В раннем Средневековье границы между варварскими государствами, разделившими между собой земли Западной Римской империи часто выглядели так, что между заселенными землями были горы или глухие необитаемые леса, так что прямого контакта между племенами почти не было. Так обстояло дело и с западнославянскими племенами, предками нынешних чехов и мораван. От германских и других славянских племен их отделяли горные леса: Чешский лес и Шумава от баварцев, Рудные горы от саксов и полабских славян, Лужицкие горы от лужичан, Кркноше от племен ляхов, Западные Карпаты от словаков. Славяне поселились в этой стране в VI веке после ухода германцев лангобардов на завоевание Италии. Еще раньше там жили кельтские племена бойев, от которых страна получила свое имя Богемия. Постепенно племена чехов, литомержичей, дудлебов, зличан сближались, начали сливаться в один народ. Тем временем земля эта входила в первое славянское государство Само, потом в Великоморавское княжество.
После гибели Великой Моравии в результате вторжения мадьяр чешские и собственно моравские земли оказались под властью династии Пржемысловичей, тогда же княжеская чета Борживоя и Людмилы (впоследствии Святой) приняла крещение от знаменитого Святого Мефодия. Однако, их княжество далее оказалось под сильным влиянием Германии (Восточно-Франкского королевства), а не Византии. С середины Х века оно считается частью Германии и далее Священной Римской империи. С 1198 года это Чешское королевство в составе империи.
Немцы в Чехию на свободные земли вдоль границ начали понемногу переселяться еще с Х века, более широкое переселение начинается с XII века при Пржемысле Оттокаре I. Сын немки Юты Тюрингской, он поощрял приезд немецких купцов, крестьян и особенно горняков, начавших добычу и переработку серебряной руды в Кутной Горе (треть общеевропейской добычи серебра).
При короле Карле IV, по совместительству римском короле-императоре, Прага стала не только столицей Чешского королевства, но и столицей всей Священной Римской империи от Балтики до Тосканы и от Одера до Мааса. Конечно, это тоже способствовало тому, что неславяне, в первую очередь немцы, но также и евреи-ашкенази, переселялись в Богемию и Моравию. С этого времени Прага надолго становится столицей трех культур: еврейско-ашкеназской (от Льва бен Бецалеля до Кафки и Макса Брода), немецкой (вспомним хотя Райнера Марию Рильке) и, конечно, аборигенной чешской (Сметана, Гашек, Чапек).
Как можно судить, особых трений между славянами и мигрантами-немцами в раннем Средневековье не было. Собственно, национализм и национальные конфликты всегда появляются на пороге Нового Времени одновременно с нациями, т. е с единым рынком и национальным самосознанием. Конечно, такой процесс не может идти совсем без конфликтов, но немецкие колонисты и территориально, и в сфере ремесел и торговли занимали те ниши, где чехов еще не было. Была, конечно, как и по всей Европе, дискриминация евреев, доходящая до погромов, но этим в то время никого удивить нельзя. Действительно реальным противостояние славян и германцев стало при Яне Гусе, резко выступившем против папского Рима и в защиту чешского языка. В основном, немцы продолжали быть католиками, а очень многие чехи стали гуситами, от фанатичных коммунистов-пикартов до умеренных чашников. Католическая Европа направила в Чехию пять крестовых походов, а гуситы-табориты под предводительством гениального полководца Яна Жижки и второго великого гетмана Прокопа Голого совершали ответные карательные экспедиции в Польшу вплоть до Данцига, Саксонию, Моравию и Австрию.
Совсем испортила отношения битва при Белой Горе, полностью покончившая с чешской независимостью, но надо помнить, что на чешской, она же протестантская, стороне было немало немцев, а на католической стороне было не так мало чехов. После этого Габсбурги довольно плотно прикрыли всякий более или менее свободный голос по-чешски. Понятно, что «дружбы народов» это не добавляло.
К началу XIX века, «Чешскому Возрождению» все пограничные территории вдоль рубежей с Австрией, Баварией, Саксонией, Силезией были практически полностью заселены германцами. Богемию как будто окружил воротник из немецкоязычных районов. При этом цивилизованные городские немцы из Праги и Брюнна себя с жителями пограничья не отожествляли. Конечно, кашперские полуграмотные горцы, крестьяне и шахтеры с их диалектом, имеющим мало общего с языком Шиллера и Гёте, не могли равняться с интеллигентами, купцами и ремесленниками из региональных столиц.
У чешских славянофилов-австрославистов в ту пору не было далеко идущих политических требований. Все, чего они хотели, это некоторого уравнения прав для их языка в судопроизводстве и администрации плюс богемско-моравская автономия. Были, конечно, гордые призывы к уничтожению немцев и слиянию «славянских ручьев в русском море». Но из Москвы, а не из Праги. Это понятно, состарившаяся монархия Габсбургов выглядела как сравнительный национальный рай по сравнению с соседними молодыми хищниками в Берлине, Турине, Белграде или Санкт-Петербурге. Собственно, наследник престола тот самый эрцгерцог Фердинанд, убийство которого в Сараеве было сигналом к мировому пожару, тоже был сторонником именно мирной автономизации областей империи.
Но вот таким образом Австро-Венгрия подошла к своей последней войне. Если для Франции, Германии, Великобритании, России, Японии это была война за передел мира, за колонии, спорные территории, экономические преимущества, то для Австро-Венгрии это была война за выживание. Мало у кого были сомнения, что эту схватку двуединая монархия может не пережить. Нельзя забывать, что для нее это была в первую очередь война против славянской Сербии. Ну, в большой мере спровоцированная, но все же агрессия против Белграда. Тем не менее, подавляющее большинство чешских и словацких политиков были лойяльны к Шенбруну и престарелому императору. Если помните, даже у совершенно отвязанного Гашека в написанном уже после войны романе в качестве претензии к Габсбургам выставлено главным образом то, что «Король не короновался». В переводе на простой язык это означает, что Чешское королевство не стало равноправной частью империи наряду с Австрией и королевством Венгерским. Такое впечатление, что превращение монархии в триединую вполне бы всех устроило.
Только несколько совсем уж, говоря современным языком, экстремистских чешских и словацких политиков во главе с депутатом рейхсрата Томашем Масариком перебрались на территорию противника, в Париж и начало агитацию за революцию и независимую Чехословакию. В эту же сторону работало и поведение чешских и отчасти словацких полков, которые часто с удовольствием сдавались войскам Антанты и более того — в лагерях военнопленных создавали добровольческие чехо-словацкие части, готовые воевать против Центральных держав. Более того, когда после Русской революции большевики подписали с Германией и Австро-Венгрией Брестский мир, чехословацкий легион стал им ненужен и его отправили малой скоростью через Сибирь и Владивосток во Францию, то недовольные этим легионеры взбунтовались, легко свергли Советскую власть на большей части территории России и чуть было не переиграли назад последний год русской истории.
Так или иначе, а Антанта победила, попытка нового императора Карла соскочить из вильгельмовской повозки не удалась и в октябре-ноябре 1918-го древняя монархия рассыпалась на части. Тут оказалось, что практически все чешские и словацкие политики поддерживают Масарика и хотят независимой и объединенной Чехо-Словакии. Кроме этого нового государства на карте появились также Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев от Штирии до Родоп, независимая Венгрия, быстро превратившаяся в Венгерскую Советскую республику, Польша, соединившая в себе польские земли трех империй, Западно-Украинская Народная республика во Львове и Республика Немецкая Австрия со столицей в Вене.
В момент возникновения Немецкой Австрии 14 пунктов Вудро Вильсона и вообще принцип национального самоопределения были приняты дословно и в состав нового государства было объявлено включение населенных немцами Южного Тироля а также немецких областей Богемии и Моравии. Сама республика была заранее объявлена частью Германии. Однако победители быстро разъяснили неправоту венских политиков. Объединяться с остальной Германией ей было запрещено, южные районы Тироля прибрали себе итальянцы, а Судеты и другие районы Чехии, населенные немцами, должны были стать частью нового славянского государства. Возразить было нечем, былая императорско-королевская армия разбежалась по домам, а новообразованная чешская милиция быстро вышла к границам былого королевства, заняв по дороге Карлсбад, Райхенберг и другие населенные немцами города.
Немцы, конечно, были недовольны. Кстати, это характерная общая черта при распаде империй. Господствующая нация, превративщаяся в отделившихся окраинах в нацменьшинство, обычно бывает очень удивлена проявлением гегемонистских притязаний со стороны новых государствообразующих народов, бывших нацменов. Предполагается, очевидно, что на следующий день после отделения всякое национальное неравноправие должно исчезнуть навсегда, а не сменить адресата. На самом деле, обычно происходит «перегибание палки» и бывшая жертва с удовольствием становится угнетателем. Видимо, это все-таки лежит в природе человека.
Немцы устраивали демонстрации протеста, а чехословацкая полиция их разгоняла. 4 марта 1919 года во всех немецких городах Судет началась всеобщая забастовка и повсеместные демонстрации. Чехословацкие солдаты открыли огонь. Получилось 54 трупа и сотни раненных. С этого момента немецкое национальное меньшинство оказалось в постоянном противостоянии пражским властям. Да как сказать — нацменьшинство…
По переписи 1921 года общее население Чехословацкой республики было равно 13,4 млн чел. В том числе примерно 6,8 млн чехов, 3,1 млн немцев, 2 млн словаков, 0,7 млн венгров, почти полмиллиона русинов и 180 тыс евреев. Как видим, немцев в республике было много больше, чем одной из титульных наций словаков. Официальная власть выразила свое отношение к германцам словами первого президента Масарика, сказанными 22 декабря 1918 года в Праге: «Мы создали наше государство, тем определено и положение наших немцев, которые изначально пришли в страну как эмигранты и колонисты. Я искренне хотел бы, чтобы мы как можно скорее договорились».
Надо ли было уже при создании нового славянского государства напоминать немцам, составлявшим четверть его населения, что они тут чужие, «мигранты» на земле, где их предки жили восемь столетий? Но дела уже обстояли именно так и пограничные районы Чехии и Моравии стали оплотом оппозиции. На первых выборах больше всего жителей этих зон отдавали голоса Немецкой социал-демократической рабочей партии, за ней по числу голосов шла партия со странно звучащим сегодня названием Немецкая национал-социалистическая рабочая партия Чехословакии. Эти деятели запатентовали свое название на год раньше, чем их однофамильцы в Мюнхене — в 1919 году.
Достаточно быстро примерно половина немецких соци ушла налево во главе со своим вождем, создав Немецкое отделение Коммунистической партии Чехословакии. Под давлением Коминтерна они объединились с чешскими и словацкими единомышленниками, создав единую партию. Вообще немецкоязычные районы стали на десятилетие двадцатых одним из главных бастионов коммунистов. Дела в стране в ту пору шли более или менее хорошо, читайте рассказы К. Чапека, и особых вспышек национальных конфликтов не было.
Но республика существовала на свете не в одиночку. Два внешних события очень обострили обстановку в этих районах. Сначала в 1929-м рухнула биржа в США и начался великий экономический кризис, особенно сильно поразивший именно немецкие районы страны. Удар пришелся по экспортным отраслям производства бижутерии, стеклянной посуды, текстильной, бумажной и производству игрушек. Из общего числа безработных в Чехословакии 800.000 человек, около 500.000 составляли судетские немцы. А потом к власти в Берлине пришли в январе 1933-го Адольф Гитлер и его команда. Достаточно быстро, всего за пять лет промышленное производство в Германии удвоилось, а безработица снизилась в шесть раз. Это вызывало определенную зависть у этнических немцев по чехословацкую сторону границы и желание присоединиться к Рейху.
На этом фоне и протекала карьера нового политического лидера судетских немцев Конрада Генлейна. Он начинал как руководитель национальной Немецкой гимнастической ассоциации, в 1933 году стал во главе партии Судетонемецкий патриотический фронт и агитировал тогда за создание немецкой автономии в Чехословацкой республике. В ту пору он громко заявлял о своем уважении к президенту Масарику. На выборах 1935 года они назывались уже Судетской немецкой партией и набрали более 15% голосов. Это было больше, чем у любой партии во всей стране. У немецких социал-демократов и коммунистов вместе в Судетской области было в четыре раза меньше голосов. Это сделало Генлейна и его партию реальными представителями немцев в республике. Были ли Генлейн и его избиратели большими сторонниками фюрера Гитлера и нацистов? Сомнительно. Похоже, что их в ту пору больше всего устроило бы возвращение к прошлому, к порядкам времен императора Франца-Иосифа.
Естественно, что в Берлине обратили на них внимание. В 1938-м, после аншлюсса Австрии, когда Гитлер начал планировать захват Чехословакии, он встретился в марте с Генлейном и тот вместе со своей партией и большинством своего народа взял курс на нацизм. В мае по всей области прошли волнения, генлейновцы требовали проведения референдума и воссоединения с Рейхом. Такие требования уже очень отличались от старого лозунга автономии. Все-таки это никого в Европе не обмануло. За требованиями судетского населения очень заметно торчали уши Берлина. И Советский Союз, и Британия с Францией, и даже Италия Муссолини судетонемецкие требования не поддержали. Вермахт было стал подтягиваться к границе, но и чехословацкие войска заняли укрепления, «чехословацкую линию Мажино». Дело кончилось ничем.
В августе шли переговоры между правительством в Праге и судетонемецким движением при участии британского представителя лорда Ренсимена. Он, в общем, встал на немецкую сторону и сообщал своему правительству что: «Большое число чешских чиновников и полицейских, которые плохо говорят на немецком или совсем его не знают, были назначены в чисто немецкие районы. Чешским сельскохозяйственным колонистам предложили селиться на конфискованных в ходе земельной реформы землях, расположенных посреди заселённых немцами территорий. Для детей этих чешских захватчиков в большом количестве были построены чешские школы. Есть общее мнение, что чешским подрядчикам оказывается преимущество при размещении государственных заказов, и что государство с большей готовностью предоставляет работу и помощь чехам, нежели немцам. Я считаю эти жалобы в основном оправданными. Даже в период своей миссии, я не нашёл со стороны чехословацкого правительства готовности устранить эти претензии в достаточном объёме».
Повидимому, это было правдой. Чехословацкая республика была в большой мере республикой чехов. Даже словаков было очень немного в госаппарате, не говоря уже о немцах, мадьярах, русинах. В Рутении — Карпатской Руси это сказалось тем, что каждый четвертый избиратель в 1935 году проголосовал за коммунистов, ну, а для словаков, венгров, немцев это очень усиливало националистические партии. Тем не менее, некоторое неполноправие национальных меньшинств не было слишком уж сильным, при желании и понимании опасности раздоров тут все можно было бы урегулировать вовремя. Но этого сделано не было.
Лорд Ренсимен давил на Прагу и та вынуждена была согласиться на план создания немецких и венгерских автономных районов на территории республики. Но генлейновцам этого было уже мало. Лозунгом стало: «Домой, в Рейх!» В сентябре дело дошло до вооруженных столкновений судетских немцев с полицией и войсками. В пограничной зоне было объявлено военное положение, туда были введены войска. Советский Союз громко объявил о своей готовности помочь чехословакам, но при отсутствии общей границы и категорическом отказе Польши и Румынии на пропуск Красной Армии это имело, скорей, символический характер. Западные же державы, Франция и Великобритания заявили о своем сочувствии республике, но очень (!) советовали ей договариваться миром.
Вот в этих условиях французский премьер Даладье, великобританский Чемберлен, итальянский Муссолини и германский рейхсканцлер Гитлер в ночь на 30 сентября подписали в Мюнхене знаменитое соглашение, по которому все спорные районы передавались Рейху. Чехословакам об этом было сообщено, как о принятом решении без права апелляции. В одиночку или с сомнительной помощью Сталина Прага сопротивляться не решилась. Президент Бенеш склонился перед решением великих держав. Вермахт вошел в Судеты, встреченный бурными восторгами населения. Такой восторг не снился даже российским войскам в Крыму 2014 года. Девушки бросали цветы и целовали воинов, хозяйки выносили им вкусненькие блюда, изготовленные к празднику. Старики плакали от счастья. Куда-то исчезли и немногочисленные евреи, и сторонники Коминтерна, и беженцы из Рейха.
Лично Конрад Генлейн теперь вступил в НСДАП и был назначен рейхскомиссаром Судетской области. Потом он был назначен гауляйтером и штатгальтером новой немецкой гау Судеты. В СС он получил генеральское звание обергруппенфюрера. На уровне Кальтенбруннера и Карла Вольфа.
После Мюнхенского соглашения были подписаны отдельные декларации о взаимном ненападении между Рейхом и Британией с Францией. Жители западных стран вздохнули спокойно, поняв, что опасность новой Мировой войны отпала. Чемберлен так и сказал на лондонском аэродроме по возвращении: «Я привез мир для нашего поколения!» Ну, а в Берлине были настроены не так расслабляюще. Хотя фюрер и сказал, что у него более не осталось претензий к соседям, но в генштабе уже были подготовлены планы вхождения в «Остаток Чехии». Вообще, население Рейха мысль о том, что «Судетынаши» очень вдохновила и подняла авторитет Гитлера до небес.
Надо сказать, что все соседи Чехословакии не пожелали остаться в стороне от раздела трупа. Польша потребовала, еще в сентябре, Заользья, пограничного района с городом Тешином, где жили и чехи, и поляки. Сразу после Мюнхена польская армия заняла этот район. Братская Словакия захотела избавиться от Праги и под давлением Берлина она получила автономию, так же, как Подкарпатская Русь. Бенеша в Граде уже не было, немцы заставили его подать в отставку и уехать в Лондон.
В ноябре по решению Первого Венского Арбитража (чтобы не было сомнений — арбитрами были министры иностранных дел Германии и Италии) Венгрия адмирала Хорти получила южные районы Словакии и Карпатской Руси. В северной, горной части Закарпатья униатский священник Августин Волошин пытался какое-то время организовать государство Карпатскую Украину, но в марте 1939 года венгерские войска закончили эту игру, оккупировав все до польской границы.
Уже с начала 1939-го немцы стали провоцировать остатки Чехословакии, активно используя своих клиентов в Братиславе. 14 марта премьер-министр Словацкой автономии, католический священник и лидер Народной партии Йозеф Тисо объявил о независимости страны, в этот же день к вечеру президент того, что оставалось от Чехословацкой республики, Эмиль Гаха, вызванный фюрером в Берлин под угрозой бомбежки Праги подписал написанный Риббентропом договор, в котором он «с уверенностью вручил судьбу чешского народа и страны в руки фюрера Германии». Вместе с Прагой в руки Гитлера попали мощные оборонные заводы Остравы и на них готовое вооружение на 9 пехотных и 5 танковых дивизий, не говоря уже о вооружении наличной чехословацкой армии.
Наглое нарушение Рейхом недавно подписанных соглашений и обещаний Гитлера произвело впечатление даже в оптимистически настроенных Лондоне и Париже. Пробило даже Чемберлена. 31 марта он выступил в палате общин и дал Польше официальные гарантии против германской агрессии. Дело покатилось к сентябрю 1939-го и Второй Мировой войне. Еще недавно генералы вермахта сильно сомневались в политике Гитлера, считая ее авантюристической. Теперь они поверили в его звезду и стали готовиться к близкой войне не только с Польшей, но и с Францией и Великобританией. Соглашение Молотова-Риббентропа в августе успокоило их в невозможности в ближайшее время Восточного фронта.
В первые дни сентября началось. Как всё шло дальше знают все. Нельзя сказать, чтобы чехи всерьез сопротивлялись оккупантам, хотя леса в стране есть и партизанская борьба, как, к примеру, в Югославии, Греции, Польше была, в принципе, возможна. Да, действительно, парашютисты, посланные чехословацким правительством в изгнании Бенеша, убили в 1942 году имперского протектора Богемии и Моравии Рейнхардта Гейдриха, после чего прошла волна нацистского террора. Но оборонные заводы Остравы и Праги продолжали работать на вермахт, тем более что их рабочих по приказу Гейдриха кормили в заводских столовых сверх всяких карточек. Никаких лесных партизанских баз не появлялось. Чехословацкие летчики воевали в составе британской авиации, в том числе во время Битвы за Англию, но их было только 4 эскадрильи. В Советском Союзе, когда Гитлер напал и на него, были созданы сначала батальон, потом чехословацкая бригада, а в 1944-м и целый корпус, который успешно воевал в составе 1-го Украинского фронта.
Словакия с момента своего создания в 1939-м, была под протекторатом Рейха. Ее армия участвовала вместе с вермахтом в военных действиях против Польши в сентябре 39-го, и во вторжении в Советский Союз. Надо признать честно, что большой помощи Германии от нее не получилось. Словаки воевали против Красной Армии примерно так же, как их отцы воевали в составе австро-венгерской армии в 1-ой Мировой войне — без большого энтузиазма. А при возможности просто переходили на советскую сторону.
Когда фронт подошел к Карпатам, Словацкая армия вместе с заброшенными из Красной Армии и местными партизанами начала антигерманское восстание. Получилось не очень. Советские войска не смогли прорваться в Словакию через Дукельский перевал, части СС и вермахта задавили повстанцев. Разумеется, и тут пролилось немало крови, в том числе крови вполне мирных поселян.
Ну, и все знают, что когда американцы из армии Паттона подошли на 60 км, а советские войска были в 100-120 км, в Праге началось восстание. С детства помнится из какого-то отечественного романа крик дикторши пражского радио: «Руда армада! На помоц!» На самом деле нашим войскам было далековато, да у них и попросту не было бензина на такой бросок. А американцам не позволял Сталин. Прага-то была по межсоюзнической договоренности в нашей зоне. Солдаты Паттона оказались в Карлсбаде и Пльзени только с согласия маршала Конева. В итоге эсэсовцы генерала фон Пюклера могли бы разнести старинный город, но на счастье власовцы из 1-ой дивизии РОА решили под конец войны сделать хоть это доброе дело и выгнали немецкие войска из города. Их личные судьбы это не изменило, но город был спасен и 16 мая домюнхенский президент Бенеш вернулся домой из Лондона. 28 октября временный парламент подтвердил его президентские полномочия.
Премьер-министрами у него были сначала левый социал-демократ (впоследствии стал коммунистом) Фирлингер, потом коммунист Готвальд. Но Чехословакия никак не была до февраля 1948 года страной пролетарской диктатуры, в правительстве были и министры-коммунисты, и министры от различных умеренно-социалистических партий. И советские войска в тот раз были выведены из страны уже в декабре 1945-го, одновременно с американскими. Так что тут была ситуация, несравнимая с Польшей, Венгрией или Румынией, где находящиеся на территории страны советские войска были важным фактором в захвате коммунистами власти.
Чем же занимались президент Бенеш и коалиционное правительство? Прежде всего послевоенным восстановлением промышленности и городского хозяйства, очисткой аппарата от колаборационистов, национализацией в первую очередь всей имевшейся собственности Рейха, а затем и другой крупной промышленности. Но нас сейчас интересует та сторона их деятельности, которую историки именуют «декретами Бенеша». Тут совсем не было подталкивания со стороны коммунистов, инициатива была лично за президентом возрожденной республики.
Но надо сказать, что вопрос был уже, в принципе, согласован Наверху. Верхом в данном случае была Потсдамская конференция в июле 1945 года. Большая Тройка дала добро на выселение немцев из Судет, оговорив, правда, что при этом не должно быть ни жестокостей, ни несправедливостей. Так что санкция была. Да и странно было бы союзникам уже давшим общую санкцию на выселение немцев из Кенигсберга, Бреслау, Штедтина, Мариенбурга, ограничивать чехословаков.
Юридическую форму этому процессу дали знаменитые Декреты Бенеша:
-
от 19 мая 1945 г. — о недействительности передачи прав собственности за время оккупации немцам, венграм, предателям чешского и словацкого народов; от 21 июня 1945 г.— о конфискации и ускоренном разделе сельскохозяйственной собственности указанных категорий; от 19 июня 1945 г. — о наказании нацистских преступников и предателей через чрезвычайные народные суды; от 20 июля 1945 г. — о заселении славянских земледельцев на ранее конфискованные земли; от 2 августа 1945 г. — о лишении немцев и венгров гражданства; от 25 октября 1945 г. — о конфискации вражеской собственности.
Вначале для немцев были введены ограничения. Юристы Бенеша недолго ломали над ними голову, они просто взяли ограничения для евреев по нацистским Нюрнбергским законам и везде заменили евреев на немцев. Находящиеся в республике немцы должны были: как ссыльные регулярно отмечаться в полиции; носить повязку с буквой “N” (немец); посещать магазины только в разрешенное для них время; у немцев были отобраны не только автомобили и мотоциклы, но и велосипеды, ездить на вело им было нельзя; запрещалось пользование общественным транспортом — только пешком и не по тротуарам; запрещалось иметь радио и телефоны; нельзя было говорить по-немецки в общественных местах, например, на улицах.
Но и на этих условиях они могли жить в Чехословакии только до момента, когда до них дойдет выселение. К середине 1946 года все эти три с лишним миллиона чехословацких немцев были выселены в Германию. Лозунг «Домой, в Рейх!» получил новый смысл. Некоторое, очень ограниченное количество немцев, пара десятков тысяч осталась в Словакии, почти все официально приняв словацкую этничность. В Чехии и Моравии остался, кажется, один только член Политбюро компартии Чехословакии Карл Крейбих, бывший вождь судетских коммунистов.
К вопросу о справедливости при выселении можно сказать, что во многих случаях по инерции выселялись вернувшиеся в Судеты немецкоязычные евреи и бывшие узники концлагерей. Кто бы с ними разбирался?! Заметим также, что активные нацисты, эсэсовцы и прочие кандидаты в военные преступники в основном уже скрылись из мест, где их знали, ещё при приближении союзных войск.
Ну, а о гуманности выселения осталось очень много свидетельств. По официальным данным за время депортации погибло 18816 немцев, в том числе 5596 было убито, 3411 покончили с собой, 6615 умерло в концлагерях, 1481 погибло при транспортировке, 705 умерло сразу по прибытии в Германию и 379 умерли по неизвестным чехословацким властям причинам. Выселяемых отправляли голыми, иногда просто буквально, как тех немок, которых в этом виде гнали через Рудные горы в советскую зону оккупации Германии. Советские офицеры, вообще говоря мало склонные к покровительству жителям Рейха, позаботились их одеть в трофейные вермахтовские мундиры. В любом случае у экспатриированных немцев была заранее отнята вся их собственность от домов и земель до шуб и домашнего имущества.
Не только в памяти, но и в документах остался Брюннский марш смерти, когда изгоняемые из Брно около 30 тысяч немцев пешком и на грузовиках были отправлены за 55 километров на австрийскую границу. Свидетели говорят, что по обочинам лежали трупы умерших стариков и детей. Всего при этом умерло, как теперь считают, около пяти тысяч человек, в том числе 890 душ в концлагере, куда их определила в конце перехода советская военная администрация в Австрии. Эти последние умерли по большей части от дизентерии.
Сотнями числятся убитые при каждом из таких эпизодов, как массовые убийства в Постолопрты, Домажлице, Устице, Пршерове, Хомутове. Это, конечно, не результат распоряжений из Града об уничтожении. Но накаленная антинемецкая пропаганда, в какой-то степени связанная с небольшим желанием говорить о поведении самих чехов во время войны, дала свои плоды. Люди, семь лет не поднимавшие оружия против Рейха, должны же были где-то дать выход своей антинацистской ненависти, тем более, если они служили в армии или полиции и имели оружие.
Можно и нужно ли пожалеть этих убиваемых и изгоняемых с Родины стариков, женщин, детей? Да что ж мы не люди, что ли? Конечно, их очень жалко, особенно если вспомнить, что они-то лично в подавляющем большинстве не участвовали в еврейских и чешских погромах, не сажали в гестапо, не жгли деревни. Но скажем честно, что на этот крестный путь, пусть тогда еще в далекой перспективе, они отправились в тот день, когда со слезами счастья на глазах встречали солдат вермахта, входивших в их города и села. Как говорил один широкоизвестный немецкий философ и экономист из Трира: «Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности…». Конечно, если бы кто-нибудь сказал им заранее… . Но ведь в 38-м они думали, что пусть будут хоть камни с неба, но они уже в Рейхе.
Конечно, тут могли быть варианты. Скажем, австрийцы годом раньше так же восторженно приветствовали входящий вермахт и любимого фюрера. А между тем послевоенная судьба их сложилась намного лучше. Союзники, все — и западные, и Сталин очень хотели навеки оторвать их от Германии. Поэтому быстрая гримировка австрийцев в «жертвы гитлеровской агрессии» удалась. Их тоже оккупировали и разделили на зоны, тоже были репарации и конфискация союзными державами некоторых производственных объектов. Но особую народно-демократическую республику в восточной зоне им никто не навязывал, без многолетнего разделения на два государства они обошлись, не говоря уже о выселениях по судетскому или прусскому вариантам. Пронесло. Но тут просто счастливая комбинация карт. А у судетских немцев ее не сложилось, как и у силезских или данцигских. Но ведь и не всякий перебегающий улицу на красный свет светофора непременно попадает под грузовик. Однако, это не значит, что нужно себя ставить в такое положение.
Прошли десятилетия. Многое произошло: коммунистический переворот, экспроприация буржуев, террор 40-х — 50-х, Варшавский пакт, Пражская весна, вторжение советских и других союзных войск в августе 68-го. Кстати, все помнят, что наиболее жестким был режим в «гэдээровской» зоне оккупации. Как знать, может быть и потому, что молодые солдаты и офицеры Национальной Народной армии что-то слышали от отцов о событиях 1945-46 годов. Потом была Бархатная революция с уходом коммунистов, восстановление отношений с Западом. Новые власти уже не могли делать вид, что с изгнанием немцев все в порядке. В 1990 году президент Чехословакии Вацлав Гавел публично выразил сожаление в связи с событиями 1945-46 годов. Но как только начинает звучать, хотя бы чуть-чуть слово «реституция», то есть какое-то возмещение за отнятую у изгнанных немцев собственность, чешские деятели сразу вспоминают послевоенную лексику. Весной 1999 года, к примеру, премьер-министр Чехии Милош Земан назвал судетских немцев «предателями Родины» и «гитлеровским легионом». Понятно, что в Германии это совсем не понравилось. Но организация судетских немцев Австрии, например, требует возвращения конфискованного по декретам Бенеша имущества, которое оценивают в 260 миллиардов евро нынешними деньгами. Для сравнения доход госбюджета Чехии на 2007 год равен 40 миллиардам евро. Конечно, тут заговоришь о предателях Родины.
Добавим только, что изгнанные из Судет немцы не пропали. Это были все-таки немцы, жизнь в лагерях для беженцев на нищенское пособие их не устраивала. Они не сразу, но влились в общую жизнь фатерланда, стали работать по первому времени на тяжелых и грязных работах, но потом общий подъем экономики, «послевоенное экономическое чудо» позволили им занять вполне достойные места в обществе. В советской пропаганде судетонемецкий и другие союзы изгнанных были одним из трех западногерманских жупелов наряду с Францем-Йозефом Штраусом и генералом Шпейделем. Между тем, уже в 1950 году была принята «Хартия изгнанных немцев», где говорилось об отказе от мести и возмездия и подчеркивалась готовность изгнанных немцев принять участие в восстановлении Германии и всей послевоенной Европы. Сегодня, спустя 73 года после изгнания их и их потомков невозможно выделить из германского общества.
Это, конечно, служит некоторым контрастом к судьбе палестинских беженцев 1948 и 1967 годов, которые в большой части и сегодня, спустя 70-50 лет продолжают жить на подачки в лагерях. Частью тут причиной не слишком большое желание арабских правительств и народов ассимилировать своих дорогих братьев по языку, но в большой мере тут, повидимому, и нежелание палестинцев покидать свои лагеря и свои халявные денежные поступления от ООН и богатых нефтяных стран Арабского залива, да даже и от Израиля.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer5_6/eygenson/
