ЯНВАРЬ
Ныряя без раздумий в новый год,
рискуешь захлебнуться январём…
Ты весел, пьян, собой доволен, горд –
сияешь юбилейнейшим рублём,
И ждёшь от жизни столького всего,
что кажется проклятье января
не более чем плеском серых волн
о твой непотопляемый варяг.
Но тает месяц. Сель. Водоворот.
И хрен успеешь даже крикнуть «Чёрт!» –
в тебя январь сквозь губы, зубы, рот
последним понедельником течёт.
ЗИМНИЙ ПЛЯЖ
Зимний пляж: озябший, твёрдый, голый,
торт слоёный – лёд, коржи с песком.
В чаячьем зрачке гнездится голод
пополам с нахохленной тоской.
В еле уловимый скорбный контур
пряча тонких губ изгиб стальной,
море отвернулось к горизонту
и накрылось белой простынёй.
По тропе изломанных ракушек,
как ни грустно, к лету не пройти.
Циферблат у времени откушен,
и заел заснеженный мотив…
А У ВЕСНЫ…
А у весны зелёный почерк.
Гляди, как льёт ажурно вязь
Из авторучек клейких почек
Девчонка-школьница, смеясь.
А у весны курносый профиль,
И непокорный завиток,
Ручьём сбегающий на брови
С волнистой чёлки золотой.
А у весны глаза так сини,
Что даже мельком этот взгляд
Выводит зимние токсины,
Снижая стрессы до нуля.
А у весны весна в кармане
Потёртых джинсов «хиппи-стиль»
И «Sunshine Reggae» Боба Марли,
И Стинг на плеере грустит.
МАРТ УЛЫБАЕТСЯ
Это не сон кувыркается в облаке,
Это не солнце расплавило стёкла нам,
Есть у весны наступающей в облике
Много задорного, доброго, тёплого.
Птицам надежда разбросана крошками,
Мол, потерпите, ребятки, чуть-чуть ещё.
Март улыбается, щурится кошками,
Строчит ноктюрн для оравы мяучащей.
Тянутся, видишь, смешно и доверчиво
К небу – подснежники, ирисы, примулы.
Даже колючий цветок Человечество
Голову к синей реке запрокинуло.
Чтобы напиться капелью и грозами,
Чтобы распасться на млечные атомы,
Дяденьки-тётеньки, бывшие взрослые,
Новорождёнными скачут щенятами!
Мы у весны завсегдатаи те ещё:
Счастлив сегодня, а завтра забудешь всё,
Жалко, что впрок этим сказочным зрелищем
Не напасёшься и не налюбуешься.
ВИТАМИНЫ
Как обычно, по весне
(всё накопленное – мимо)
ощущается ясней
недостача витаминов.
Витаминов:
а) Любви;
б) Слюнявых поцелуев;
в) Коленок (голый вид
я особенно ценю их);
г) Весеннего тепла;
д) Проклюнувшихся почек;
и т.п. всех прочих благ,
о которых трясся очень
нескончаемой зимой –
там, где ноющей занозой
день за днём бродил за мной
призрак авитаминоза.
Дождь весенний за окном.
А в сенях цветёт полено…
Витамины пью сверх норм,
и особенно – коленок!
***
Жарко, жарко, очень жарко. Я б расплавился, но жалко –
будет приторно и липко. Мне бы спрятаться улиткой
в стылый домик ледяной.
Солнце жарит шкварки нервно, зной, как пот, роняя с неба,
всё на нас летит, конечно, превращая в ад кромешный
сей мирок, и так дрянной.
В горле жжётся, как крапивой. Эх, холодненького пива
дайте, дайте срочно выпить, а не то завою выпью!
Мнится в инее бокал…
Где ж возьмёшь, вокруг жара лишь, дождь и тот с утра зажали.
Тучки скрылись восвояси, небосклон тоскливо ясен –
он грустит по облакам.
Что творишь ты с нами, лето? Всё мы видели, но это
чересчур уже, пожалуй: к дням с расцветкой «побежалость»
сложно как-то привыкать.
Вот бы к Снежной Королеве на часок сходить налево –
прокричать ей в гулком замке: «Выходи, встречай, хозяйка!
Что, узнала? Я твой Кай!»
ЖАРКИМИ ЖАБРАМИ
Жаркими жабрами, жгучими фибрами
Плавит из моря и неба слюду
Рыжеволосое чудо-амфибия,
Страшно пугливое: шмыг – только дунь –
Прячется за занавескою облака,
По-стариковски капризно ворча.
Тень удлиняется – время взахлёб лакать
Синий морской остывающий чай.
Плюхает, плещется, делано хмурится,
Фыркает – в ноздри попала вода,
Чудо-амфибия, мокрая курица,
Словно графиня лицом у пруда –
Так же изменчиво: с бухты-барахты ли,
Всем салютуя зелёным лучом,
Тонет, как будто пружинно барахтаясь
Спать в табакерку отправился чёрт.
КАМУШЕК В ЛЕТО
Я у лета зажат в душной цепкой горсти.
Здесь уютно, приятно и пряно,
Здесь не жизнь, а сплошной закольцованный стих –
Ни стыкующих швов, ни изъянов.
Тридцать первое, замер стенной календарь –
Год, число, нескончаемый август…
Прожую дежавю: снова тянет летать,
Ощущая осеннего сна вкус.
Но не выбраться из-за стекла ли, тепла
Межсезонного стеклопакета.
И парит надо мной белочаячий плач
По безвременно канувшим в лето.
МОРГНУТЬ НЕ УСПЕВАЕШЬ
Моргнуть не успеваешь – снова осень.
Невидимую ниточку прядя,
Крадётся паучишка-сенокосец
Плести узор раскосого дождя
По окоёму окаянной рамы.
Зачем мне слёзы на лице окна?
Но паучок старается упрямо,
И дождь ни обогнуть, ни обогнать.
ЦАРЕВНА-ОСЕНЬ
Октябрь на цыпочках прокрался
И неожиданно набросил
Парчу кустодиевских красок
На волосы царевны-осень.
Деревья выстроились в свите,
Вот-вот и марш помпезный грянет.
Средь золотом прошитых нитей
Священнодействовал багрянец.
Всё замерло на низком старте,
Она же шла легко и мило
В её величественной стати
Царить над городом, над миром.
ДАНО
Как возмутительно давно
не пил я осени до дна…
И вот, в итоге, мне дано;
хотя верней сказать – дана
возможность эта: сам не рад,
ведь яд осенний так горчит,
темнеет кроличья нора,
блестят на столике ключи,
но их, увы, уже не взять –
я ростом безнадёжно мал.
Как жаль, что в зеркало нельзя
нырнуть, а там – вовсю зима.
Но как открыть мне эту дверь?
Непробиваемый титан…
И тает время на ответ,
и плачут часики: тик-так.
И я желтею, словно куст,
не поливаемый никем,
и склад НЗ надежды пуст,
и еле слышно вдалеке
звучит, заезженно высок,
мотив элегии Массне.
И что-то холодит висок…
Но это, к счастью, первый снег.
ДИКТАТ СЕЗОННОГО РЕЖИМА
Он мог висеть, за жизнь цепляясь
Дурацкой ржавой пятернёй,
Но ветер шевелил цепями,
Шептал: со мной летим, со мной.
Такая в этом грусть сквозила,
Такой пронзительный подтекст –
Вам отрываться приходилось
С насиженных до боли мест?
Диктат сезонного режима,
Погасшая судьба комет.
Давай же, друг, яви решимость –
Срывайся под ноги ко мне!
ПОЛ-ЛИНИИ
И всё-таки, и всё-таки
Меня здесь больше нет,
Растаял за просёлками
Инверсионный след.
Зевнёт любитель редкостей:
– Да, ярок был болид,
Но шрам на небе загустел
И даже не болит.
Но где-то же, но где-то же
За полшага от вас
Замаскирован ретушью
Мой профиль и анфас.
Где горизонт в пол-линии
Касается воды,
Цветут две белых лилии…
И всё-таки я был.
