Живя в Израиле, я время от времени пишу небольшие эссе. За неполные три года, проведенные в этой стране, таких заметок набралось уже в общей сложности полторы сотни. И их число неустанно продолжает расти.
О чем они, эти эссе? Да не бог весть о чем. О здешней жизни, в первую очередь. Благо она подкидывает немало поводов для размышлений. Но эти эссе еще, конечно, и о личном отношении к происходящему. Наблюдаешь подчас за здешним миром и поневоле хочется выплеснуть на бумагу тот или иной факт, дабы не забылся он в суете повседневной жизни.
Из этих в общем-то неброских фактов и слагается общее восприятие Израиля — страны сложной и удивительной. И с каждым разом их становится в моей авторской копилке все больше…
Когда придет Машиах?
Сидим на шаббатном ужине в религиозной семье. Ее глава, Моше, рассказывает, что Мошиаха (т.е. Всевышнего) евреи ждут в любой момент.
— И что, он действительно может появиться уже завтра? — уточняю я, поедая вкусное пирожное под названием «Крембо». Израильская хлебобулочная индустрия начинает выпускать его, сдобренного большим количеством взбитых сливок, при подходе зимы. А сейчас как раз такое время: температура днем опускается до плюс 25. Лютый мороз уже стучится в двери…
— Конечно, может, — утвердительно кивает головой Моше, отвечая на мой последний вопрос. — Но никто точно не знает, когда придет Машиах. Не исключено, что и через сто лет…
Мне сразу становится грустно.
— Ну тогда не дожить, — вздыхаю.
— Почему? — искренне удивляется Моше. — Наоборот, в этот час воскреснут все души. Вы, главное, надейтесь на то, что Машиах появится.
Тотчас вспоминаю, что Машиах будет выглядеть как обычный человек. В этот момент у меня даже кусок пирожного застревает в горле. Так Машиах, может, уже пришел?! А мы тут чаи распиваем, лясы— балясы ведем…
А Моше, между тем, говорит, что любой человек может на поверку оказаться тем самым Машиахом, прямым потомком короля Давида.
— А вдруг я и есть Машиах? — не унимаюсь.
— Вы? Но это ж надо доказать — скромно возражает Моше. — Можете предъявить подтверждающие бумаги?
— Так это надо доказывать? — теперь уже я не могу скрыть удивления.
— А как же! — утвердительно отвечает Моше. — У Машиаха все бумаги будут в порядке.
А я в этот момент начинаю думать, что у меня не только бумаг нет, но и вид не подходящий. Грехи не изжиты. Вот за второй пироженкой потянулся, Машиах бы так не сделал. Он же скромно будет себя вести, а за шаббатным ужином в особенности.
Остаток десерта я дожевываю уже молча. 21-й век на дворе, а все как-то примерно, зыбко, без четкого будущего.
Ладно, что там. Главное, шаббатный ужин удался. Что еще надо тому, кто, кажется, учится радоваться житейским мелочам, о чем раньше и не помышлял.
Об языковых смыслах
Стою на остановке, поджидая автобуса. Чуть поодаль от меня беседуют на иврите две уже почтенного возраста женщины.
— Ты куда собралась? — спрашивает одна другую.
— К врачу. С головой совсем плохо. Хочу спросить у доктора, что и как.
— Только недавно проблемы с головой? — невозмутимо интересуется вторая. — Мне казалось, что у тебя они давно.
— Не-е-е… — протягивает первая. — Таких не было.
О чем, слыша аналогичный разговор на русском языке, подумает большинство из нас? О том, что у тетеньки не все ладно с головой, не только в физическом, но и в психическом смысле слова. И все потому, что смысл родных слов, не только явный, но и скрытый, любой человек усваивает с рождения на интуитивном уровне. В этом и заключается суть понятия «родной язык».
Тетенька с «нехорошей» головой прореагировала спокойно на слова собеседницы. Без всякой обиды.
Современные языки не похожи друг на друга не только набором звуков, но и, прежде всего, смыслами. Языки не калька, а мышление каждого народа разнится с другими. По отношению не только к юмору, но и ко всему серьезному.
Можно иметь на чужом языке большой запас лексики, но даже и он не всегда выручает. Попадаешь в ту или иную ситуацию и отчетливо понимаешь: не столько сама речь, сколько психология здешнего народа не стали для тебя своими.
Надеюсь, что пока.
Сколько ждать сервиса?
На днях мы решили сменить телевизионного провайдера. Прежний за последний год частенько оказывался не на высоте. Позвонили в новую компанию и договорились о подключении нашего телевизора. Во время телефонного разговора были обговорены день и время прихода мастера.
Накануне позвонила представительница нового провайдера.
— А что, если наш техник придет во второй половине дня? — «с порога» спросила она.
— Так мы же договаривались на первую, — возразил я.
— Да, на первую, — согласилась диспетчер на том конце телефонной линии. — Но вдруг у вас планы поменялись.
— ???
— Ладно, оставляем все без изменений, — сказала диспетчер и разъединилась.
В нужный час никакого техника мы не дождались.
Через некоторое время зазвонил телефон.
— Буду у вас через пять минут, — скороговоркой выпалил некто.
Прошло минут сорок. Не выдержал, перезвонил.
— Вы же сказали, что для вас лучше техник, говорящий по-русски, — ответили на том конце провода на мою реплику.
— Так я это еще при составлении заявки указывал. Но если нет никого с русским языком, тогда ладно. А вы где?
— Ну, у меня другие задания есть. Сами же сказали, что я вам не нужен.
Я пишу эти строки, не зная, появится все-таки телемастер сегодня или нет…
С сервисом в Израиле по-прежнему не очень. Если честно, то его исполнители далеко не всегда бывают на высоте. Обещают перезвонить и не перезванивают, дают слово привезти и не привозят. Как будто бы с конкуренцией в стране не так худо, и в каждом сегменте рынка есть предложения. Здешние фирмы активно проводят рекламную политику. Но как доходит до стадии реализации самих предложений, нередко возникает пробуксовка. До пунктуальной работы с клиентами пока можно лишь мечтать…
Деловая культура не может сформироваться за один день. И за пару лет тоже. Это процесс, требующий многолетней эволюции. Так было во всех странах. И Израиль как молодое государство просто проходит сегодня тот же самый путь, что и все остальные.
Пройдет, наверное. Правда, не очень понятно, когда. Если «после дождичка, в четверг», то и не сказать, через какое время наступит этот долгожданный день.
Ну, как говорят в Израиле, доживем до 120 лет и увидим. Поскольку мне уже 56, то скорее всего, так и будет.
Еврей, как много в этом слове!..
За два с половиной года жизни в Израиле не раз задавался вопросом: кто такие евреи?
Национальность? Конечно же, нет. Трудно говорить о людях одной национальности, если видишь перед собой тех, кто разнится по первому языку, месту проживания, культурным традициям. Может быть, тогда принадлежность к одной религии? Вряд ли. Среди тех, кого собрало сегодня израильское государство, немало светских людей, избегающих ходить в синагоги. А может быть, это потомки тех, кто вышел из египетского рабства? Но и тут большая закавыка. Потому что некоторые принимали иудаизм, не имея к нему никакого кровного отношения.
…Заходя в синагогу, время от времени встречаю там субтильного человека, совсем не похожего внешне на еврея. Он какое-то время назад репатриировался в Израиль из Колумбии. На том основании, что его представители его рода давным-давно приняли иудаизм. Этого оказалось достаточно, чтобы не только считать себя евреем, но и чтобы тебя сочли за него и другие.
Мне кажется, что при отсутствии хотя бы одной, но ярко выраженной черты, объединяющей всех граждан Израиля, трудно выработать единый вектор его развития. Как трудно заглянуть и в будущее этой страны. На каком фундаменте оно будет развиваться, какие идеи исповедовать? И вообще, как эффективно двигаться вперед, если, например, религиозные ортодоксы считают, что иудаизм вполне может обойтись даже без государства?
То, что сложившаяся ситуация мешает будущему Израиля, — бесспорно. Можно, конечно, противостоять арабам только на том основании, что они покушаются на территориальные границы Израиля. Но неплохо было бы современному еврейскому народу ощутить при этом явственнее свою самоидентификацию: кто мы на этом белом свете?
Помочь формированию этой идентичности могли бы средства массовой информации. И в первую очередь существование в Израиле глобального телевизионного канала — наподобие британского BBC или китайского CCTV. Они, помимо всего прочего, постоянно тиражируют национальные ценности, вкладывая в сознание своих людей и мирового сообщества мысль о том, кто они — жители туманного Альбиона или Поднебесной. Это во многом позволяет этим народам идентифицировать себя на фоне иных стран, ощутить общность той миссии, которые они несут в современный мир. По-моему, это очень важно именно сегодня, когда репатриантский поток на Святую землю по-прежнему не затухает.
Но о таком телеканале в Израиле думают мало. Вопрос об этом даже не ставится на повестку дня.
Показав себя новатором во многих областях, израильское общество как-то худо размышляет о своей идентичности, которую лучше всего можно было бы понять при участии СМИ. Конечно, на развитие упомянутого выше телеканала требуются деньги, и немалые. Но нужна и политическая воля. Та самая, дефицит которой в Израиле по-прежнему ощутим.
После теракта
Опять теракт. Который уже по счету?..
На сей раз в Баркане, что в пяти километрах от нашего Ариэля. Не стало двух молодых людей — ее и его. От выстрелов полусумасшедшего араба. На снимках, которые сейчас курсируют по Интернету, у девушки и парня очень красивые лица.
…Днем на дороге военизированные патрули. Движение ползет в час по чайной ложке. Но никто из водителей, во всяком случае внешне, не нервничает. Что наши проблемы по сравнению с тем, что случилось…
Мы все здесь живем в предвкушении того, что в любой момент может произойти самое страшное. В этой ситуации невольно становишься фаталистом. Это то, о чем говорили мне советские фронтовики много лет назад, когда еще были живы. В условиях постоянной опасности о ней просто не хочется думать. Иначе жизнь превратится в ад.
Мне, приехавшему на эту землю менее трех лет назад, по- прежнему непонятно лишь одно: а что собирается предпринимать в дальнейшем израильское правительство? Оно все время говорит о защите интересов израильского народа. Но где она, эта защита? Я не кровожадный человек. Но когда наступает «точка невозврата», людям власти нельзя делать вид, будто не происходит ничего особенного.
По ком звонит колокол? Сегодня он звонит по каждому из нас…
Значит, власть имущим необходимо включать голос не только разума, но и силы. Чтобы не исчез из жизни сам разум. Пока же правительство продолжает делать вид, что «все под контролем». Я верил этому все два с лишним года моей жизни здесь. Но сегодня эта вера тает с потрясающей быстротой. Я просто уже дошел до этой «точки невозврата».
Хотя самому израильскому правительству от моих ощущений ни тепло ни холодно.
Ген прошлого
Все-таки нам плохо удается убежать от себя. Даже если по прошествии лет мы оказываемся в совершенно новых условиях. Продолжаем нести в себе все те же привычки и традиции. «Ген прошлого», — так назвал этот феномен русский философ Николай Бердяев.
…Сижу подле открытого городского бассейна в Ариэле. Последний день перед началом нового учебного года. В нескольких метрах от меня расположилась ивритоговорящая семья: папа, мама, бабушка и мальчишка лет восьми–девяти.
— Ну что, будем собираться домой? — спрашивает мама, обводя взглядом своих домочадцев.
— Давай еще посидим, — говорит папа. — Завтра он в школу идет, не будет времени в бассейн бегать, — говорит папа.
Его слова сказаны, естественно, по поводу ребенка, который только что вылез из воды.
— Конечно, пусть еще поплавает, — одобрительно кивает головой бабушка. — Потом одна учеба будет на уме.
И семья продолжает оставаться на месте. К радости пацана, который снова бежит к бассейну и с размаху плюхается в воду.
Недалеко в том же составе расположилась русскоязычная семья. Ребенок такого же возраста, как и соседний, канючит: «Мама, я хочу еще купаться, ну мама…».
Не слушая его, мама собирает вещи с лежака:
— Пошли домой! Завтра в школу, а у тебя еще сумка не собрана.
— Так успею я ее собрать. Вон сколько времени еще…
— Как успеешь? — вмешивается в разговор бабушка. — Мама-то права. Подготовиться надо к школе, все проверить. Рубашечку я тебе купила новую, примеришь. Давай, давай, собирайся.
Все встают и начинают сворачивать полотенца. На лице мальчика полная тоска.
Это только на первый взгляд мы все одинаковы. А присмотришься — разные. И то, что выносим с детства и юности, начинаем потом транслировать на весь окружающий мир. Где бы не жили.
Протопи ты мне баньку по-белому!
На первый взгляд, сауны везде одинаковы.
Их посетители часто начинают неуемно болтать языками и обсуждать бог знает что. Мне кажется, почти голый вид каждого располагает к этому. Человек без одежды быстрее раскрепощает свою душу, чем одетый. Может, потому что в таком виде застенчивость и в самом деле выглядит смешной.
Во время сегодняшнего посещения спортивного центра, что в нашем Ариэле, я трижды заходил в здешнюю сауну.
Вначале там сидела кампания пожилых людей, обсуждавших «большую» политику. Что умилило: костерили все и вся. И Нетаньягу, и Лапида, и Ципи Ливни. А потом один из мужиков сказал, что толку от таких разговоров все равно немного, и все гуськом направились в джакузи.
Второй группой оказались студенты. Эти вели разговор о спортивном питании и ценах, по которым можно купить то одно, то другое. Когда один из присутствовавших попытался сменить тему, его резко оборвали: дескать, не все еще обсудили.
А третьими в сауну зашли самые маленькие. До этого они отрабатывали в бассейне навыки плаванья, а потом гурьбой завалились в парилку. И вели разговор не о политике, и не о спортивном питании, а о своей училке. И все сошлись во мнении, что она недостаточно умна и приятна.
…А я смотрел на все это и думал, что в сауне евреи мало напоминают богоизбранный народ. Люди как люди и, наверное, квартирный вопрос их тоже портит. Но что я знаю точно: после сауны израильтяне — и те, кто постарше, и кто помоложе — вряд ли пойдут пить водку. Просто это не очень принято в этой стране. А в Финляндии принято. И в России тоже. И этим народ Земли обетованной все-таки отличаются от тех, кто живет в других странах.
Так что это лишь на первый взгляд все сауны в мире одинаковы. А на самом деле нет. Потому что народ в них парится разный.
Впрочем, какое это имеет значение, если пар ядреный.
…А прошлое ясней, ясней, ясней
…Пообжившись чуть-чуть в Израиле, начинаю замечать, сколь по-разному мои бывшие соотечественники относятся не только к современной российской политике, но и к праздникам, вокруг которых некогда строилась сама жизнь.
Взять, например, Новый год, что приходится на 1 января. Стоит ли ломать вокруг него копья, обсуждая, достоин ли он особого к себе отношения. Праздник-то кажется, совсем мирный, без примеси политики. Но споры в Израиле идут и вокруг него. Дескать, есть тут наш еврейский Рош-ашана, отмечаемый по осени. Поэтому другого торжества и быть не может. Примечательно, что эту позицию занимают не только коренные израильтяне, но и те, кто репатриировался в свое время на Землю обетованную. Конечно, их немного, но они есть.
Как ко всему этому относиться? Да никак, наверное. В конце концов, пусть каждый думает и делает, как ему заблагорассудится. Лишь бы при этом соблюдал уважение к интересам другого.
Мне как-то не хочется забывать про обычный Новый год, даже если суждено прожить на израильской земле многие годы. Но не потому, что он знаменует собой отсчет «новой жизни». Просто в «прошлой жизни» каждый новый год мы встречали вместе — нашей маленькой семьей. Накануне лепились пельмени, и в этом принимал участие даже папа, который вообще никогда не занимался стряпней. Но в этих случаях папа, бывало, даже надевал большой красный фартук, и мама вручала ему скалку — для приготовления сочней.
А потом, в новогоднюю ночь, все садились за стол и ели эти слепленные пельмени. И дарили друг другу подарки. И проводили какие-то семейные конкурсы.
Сегодня нет в живых мамы с папой. Но разве все это когда-нибудь забудешь? Моя память с каждым прожитым годом возвращается к этим воспоминаниям все острее. По-видимому, потому что дело идет не к юности, и прошлое воспринимается более осознанно.
Мне кажется, изгоняя из памяти это прошлое, пусть даже неосознанно, мы невольно превращаемся в Иванов, не помнящих родства. В этом отношении жизнь в новой стране ничего не меняет, даже если ты приехал сюда осознанно, руководствуясь поисками новых жизненных смыслов.
Эти смыслы будут осознаваться лучше, если они возникают в сознании на основе прежнего житейского опыта. Но именно так мы становимся мудрее и терпимее. Не только к вещам глобальным, но и, прежде всего, по отношению друг к другу.
Без поиска национальных скреп
Израильское общество консервативно. Уже потому, что религия — ключевая составляющая здешней жизни. Те, кто стороной обходят синагоги, все равно неизбежно сталкиваются с многовековыми традициями, будь то шаббат или, скажем, встреча Нового года по еврейскому календарю.
Как соотнести со всей этой патриархальностью грандиозные гей-парады, ежегодно проводимые в Тель-Авиве, не знаю. Но они тоже самая что ни на есть реальность, которая мирно уживается с радетелями иудаизма. Как, впрочем, и со всеми остальными проявлениями здешней жизни.
Мир действительно очень многообразен, и одномерным аршином его уже не измеришь.
Впрочем, почему «уже». Сорок лет назад израильская действительность была еще более ортодоксальной. Но, как ни покажется странным, сексуальная свобода и тогда не пряталась в кустах.
Случайно попалась на глаза выпущенная еще в 1980-е годы книжечка с примечательным названием «Грязные шутки». Вся она состоит из маленьких рассказиков на… сексуальную тему. По этой книжечке хорошо изучать иврит: масса новых и занимательных фраз, недоступных для тех, кто берет в руки традиционные учебники. Поневоле поднатореешь в языке.
Вот, например, один из таких сюжетцев. Цитирую:
«Всем известно, что такое русская рулетка. Это когда вы вкладываете в пистолет один патрон, прокручиваете барабан и, приложив пистолет к виску, стреляете. Повезет — останетесь живым, не повезет… Но есть еще африканская рулетка. Это когда вы стоите в центре небольшой деревеньки, а вокруг вас собралась толпа чернокожих красавиц, которые так и ждут, чтобы доставить вам сексуальное удовольствие. Вы пускаетесь во все тяжкие, но при этом знаете, что одна из девушек — людоедка, готовая к подвигам».
Я очень культурно перевел сам текст, на иврите он звучит куда жестче.
Иллюстрации ко всем этим рассказикам сделал Дов Шемер, в ту пору только начинающий, а впоследствии очень известный в Израиле карикатурист. Маленький рассказик был украшен изображением хитровато улыбающегося белолицего следопыта со спущенными штанами, на которого смотрят возбужденные африканки.
С позиций христианства или ислама такая книжечка точно богохульна. А власть и раввины Израиля ничего, смирились с ней. Да и народ страны, судя по всему, не выходил на акции протеста по этому поводу.
В Израиле, образно говоря, расцветают все цветы. Люди живут, соблюдая терпимость друг к другу. Никто в Израиле не озабочен внедрением в жизнь глобальных идей, связанных с усилением цензуры или поиском национальных скреп. Здесь на интуитивном уровне понимают: излишние запреты вряд ли приведут к миру и процветанию. Но уважение к личным свободам в здешнем обществе сцементировано еще и долгой традицией. Ее отстаивали во всех войнах, которые вел Израиль за 70 лет своего существования.
Почувствуйте разницу с другой небезызвестной страной…
Прав был Чуковский
Беседую по скайпу с Машей, своей внучкой, живущей в Москве. Девочке четыре года.
— Дедушка, а ты где живешь? — спрашивает она меня.
— В Израиле, Машенька.
Ребенок продолжает смотреть вопросительно, а потом уточняет:
— А там тепло?
— Тепло, — отвечаю.
— Очень— очень?
— Очень— очень.
— А что же ты, дедушка, возле компьютера сидишь? Надо на улицу бежать, в песочнице играть.
И то верно. Какие научные статьи, когда солнышко так и манит своими летними лучами.
— Ты, дедушка, иди быстрее, — напутствует меня внучка. — Время-то идет…
Корней Чуковский в своей книжке «От двух до пяти» писал о том, что дети обладают потрясающе разумным взглядом на жизнь. Их восприятие удивительно точно выстраивает житейские приоритеты.
Теперь я сижу и мучительно думаю: то ли продолжать писать статью об особенностях освещения российскими СМИ политики Израиля, то ли плюнуть на все и устремиться в песочницу.
И чем больше я живу на белом свете, тем меньше знаю ответ на этот вопрос.
Его величество савланут
Израиль никогда и никуда не торопится. Левантийская психология здешнего населения — неспешная и какая-то созерцательная — дает о себе знать.
Я тоже постепенно начинаю привыкать к этому ритму жизни. Несколько лет проживания на Святой земле сделали свое дело. Неизбежно становишься спокойнее и терпимее к задержкам и людским опозданиям, которые в Израиле являются составляющей текущей жизни. «Савланут!» — говорит мне едва ли не каждый первый в ответ на мои стенания по поводу происходящего. — «Терпение!»
Иногда я не выдерживаю и бросаю:
— А сколько еще продолжаться этому савлануту?
— Всю жизнь, — тотчас реагируют все мои собеседники. Добавляя при этом, что Г-дь не одобряет спешащих.
Это правда. Тору, кстати, тоже можно читать всю жизнь. Всякий раз открывая в священной книге что-то новое для себя.
Дело, впрочем, не в религии.
…Однажды по пути в аэропорт я дожидался вовремя электрички. Та запаздывала. Все это время я приглядывался к пассажирам. Никто из них не нервничал. Парни в воинской форме, собравшись небольшими группами, спокойно переговаривались друг с другом; поодаль стоявшие женщины также неспешно вели свою тихую беседу; пара верующих, сидевших на соседних скамейках, внимательно читала то ли Тору, то ли еще что.
Их было много, этих людей. Но ни один из них, находившихся на платформе, не смотрел беспрестанно на часы, вроде меня. Все эти люди проявляли привычный савланут — как и подобает израильтянам. В самом деле, если поезду суждено приехать, то он рано или поздно окажется на станции, а нет — и суда нет. Так стоит ли тратить нервы по этому поводу…
Еще пример. Несколько раз по пути из одного пункта в другой доводилось попадать в «пробки». Они, бывало, растягивались на несколько километров. Как ведут себя в этих случаях пассажиры во многих странах? Начинают нервничать. В Израиле к этим непредвиденным ситуациям относятся куда спокойнее и более философски. Ну не приедем вовремя, так что, разверзнется земля? Ничуть не бывало! Поэтому стоит ли спускать на окружающий мир всех собак…
Никого специально не учат здесь этому восприятию жизни. Его понимание приходит к людям само по себе, без всякого нажима со стороны. Ну разве только с участием Всевышнего…
Не могу сказать, что я уже полностью сжился с такой философией. Свыше полувека, проведенного в другой стране, дают о себе знать. И все-таки замечаю, что постепенно становлюсь иным. Чуть более созерцательным, наверное. Порой так и тянет пришпоривать самого себя: куда-то спешить, как можно быстрее закончить начатое… А потом оглядываешься и задаешься вопросом: а может, не стоит этой гонки? Всему свое время.
Савланут, словом.
Надо же: всего восемь букв, а сколько жизненного смысла!
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer4/strovsky/
