Неожиданный интерес, вызванный моей первой статьёй о концертной жизни «Рахманинов, или bikini-party» в журнале «Этажи», вдохновил меня на продолжение темы. Благо, она неисчерпаема. То, что статья встретила горячую поддержку моих коллег-музыкантов, говорит о том, что картина, мной обрисованная, более или менее объективна. А также о том, что все мы, музыканты, не в восторге от сложившейся ситуации. Может быть, мы и не можем в настоящее время ситуацию изменить, но само понимание процесса очень важно, чтобы не путаться в 3-х соснах и не направлять молодое поколение по неправильному пути.
Наверное, во избежание нареканий всё же подчеркну, что высказываю здесь сугубо своё мнение, основанное на соответствующем профессиональном воспитании в Москве прошлого века.
Конечно, тема эта для музыкантов очень болезненная, мы тут все ходим по тонкому льду. Амбиции и стремление к успеху ― необходимая составная концертного исполнительства. Без амбиций и желания во что бы то ни стало пробиться на сцену, успех прийти не может. Но тут важно ещё и понимать, а заслуживаешь ли ты или заслуживает ли твой ученик этой вот самой сцены! Ведь мало профессионально и технично играть, важно, что ты собираешься с этой самой сцены вещать миру. Мне кажется, что эти вопросы сегодня мало кто себе задает. Тем не менее, мне кажется, что как раз из-за небывалой конкуренции и наличия невероятного количества профессионально подготовленных пианистов, центральным вопросом является даже не столько то, КАК ты играешь, сколько КТО ты сам. Именно сегодня сама личность, своё видение музыки, чувства, вложенные в произведение, играют основную роль. Технически мощная и даже корректная игра, остающаяся безличной, это портрет многих сегодняшних артистов, которых можно менять одного на другого без опаски, что кто-то заметит подмену.
Вэн Клайберн
Для молодого человека, даже очень одарённого, сомнение в себе и своих силах ― нормально. Часто уже состоявшиеся и очень успешные артисты «ищут себя» и продолжают сомневаться в своих силах. То есть, в тебя должен быть встроен своеобразный камертон, который говорит, где фальшь, куда надо стремиться, что именно требует доработок и совершенствования. Молодой человек, почивающий на лаврах выигранных соревнований и считающий себя победителем, неизбежно будет терять форму. Сколько мы знаем примеров, когда блестяще начавшаяся карьера сходила на нет. Достаточно вспомнить феномен прошлого века ― Вэна Клайберна.
Наше искусство элитарно, не массово, поэтому время от времени появляются какие-то феномены, чтобы поддержать интерес публики. Так, например, появляются вундеркинды. Публике надоели взрослые и зрелые музыканты, никакой сенсации нет в том, что десятки лет концертирующие музыканты играют по всему миру концерты, пусть даже и превосходно. И тут появляется ребенок, который вроде бы и ничем не хуже взрослого, но он… маленький! Хорошенький! В коротеньких штанишках и с настоящей концертной бабочкой на беленькой рубашечке. И вот уже народ валит на концерт этого чудо-ребёнка, который, между прочим, часто просто обслуживает амбиции родителей (обычно, музыкантов с неудавшейся карьерой). Его молодость и талант эксплуатируются нещадно, а потом появляется ещё один ― ещё моложе, ещё симпатичнее, и вот все уже бегут туда… потом следующий… и так далее.
Я училась в ЦМШ в 70-х годах прошлого века, и прекрасно помню, как нам не давали играть концертов, потому что мы должны были учиться и много заниматься. Татьяна Кестнер, у которой я училась, была очень требовательным педагогом и задавала всем нам огромное количество произведений, а выступать нам было «позволено» только на так называемых «закрытых вечерах», на зачётах, где не было публики, а сидело несколько педагогов. Это и были мои первые концерты. Я играла чуть ли не каждые 2 недели новую программу. Татьяна Евгеньевна строго следила за тем, чтобы программа не была повышенной трудности.
― Никого не интересует, сколько тебе лет, как долго ты учила эту программу, 2 недели или год. Важно, КАК ты играешь. Никакой скидки на возраст.
Всегда вспоминаю эти её слова, когда слышу следующие высказывания:
«Но ведь ему/ей только 10 лет! А играет взрослый репертуар. Для ЭТОГО возраста это же феноменально».
Беда в том, что композиторы писали не для определённого возраста, а для определённой зрелости музыканта. И, если он по возрасту не справляется, значит, и нечего выносить сырой материал на сцену. Но как же! Ведь именно сейчас, когда ещё можно списать недостатки на возраст, и надо как можно быстрее вылезти на арену. Кто меньше? Кто младше? И вот мы уже видим бесчисленные записи 3-летних пианистов и скрипачей, уже безнадежно искалеченных амбициозными родителями и педагогами. Они уже научены «откидываться», строить рожицы и вести себя «как настоящие артисты». У меня, например, такие видео ничего, кроме досады за искалеченные детские судьбы, не вызывают.
Катя Новицкая
Помню, как гениальной Кате Новицкой в 15 лет запрещали давать концерты (мала ещё!). И даже когда она в 16 лет выиграла один из самых престижных конкурсов ― Конкурс им. Королевы Елизаветы в Брюсселе, ей не давали играть! Это, конечно, не было нормальным. Катя в свои 16 лет была выдающимся музыкантом. Именно не вундеркиндом, а зрелым и глубоким музыкантом. Помню, как я её впервые услышала на концерте учеников ЦМШ (мне было тогда лет 6). Играла она Прокофьева несколько пьес из «Ромео и Джульетты». Это было потрясение! Выйдя с мамой после концерта, я (по словам мамы) сказала: «Хочу играть, как девочка Катя».
Женя Кисин
Помню, как один из профессоров (когда я училась на втором курсе консерватории) сказал мне после того, как я не попала в тройку избранных на конкурс в Париж: «Ты ещё слишком молода. Мы решили пропустить старших, а у тебя ещё все впереди.». Его бы устами… буквально через пару лет появился первый вундеркинд ― Женя Кисин, который сыграл в Большом зале консерватории оба концерта Шопена. Кто не помнит маленького курчавого мальчика в пионерском галстуке, который с потрясающей глубиной сыграл эти невероятно «взрослые» концерты? И все! Началась новая эпоха вундеркиндов. А мы все моментально превратились из зелёных и незрелых сразу во взрослых и никому не интересных.
Но на вундеркиндах дело не остановилось. Когда-то приедается все. Приелись и вундеркинды. Тем более, что все равно даже и вундеркиндов может быть от силы штук 5, чтобы на пальцах одной руки можно было пересчитать. Дальнейших публика просто не в состоянии воспринять.
И тогда что? И тогда появляется новое чудо. Это неизбежно.
В нашем случае появился Ланг Ланг. Это китайское чудо сыграло ещё бóльшую роль в концертной жизни, чем любой вундеркинд. На самом деле он достоин Нобелевской премии, потому что за ним появилась целая армия китайских пианистов, желающих последовать примеру Ланг Ланга. Что для этого нужно? Какие-то пустяки ― надо заниматься с 3-х лет по 12-14 часов в день, и тогда к 15 годам мы получаем эдаких компьютерных роботов, играющих в недостижимых темпах без единой подозрительной ноты 3-й концерт Рахманинова.
Ланг Ланг
Но феномен Ланг Ланга не только в том, что он быстро и технично играет, это могут сейчас тысячи и тысячи музыкантов, а в том, что он превратил концерт в какую-то смесь цирка и варьете-шоу. Недаром, в его биографии стоит: когда ЛЛ было 3 года, он увидел мультфильм «Том и Джерри», где игралась 2-я рапсодия Листа в сногсшибательном темпе. И вот тогда маленький ЛЛ решил: «Хочу играть быстрее, чем Том и Джерри!». Сказано ― сделано. И вот уже играет ЛЛ 2-ю рапсодию Листа ещё быстрее, так, что искры из глаз сыплются. Что, не похоже на Листа? Не важно! А важно, что он прыгает, строит невероятные рожи и всем своим видом говорит: «Ну как? Правда, я неподражаем? Попробуйте сыграть быстрее». Трудно сказать, интересует ли его при этом Лист и вообще, представляет ли он себе, о чём эта музыка. Цель достигнута ― он пришёл к финишу первым! Уже не говорю о том, что он вытворяет в Чайковском или в Бетховене. Главное ― показать себя. Главное ― показывать лицом, фигурой и всем своим видом «ах, как я хорош, ах, как я могу быстро и ладно играть, смотрите, что я сейчас вытворю». Никакой другой мысли или чувства в его игре я не вижу. И если раньше музыканты относились скептически к его успехам и открыто смеялись, глядя на его не сходящую с лица безумную улыбку (независимо от исполняемой им музыки), то сейчас я уже с изумлением узнаю, что его взахлёб хвалят музыканты! То есть, профессионалы, которые должны вроде бы отличать Мону Лизу от карикатуры на неё.
Сам того не желая, ЛЛ поменял стандарты мышления. Перепутаны цели и средства. Чему нас учили? Техника ― только средство для достижения выразительности. Стремиться надо, по возможности, к глубокому проникновению в смысл исполняемой музыки. Для этого необходима техника, это понятно. Умение пользоваться звуком, педалью также необходимы… но это не самоцель. Никого нельзя было удивить быстрой игрой или великолепной техникой. За это ещё и критиковали! Слишком быстро. Куда торопишься? Ведь публика не будет поспевать за тобой. С приходом ЛЛ все поменялось. В принципе это понятно. Достичь технического совершенства при наличии некоторых способностей и многочасовых занятий значительно проще, чем стремиться к зыбкой и ускользающей цели! Тем более, что искусство наше не на 100 % объективно. Критерии, конечно, есть, но они размыты ― то, что одному кажется замечательным, другого не трогает. Вы можете сказать, что и это не ново. Соглашусь! Были пианисты-виртуозы и во времена Листа, известны даже и состязания виртуозов. Но если не заглядывать так далеко, а вспомнить хотя бы Эмиля Гилельса. Как же его ругали именно за его технику! Даже и на моей памяти на нём был плотно приклеенный ярлык ― «Гилельс виртуозничает, Гилельс – технарь, Гилельс не цепляет ни одной ноты». Гилельса (!!!) ругали за его неподражаемую врожденную технику, не замечая благородства и одухотворённости его игры, а ЛЛ открыто возведен в ранг звезды первой величины, «лучшего пианиста» современности!
Так давайте всё же посмотрим правде в лицо, и признаем, что любить себя в музыке или любить музыку в себе ― две большие разницы, как говорят в Одессе. И давайте всё же стараться любить музыку больше успеха и больше денег.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer4/kushnerova/
