Цветок, распустившийся в Тоскане0

Флоренция, удивительная и единственная в своем роде, ― сердце Италии, цветок Тосканы не перестает вызывать восхищение всего мира. За свою долгую историю она сменила много титулов ― центр Флорентийской республики, родовое гнездо герцогов Медичи, столица королевства Италии. В период своего максимального расцвета в XV веке Флоренция претендует на роль главного города Италии.
Символ прекрасного города — лилия. Логично было бы предположить, что название города Firenze ― Флоренция, в античном произношении Florentia, происходит от fiore ― цветок. Однако, все не так просто. Есть предположение, что значение этого слова не имеет отношение ни к цветку, ни к цветущему лугу. Известно только, что изображение красной лилии на белом фоне в качестве герба, закрепилось за городом, название которого обычно интерпретировалось, как «цветущий».
Флорентийский писатель и политик Никколо Макиавелли в своем труде «История Флоренции» писал: «Что же до происхождения имени Флоренция, то на этот счет мнения расходятся. Одни производят его от Флорина, одного из предводителей колонистов, другие утверждают, что первоначально говорилось не Флоренция, а Флуенция, поскольку городок располагался у самого русла Арно, и приводят свидетельство Плиния, который пишет: «флуентийцы живут у русла Арно».
Этруски, которые первыми заложили новый город рядом со своим родным Фьезоле, расположенном на вершине холма, строили его в долине fertile, что переводится, как «плодородной». Первое поселение, возникшее на правом берегу реки Арно, относится к 150 году до р. Х. Население составляли этруски, переселившиеся сюда из соседнего Фьезоле и римляне, перебравшимися водным путем по реке Арно.
Город, основанный этрусками, не походил на другие этрусские поселения ни своим политическим управлением, ни именем. Управлял городом «лукумон», с этрусского языка «царь» ― человек, обладающий особой магической силой, которая распространялась на окружающее пространство, имя последнего как нельзя лучше подходило к названию города ― Флорин. Первое независимое царство-государство просуществовало 90 лет. Все это время Флоренция всячески увертывалась от того, чтобы признать над собой абсолютное господство Рима, так что Риму, в конце концов, не оставалось ничего иного как объявить лилейный город постоянно бунтующим и направить туда свои лучшие легионы для установления порядка.
Хорошо укрепленному Фьезоле, защищенному высоким холмом, удалось избежать разрушений в отличие от Флоренции, разместившейся в долине. Город был полностью разрушен. Лукумон Флорин погиб от рук своих же солдат. Земля была распахана, частью продана на аукционе, частично роздана ветеранам римских легионов. Ветераны, мечтавшие о мраморных дворцах с фонтанами, обученные сражаться, а не возделывать поля, скоро договорились с соседями с холма о возведении нового города, по образцу вечного Рима. Новый город под тем же именем Florentia был отстроен на правом берегу полноводной реки Арно в 59 году до н. э.
Рим заметив, что «вечно бунтующий город» вновь появился, как гриб после дождя, в очередной раз отправил туда свои легионы. В кровопролитной битве при Пистойе (62 г до н. э.) погибли все этруско-флорентийского войска. Но в отличие от предыдущих баталий римский сенат постановил: «Город Флоренцию не разрушать».
Новый “Urbis”, построенный по всем правилам римского искусства, располагал своим Форумом, амфитеатром, дворцами с портиками. Старинный Форум располагался там, где сегодня находится площадь Республики с колонной, украшенной фигурой богини изобилия ― символом процветания города.

Карта Флоренции

Восемь веков назад во Флоренции насчитывалось всего 50 000 жителей, но ее армия, унаследовавшая непобедимый дух имперских легионов Рима, была известна всей Европе. С 1115 года Флоренция ― не просто город, а государство ― Флорентийская республика. Широко вовлекая граждан в управленческие органы, коммуна создала сложную систему управления, основанную на недопущении узурпации власти одним лицом.
В XIII веке Флоренция оказалась вовлеченной в борьбу между гвельфами (приверженцами папства) и гибеллинами (сторонниками императоров Священной Римской империи). К гвельфам примыкали в основном простые горожане (пополаны), к гибеллинам — аристократы. Соперничество достигло такого ожесточения, что гвельфы дважды изгонялись из города, однако, экономика в целом не пострадала. Флоренция, в которой впервые в Европе зародилась мануфактура, процветала за счет коммерции и производства шерсти.
Город первым стал чеканить собственную монету из серебра. На одной ее стороне изображен Иоанн Креститель, покровитель города, на другой ― лилия, городской символ. Монета называлась fiorino ― «флорин» или по-простому grosso ― толстяк. Но Флоренция была слишком тщеславной, чтобы ограничиться серебряной монетой, поэтому вскоре были отчеканены флорины из чистейшего золота в 24 карат, самые желаемые монеты денежного обращения. После римской и византийской империй никто не смог аккумулировать подобную роскошь, да и тогда редко какой император мог позволить чеканить свой профиль в золоте. Напрасны были попытки подделать флорин. Легко сжимаемый зубами, он отличался от подделок из более жестких сплавов. «Святой Иоанн, покровитель Флоренции, не хочет обманывать», ― поговаривали горожане.
Наиболее оборотистые флорентийские торговцы, разбогатев, становятся банкирами. Их капиталы позволяют финансировать королей, в первую очередь королевские дома Франции и Англии. И те же монархи приложат потом руку к тому, чтобы засушить тосканскую лилию. Один из таких кредитов, который никогда не был возвращен, послужил толчком к экономическому разорению Флоренции.
Когда в 1337 году между Англией и Францией вспыхнула война, получившая название столетней, дело приняло совсем никудышный оборот. Официальными финансистами английского короля Эдуарда III являлись флорентийские банкиры Барди и Перуцци. В тот злосчастный день, когда Эдуард III обратился к ним с просьбой профинансировать военную экспедицию во Францию, торжественно обещав возместить с процентами заем, банкиры, хоть и с тяжестью на сердце, не посмели отказать в просьбе королю. Сумма займа, предоставленного английскому королю, составила 1 365 000 золотых флоринов. По современному курсу, включая проценты, эта задолженность равнялась стоимости всего английского королевства. Кредит так и не был возвращен. Король объявил, что сочувствует своим верным флорентийским друзьям, но помочь ничем не может, ибо королевская казна пуста. Глава компании Peruzzi осенью 1340 года скончался в Лондоне от сердечного приступа.
Хронист Джованни Виллани записал:

«Для Флоренции и всего христианского мира потери от разорения Барди и Перуцци были еще тяжелее, чем от всех войн прошлого. Все, кто имел деньги во Флоренции, их лишились, а за пределами республики повсеместно воцарились голод и страх».

Но полностью обанкротившись, Англия никогда не подвергалась риску быть проданной с аукциона. Согласно традициям той эпохи считалось, что души несостоятельных должников, осуждены на пребывание в аду на вечные времена, что относилось не только к душе Эдуарда III, но также его детей, баронов, епископов и вообще всех поданных, несущих груз ответственности перед ответчиком Флоренцией.
Не будучи в состоянии перенести подобную мысль о том, что столько душ предназначены к сошествию в ад, Гуалтьери де Барди наследник товарищества «Барди-Перуцци», а, следовательно, законный наследник по займу английского короля нашел возможным оправдать «все те благородные души, которые не по злому умыслу, а только по изменчивости фортуны в тяжелые времена нашего мира, не смогли вернуть означенный долг». Этим письмом, отысканным флорентийским ученым Сапори в лондонском архиве добропорядочный христианин Гуалтьери де Барди находил возможным считать долг английского короля и его поданных погашенным ― так что души должников, в случае не отягощенные иными грехами, освобождались от сошествия в ад и могли свободно продолжить свое шествие в рай.
Начало XV века для Флоренции было связано с избавлением от двух зол: чумы и угрозы захвата города войсками миланского герцога Джангалеаццо Висконти. Очередная эпидемия чумы поразила город в 1400 году. Каждый день от нее умирало до 400 человек.

«Этот год, ― отметил флорентийский банкир Джованни Ручеллаи в своей записной книжке, ― называли годом Белых, ибо множество мужчин и женщин всех состояний облачались в белые льняные одежды и устраивали длинные процессии в 50.000 человек…» (И.Е. Данилова «Цветок Тосканы, зеркало Италии» ,1994 г.)

Что касается опасности быть захваченной Миланом, ее предотвратила внезапная смерть герцога Висконти в 1402 году.
Верховным органом власти Флорентийской республики являлся парламент ― собрание всех граждан мужского пола, начиная с 14 лет. Исполнительная власть осуществлялась приорами. Всего насчитывалось восемь приоров, которые составляли Синьорию. Синьория в свою очередь возглавлялась гонфалоньером ― знаменосцем правосудия. Высшую судебную власть представлял ― подеста (глава исполнительной и судебной власти города), высшую военную ― капитан. Реальное управление осуществлялось обширным штатом государственных инспекторов, контролеров, полицейских, следивших за порядком в городе в основном в ночное время.
Флорентинцы были приверженцами создания проверяющих комиссий. Так одному настоятелю монастыря приоры решительно наказали отменить рубку леса на территории монастыря, расценив это, как акт вандализма, поскольку деревья были посажены их предшественниками «для утешения отшельников и на радость посетителям монастыря». «Комиссия по башням и домам репрессированных» давала разрешение на снос, строительство и перераспределение жилья, установление высоты фасадов и так далее.
Постепенно в сознании флорентинцев возникает образ исключительности их города. В своем сочинении «Похвала городу Флоренции» (1403 г.) Леонардо Бруни философ и историк записал:

«В ней нет ничего беспорядочного, ничего неуместного, ничего неразумного, ничего необоснованного; все имеет свое место…подобающее и необходимое. А что сказать о множестве народа, о великолепии зданий, об украшенности церквей, о невероятной и удивительной чистоте всего города». (Леонардо Бруни «Похвала городу Флоренции».)

В середине XV века Флоренция преображается в полоску виноградника, процветавшую в идеальных условиях, и до сих пор привкус вина с этих плантаций на губах у всего человечества. Именно во Флоренции к тому времени сформировался новый тип человека, который силою интеллекта смог укротить тяжелые страсти и увидеть мир в его чарующей гармонии. Наступили времена, обозначенные «золотым веком», когда в личности в наивысшей степени проявилась потребность в искусстве, в художественном творчестве, эстетическом созерцании. Золотой век закончился со смертью Лоренцо Великолепного, скончавшегося в 1492 году на своей вилле в Кареджи в возрасте 43 лет.
Миф о Флоренции как самого красивого и богатого, самого многолюдного, самого совершенного по государственному устройству города, «вторых Афин», как именовали Флоренцию в кругу гуманистов, этот миф с концом столетия рухнул. В XVI веке Флоренция уступает свое лидерство Риму и становится просто одним из крупных городов Италии.

«В моем прекрасном Сан Джованни»

«В моем прекрасном Сан Джованни», ― так любовно вспоминает в «Божественной комедии» главную купель Флоренции, Данте, в котором крестили и его самого. Баптистерий посвящен Иоанну Крестителю, святому покровителю Флоренции.
Баптистерий (от латинского baptisterium) ― крестильня, самая старая постройка на площади Дуомо, установлена на фундаменте древнего языческого храма в честь бога войны Марса. Как христианская крестильня Баптистерий обрел свой современный вид к VII веку н. э. Сдержанный, элегантный, восьмиугольной формы, облицованный белыми и зелеными, чередующимися мраморными полосами, он стал прототипом всей романской архитектуры.
Свод купола ― выложенное золотой мозаикой яйцо Фаберже. Мозаика, выполненная из цветных камней, смальты, цветных керамических плиток, применялась в Италии издавна в монументальной декоративной отделке. Существовали школы, римская, флорентийская, венецианская. При выкладывании мозаичных изображений применялись смальты 190 различных оттенков. Из них: 20 оттенков белого, 33 оттенка голубого, светло и темно-синего, лазуритового, 39 оттенков светло-зеленого, травянистого, оливкового, 28 оттенков светло-желтого, 32 оттенка светло и темно-красного, винного, 10 оттенков розового, 2 оттенка черного и 11 оттенков серого цветов. Кроме того, использовались золотые стеклянные кубики 8 различных оттенков. Золотые кубики изготавливались из прозрачного стекла различной окраски — светло-желтого, светло-красного, синеватого, зеленого, фиолетового цвета; на лицевой стороне кубика находился листок червонного золота, покрытый сверху тонким слоем расплавленного стекла.
В 1225 году флорентийские мастера выполняют первые мозаичные росписи в Баптистерии. Во главе группы художников стоял францисканский брат Иаков, выученик венецианцев, от которых он заимствовал резкую моделировку лиц, сумрачный колорит. Ему принадлежат мозаики алтарной ниши и центральной части купола. Впоследствии к ним присоединился мастер Андреа Тафи.

Отреставрированный фрагмент мозаики Баптистерия

Как вспоминал Вазари в своих «Жизнеописаниях»:

«Из Флоренции Тафи отправился в Венецию, где несколько греческих живописцев выполняли в Сан Марко мозаичные работы, и, сблизившись с ними, просьбами, деньгами и посулами добился того, что привез во Флоренцию мастера Аполлония, греческого живописца, который и научил его варить стекло для мозаик и приготовлять раствор для их скрепления, и совместно с ним он работал в куполе баптистерия Сан Джованни над верхней частью, где изображены силы, престолы и господства. Затем уже самостоятельно и без помощи Аполлония над главной капеллой он выполнил Христа в семь локтей».

Основная тема росписи купола ― Страшный Суд. Правая открытая ладонь Христа Пантократора открыта навстречу праведникам, что воссядут «одесную» его. Ликующее разноцветье крыльев ангелов по правую руку Вседержителя зримо передает радость о спасенных. Левая длань Христа отстраняется от грешников, робко замерших у своих открытых гробов, не спешащих на свой последний Страшный Суд. Огромные божественные стопы Спасителя заходят за орнамент мандорлы ― нимба. Пастырь, напротив, торопится к своим овцам.

Сцена Страшного суда. Мозаика купола Баптистерия

Флорентинцу в средние века не обязательно было знать грамоту. Каждый, кого пропускали тяжелые бронзовые двери Сан Джованни, очутившись под мозаичным куполом, уже попадал под защиту, под любящее око Отца. В Баптистерии библия щедро распахивала свои страницы, мерцающие тусклым золотом, над его головой. Главное не смотреть туда, где так искусно изображен враг рода человеческого, зеленый Бафомет с выползающими змеями из ушей и козьими рогами, мучающий души грешников. Или, напротив, хорошенько рассмотреть, задуматься, а, вернувшись домой, помириться с соседом.
Главным сокровищем внутреннего пространства Баптистерия является алтарь XIII века и деревянная статуя Марии Магдалины, работы Донателло. Кроме стен и сверкающего купола в крестильне восхищает пол, инкрустированный мрамором, однако не все знают, что под этим полом есть другой более древний, мозаичный, геометрического орнамента, принадлежащий языческому храму в честь бога Марса.
Первые южные ворота для Сан Джованни были выполнены мастером Андрея Пизано в 1336 году. Через пять лет, после того как во Флоренции наконец закончилась эпидемия чумы, Синьория решила приступить к созданию двух недостающих дверей ― северных и восточных. Совет Синьории, дабы привлечь лучших мастеров, которые изготовили бы достойные «двери по размеру», бросил клич о проведении конкурса. Все флорентийские мастера мечтали о подобном заказе, обещавшим славу и хорошее вознаграждение. Среди пожелавших участвовать был и мастер по литью из бронзы Лоренцо Гиберти, работавший в то время на правителя города Римини Пондольфо Малатесту. Узнав о конкурсе от приятеля, Лоренцо воодушевился и, несмотря на обещанную прибавку к жалованию, бросил все и устремился во Флоренцию.
Совет Синьории отобрал восемь кандидатов и поручил каждому из них изготовить в течение года один фрагмент для бронзовых дверей на тему ― жертвоприношения Авраамом сына Исаака. По истечении положенного времени готовые работы были представлены на суд Гильдии купцов. Жюри, в состав которого входили знаменитые художники и скульпторы, выделило трех финалистов: Филиппо ди Брунеллески, Донато ди Бартолуччо и Лоренцо Гиберти. Работа последнего отличалась прекрасной композицией и, более того, по мнению Вазари
«была отделана с такой тщательностью, что казалась вылитой не из бронзы и отполированной не железом, а дыханием». (Дж. Вазари «Жизнеописания»).
Следует отметить благородство соперников-конкурсантов: Филиппо ди Брунеллески и Донато ди Бартолуччи, увидев образец Гиберти, отошли в сторону и, посовещавшись, решили отдать заказ Лоренцо, как самому достойному, отметив, что в противном случае, если бы они решились отнять этот заказ, то с их стороны это было бы проявлением обычной зависти.
Принявшись за работу, Лоренцо Гиберти вначале отлил раму, а потом изготовил 20 композиций из истории «Нового завета», отмеченных стройностью и изяществом. Двери весили 34 000 фунта, стоило это произведение, по свидетельству Вазари, 22 000 флоринов. Совет Синьории, восхищенный талантом скульптора, предложил Гиберти изготовить и восточные двери.
По оброненному замечанию Микеланджело Буонаротти за знаменитыми восточными дверями утвердилось название «Райских врат». Для них мастер изготовил 10 позолоченных рельефов со сценами из Ветхого Завета. Нынешние двери Баптистерия являются копией, оригинал хранится в музее Кафедрального собора. В начале XIX века копия «Райских врат» была установлена в Санкт-Петербурге на северном входе в Казанский собор.
На протяжении всей жизни, кроме скульптуры Гиберти увлеченно занимался живописью, ювелирным искусством; впоследствии он стал богатым человеком и имел прекрасную коллекцию антиков. Лоренцо Гиберти лично встречает каждого посетителя Баптистерия.

«Его изображение в виде лысого человека, ― как уточняет Джорджо Вазари в своих “Жизнеописаниях″, ― находится на обрамлении главных бронзовых дверей храма Сан Джованни и попадает как раз на середину обрамления, когда двери затворены, рядом с ним изображен его отец».

Здание Баптистерия хранит в себе много секретов. Один из них находится в основании здания, которое выходит на улицу Рома. Если подойти поближе, то над нижним цоколем можно разглядеть пластину барельефа с изображением битвы всадников. Этот фрагмент античного римского саркофага первые строители положили в основание храма, благодаря его идеальной прямоугольной форме, а также в память о прекрасных римских образцах. Другая историческая метка оставлена на правой колонне от главного входа, что обращена на улицу Кальцауоли. Примерно на расстоянии полметра от земли можно разглядеть на ней нечто вроде оттиска.
Легенда гласит, что в первой половине VII века король лангобардов Лиутпранд, чтобы гарантировать точность торговых сделок, ввел новую меру длины, сделав отпечаток со своей ступни. До этого случая люди при измерении расстояний пользовались собственным ростом, длиной рук и ног. Не было народа, который не изобрел бы свои единицы измерений. Строители египетских пирамид эталоном длины считали локоть ― расстояние от локтя до конца средины пальца, древние арабы волос из ослиной морды, англичане пользовались королевским футом (фут ― нога) длиной ступни короля. По свидетельствам король Лиутпранд был гигантом, мужчиной очень высокого роста, размер его ступни ― чуть меньше длины средней руки. Новая мера длины получила название ― ступня Лиутпранда. Этой мерой в Италии пользовались до начала XIX века. Отпечаток на колонне ― и есть знаменитая ступня Лиутпранда.
Главная примечательность Баптистерия ― порфировые колонны. По обеим сторонам бронзовых дверей расположены две массивные колонны из порфира, стянутые железными скобами. Немногие замечают их, полагая, что они ― неотъемлемая часть архитектурного ансамбля Баптистерия. Однако стройные колонны не имеют ничего общего с романским стилем Сан Джованни. Наделенные, согласно легенде, магическими свойствами, они ― подарок жителей Пизы в память окончания войны 1115 года за Балеарские острова. Не существует документальных источников, подтверждающих их происхождение. История о колоннах сохранилась только в устном предании.
В средние века Флоренция и Пиза соперничали за экономическое и политическое влияние. Два соседних города не упускали возможности задеть друг друга, обидеть или попросту подраться. «Лучше мертвец в доме, чем пизанец на пороге», ― расхожая поговорка флорентинцев того времени. Впрочем, пизанцы перевернув слова в обратном порядке, повторяли то же самое. Но странное дело и интересная эпоха: случалось и закоренелые враги, забыв о вражде, порой вели себя как добрые знакомые.
В то время сарацинские пираты, грабя суда купцов, наносили большой ущерб двум городам. Назрела необходимость предпринять нечто решительное, чтобы в полисах, чье процветание зависело от торговли, не разразился экономический кризис. На море Пиза имела свой порт и флот, но не решалась послать свое войско на войну с пиратами, оставив незащищенный город перед лицом давних врагов-соседей.
Наконец пизанцы отправили послов во Флоренцию с предложением о перемирии, объясняя свое намерение общими интересами. Флоренция со своей стороны охотно пошла на заключение перемирия. Видя, что тосканцы в переговорах идут навстречу, пизанцы, боявшиеся угрозы со стороны еще одного соседа, города Луки, уговорили новых друзей в свое отсутствие отправить войско на защиту Пизы. Флорентинцы поклялись во второй раз (и не просто так, а своей честью), что в отсутствие пизанского войска никто не войдет в ворота их города. Полагаться только на слово ― предприятие рискованное, но в те времена понятие чести находилось на очень высоком уровне. Данное слово чести практически было священным и ни тени сомнения не отразилось на лицах послов, выслушавших подобную клятву.
В 1113 году пизанское войско вместе с флотом отправилось сражаться с зарвавшимися пиратами, а флорентийский отряд, направленный на защиту Пизы, стал лагерем в двух километрах от города. Комендант флорентийского отряда предпочел не входить в город, чтобы никто из его воинов случаем не навредил пизанским женщинам, что стало бы страшнейшим позором для чести флорентинца. Никто из находившихся в палаточном лагере, не имел права без специального приказа войти в город. Случилось, тем не менее, что некий флорентийский воин, влюбившись в юную пизанку, отправился ночью внутрь крепостных стен, нарушив приказ. На рассвете, выйдя из городских ворот, он был замечен часовыми, арестован и тут же препровожден к коменданту. Комендант без долгих околичностей тотчас приказал повесить парня без всякого суда.
Данное событие в свою очередь чрезвычайно взволновало горожан Пизы. К коменданту направилась делегация из благородных патрициев, чтобы уговорить его отменить казнь. Но, несмотря на то что вся Пиза встала на защиту влюбленного, комендант не собирался отменять свой приказ. Тогда взволнованные пизанцы объявили, что они никогда не разрешат осуществить столь жестокую экзекуцию на их родной земле. Комендант упрямо стоял на своем: «Пизанцы не хотят, чтобы это происходило на их земле? Прекрасно!» Он вызвал одного из своих офицеров и приказал тому секретно выкупить участок земли, достаточный, чтобы на нем соорудить виселицу. На этом клочке территории, ставшей флорентийской по праву, и был повешен бедняга. Наказ всем молодым людям о том, что приказы коменданта надо исполнять.
Тем временем битва с пиратами закончилась победой Пизы: пиратские галеры были уничтожены, в придачу была разгромлена их база на острове Майорка. Флот победителей вернулся на родину с богатой добычей. Среди доставленных трофеев оказались и две античные колонны из драгоценного порфира. Молва наделяла их магическими свойствами. Говорили, что достаточно было спрятаться за одной колонной, как в отраженном изображении на другой проявлялась сущность мимо проходивших людей: вот идет вор, этот ― предатель, тот ― фальшивомонетчик. Сарацины слыли известными магами. Этой парочкой магических колонн пизанцы и решили отблагодарить флорентинцев за их честность и куртуазное обхождение с жителями города. Подарок был обернут красным сукном.
Но не успело флорентийское войско достичь ворот своего города, как у многих зародилось сомнение в порядочности пизанцев: «А почему колонны обернуты в материю, значит, есть что-то, что надо прятать?» Флорентинцы сорвали материю и обнаружили, что колонны закопчены дымом. Почему-то никому не пришло в голову, что это ― следы пожара при штурме пиратской базы на Майорке. Возмущенные, они воскликнули нечто вроде того:
«Ах вы, негодяи, предпочли поджарить колонны, чтобы не видеть, сколько в городе фальшивомонетчиков, убийц и предателей».
Убедившись лишний раз в коварстве соседей, они, тем не менее оставили колонны у себя. Впоследствии те были установлены по бокам бронзовых дверей Гиберти у входа в Баптистерий.

Фасад Баптистерия Сан Джованни

Жители Флоренции остались в убеждении, что пизанцы нарочно навредили колонам, чтобы лишить их магических свойств. И действительно, колонны, обрамляющие вход в «Прекрасный Сан Джованни», больше никогда не отражали в своем закопченном порфире ничего лишнего.

Яйцо, снесенное Брунеллески

Со времени объявления Флоренции независимой республикой, город управлялся 21 гильдией торговцев и ремесленников. Эту традицию еще и сегодня можно проследить в названиях улиц: виа Калцаюоли ― улица Чулочников, виа Тесситори ― улица Ткачей, виа Тинтори ― улица Красильщиков. В те времена ремесленники и торговцы осознавали себя людьми с большой буквы; считалось, что флорентийский предприниматель, который не объездил весь мир и не вернулся в свой родной город с прибытком, не заслуживает уважения. Для тосканского коммерсанта капитал был делом чести, он же накладывал определенные обязательства: финансировать публичные постройки и памятники, жить в прекрасных дворцах, стать покровителем людей искусства. Каждый купец мечтал достичь положения, когда он станет меценатом.
Конец XIII века стал для Флоренции периодом бурного цветения. Общие поступления в городскую казну составляли 400 000 флоринов золотом в год, в то время как ежегодные траты не превышали 40 000 флоринов. Тогда же в городе возводятся самые значительные объекты. Строится церковь Санта Мария Новелла, расширяется церковь Санта Кроче, осуществляется облицовка мрамором Баптистерия, на месте храма Санта-Репарата, простоявшего девять веков и начавшего рушиться, возводится новый собор ― Санта Мария дель Фьоре (Святая Дева Мария с цветком).
Строительство Санта Мария дель Фьоре началось в 1296 году по проекту великого флорентийского архитектора Арнольфо ди Камбио. Сохранился документ, в котором флорентийская Коммуна возлагала данное поручение на архитектора:

«…Мы дали приказ Арнольфо, архитектору нашего города, изготовить чертежи и планы для обновления церкви Санта-Репарата с величайшим и самым пышным великолепием; чтобы предприимчивость и мощь человеческая не могли никогда ни задумать, ни осуществить ничего более обширного и прекрасного». («Данте Алигьери» М. 1933, пер. А. Дживелегов).

Зодчий должен был позаботиться о том, чтобы облик здания соответствовал «сердцу, которое сделалось чрезвычайно великим, соединив в себе душу граждан, сплоченных в одну волю», продолжал далее Вазари в своих «Жизнеописаниях». Новый Собор проектировался с учетом того, чтобы вместить в себя всех жителей города: на тот момент ― 90 000 человек.
Благодаря тому, что Арнольфо трудился над возведением самого грандиозного сооружения в городе, он был освобожден от уплаты налогов. К сожалению, он участвовал в строительстве только четыре года, так как вскоре умер, но зато оставил после себя полностью готовый проект. В дальнейшем над сооружением главного кафедрального храма Флоренции последовательно работало шесть архитекторов.
Кафедральный храм Санта Мария дель Фьоре представляет собой базилику с тремя нефами, тремя абсидами, напоминающую по форме латинский крест. Размеры храма довольно внушительны: он имеет в длину 153 метра, шириной от 38 до 90 метров, высота нефов 55 метра. На сегодняшний день храм Санта Мария дель Фьоре считается третьим по величине собором в Европе после храма святого Петра в Риме и храма Святого Павла в Лондоне.
Строительство главного собора Флоренции шло, поглощая реки золота. Как доставать деньги и откуда, не надо было учить Коммуну, которая задействовала все источники: от налогов до разнообразных штрафов, вплоть до штрафа за произнесенное в сердцах ругательство. Дошло до того, что началась своеобразная охота за любителями сквернословить, каких было в достатке среди пополанов ― ремесленников и тех же рабочих, что таскали камни на строительной площадке. С введением подобных штрафов была частично решена проблема выявления новых финансовых источников для строительства.
В 1418 году, когда величественные стены были возведены, и оставалось только покрыть Собор куполом, строительство прекратилось. Никто не брал на себя риск возведения столь огромного купола, так как никто раньше не сталкивался в строительстве с подобной задачей. Тогда, по устойчивой традиции авторитетные власти города объявили конкурс. Было предложено большое количество проектов, но каждый из них имел свою слабую сторону: один был слишком дорогой, другой ― рискованный, третий ― абсурдный. Кто-то предлагал сделать купол из туфа, чтобы облегчить его вес, кто-то выразил идею, что хорошо было бы наполнить его землею, в которой были бы замешаны золотые флорины, тогда по окончании работ народ вмиг бы растаскал землю без всяких расходов. В конце концов для консультации привлекли тосканского скульптора и архитектора Филиппо Брунеллески.
Величайший зодчий Филиппо Брунеллески родился в 1377 году в семье нотариуса. С детства он был обучен чтению и письму. Отец, предполагавший, что сын продолжит семейную традицию, тем не менее, заметил, что мальчик охотнее занимается ручными поделками и выдумками. Смирившись с тем, что из него не выйдет нотариуса, он отдал Филиппо на обучение в цех золотых дел мастеров, где тот наряду с ювелирным ремеслом обучался живописи, скульптуре, лепке, ваянию и математике.
Как и многие флорентийские мастера, он работал на заказах в других городах ― в Пистойе, в Риме. В Риме Филиппо тратит деньги, заработанные от ювелирного ремесла, на проведение археологических раскопок. Изучая древние памятники, Брунеллески открыл основные законы линейной перспективы, возродил античный ордер, возвысил значение пропорций.
При невзрачной наружности он обладал щедростью сердца, прямотой, благородством и истинным даром дружбы. По мнению Вазари, Брунеллески относился к тому типу людей, которые искали для себя в творчестве цели и задачи почти что невыполнимые и не успокаивались, пока не доводили их до конца.
Так вот на одном из заседаний по обсуждению проекта возведения купола было заслушано мнение и Брунеллески. То, что услышали собравшиеся, было насколько неправдоподобным, что его подняли на смех, а так как он стал настаивать на своем, то в конце концов стража вывела Брунеллески из зала под руки. Основная идея, предложенная им, заключалась в том, чтобы возводить купол без столбов, без земли и вообще без строительных лесов.
По воспоминаниям Вазари тогда-то и произошел знаменитый спор о яйце. Якобы Филиппо предложил зодчим спор, исходя из которого, тот мастер будет достоин установить купол, кто сумеет утвердить яйцо на твердой поверхности.

«И вот взяв яйцо, все эти мастера пытались утвердить его стоймя, но никто способа не нашел. Когда же сказали Филиппо, чтобы он это сделал, он изящно взял его в руки и, ударив его задком о мраморную доску, заставил его стоять. Когда же художники подняли шум, что и они так же сумели бы сделать, Филиппо ответил, смеясь, что они и купол сумели бы построить, если бы увидели модель и рисунок».
(Вазари «Жизнеописания»)

Итогом этого спора явилось то, что городские гильдии поручили именно Брунеллески вплотную заняться установкой купола. Но, прежде чем приступить к работе, мастер начертил план купола в натуральную величину, для этого он воспользовался отмелью реки Арно.
Окончательная конструкция модели свода представляла собой пустотелый купол с двойной оболочкой, с каркасом из 8 основных и 16 вспомогательных ребер, опоясанных кольцами. Модель не должна была быть сферической, в противном случае она бы обвалилась, но вытянутой вверх и ребристой. В сущности, Брунеллески выступал скорее, как инженер, нежели архитектор, так как сам купол был уже разработан Арнольфо ди Камбьо, но без технических находок Филиппо возведение его было бы невозможно.
Купол был завершен в 1446 году. Его диаметр ― 42 м, высота от пола собора ― 91 м. Без тяжелого мраморного фонаря, венчающего конструкцию купола, он весит около 9 тысяч тонн. Учитывая, что купол возводился без лесов, Брунеллески пришлось изобрести целый ряд вспомогательных машин и подъемных механизмов. Изобретенное им подъемное устройство могло поднимать грузы весом до одной тонны, другое устройство позволяло направлять канаты с грузом в разные части платформы.

Купол храма Санта Мария дель Фьоре

В эпитафии Брунеллески высеченной на его бюсте, была оценена именно эта сторона его деятельности.

«Насколько зодчий Филиппо был доблестен в искусстве Дедала, могут свидетельствовать как удивительный купол его знаменитейшего храма, так и многие сооружения, изобретенные его божественным гением».

Отметив успех в установке купола, гильдии предложили Брунеллески возглавить завершение строительства собора, и к моменту его смерти в 1446 году собор Санта Мария дель Фьоре был практически достроен. В итоге это уникальное сооружение является самым высоким зданием во Флоренции (114,5 м) и, безусловно, одним из самых прекрасных храмов в мире. Фасад собора украшен цветными панелями трех оттенков ― зеленого, белого и розового. Дизайн панелей составлял мастер Эмилио де Фабрис. Над главным входом ― гигантский часовой циферблат XV века, украшенный портретами пророков и евангелистов. Внутри храма установлены мраморные бюсты Марсилио Фичино, Филиппо Брунеллески. В интерьере знаменитая фреска Микелино, изображающая Данте, держащим копию «Божественной комедии» на фоне Горы Чистилища с 7 террасами, входа в Ад и вида Флоренции, с возвышающимся над городом красным куполом Брунеллески, похожим на нераспустившийся бутон цветка.
Медный шар, что венчает мраморный фонарь купола ― не оригинальный, сделанный Верроккьо. Шар полюбили молнии, так 17 января 1600 года во время грозы очередная молния попала в шар и тот, упав на площадь, разлетелся на куски. И до той злосчастной даты молнии не раз ударяли в купол, ибо небеса не выносят соперничества и не любят ничего похожего на вавилонские башни. В своих «Жизнеописаниях» Вазари также обмолвился на эту особенность собора притягивать молнии «И, правда, кажется небо ему завидует (то есть куполу), потому что целыми днями стрелы небесные его поражают».
После памятной грозы новую модель шара утвердили на вершине купола через два года. Новый шар по размеру вышел даже больше предыдущего, внутри его может поместиться стол со стульями на 8 персон. Что касается украшения «яйца Брунеллески», в нем есть еще одна любопытная деталь. Если внимательно посмотреть, то можно увидеть, что галерея, опоясывающая барабан, имеется только со стороны улиц ― Орьуоло и Проконсоло. Галерею начал строить мастер Баччо Д’Анньоло в 1506 году. Он прилежно трудился над ней в течение 10 лет, когда удостоился реплики гениального Микеланджело, что, мол, подобное ограждение смахивает больше на клетку для обезьян. От подобной критики у бедняги Баччо совсем опустились руки, и ни он, никто другой больше не отважились достроить галерею.
Стены собора Санта Мария дель Фьоре помнят проповеди мрачного Савонаролы, вызывавшие массовую истерию. В этих стенах в 1478 году было совершено покушение на Лоренцо и Джулиано Медичи, жертвой которого пал юный Джулиано. Первоначально собор был намного богаче, но годы войн не прошли даром: часть сокровищ была расхищена, часть перенесена в музеи города. Одним из щедрых жертвователей на строительство кафедрального храма Флоренции был князь Павел Демидов из семьи русских промышленников. Герб с его именем установлен на фасаде собора.

Щенок Джотто

В XIII веке «грубом и неуклюжем» по определению Вазари люди о рисунке вообще не имели никакого понятия. Тем удивительнее и знаменательнее, что данный «неуклюжий» век проявил свой гений через живописца.
Джотто ди Бондоне великий художник и архитектор эпохи Проторенессанса родился в деревушке Веспиньяно к востоку от Флоренции около 1267 года. Его отец был простым крестьянином, зато учителем ― первый живописец того времени Чимабуэ. В памяти Флоренции Джотто остался жизнерадостным, остроумным выразителем всего нового в искусстве. Никаких документальных свидетельств о политических пристрастиях Джотто не сохранилось, вероятно, он стоял в стороне от политических событий, но не безучастным зрителем.
К двадцати годам Джотто ди Бондоне имел свою мастерскую, в том же году он женился, в браке имел четырех дочерей и четырех сыновей, один из которых тоже стал художником. Собственная мастерская обеспечивала семье независимое существование. Основными заказчиками живописца были флорентийские семейства Барди и Перуцци, которые стояли во главе самых крупных европейских банков. Надо признать, что ради солидного вознаграждения художник всегда был готов пуститься в путь. К концу жизни он сколотил себе порядочное состояние. Джотто был членом гильдии докторов, аптекарей и живописцев. Из архивных источников известно, что он купил роскошную виллу и, что за свою жизнь возбудил не менее шести судебных дел против кредиторов.
Будучи гражданином Флоренции, Джотто работал практически по всей Италии ― в Риме на Папу, в Милане у герцога Сфорца, в Ассизи и Падуе ― для францисканского ордена. Вазари записал историю, связанную с приглашением Джотто в Рим:

«Папа послал из Тревизы в Тоскану одного из своих придворных поглядеть, что за человек Джотто и каковы его работы. И так как тот хотел сам оценить его работы, то он, наконец, попросил Джотто нарисовать что-нибудь, дабы послать это его святейшеству. Джотто, который был человеком весьма воспитанным, взял лист и на нем, обмакнув кисть в красную краску, прижав локоть к боку, как бы образуя циркуль, и сделав оборот рукой, начертил круг столь правильный и ровный, что смотреть было диво. Сделав это, он сказал придворному усмехаясь: «Вот и рисунок». Тот же, опешив, возразил: «А получу я другой рисунок, кроме этого?» «Слишком много и этого, ― ответил Джотто. Отошлите его вместе с остальными и увидите, оценят ли его». Посланец, увидев, что другого получить не сможет, ушел от него весьма недовольным, подозревая, что над ним подшутили. Все же, отсылая папе остальные рисунки с именами тех, кто их выполнил, он послал и рисунок Джотто, рассказав, каким образом тот начертил свой круг, не двигая локтем и без циркуля. И благодаря этому папа и многие понимающие придворные узнали, насколько Джотто своим превосходством обогнал всех остальных живописцев своего времени. Весть об этом распространилась, и появилась пословица, которую и теперь применяют, обращаясь к круглым дуракам: «Ты круглее, чем джоттовское О»».

Многие работы художника до нашего времени не дошли, фрески сбивались, церкви разрушались, но в Ассизи и Падуе сохранились великолепные образцы его произведений. Если сравнить фрески Джотто с фресками его современника Чимабуэ, то заметно, что сохранность последних оставляет желать лучшего. Фрески ди Бондоне, напротив, сохранились очень хорошо, благодаря тому что художник использовал новую технику росписи, так называемые фрески «одного дня». Он соразмерял заранее площадь, которую смог бы расписать за день, выкладывая соответственное количество штукатурки, так что она постоянно оставалась влажной. Краски проникали на достаточно большую глубину, а последующая правка по сухому была незначительной.
Уникальность работ Джотто трактует словарь Брокгауза, следуя которому, фрески демонстрируют

«сдержанность и достоинство в трактовке сюжетов, пластическую моделировку объёмов, чёткость пространственных построений, выразительность жестов и поз, светлый праздничный колорит и внутреннее художественное единство».

По свидетельству Боккаччо, Джотто имел самую заурядную, невыразительную внешность ― «маленького роста, безобразный», но одновременно был проницателен и остроумен. Не раз выступал героем новелл Боккаччо и Сакетти, всегда имея по отзыву Вазари: «Словечко под рукой и острый ответ наготове». Однажды во время страшной жары король будто сказал художнику, занятому, по обыкновению, напряженной работой: «Будь я на твоем месте, я бы немного отдохнул». ― «И я тоже, будь я на Вашем», ― парировал живописец. В одной из новелл Сакетти при общем стечении народа на художника налетела свинья и сбила его с ног.

«Ну что же, ― якобы возгласил, выбираясь из лужи, Джотто, ― эта свинья столько раз одаривала меня своей щетиной для работы, а я ни разу не пожертвовал ей похлебки, ее гнев справедлив».

С именем художника тесно связана постройка колокольни главного храма Флоренции Санта Марии дель Фьоре. Осуществление генерального проекта и строительства колокольни было поручено прославленному художнику, скульптору, архитектору Джотто ди Бондоне, занимавшему тогда во Флоренции должность главного интенданта всех зданий и крепостей.
Несмотря на то, что мастер был уже в летах, ему исполнилось 67 лет, он со всей страстью принялся за работу. По его проекту Кампанила ― Колокольня собора должна была иметь в высоту около 115 метров и завершаться остроконечным шпилем, характерным элементом всех готических колоколен. Украшение должно было соответствовать украшению собора Санта Мария дель Фьоре, в декоре которого были использованы разноцветные сорта мрамора, добытых из различных каменоломен: белого из Каррары, зеленого ― из Прато, розового ― из Марремы, красного ― из Сиены.
Рассказывают, что на данном этапе работ один веронец, увидев отделку первых ярусов колокольни из разноцветного мрамора и, отдавая отчет, каких денег это стоило, якобы заявил, что Республика не сможет профинансировать весь проект до конца. За подобное неуважение к властям города Синьория отправила веронца на пару месяцев в тюрьму. По истечении срока гонфалоньер Руджеро Калкани, гонфалоньер, прежде чем освободить незадачливого узника и выставить его из города, лично провел веронца в казну, чтобы тот собственными глазами убедился в том, что у Флоренции достаточно средств не только на то, чтобы облицевать прекрасным мрамором колокольню, но и украсить подобным образом весь город.
Как автор проекта Джотто не только изготавливал чертежи, но и лично работал на строительстве молотком и скальпелем. Некоторые из барельефов были высечены его рукой. К сожалению, смерть похитила его, когда был завершен только первый ярус. Работы по возведению колокольни продолжил архитектор Андрея Пизано. Следуя проекту, он надстроил еще два яруса с четырьмя нишами и барельефами в форме ромба.
Барельефы западной стороны изображают сотворение человека и великие изобретения. Барельефы нижнего яруса южной стороны изображают флорентинцев за работой, это ― крестьяне, астрономы, каменщики. Для средних веков символично расположение панелей с подобным сюжетом в основании. Это послание в камне о том, что «Работа ― в основе времени», ведь колокольня — это часы города. Фигуры на восточной стороне верхнего яруса, Андрея Пизано, представляют науки и искусства: грамматику, геометрию, астрономию, музыку, диалектику. В работе над барельефами принимал участие Лука дела Роббиа. Великолепны также скульптуры среднего яруса в 16 нишах, вырезанные рукой Андреа Пизано и Донателло. Оригиналы панелей и скульптур хранятся в музее Дуомо.
В 1348 году в разгар эпидемии чумы строительство самого высокого здания во Флоренции было прервано. Достраивал Кампанилу уже третий архитектор Франческо Таленти. Он изменил проект Джотто в части завершения: вместо готического шпиля соорудил плоскую крышу-террасу с венчающим карнизом, откуда открывается прекрасный вид на город. Изначально на колокольне находилось 12 колоколов, впоследствии 5 наиболее древних были сняты. В настоящее время звон колоколов с Кампанилы Джотто сопровождает каждую Литургию, особенно грандиозно и торжественно все семь колоколов возвещают праздник Рождества и Пасхи.
Среди мраморных барельефов нижнего яруса есть несколько, вырезанных рукой Джотто.
Один из барельефов изображает пастуха, перед которым расположилось овечье стадо, а поодаль сидит щенок. Силою воображения перенесемся в местечко Виккио в Муджелло на пастбище с высокой травой, окруженное лесом из пиний. Жарко, и пастушок, мальчик десяти лет, присаживается передохнуть, подбирает с кострища уголек и рисует на камне одну из своих овечек, тем временем к стаду приближается всадник. Заинтересованный занятием мальчика, он спешивается, подходит поближе и когда видит набросок, остается пораженным очевидным художественным даром пастушка. В тот день в жизни Джотто произошло чудо. Случайным всадником оказался не кто иной, как самый известный художник того времени флорентинец Чимабуэ.
Чимабуэ составил контракт с отцом мальчика о том, что он берет его в ученики, и забрал Джотто с собой во Флоренцию. Но и со стороны Джотто было одно условие, без которого он не соглашался на переезд: он не хотел и не мог расстаться со своим лучшим другом. Таким образом щенок оказался во Флоренции в мастерской Чимабуэ. Эту историю, как и многие другие, поведал нам Вазари. Работая над украшением Кампанилы, знаменитый мастер в почтенных летах не забыл своего маленького верного друга, который наполнял радостью дни его детства.

Панель с изображением щенка Джотто

Джотто ди Бондоне умер 8 января 1337 года во Флоренции. Похоронен при входе в церковь, где в память прославленного живописца установлена белая мраморная плита. В творчестве он опередил свое время. Его открытия в области живописи и архитектуры были настолько новыми и глубокими, что по достоинству их смогли оценить лишь спустя несколько веков такие мастера Возрождения как Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело.

Хроники старинных замков

С какого бы места на площади Синьории и под каким углом вы не пытались сфотографировать «Палаццо Веккио» целиком, вам не удастся этого сделать. Высокий, величественный с, украшенной зубцами, башней он не вмещается в кадр.
Силу впечатления от дворца, передал Райнер Мария Рильке, посетивший Флоренцию в 1898 году:

«Захватывая дух своей скалисто-крутой, оборонительной мощью, предо мною встает Дворец Синьории, и кажется, будто меня накрывает его серая тяжкая тень. Высоко над острозубчатыми плечами здания сторожевая башня вздымает жилистую шею в подступающую ночь. И так она высока, что у меня кружится голова, когда я поднимаю глаза к ее одетой в шлем вершине». (Райнер Мария Рильке «Флорентийский дневник»)

Самое знаменательное сооружение Флоренции, первоначально палаццо Синьории, в котором сегодня размещается ратуша, возводилось в конце XIII века. Название “vecchio” «старый» дворец получил после того, как Медичи переехали в свою новую резиденцию палаццо Питти.
В 1298 году гильдии, управляющие городом, поручили архитектору Арнольфо ди Камбио представить проект главного административного здания города. За образец был взят палаццо Тоскана из города Вольтера, но флорентийский дворец, будто вырубленный из единой скалы, получился намного помпезнее.
На его суровом фасаде, как на лице, изборожденном морщинами, свои отметины ― следы исторических событий. В нишах галереи выставлены гербы. Многие из них отмечены изображением лилии ― цветка Тосканы. Раньше вдоль берегов реки Арно встречалось много этих белых прекрасных цветов.
Первый герб слева ― «красный крест на белом фоне» ― знак флорентийского народа. Следующий за ним, современный герб Флоренции изображает «красную лилию на белом фоне» в честь победивших гвельфов. Красно-белый напоминает об исторических отношениях между соседними полисами: Фьезоле, цвет города ― белый, и Флоренцией, чей цвет ― красный. Еще одно изображение: «золотые ключи на красном фоне» ― папский символ, свидетельство подчинения Флоренции Папе. Надпись золотом “Libertas” ― «Свобода» на голубом фоне ― знак власти Приоров символизирует их независимость от политической власти. Последние два герба, изображающие «золотую лилию на голубом фоне с черно-золотой лентой» и «золотую лилию на голубом фоне» напоминают о связях Флоренции с французским королевским домом: в первом случае ― со святым Людовиком, во втором случае ― с Робертом Анжуйским. Вершину башни дворца венчает карабкающийся лев с поднятыми лапами.
Немногим известно, что у подножия Старого Дворца, справа от входа за статуей «Геркулеса», выполненной скульптором Бандинелли, на стене высечено лицо человека. Авторство портрета незнакомца приписывают руке Микеланджело Буонаротти. Легенда сообщает, что, каждый раз, когда Микеланджело проходил по улице между Палаццо и Уффици, его окликал один и тот же прохожий, докучавший ему бесконечными разговорами о своих финансовых неприятностях. Однажды Микеланджело, вынужденный остановиться, чтобы выслушать очередную жалобу, держа в руках инструменты за спиной, высек портрет этого человека в профиль, обессмертив незнакомца в камне.

Голова мужчины. Рисунок предписываемый Микеланджело

Сегодня Палаццо Веккьо может гордиться тем, что в коллекции его музыкальных инструментов хранятся скрипки Страдивари и Амати.
Палаццо Барджелло крепость кубической формы с башней Волоньана с зубчатым завершением, характерный дизайн гвельфов, была воздвигнута в центре Флоренции в 1255 году. Барджелло с латинского означает «замок», «башня». Башня «Волоньана» получила свое название по имени одного из первых, заключенных ― Джерри да Волоньано. Палаццо, построенное для “Capitano del popolo” ― «Капитана народа» стало первой городской ратушей. Впоследствии здесь обитал подеста. Во внутреннем дворике на стенах замка вывешены щиты с гербами подест, правивших во Флоренции на протяжении трех столетий.
По воле Медичи в палаццо размещалось специальное подразделение, ведающее делами правосудия. Начальник подразделения имел должность «капитана правосудия»; вступавших в эту должность, звали капитан Барджелло. Замок объединял в себе оружейный склад, казарму, трибунал, а также камеры для заключенных, и пыточную. Казни совершались внутри дворца Правосудия. Осужденные ожидали своей участи в часовне Санта Марии Маддалена, размещенной внутри дворца, потом их проводили во внутренний двор, где рядом с колодцем совершалась казнь через повешение или обезглавливание.
На сторожевой башне Волоньана находится огромный колокол. За низкий звук, напоминавший мычание коровы его прозвали «ваккой», что означает корова. Услышав этот звон, горожане со словами: «Ну вот, корова снова замычала», побросав все свои дела, торопились на центральную площадь.
В ХХ веке колокол звучал дважды: в 1945 году по случаю окончания Второй мировой войны и осенью 1966 года ― в связи с катастрофическим наводнением города.
Сейчас палаццо Барджелло ― национальный музей, в котором собрана одна из самых богатейших коллекций скульптуры эпохи Ренессанса. В собрании представлены четыре шедевра Микеланджело: «Вакх», ранняя работа мастера, «Тондо Питти» (Мадонна, обучающая чтению Иисуса и Иоанна Крестителя), «Давид» или «Аполлон» и «Брут». Среди остальных жемчужин коллекции ― «Давид» Донателло, «Вакх» Сансовино и бюст Козимо I Медичи, выполненный Бенвенуто Челлини.
Палаццо Медичи-Риккарди ― резиденция семьи Медичи, первое светское здание раннего Ренессанса. Дворец был заказан патриархом семейства Козимо Веккьо, когда семья, достигнув определенного положения, перебралась во Флоренцию. Вначале Козимо предложил поработать над проектом дворца Брунеллески, считавшегося на тот период лучшим архитектором. Но проект вышел дорогой. Козимо, который к тому времени уже успел побывать в изгнании, чтобы избежать пересудов и не вызывать зависти у сограждан, перепоручил проект более скромному архитектору Микелоццо.
Палаццо Медичи-Риккарди расположен в стратегическом месте на пересечении виа Ларга (современная улица Кавур) и виа Гори в непосредственной близости от семейных церквей Медичи Сан Лоренцо и Сан Марко, а также собора Санта Мария дель Фьоре. Это ― трехэтажное здание кубической формы высотой в 20 с лишним метров.
Нижний этаж дворца выполнен из грубо высеченных, не обработанных каменных блоков. На этом этаже находилась конюшня, кухня, жилье для прислуги. Следующий этаж характерен более гладкой кладкой и идеально подогнанными и отполированными плитами. Если на первом этаже стреляли, то на верхнем «благородном этаже» устраивали балы. Изящные окна, широкие карнизы и нарочито грубая отделка первого этажа придают всему зданию особый шарм. На некоторых камнях нижнего этажа высечены маленькие круги. Это ― отметины самого Микелоццо, которые он делал в каменоломне, отмечая подходящие камни для первого яруса.
Сегодня в палаццо Медичи-Риккарди заседает префектура. Сокровище внутренних покоев ― знаменитая фреска Беноццо Гоццоли «Шествие волхвов», украшающая Капеллу дворца. Среди персонажей узнаваемы Лоренцо Медичи, Беноццо и художник Беато Анджелико.

«В наши дни атрибутировать работу, признав, что авторство принадлежит руке Леонардо или Микеланджело ― все равно, что взять в руки раскаленное железо».

Эти слова итальянского историка конца XIX века Адольфо Вентури повторяет флорентийский доцент истории архитектуры Габриеле Моролли и критик Алессандро Вецози. Именно они выдвинули предположение, что, вмурованная в стену во внутреннем дворике Микелоццо дворца Медичи-Риккарди, мраморная плитка ― работа Микеланджело Буанаротти.
Мраморный рельеф, размером 58х43 см, исполненный в античной технике «под антик» изображает Венеру с Купидоном. По мнению ученых эта мраморная плита демонстрирует удивительное родство с многочисленными работами гениального Микеланджело. В манере, с которой Купидон обращен к Венере ― тот же порыв, что и у христианских младенцев в Тондо Питти, Тондо Таддеи, Тондо Дони. Сам Буонаротти, которому было свойственно христианско-языческое восприятие мира, вполне мог быть автором этого рельефа. Но все изыскания еще впереди.
Палаццо Питти как никакой другой дворец несет на себе отпечаток характера его заказчика. Главным соперником Козимо Медичи был богатый и удачливый коммерсант Лука Питти. В 1458 году он добился для себя звания гонфалоньера справедливости, и в том же году на другом берегу реки Арно началось строительство грандиозного дворца, который считался самым большим строением, возводившимся частным лицом. По воспоминаниям Никколо Макиавелли на постройке дворца Питти были задействованы не только все граждане, но также все грабители и преступники, находившие здесь для себя убежище и кормежку, если могли быть полезными.
Лука Питти, амбициозный и тщеславный не в меру, потребовал от архитекторов, чтобы окна его дворца были шире, чем дверь дворца Медичи. Фасад нового здания изготовлен из огромных рустованных блоков. Слева над входом во дворец можно заметить два необычных блока разной величины: один очень длинный ― 10 метров и другой, очень маленький, около 30 см. Это странное сочетание не случайно, таково было пожелание самого заказчика. Размер камней имел для Питти символическое значение. Маленький камень представлял его врагов, огромным блоком был он сам. Естественно, что каждый раз, когда он приближался к своему дворцу, у него поднималось настроение.
После продажи дворца Питти в 1549 году он стал резиденцией великих герцогов Медичи, впоследствии здесь разместилась династия Лотарингских герцогов. Сегодня это ― музейный комплекс, в который входит Палатинская галерея с превосходным собранием художников, в числе которых Джорджоне, Тициан, Рубенс, Ван Дейк, Караваджо, Рафаэль. Интересно, что развеска картин, произведенная по вкусу хозяев-герцогов, не менялась. Кроме Палатинской галереи во дворце находится Галерея современного искусства, музей серебра, музей фарфора, музей карет и Галерея костюма.
Палаццо Валори ― Алтовити расположен на исторической улице виа Альбици, 18. В XV веке он принадлежал семейству Альбици, но после ссылки владельца перешел к семейству Валори, от них ― к аристократам Алтовити. Во Флоренции это палаццо принято называть «Дворец ликов». В XVII веке один из тогдашних владельцев дворца, человек эрудированный, решил украсить фасад своего дворца изображениями знаменитых флорентинцев. 15 портретов были выполнены в виде герм. В Древней Греции «герма» ― каменный столб, который венчает голова Гермеса, покровителя дорог, торговцев, путешественников и воров.
Среди герм, украшающих фасад дворца Алтовити ― портрет литератора и философа Марсилио Фичино, Америко Веспуччи, мореплавателя и исследователя, Леона Батисты Альберти ― архитектора, Лоренцо Медичи, правителя Флоренции, Данте Алигьери, поэта, Джованни Боккаччо, писателя, Франческо Петрарки, поэта и другие.
Таблица под окном нижнего этажа на греческом и латинском языке рассказывает о чуде святого Дзанобия, епископа Флоренции, совершенного как раз на этом месте. Во время епископства святого Дзанобия во Флоренции (начало V века) некая женщина из Франции отправилась в паломничество в Рим со своим единственным сыном. В дороге мальчик заболел, и она оставила его во Флоренции в монастыре. По возвращении мать нашла своего сына только что скончавшимся. В великом горе она взяла тело и понесла его епископу; святой Дзанобий как раз выходил после мессы с процессией из церкви Сан Пьер Маджоре. На этом самом месте женщина, встретив епископа, протянула ему тело, и тот, взволнованный, преклонив колени над ребенком, и как повествует дальше таблица на латыни: «окурит сигно круцис ад витам риевокат!» ― «осенил святом крестом, и жизнь возвратилась!»

Доменико Венециано. «Св. Зиновий являет чудо»

Эта воистину чудесная история, происшедшая во Флоренции на улице Альбици, послужила нескольким художникам для создания картины на этот сюжет, в том числе и Сандро Боттичелли «Чудо Святого Дзанобия», выставленной в Дрезденской галерее.
“Villa Triste”. 1943 год. Бренчанье на пианино неаполитанских песенок не может заглушить ужасные крики, которые доносятся из окон элегантной виллы с улицы Болоньезе. “Villa Triste” ― «Мрачная вилла», ― так окрестили флорентинцы дворец, расположенный в одном из самых престижных кварталов с чудесной панорамой на город. Именно его подвалы хранят тайны последней мировой войны.
В 1943 году палаццо под номером 67 реквизировали нацисты, разместив в нем штаб своей полиции. При штабе был сформирован Отряд Специальной Службы (ОСС), в который набирали местных волонтеров. Большой частью то были уголовники, получившие амнистию в обмен на службу в полиции. Во главе банды стоял Марио Карита. Его отряд так и называли банда Кариты. Один из свидетелей описывал его, как неуравновешенного, страдающего нервным тиком человека, непроизвольно сжимающего кулаки во время разговора.
В те годы во многих городах Италии существовали подобные особняки, но флорентийская «Мрачная вилла» славилась особыми методами садистских пыток. Немецкая полиция, известная своей жестокостью, тем не менее, оставляла самую грязную работу подразделению ОСС. Через руки этих убийц прошли лидеры флорентийского Сопротивления, такие, как Бруно Фанчуллачи. Его зверски истязали; никого не выдав, несмотря на чудовищные пытки, Бруно выбросился из окна второго этажа и разбился насмерть. Другую участницу Сопротивления Анну Марию Энрикес Аньолетти, не давая спать, заставили простоять на ногах семь дней и потом расстреляли.
В 1950-е годы 178 членов банды Кариты предстали перед судом в городе Лукка. Многие из них были отпущены на свободу за недостатком доказательств вины.

Преступления и наказания

Самые древние карцеры Флоренции назывались «Ле Бурелла» (от латинского buio ― темнота), размещались они в подземных коридорах старинного римского амфитеатра, полностью разрушенного в средние века, от которого остались только темные сырые подземные ходы. О заслуженном месте для грешников, лишенном света, упоминает Данте в XXXIV Песне Ада.
В 1289 году в «Ле Бурела» содержались 740 гибеллинов, проигравших гвельфам битву в Кампельдино. В квартале Санта Кроче еще сегодня существует улица под названием Бурелла. Виа Бурелла вместе с площадью Перуцци с одной стороны и улицей Торта с другой стороны следуют по периметру древнего римского амфитеатра. Другая старинная тюрьма ― «Ла Белланда» также являлась подземной частью древнего римского театра, находившегося на площади Сан Фиренце. Вплоть до 1301 года, когда во Флоренции была построена первая городская тюрьма «Ле Стинке», преступников содержали в петляющих ходах «Буреллы», откуда за много веков до этого гладиаторы в праздники выбирались на арену амфитеатра, а актеры из тех же подземных коридоров «Белланды» ― на сцену театра.
Кроме вышеназванных мест заключений в средневековой Флоренции преступников содержали в башнях. Одна из первых подобных башен была башня «Пальяцца», построенная в VI–VII веках в византийском стиле на останках древнеримского здания. Известная башня «Волоньана изначально принадлежала семье Форабоски. Тюрьма Форабоски прославилась тем, что в XV веке в ней содержались два знаменитых заключенных: Козимо Веккьо, дед Лоренцо Великолепного и другой не менее прославленный пленник ― Джироламо Мария Франческо Маттео Савонарола, доминиканский монах.
Но если Козимо был выпущен на свободу и со славой продолжил свой земной путь, то доминиканский монах был с позором умерщвлен. Стены тюрьмы готовы поделиться своими тайнами, которые проступают на этих камнях в виде граффити. Допросы Савонаролы велись самым жестоким образом; его пытали по 14 раз в день, заставляя в своих ответах впадать в противоречия. Подобными допросами власти вынудили монаха признаться в том, что все его пророчества — ложь и обман. За время следствия, которое велось около месяца, Савонарола написал в тюрьме два стихотворения в прозе: «О, я несчастный» и «Печаль завладела мною». 23 мая 1498 года при огромном стечении народа на площади Синьории он был повешен, а потом тело его сожжено.
О пребывании в тюрьме Палаццо Веккио Козимо Медичи писал Макиавелли:

«В башне дворца есть помещение во всю ее ширину, называемое «гостиничка». Там и содержался Козимо, стеречь же его поручили Федериго Малавольти. Оттуда Козимо мог слышать и все, что говорилось в собрании, и бряцанье оружия на площади, и звон колокола, по которому собиралась на заседание балия. Он стал уже опасаться за свою жизнь, но более всего боялся он, как бы личные враги не умертвили его незаконным образом. Поэтому он все время воздерживался от пищи и за четыре дня съел только немного хлеба. Заметив это, Федериго сказал ему: «Козимо, ты боишься отравления и из-за этого моришь себя голодом, мне же оказываешь весьма мало чести, если полагаешь, что я способен приложить руку к такому гнусному делу. Никогда я не замараю рук своих чьей-либо кровью, особенно твоей, ибо от тебя никогда я не видел ничего худого. Успокойся же, принимай обычную пищу и живи для друзей своих и для отечества. А чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений, я буду разделять вместе с тобой всю еду, которую тебе будут приносить». Слова эти вернули Козимо мужество, со слезами на глазах он обнял и поцеловал Федериго, горячо благодаря его за сострадание и доброту и обещая воздать ему за них, если судьба когда-нибудь предоставит такую возможность». (Никколо Макиавелли «История Флоренции»)

Улица с любопытным названием «Малконтенти», то есть «Недовольных» протянулась от одноименной площади до Башни делла Дзекка Веккья. Это странное название улица получила потому, что являлась финальным отрезком на пути осужденных к плахе. Путь начинался от палаццо Барджелло или от карцеров тюрьмы Ле Стинке; место назначения, где совершалась казнь, называлось ― Луг Справедливости. Осужденного сопровождали представители братства «Товарищества братьев Креста» одетые в черные одежды с капюшоном, целиком закрывающим лицо.
Их называли еще Neri ― Черные. К числу Нери принадлежал Микеланджело Буанаротти. Само братство, получившее официальное название «Товарищество святой Марии Креста в Храме», известно с 1343 года, когда несколько молодых людей собрались в часовне на улице Сан Джузеппе, чтобы прославить в молитвах здешнюю Мадонну, творившую много милостей.
Основная причина, благодаря которой члены товарищества были столь желаемыми в стенах Ле Стинке, заключалась в их реальной помощи осужденным. По закону узники должны были сами оплачивать свое пребывание в тюрьме. Немногие из них могли позволить себе выделить некоторую сумму на питание и улучшение условий содержания. Не всем, как Казанове в венецианской тюрьме Пьомби принесли из дома кресло, а также носили обеды из соседних тратторий.
Во Флоренции ежегодно товарищество выбирало из своих членов четверых братьев, которых именовали «добрые люди Стинке». Они оказывали некоторые послабления узникам. Именно благодаря их заступничеству и финансовой помощи каждый год освобождалось некоторое количество закоренелых должников. На деньги братства содержался врач, брадобрей, капеллан и охранник. Но из перечня добрых дел самым важным почиталось непосредственное присутствие брата рядом с преступником в его последние часы.
Флорентийский историк Джованни Мария Чеки оставил свидетельство о последнем ритуале. После того, как магистрат приговаривал заключенного к смерти, он направлял приговор в Барджелло и копию в Братство с тем, чтобы вечером собрались все его члены. Слуга поочередно обходил дома братьев, вручая каждому повестку. Облачившись в черные одежды с капюшоном, братья вечером собирались в капелле при палаццо Барджелло, туда же приводили и преступника. Братья открывали ему, что он будет казнен на рассвете, оставались с ним на всю ночь, меняясь каждый час, утешая и подготавливая к переходу в иной мир. В обязанность «Нери» входило также и захоронить останки, так как приговоренный к обезглавливанию лишался права быть похороненным по христианскому обычаю. Ревностным членом братства был Лоренцо Великолепный.
Флорентинцы внимательно следили за исполнением обязанностей всех участников действа «преступление и наказание». 29 марта 1503 года на Лугу Справедливости был убит ударом камня в голову палач, который непосредственно казнил брата Савонаролу и его спутников. Жители города на этот раз посчитали его смерть справедливым наказанием, уверенные в том, что причиной его смерти послужило профессиональное неумение: ему никогда не удавалось с первого удара отсечь голову жертве.

Аутодафе Савонаролы

К началу XIV века Флоренция, город со 100 тысячным населением прославился на весь мир, как рассадник содомии. Французы называли содомию не иначе, как «флорентийский порок». Знаменитое наводнение 1330 года было интерпретировано как божественное наказание за столь страшный грех. В те времена под этим термином, отличавшимся по смыслу от возникшего в XIX веке термина «гомосексуализм», понималась всяческая сексуальная практика, не ведущая к деторождению. Для республики «сей чудовищный грех» входил в число тяжелейших преступлений, наряду с убийством, повторной кражей и изготовлением фальшивых денег. Флорентийский закон 1325 года предписывал содомитов-земляков карать кастрацией, а чужеземцев ― сожжением. Дом, в котором совершались свидания, также подлежал сожжению. Родители, склоняющие детей к проституции, обезглавливались. Знаменитый молитвенник Бернардино из Сиены, прославившийся своими проповедями на эту тему, в 1427 году заклинал матерей не оставлять без присмотра как раз маленьких мальчиков, а не девочек, дабы избежать риска быть похищенными развратниками.
Причин широкого распространения содомии было несколько; один из них ― обычай флорентинцев жениться достаточно поздно, после тридцати лет. Процветающий рынок рабов был недоступен для молодежи: татарская или русская девочка стоила 50‒100 флоринов (50 флоринов ― годовой заработок ремесленника), а при живом главе семьи молодые люди и в сорок лет не имели никаких имущественных прав. Закрытый образ жизни флорентийских девушек до брака также исключал всяческое общение на стороне. В итоге в городе собралось много мужчин в расцвете молодости, не имеющих возможности удовлетворять свои чувственные влечения. Проституция только отчасти решала эту проблему. Одной из причин развития государственной проституции было как раз стремление уберечь молодежь от более страшного греха.
В средневековой Флоренции было достаточно мест, пользующихся дурной славой: квартал Сант Амброджо, многочисленные гостиницы в центре, знаменитая таверна с говорящим названием «Дыра». Впрочем, чаще всего встречи происходили под открытым небом ― в садах, либо в узких переулках города.
Накрывшая город страшная чума в первой трети XV века породила демографический кризис, что вызвало новый протест против содомии, отвлекающей молодых людей от желания жениться. В 1432 году во Флоренции было создано особое ведомство Ночная канцелярия. Канцелярия не вела никакой оперативной деятельности, в основном рассматривала поступающие доносы. В канцелярию входило 6 человек, избиравшихся сроком на один год. В состав комиссии могли избираться только женатые люди старше 45 лет. За отказ от участи следовал штраф. Новшеством комиссии было смягчение наказаний за совершение греха содомии. Казнь сменилась штрафом. За первое осуждение ― 50 флоринов, за повторное ― штраф удваивался, пятое осуждение каралось смертью. Были необычные наказания ― вроде покаянного похода через весь город в обнаженном виде со свечой к святой Аннунциате. При самовольной явке и сдаче партнеров подозреваемый получал иммунитет. Многие, пользуясь лазейкой в законе, регулярно приходили сознаваться. Один ушлый содомит приходил сознаваться несколько десятков раз, пока не нарвался на подеста, который впаял ему три года изгнания.
Записи Канцелярии Ночи ― уникальный исторический документ, и если в большинстве средневековых городов архивы упоминали о десятках, реже сотнях дел, связанных с содомией, то во Флоренции ― о десятках тысяч. Статистический анализ показал, что к концу XV века примерно на половину мужчин города хотя бы однажды в их жизни поступал донос. В документах Канцелярии перечислены известные имена флорентийской богемы: Леонардо да Винчи, Бенвенуто Челлини, поэт Луиджи Пульчи, Сандро Боттичелли, Никколо Макиавелли и многие другие; к слову сказать, благодаря протекции сильных мира сего, никто из них не был привлечен к суду. Как и везде правосудие не одинаково равноправно по отношению к бедным и богатым. Из 76 доносов на патрициев только 5 дел было рассмотрено Канцелярией Ночи.
После женитьбы большинство флорентинцев перестает фигурировать в доносах. Ночное ведомство действовало довольно активно на протяжении всего правления Медичи, пик приговоров был достигнут при Лоренцо. После его смерти стали звучать упреки в недостаточном рвении в столь важном для отечества деле. Яростным обличителем данного греха был Джироламо Савонарола.

Пасхальная тележка «Степка-растрепка»

Тот, кто окажется во Флоренции в день воскресной Пасхи, сможет стать свидетелем уникального зрелища, что начнется в самом сердце средневековой Флоренции на площади Лимба и завершится на Соборной площади. Это пасхальное действие, которое известно, как ― «Взрыв телеги», не что иное, как старинная городская традиция, связанная с легендой, чьи корни уходят вглубь веков. Но так ли правомерно говорить о легенде?
Несмотря на то, что историческая достоверность многих событий не подтверждена, очевидным является то, что, когда Папа Урбан II в 1095 году провозгласил начало первого Крестового похода за освобождение Гроба Господня, многие блестящие рыцари Флоренции приняли в нем участие. Цвет нации ― 2500 флорентийских рыцарей, возглавляемые их предводителем Паццино де Пацци, представителем благородного семейства Пацци, собрались под знамена герцога Готфрида Бульонского.
В поход выступили 60 000 пехотинцев и 100 000 всадников. В июне 1099 года, потеряв в сражениях 20 000 солдат, армия осадила, наконец, святой град Иерусалим. Спустя полтора месяца после осады города 5 июля 1099 года крестоносцы отважились на решительный штурм города, и по свидетельству очевидцев: первым, кто, поднявшись на стены Иерусалима, воздвиг над ними стяг крестоносцев, был именно флорентинец Паццино де Пацци.
Предводитель похода за этот подвиг премировал храброго рыцаря тремя небольшими камнями от Гроба Господня, на который в пасхальное воскресенье нисходит «святой огонь». Кроме этого герцог Бульонский передал ему привилегию использовать герб с теми же геральдическими отличиями, что имелись на его гербе: два золотых дельфина (дельфин ― эмблема силы) на голубом фоне, по которому разбросаны изображения пяти золотых крестов. Герб Пацци венчала также и корона из маленьких башен ― традиция античных римлян отмечать подобным символом того, кто во время штурма первым овладевал вражескими стенами. Отныне данное изображение стало фамильным гербом дома Пацци.

Герб дома Пацци

С великой славой рыцарь возвратился во Флоренцию 26 июля 1101 года, продемонстрировав ликующей толпе святые черепки. С того дня в честь его особых заслуг флорентийская церковь закрепила за ним и за его потомками исключительное право зажигать святой огонь в тогдашнем главном соборе Флоренции ― в церкви Санта Репарата ― (сегодня на этом месте ― собор Санта Мария дель Фьоре). Тогда же родился во Флоренции и обычай поджигать на Пасху телегу, используя запал от «святого огня». На верхушке «Бринделлоне», так прозвали повозку (“Brindellone”, с итальянского ― «неряха», «лохматый» из-за неустойчивости повозки, а также снопа взрывающихся и разлетающихся во все стороны пиротехнических огней), всегда находились фигурки четырех дельфинов, вырезанных из дерева ― геральдическая эмблема дома Пацци.
Сохранились ли до сегодняшних дней во Флоренции черепки от Гроба Господня и где их можно увидеть?
Если на перекрестке улицы «Борго Санти Апостоли» свернуть налево, то через несколько метров будет небольшая площадь, «пьяцетта лимбо». Подобное название площадь получила оттого, что рядом с церковью «Борго Санти Апостоли» находилось кладбище некрещеных младенцев, а «лимб, как известно из терцин Данте ― место, где души проходят очищение. Этот «окраинный район», «поселение» ― так переводится слово “Borgo” был заложен еще во времена императора Адрианна. Район строился вдоль двух древних римских дорог, рядом находились термы, римские бани, о которых рассказывают мраморные надписи на противоположной стороне площади.
Здесь на месте старого некрополя, следуя древним источникам, была построена церковь Святых Апостолов по велению Карла Великого. С доски, установленной на фасаде, можно прочесть напоминание об этом событии:

«6 апреля в год 801
В день Пасхи Воскресенья
Карл, король франков, по возвращении из Рима
Вошел во Флоренцию, где был принят с великой радостью.
Под ликование многих граждан украшен золотой цепью.
На этом месте им основана церковь Святых Апостолов».

Несмотря на то, что в записи обозначен 800 год, скорее всего строительство церкви восходит к XI веку. Именно строгий фасад романского стиля маленькой церкви Святых Апостолов подсказал в дальнейшем Брунеллески образ для фасада храма Сан Лоренцо. Снаружи церковь украшают ― небольшая колокольня Баччо Д’Аньоло и портал работы Бенедетто де Ровеззано. Внутри храм представляет единое пространство с центральным нефом и двумя проходами характерное для раннехристианского зодчества. Привлекает внимание замечательный балочный потолок, украшенный греческим геометрическим орнаментом. В мозаичный пол включены плиты, заимствованные с захоронений знаменитых флорентийских фамилий ― Аччайуоли, Алтовити. Колонны из зеленого мрамора, вывезенного из соседнего местечка Прато, украшают древнеримские капители. Капители первых двух колон в коринфском стиле раньше предназначались для украшения римских терм.
В глубине левого нефа в капелле Алтовити ― ценный табернакль из полихромной майолики, работы Джованни дела Роббиа. Здесь в нише и хранятся камни с Гроба Господня ― трофеи первого Крестового похода, за решеткой находится и приспособление для переноски огня, кубок из сплетенных бронзовых виноградных лоз, внутрь которого клали угли. В переплетении ветвей ― орел, терзающий дракона. На верхушке ― голубка. Это самая древняя часть изделия, мастер изготовил ее в 1200 году.
Первоначально святые камни хранились в доме Пацци. Утром в святую субботу они выставлялись на обозрение в церкви Святых Апостолов, где хранятся до сих пор. В ночь на светлое воскресенье первыми святой огонь получали Пацци и далее раздавали его верующим. В конце XIV века семья Пацци перевозила горящие угли на повозке до собора Санта Мария дель Фьоре. Так продолжалось вплоть до 1895 года, пока не угас род Пацци.
В средние века «святой огонь» перевозили на обычной повозке, которую тянули четверо молодых людей в сопровождении процессии из священников, монахов и горожан с факелами. В XVIII веке повозка приняла форму вертикальной башни высотой до 10 метров, шириной ― 4 метра, своего рода ковчег, поделенный на четыре ниши, в которых сидели маленькие мальчики и девочки. На самом верху ― персонаж, одетый в бедную одежду, представляющий Иоанна Крестителя. Сегодня башня, повозка, колесница, как хотите, чей возраст более двухсот лет, чувствует себя превосходно.
Утром в день Пасхи под грохот барабанов, на которых играют участники исторического флорентийского футбола в костюмах XVI века, а также под звуки кларнетов кортеж, состоящий из дам и кавалеров, сопровождает повозку от Порта дель Прато (место, где она обычно хранится в специальном помещении в течение года) до площади Дуомо. В повозку запряжены два огромных белых быка с позолоченными рогами, породы «кьянина» из местечка “Val di Chiana”, как того требует традиция.
После исполнения гимнов и представлений знаменосцев архиепископ Флоренции зажигает от «святого огня», прибывшего в бронзовом кубке, пасхальную свечу и начинает пасхальную службу в Соборе. Когда в ходе мессы зазвучит «Глория» архиепископ от пасхальной свечи поджигает ракету, прикрепленную к модели голубя ― «коломбина» ― голубка, как ласково зовут ее флорентинцы. Движимая ракетой голубка несется по тонкому проводу, натянутому между алтарем Дуомо и повозкой, что стоит на площади рядом с Баптистерием. Коломбина совершает свой полет в две фазы: ее первый путь лежит от алтаря к повозке. Ее цель ― благополучно поджечь фитиль всего пиротехнического хозяйства, которым буквально начинена колесница. Вторая часть маршрута ― с тем же успехом, нигде не застряв, вернуться в алтарь. Если все сработано на славу, «Бринделлоне», взлохматив себя разлетающимися петардами, наполняет всю площадь треском, дымом и огнями, а голубка быстро возвращается в алтарь.

Взрыв пасхальной тележки

В старину в город на эту церемонию всегда стекалось много народа, особенно крестьян с близлежащих селений. Они внимательно следили за полетом коломбины. Считалось, что если все пройдет благополучно, то в этом году город ждет процветание и будет хороший урожай. Флорентинцы помнят, как в 1966 году голубь не смог завершить церемонию ― и Флоренцию постигло разрушительное наводнение.
Почему именно коломбина поджигает телегу? Все знают, что голубь ― символ мира. Но у флорентинцев на этот счет есть своя легенда. Эта древняя история связана с церковью Святой Репараты, на чьем фундаменте построен собор Санта Мария дель Фьоре. Репарата ― имя двенадцатилетней девчушки, происхождением из восточных провинций, которая была замучена во время христианских гонений в Цезарее в 250 году н. э. Вместе с другими верующими, отказавшись от поклонения языческим богам, Репарата предпочла мученическую смерть. И как заканчивается повествование: в ту секунду, когда палач отсек девушке голову, все увидели, как ее душа в виде голубки вылетела из тела и устремилась в небеса.
Не символично ли, что в день воскресенья именно голубка, как символ духовного обновления вылетает из алтаря ― сердца собора, зажигая огнем обновления души всех присутствующих с того места, с которого когда-то вспорхнула одна голубка.

Золотой мост, ведущий в сад

Чтобы попасть во Флоренции в самый прекрасный сад, надо перейти через самый знаменитый мост. Понте Веккио, самый древний мост во Флоренции, пересекает Арно в наиболее узком месте. Необходимость в том, чтобы через реку Арно был перекинут мост, ощущалась флорентинцами еще в римскую эпоху. Первое деревянное сооружение ― обычные мостки ― появилось здесь в I веке нашей эры. Вид моста он принял в 120 году, когда император Адриан решил расширить улицу Кассия. В ту эпоху он именовался мостом Марса в честь Бога войны Марса, древнего покровителя города, чья статуя украшала мост. Деревянная конструкция моста неоднократно уничтожалась пожарами и наводнениями. Одним из самых памятных в истории города стало разрушительное наводнение 1333 года. Спустя год мост был отстроен заново учеником Джотто Тадео Гадди.
До XVI века Понте Веккио принадлежал мясникам и зеленщикам. Городские власти обязали цех мясников осесть на мосту, чтобы уберечь центральную часть города от запахов и отбросов. По той же причине, чтобы не вдыхать зловонные миазмы, Великий герцог Козимо I приказал архитектору Вазари выстроить поверх мясных лавок крытый коридор, соединявший палаццо Веккио, административный центр, со своей резиденцией палаццо Питти. Этот проход стал называться коридор Вазари. С его постройкой мясной рынок признали неуместным, а мост был передан цеху золотых дел мастеров.
В настоящее время из 10 мостов Флоренции Понте Веккио ― единственный, кто сохранил свой первоначальный облик, трехарочной каменной конструкции. При Муссолини к приезду Гитлера в середине моста была расширена специальная смотровая площадка. Говорят, Гитлер был так поражен красотой Понте, что во время отступления немецких войск в августе 1944 года им был отдан приказ оставить его невредимым.
«Золотой» ― еще одно название Понте Веккио. С XVI века здесь селились золотых дел мастера. Притяжение «золотого моста» столь велико, что можно смело утверждать, никто из путешественников и, конечно, влюбленных не обошел старый мост своим посещением. Ровно посередине, в самом его сердце установлен бюст великому маэстро цеха золотых дел мастеров ― Бенвенуто Челлини, работы Раффаэлло Романелли.

…На Старом Мосту ― теперь его починили ―
где бюстует на фоне синих холмов Челлини,
бойко торгуют всяческой бранзулеткой;
волны перебирают ветку, журча за веткой.
И золотые пряди, склоняющейся за редкой
вещью красавицы…, кажутся следом ангела
в державе черноголовых.
(И. Бродский)

Если Старому мосту и суждено когда-нибудь обрушиться, то только под тяжестью «бранзулеток». Еще одним украшением Понте, не всем известным, являются солнечные часы. Если, остановившись рядом с бюстом Челлини, повернуться направо и взглянуть наверх, то на крыше одной из лавок можно заметить странный предмет, похожий на половинку луны, укрепленной на колонне. Это и есть солнечные часы Понте Веккио. На основании часов ― надпись:

«В 1333 году мост был снесен наводнением, 12 лет спустя по желанию городской Коммуны он был отстроен заново с этим украшением».

И конечно самобытным довеском к декорации моста всегда были скобяные замки. Обычай крепить замок к мосту, а ключ выбрасывать в Арно придумали влюбленные, надеясь таким способом уберечь свою любовь, заперев ее навечно. В скором времени Понте Веккио, увешанный ржавыми замками, весьма пострадал в эстетическом плане. Тогда власти предложили всем, кто желает демонстрировать крепость своих чувств подобным образом, вначале оплатить штраф в 50 евро. После введения подобного правила украшений на старом мосту значительно поубавилось.
Перейти Понте Веккио, очутиться в квартале за рекой Арно ― в каждом городе есть подобное Замоскворечье ― к подножью сада.
У Гете, торопившегося в Рим, на Флоренцию оставалось только три часа. И он, по его собственному выражению, «успел только заскочить в сад Боболи» ― фамилия владельца земельного участка. Американский писатель Марк Твен, напротив, часами любовался отсюда одним из самых восхитительных видов в мире.
Все тропинки сада Боболи, а их более тысячи, ведут к вершине холма. Сам сад и открывающийся с вершины холма Боболи прелестный вид на Флоренцию ― подарок Козимо I своей супруге, обожаемой Элеоноре.

Камея. Козимо I и его супруга Элеонора

История паркового ансамбля, возникшего в 1537 году, неразрывно связана с историей их любви. Несмотря на то, что Козимо I за годы своего правления снискал славу тирана, ни для кого не была секретом его великая любовь, которую он питал к жене, испанке по происхождению. Их брак, изначально заключенный по политическим мотивам, оказался счастливым. Элеонора, кроме того, что была женой и матерью одиннадцати прелестных детей, пользовалась привилегией недоступной другим консортам ― активно участвовать в вопросах управления герцогством.
Когда Козимо I решил сделать супруге очередной подарок, он дал архитекторам четкие указания ― создать сад, чья красота и величие были бы равны великолепию Элеоноры, сад для влюбленных, сад, откуда можно было бы любоваться всей Флоренцией.
В 1562 году счастливую семью настигла трагедия: двое сыновей герцога вместе с их матерью умерли один за другим. Официальное заключение гласило, что причиной смерти членов семьи Медичи была малярия, однако, одновременно по городу распространялись слухи совсем иного свойства: якобы Гарсиа, шестнадцатилетний сын Козимо I, в ссоре убил своего брата Джованни. Джованни, несмотря на юный возраст, семнадцать лет, к этому времени был уже епископом Пизы, и тогда отец в гневе заколол Гарсия кинжалом. Спустя две недели не в силах перенести эту трагедию, скончалась великая герцогиня Элеонора. Эта легенда передавалась из уст в уста на протяжении столетий, пока за дело не взялись ученые криминалисты. В ходе исследований, произведенных на останках Элеоноры, Джованни и Гарсии Медичи было установлено, что все они умерли от малярии.

Фонтан Нептуна

Сегодня сад Боболи, без сомнения, эталон садово-паркового искусства со множеством террас, гротов, беседок и фонтанов. В дальнейшем по его образцу создавались все королевские парки, включая Версаль. Это и музей скульптуры под открытым небом, в нем представлены как античные древности, так и более поздние скульптуры. В саду есть свой амфитеатр, на сцене которого были поставлены первые европейские оперные спектакли. Дорожки, посыпанные гравием, оттенены стройными кипарисами. Рельефный узор из самшита напоминает бархатную аппликацию с плаща герцогини Элеоноры Толедской. Главная аллея выводит к фонтану Нептуна, который остроумные флорентинцы в шутку прозвали фонтан с вилкой.

 

Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer4/nslusareva/