● ● ● ● ●
Размокшие дни на последних минутах дрожат,
Опавшее время ведет хороводы у ног,
Встревоженный врач надевает помятый халат,
Оставьте волненье: бессмысленность ищет предлог.
Бессмысленность ищет движенья по рекам времен,
Бессмысленность ищет теченья по венам души.
Зачем вы раскрасили воздух в оранжевый тон?
Здесь больше подходят холодные карандаши.
Здесь больше подходит молчанье и сомкнутость век,
Вода по стеклу – змеевидными струйками снов.
Зачем вы вписали в разделе «болезнь» - «человек»?
Здесь больше подходит оставить разделы без слов.
Здесь больше подходит немое дыханье и взгляд,
И взгляд, запечатавший вечность в хрусталь декабря.
Зачем вы вдыхаете в грудь за разрядом разряд?
Оставьте старанье: бессмысленность ищет себя.
Бессмысленность ищет горенья потухших свечей,
Бессмысленность ищет тепла обескровленных губ.
Зачем вы зовете на помощь крылатых врачей?
Здесь больше подходит печальное блеянье труб.
Здесь больше подходит отравленность скомканных форм,
Растерзанность мыслей, растерянность раненных фраз.
Зачем вы приносите письма в молитвенный дом?
Здесь больше подходит короткий бессвязный рассказ.
Здесь больше подходит опавшее время и дни,
И дни, растворившие в солнце хрусталь декабря.
Зачем вы рассыпались теплой землей на меня?
Оставьте страданье: бессмысленность просит любви.
● ● ● ● ●
Врач говорит: вот, уже через месяц вы сможете вернуться к своей обычной жизни
Я отвечаю: буду пить, курить и нарушать общественный беспорядок?
Врач смеется и уходит к другим больным,
Которые никогда уже не смогут вернуться к своей "обычной" жизни,
Как и я.
Не потому, что больше нет обычного,
А потому что возврата как такового к чему бы то ни было нет.
Линейность больничного коридора протяженностью в 138 шагов
Не обрывается дверью операционного блока,
А продолжается линейностью жизни, протяженностью
В миллиарды вдохов и на один больше выдохов
В километры шагающих для улыбки уголков губ
В литры скатившихся слез и миллилитры оставшихся в глубине глаз
В ограниченность слов и в бесконечность молчания
О том, о чем ни слезы, ни улыбка, ни дыхание, ни слово не могут сказать
Об этой ничем не прерываемой и нигде не скругляющейся линии
На которой есть только один вектор движения
На которой никто не останавливается и не возвращается
По которой никто никогда не идет один.
Врач говорит: уже через месяц...
Я смотрю на линию больничного коридора, упирающуюся в оперблок, и шучу:
Пить, курить, нарушать…
Я смотрю на линию, убегающую за горизонт, и слышу:
Уже через неделю, через день, через час, - каждое мгновение
Обычная жизнь.
● ● ● ● ●
Лечи, лечи. Три раза в день бальзам, два раза сорбифер
Вливай физраствор, глюкозу, коли Б6, Б12
Но если есть морфий, открой двери иных сфер,
Дай мне войти
Все равно
Меня можно только лечить – нельзя спасти
Под капельницей время становится облаком в безветренный день
И уже не важно, какая у него форма
Утка, страус, олень
Скучаешь? Вдыхай
Пары хлороформа
Жизнь пробежит быстрей
Завтра все равно будет та же боль, что сегодня
Завтра и каждый день. Лечи, лечи
У тебя только химия для облегчения,
А дальше – разводи руками
Молитвы молчи
От иглы до иглы жизнь рывками
А в поездах ночами у туалетов не гасят свет
И качка ощутимее, и стук колес бодрее
Сидишь у окна
Мысль разворачивается как дорога
Бог дал совет
Любить Бога
Лечи, лечи. Таблеточный кружок вместо солнца в оконной раме
Красную лампочку уже давно не выключить
Звони в скорую – не звони
Ничто так не манит жить
Как карниз под ногами
Меня можно только спасти – нельзя излечить
