тотальном безвременье, окруженные бесконечными убаюкивающими сериалами, юмористическими программами, глянцевым гламуром. И тут появились мы – идущие на риск, безрассудные, дерзкие, настоящие герои, бросившие вызов этому скучному и убогому миру обывателей. У нас, в отличии от них, была настоящая, взрослая жизнь.
- Жизнь – это болото, и лучшее, что из этого болота может появиться – это блуждающие огни, - проповедовал Сеня-философ в джипе, когда мы ехали на очередное задание. - Вот мы и есть эти самые блуждающие огни, свободные, ярко светящиеся во всеобщей ночи! Мы очень привлекательны для других – и так же таинственны и не достижимы. (Он сильно закашлялся). Ах, как не хочется умирать, как не хочется умирать, черт возьми!..
Безнаказанность затягивает – незаметно к нашим криминальным делам добавилась политика. Хотелось чего-то большего. Глядишь, и ты уже не обычный налетчик, а оппозиционный политический деятель, живущий в подполье, борец с тоталитарной системой.
- Мы потрясем основы государственности! – митинговал я в нашей «штаб-квартире». – К нам придут сотни и тысячи тех, кто ненавидит эту систему и готов с ней бороться!
Да, у меня появились амбиции, и с каждым новым удачным делом они становились все больше. А это не входило в планы нашего дорогого Доктора. Он становился раздражительным, и несколько раз мы с ним крупно поругались по телефону.
Мы были спецами по самым сложным и невыполнимым заданиям, и поэтому предложение устроить разборку в том клубе показалось мне очень странным. Ведь мы могли просто пристрелить того «кренделя» где угодно, взорвать его авто, подкупить прислугу, и отравить его в собственном доме. Зачем устраивать эту бойню в клубе?
- Это акция устрашения, - сказал Док, - пусть они знают, кто в городе хозяин!
Я подумал и согласился. Тем более, получалось, это одно из самых последних наших заданий – судя по выпискам из банка, мы наконец-то набрали нужные нам для лечения суммы. Мы хотели исчезнуть, раствориться в новой жизни, изменив не только имя и фамилию, но и, возможно, даже внешность…
…Мы приехали в этот клуб еще до начала ночной программы – как обычные посетители. Заранее спрятали оружие в подсобке на кухне (у нас там был свой человек).
…Это было самое грандиозное побоище в истории современной ночной Москвы. Апофеоз ее бандитского расцвета и беспредела, который могут себе позволить только парни с большими деньгами. Это была битва титанов, двух монстров из урбанистической преисподней.
- Привет, - сказал он мне, проходя мимо стойки.
- Привет, - ответил я и рухнул на пол.
Шквальный огонь, полчаса неимоверной бойни, когда пулями был изрешечен буквально каждый квадратный сантиметр, когда в клубе не осталось ни одного целого стекла, ни одного зеркала, практически ни одного человека. Охрана клуба, секьюрити «большого босса», за которым мы пришли, все были пять раз мертвы,
все лежали в одной куче. Я уничтожал не очередного «криминального авторитета», сделавшего капитал на торговле наркотиками и элитными проститутками для столичных VIP-ов, я уничтожал великую мечту о гламурной России, я уничтожал все, что ненавидел. Мне было наплевать, сколько там погибло человек, бандитов и случайных тусовщиков в модных тряпках, с пакетиками кокаина в кармане. Мужчины и женщины, все копошились в одной кровавой куче.
Когда идет война есть приказ – пленных не брать. А у нас давно уже началась гражданская война. Только они, оказывается, не знали об этом. А я им напомнил.
Этого урода, из-за которого и пришлось устроить весь этот апокалипсис, я добивал сам. Пулями ему раздробило ноги, в животе тоже была большая дыра, которую он пытался зажать своими трясущимися руками.
Я подошел к нему, перешагивая через трупы.
- Хочешь что-нибудь сказать? – спросил я, наклонившись. Он, пересиливая боль, в бешенстве, попытался опереться на локоть, но оскользнулся в своей крови, и завалился на спину. Я видел в его глазах только лютую ненависть и желание меня убить. И я несколько раз выстрелил в эту ненависть.
- Через сколько минут подъедет полиция? – спросил я по сотовому у нашего дорогого Доктора, перед тем как мы вошли в клуб.
- Через три минуты после того, как вы уйдете из клуба.
- О-кей, - сказал я и расслабился. Все под контролем, все было под нашим контролем…
ОМОН подъехал не через три минуты после нашего ухода, а за три минуты до того. Мы как раз бегом спускались по лестнице на улицу.
- Руки вверх, ублюдки! – эти слова так меня удивили, что я замер на месте.
Это была подстава. Тот, кто нас нанял, просто нас подставил - мы сделали грязную работу и он решил от нас избавиться. Но он не учел одной простой вещи – мы были «бандой обреченных», но не были «бандой идиотов».
Отстреливаясь, мы ушли через подземную парковку: Серега-снайпер остался в клубе прикрывать наш отход. Сене-философу пуля попала в затылок, когда мы уже почти добежали до нашего джипа.
Еще до начала операции, на всякий случай, я попросил Андрона ждать нас с другой стороны клуба, во дворах. Две автоматных пути попали мне в спину, аккурат между лопаток. Если бы не легкий бронежилет, я бы уже был мертвецом. Макса зацепило в голову, кровь заливала ему глаза. Дина «потерялась» во время нашего бегства - я даже не помню, в какой момент она отстала, и это обстоятельство доставляло мне больше мучения, чем весь провал операции…
Обман раскрылся довольно быстро. После того, как мы с Максом и Андроном чудом ушли от полиции, мне в голову закралась одна чудовищная мысль. И эта дикая мысль оказалась истинной правдой: повторные анализы, которые мы сделали анонимно, в другой столичной частной клинике, показали, что у нас со здоровьем… всё нормально! Док «красиво» все это подстроил! Организовал невероятную аферу, мистификацию, дьявольский план, чтобы использовать нас как банду безбашеных, на всё готовых «сорвиголов». И ему это удалось.
Наши счета в швейцарских банках, естественно, оказались пусты. Док все наши накопления, в одночасье стал долларовым миллионером, и исчез, сгинул, растворился в мировом пространстве. Он больше не отвечал на звонки по телефону, удалил электронную почту.
Что нам оставалось делать? Ведь мы, действительно, с точки зрения закона, были опасными преступниками? Идти сдаваться в полицию – и получить пожизненные сроки или, как минимум, по 25 лет строгого режима? Что, в общем-то, равносильно пожизненному сроку. Только одно – чувство праведного гнева и желание мести, страшного, жестокого, неотвратимого воздаяния.
Я был уверен, что Док либо работал в системе здравоохранения, либо имел доступ к самой широкой базе данных. Он мог подделывать диагнозы и знал наши адреса и телефоны. Круг поиска сужался. К тому же, за время нашей «войны всех против всех» мы обзавелись не только врагами, но и нужными знакомыми. Мы были уверены, что рано или поздно, нам удастся найти этого «Иуду XXI века».
…Они спрятались с Диной в Испании, вернее на островах, в вилле, окруженной высокой каменной оградой, с натыканными тут и там телекамерами и вышколенной охраной. Но все равно Док спал только при включенном свете. Ночами он вскакивал весь в поту, поднимал телохранителей и все вместе они принимались обследовать дом на предмет забравшихся в него убийц. Он превратил свою и их жизнь в кромешный ад…
…Док уже битый час сидел в своем любимом кресле, уставившись в одну точку. Этой точкой обычно была Дина. Дина оторвала взгляд от страницы журнала, вздохнула и произнесла:
– Перестань мучиться, дорогой, тебе все показалось. Там, на улице в Мадриде, ты просто встретил похожего на тебя человека. Так бывает – случайно похожий на тебя человек.
– Не делай из меня идиота! – скривился как будто от невыносимой боли Док. - Я еще не рехнулся до такой степени. И я, и ты, и наш водитель видели, как из супермаркета вышел именно я! Я! Собственной персоной, а не какой-то там идеально похожий на меня человек!
– Не глупи, ну, может, какой-то твой хороший знакомый, решил разыграть тебя, пошутить, развеселить, и заказал, ну, не знаю, резиновую маску, похожую на тебя, скоро это наверняка выяснится…
– Может быть, может быть, – как-то зловеще проговорил Док. – Но я думаю, здесь другой расклад. Что ты скажешь на это?
Он показал ей свои ладони. Там, где у других людей на ладонях переплетались линии жизни, судьбы, карьеры, у него было совершенно гладкое, пустое место. Дина поднесла его ладони к самым глазам. Да, это факт, совершенно гладкие, без единой линии ладони.
– Вчера я один, без водителя, съездил в Валенсию, к одной знаменитой гадалке. Знаешь, что она мне сказала? Это ладони человека, которого уже нет. Каково, а? Посмотрела на мои руки, отшатнулась от меня и говорит: «Это ладони человека, которого уже нет!» Просто поэзия, блин!
…Каждое утро Док купался в бассейне в своем особняке. По периметру всегда стояли четверо охранников, не говоря уже о видеокамерах и настоящих сторожевых псах, бегающих по двору виллы. Но когда неожиданно, в трех местах, одновременно, сработала сигнализация, все четверо «профессионалов» ринулись на поиски нарушителей. В эти несколько минут все и свершилось: когда взмыленные секьюрити прибежали обратно к бассейну, Док уже лежал на его дне и «улыбался» им перерезанным горлом. Рядом, на бортике, придавленные настоящей серебряной пулей, лежало шесть заляпанных кровью справок со смертельным, окончательным диагнозом, которые он нам когда-то выписал…
…………………………………………………………
«Смертию смерть поправ»... Все-таки смертью – смерть, а не жизнью – жизнь, да, Господи? А скажи ты мне, Боже, какие они, люди? Как выглядят, и если похожи на Тебя хотя бы внешне, а творят такие дела, наверное, паскудное они должно быть стадо, а, Господи?
Жизнь – это как огромный пустой мешок. Ты набиваешь его всякой дрянью, глядь, а мешок-то - уже полный. И как только набьешь его под завязку – жизнь твоя тут и закончится. Впрочем, можно оставить мешок пустым, но и жизнь твоя тогда тоже будет пустой…
