Софья Александровна Яновская: Конец легенды о большевике-комиссаре*0

ВВЕДЕНИЕ

Софья Александровна Яновская (1896–1966) — широко известный ученый и педагог в области математической логики, философии и оснований математики. Имя ее как специалиста не нуждается в представлении: освещению ее научной, педагогической и организационной деятельности посвящены десятки статей и книг. Также сохранилось множество воспоминаний об этом замечательном человеке, принадлежащих перу ее друзей и учеников [1-9]. Однако в российской научной литературе и, в ещё большей степени, околонаучном фольклоре существуют прямо противоположные оценки С.А. Яновской как человека и общественного деятеля. В этих оценках ей инкриминируют участие в Гражданской войне на стороне большевиков. Утверждается, что она служила в Красной Армии комиссаром, носила наган и пускала его в ход, если это требовалось. Более того, ее обвиняют в том, что она в 1920-е – 1930-е годы участвовала в «погромах» ученых старой формации, не разделявших марксистско-ленинскую идеологию. Эти погромы устраивались новой властью с целью обеспечить свой контроль над наукой и высшей школой. Все эти обвинения ставят под вопрос репутацию ученого и настоятельно требуют ответа.

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

С.А. Яновская пользовалась при жизни большим уважением как среди коллег-профессионалов — математиков и логиков — так и среди партийно-государственных кругов страны [9]. Положение изменилось после смерти Софьи Александровны в 1966 году. Тогда в академической среде стали появляться слухи о якобы неподобающем ее поведении в период Гражданской войны. Ученица С.А. Яновской Зинаида Андреевна Кузичева в июне 2006 года рассказала автору, что «Софья Александровна служила в Гражданскую войну большевикам, ходила с наганом и, не задумываясь, пускала его в ход, когда требовалось. Но впоследствии она раскаялась и, искупая свою вину, стала совсем другим человеком, таким, какой мы ее знали». Через четыре года в июне 2010 года, Зинаида Андреевна поправила свои воспоминания, рассказав мне, что «впервые услышала о Софье Александровне — комиссаре от одного человека в конце 1960-х годов; он сказал, что она ходила тогда (в Гражданскую войну) с большим пистолетом, но ничего насчет «пускала в ход, когда требовалось», он не говорил; однако и тому, что он сказал, я не поверила, т.к. он был человек очень язвительный». Значительно позже слухов о якобы неподобающем поведении С.А. Яновской в период Гражданской войны начали появляться слухи о якобы ее участии в 1930-е годы в «погромах» ученых старой, дореволюционной формации, выступавших против навязываемой сверху марксистско-ленинской идеологии. Все эти слухи в отношении С.А. Яновской не сопровождались приведением каких-либо доказательств неподобающего ее поведения: засвидетельствованных фактов, логических рассуждений и т.д. Они оставались слухами, не переходящими в публикации, в течение 30 лет — с 1966-го до 1996 года. Столь длительный период, в течение которого недоброжелатели С.А. Яновской и критически настроенные к ней исследователи предпочитали «держать фигу в кармане», объясняется, по-видимому, двумя обстоятельствами. Во-первых, у всех этих людей не было весомых доказательств их обвинений в адрес С.А. Яновской. Во-вторых, и это главное, в этот период были ещё живы ее многочисленные друзья и коллеги, знакомые с ней ещё со времен Гражданской войны, которые могли веско свидетельствовать в ее пользу, и таким образом, дать отпор обвинениям.

Ситуация изменилась уже в 1996 году, спустя 30 лет после смерти С.А. Яновской. В том году отмечалось 100-летие со дня ее рождения, проводились юбилейные мероприятия, специальные юбилейные издания. И люди, которые долго дожидались подходящего момента, решили, что он настал, и принялись писать в журналы то, что раньше циркулировало лишь на уровне слухов. И у этих писаний нашлось немало читателей. Первой заметной публикацией, в которой открыто говорилось о якобы неблаговидном поведении С.А. Яновской в 1930-е годы, была статья историков науки И.Г. Башмаковой и С.С. Демидова и математика В.А. Успенского [10] (первая и третий — ученики С.А. Яновской!). В этой статье авторы пишут:

«Новая власть ставила под свой контроль науку и высшую школу, одной из главных задач была борьба с реакционной профессурой, утверждение пролетарского студенчества, внедрение в студенческую и профессорскую среду единственно верной марксистско-ленинской идеологии. Все это сопровождалось шумными пропагандистскими кампаниями, чистками и поисками врагов. Особая роль в этих мероприятиях отводилась так называемым «красным профессорам» (выпускникам Института красной профессуры) — членам большевистской партии, носителям новой, марксистской идеологии. Они должны были выступать не только рупором новой идеологии и политики, но и быть зоркими стражами, не допускающими идеологической крамолы, выявляющими и обличающими ее, в каком бы виде — даже самом невинном — она ни появлялась. Эта «борьба» нередко заканчивалась в застенках ОГПУ. К числу «красных профессоров» в Московском университете относились и С.А. Яновская. Многие ее поступки в эти годы кажутся нам непонятными. Ведь она вместе с Э. Кольманом — одной из наиболее одиозных фигур в советской науке тех лет — громила «реакционную профессуру» и способствовала созданию тяжелой атмосферы вокруг ряда известных математиков (например, Д.Ф. Егорова, арест которого последовал в 1930 г.)».

В этом отрывке авторы статьи пытаются представить С.А. Яновскую как погромщика старых профессоров, используя в качестве единственного аргумента то, что она была «красным профессором». Однако из логики хорошо известно, что такой аргумент считается логической ошибкой, называемой «ссылкой в споре на личные качества противника». Не случайно авторы не приводят ни одного конкретного случая «погрома», учиненного Яновской — одни только слова.

Ещё дальше указанных авторов пошел философ В.А. Бажанов. В своей работе [11] он писал: «Беспристрастный подход к истории науки требует… не только перечисления заслуг ученого, а описания творческой эволюции во всем многообразии красок — как белых, так и черных, свидетельствующих о сути эпохи, о силе и интеллектуальном мужестве тех, кто смог подняться над нею и создать предпосылки для прорыва в иную эпоху. Как произошло, что ученый, придерживавшийся в достаточно зрелом возрасте марксистско-ленинской идеологии в ее более чем ортодоксальном, воинственном варианте, сурово клеймивший в 1930-х гг. своих идеологических противников и рассматривавший их фактически как врагов, как этот ученый смог стать человеком, сознательно, последовательно и энергично возрождавшим то, что только что им разрушалось». В этом воодушевляющем отрывке поражает то, что его автор даже не считает необходимым хоть как-то обосновать приводимые утверждения. Например, привести хотя бы пару случаев разрушения (чего? когда?) и возрождения (чего? когда?). А вот ещё один интересный отрывок из той же работы [11]: «Революция докатилась, наконец, и до Института математики и механики, руководство и методы которого были коренным образом изменены [Яновская 1930]. Эта статья Яновской вышла в майской книжке журнала «Под знаменем марксизма», а осенью этого года глава «Московской школы» Д.Ф. Егоров был сослан в Казань, где через год скончался». Очевидно, что здесь С.А. Яновская обвиняется в соучастии в преследованиях и смерти Д.Ф. Егорова. Однако никаких оснований для этого нет: то, что Егоров был сослан после публикации статьи Яновской, отнюдь не значит, что это произошло из-за этой статьи. Более того, как следует из приведенного отрывка, он был написан после того, как в институте математики и механики МГУ начались чистки, жертвой которых стал и Егоров, так что С.А. Яновская никак не могла повлиять на его судьбу. В своей более поздней книге [12] В.А. Бажанов дополнительно предпринимает попытку объяснить бесконечную преданность и самоотдачу С.А. Яновской по отношению к своим ученикам. Дело заключается в том, что эта черта личности Яновской, хорошо известная в научных кругах, противоречила распускаемым о ней негативным слухам и разрушала их. И вот как Бажанов решает поставленную задачу: «Ее внимание и бескорыстная помощь молодежи, вступающей в науку, были формой покаяния, причем покаяния не словом, а делом». Однако такое объяснение никак не проходит. С.А. Яновская была неверующим человеком, и понятия греха, покаяния и т.д. были ей чужды. Поэтому, если бы она осознала свою вину перед кем-то и решила ее загладить, она, как светский и здравомыслящий человек, встретилась с тем, перед кем виновата, и попросила у него прощения. Однако на деле ничего подобного не произошло. Ещё дальше пошел ученик С.А. Яновской (!) Б.В. Бирюков, который в своей книге [13] написал: «ученик Яновской Д.П. Горский высказал взгляд, что полное самопожертвования поведение Яновской было своего рода формой ее покаяния; евреи не знают покаяния в христианском его понимании, и Софья Александровна нашла способ загладить ту вину, которая на ней несомненно лежала — добрыми поступками». Простим двум ученым незнание религии святого народа, которая на самом деле включает и покаяние, притом в гораздо более жесткой форме, чем в христианстве. Однако совершенно непростительно, что обоим даже не пришло в голову, что существует возможное гораздо более простое объяснение бескорыстного, полного самоотдачи поведения Яновской по отношению к своим ученикам и близким: она была просто по-настоящему хорошим и добрым человеком, для которого совершать добрые дела по отношению к близким так же естественно, как и дышать.

Очень много времени уделил изучению биографии С.А. Яновской ее ученик Б.В. Бирюков, который под ее руководством в 1950-е гг. защитил кандидатскую, а в 1960-е — докторскую диссертацию. Удивительно, но в своей книге [13] он пишет: «В октябре 1930 года Д.Ф. Егоров был арестован по сфабрикованному делу «О центре всесоюзной контрреволюционной организации «Истинная православная церковь»». Егорова приговорили к пяти годам заключения, но затем этот приговор был заменен высылкой в Казань на пять лет. Там в следующем году Д.Ф. Егоров скончался в больнице. Не существует никаких документов, говорящих о каком-либо участии С.А. Яновской в «деле Егорова». Трудно, однако, предположить, что она в нем не участвовала. Объяснение же тому, почему никаких документальных свидетельств ее участия в гонениях на Д.Ф. не обнаружено, я вижу в том, что свидетельства эти уничтожены».

Здесь С.А. Яновская фактически обвиняется в соучастии в убийстве Д.Ф. Егорова, но не представляются никакие доказательства этого обвинения. Более того, утверждается, тоже без всяких доказательств, что существовали документы, говорящие об участии Яновской в гонениях на Егорова, однако они были уничтожены. Данная цепочка рассуждений человека-специалиста по логике удивительна: ведь в ней трижды нарушен основной закон логики — закон достаточного основания! Конечно, эти рассуждения не имеют никакой доказательной силы. Вот ещё один интересный фрагмент из книги [13], где  Б.В. Бирюков негативно характеризует свою учительницу. «Вполне понятна позиция С.А. Яновской, занятая ею в деле Лузина в 1936 г. В томе «Дело акад. Н.Н. Лузина» [14] мы находим приложение «Против Лузина и лузиновщины (собрание математиков МГУ)». Оно начинается со слов о том, что представители московской математической общественности, профессора и преподаватели, научные работники и аспиранты НИИ математики, механики и астрономии МГУ собрались, чтобы обсудить статьи в «Правде» о деятельности Н.Н. Лузина. Что же в этой деятельности было сочтено заслуживающим осуждения? Об этом мы узнаем из резолютивной части данной публикации, где о вредительской деятельности Лузина говорится следующее:

«…разгромленный и разбитый враг не сложил оружия. Лишенный возможности открытого выступления, он применяет все более разнообразные приемы маскировки, все искуснее пряча свое действительное лицо. Ярким примером этого является разоблаченная «Правдой» деятельность Н. Лузина. Давая заведомо ложные похвальные отзывы, выдвигая малоспособных математиков и затирая талантливую научную молодежь, печатая все свои хорошие работы за границей и помещая в советских изданиях лишь малоценные статьи, издеваясь при этом над собственными похвальными отзывами и работами, помещенными в советских журналах, лицемерно льстя в глаза советской научной молодежи и сообщая по секрету друзьям, что время этой молодежи подходит к концу, Лузин думал, что одурачивает нашу научную общественность. Явствующая из всех этих фактов вредительская деятельность этого господина нашла, однако должную оценку на страницах «Правды», сорвавшей с него советскую маску. С.А. Яновская выступала на этом собрании с главным докладом. Она повторила те обвинения, которые мы привели выше».

Сказанное здесь в адрес Яновской не соответствует действительности: Софья Александровна выступила на собрании первой, так что никак не могла повторить обвинения против Лузина, которые прозвучали в итоговой резолюции собрания, составленной после его окончания, с учетом всех выступлений. На самом деле она говорила о том, что Лузин не соблюдает нормы этики, обязательные для любого ученого: занимается плагиатом, недобросовестно относится к подготовке учебников, двурушничает и т.д. В сказанном ею не было ничего такого, что было неизвестно сотрудникам МГУ, и другие весьма авторитетные выступающие (Понтрягин, Колмогоров, Бухгольц и др.) подтвердили это (см. подробнее в [15]). Так что приведенная попытка Б.В. Бирюкова обвинить С.А. Яновскую в соучастии в гонениях на Н.Н. Лузина несостоятельна.

Мое личное знакомство с Б.В. Бирюковым состоялось в 2001 году. Борис Владимирович выступил тогда с пленарным докладом о жизни и творчестве  С.А. Яновской на конференции «Континуальные логико-алгебраические исчисления и нейроматематика», организованной в Ульяновке проф. Л.И. Волгиным. В докладе он рассказывал о Яновской как выдающемся ученом, педагоге, общественном  деятеле. В то же время он упомянул об ее участии в Гражданской войне на стороне красных в качестве большевистского комиссара, «ходившего с большим револьвером и, не задумываясь, пускавшим его в ход». Это было сказано тоном, не допускающим сомнения в том, что сам Бирюков считал такую деятельность не только преступной, но и позорной — вроде сифилиса. Более того, он пытался объяснить эту деятельность Яновской ее национальным происхождением. Доклад Б.В. Бирюкова меня заинтересовал и удивил. На следующий день мы встретились и долго беседовали. Выяснилось что Борис Владимирович судит о революции 1917 года и Гражданской войне исключительно с позиции белых. Я обратил его внимание на существование других позиций, а по возвращении домой выслал подборку информации о названных событиях, которой он не владел, и объяснил свою позицию по ним. Ответа от него я не получил. С этого времени я занялся самостоятельным изучением жизни и творчества С.А. Яновской. Из воспоминаний ее близких и учеников было ясно, что Софья Александровна не только крупный ученый, педагог и организатор науки, но и замечательный человек. Однако над ней видел груз обвинений в неподобающем поведении в период Гражданской войны, когда она в качестве большевистского комиссара якобы участвовала в красном терроре, и в 1930-е годы, когда она в качестве парторга якобы участвовала в погромах старых профессоров, не разделявших коммунистических взглядов. В своих изысканиях я стремился объективно отразить вклад С.А. Яновской в отечественную науку и педагогику, ее человеческий облик, исходя из презумпции невиновности. При этом самым широким образом использовались воспоминания о ней ее друзей, коллег и учеников. К 2004 году работа была завершена и оформлена в виде обширной машинописи объемом в 2 изд. листа. И тут началось самое трудное — оказалось, что работу никто не хочет печатать. Более того, она вызвала явное отторжение, против которого была бессильна любая логика, хотя люди, к которым я обращался, были сплошь специалистами по логике. Сначала в 2007 году статью отверг журнал «Вопросы истории естествознания и техники», куда мне посоветовал обратиться Б.В. Бирюков. Анонимный рецензент в отзыве написал: «Работа В.И. Левина — написанная достаточно живо статья о выдающемся советском историке математики С.А. Яновской. Ничего нового статья не содержит, за исключением критики некоторых авторов (И.Г. Башмаковой, В.А. Успенского, С.С. Демидова, В.А. Бажанова) за их точку зрения об участии С.А. в 1930-е годы в погромах ученых старой формации. Критика эта очень наивна. Представляя С.А. «идеальным человеком», автор трактует ее позицию в «деле Лузина» как позицию человека, проводившего «обычную идеологическую работу партийцев среди беспартийных». На самом же деле С.А., выступая против Н.Н. Лузина с обвинениями, носившими характер критики недостойных действий Лузина, не могла не понимать, какую грозную силу несут ее обвинения. Живя и действуя в это страшное время, она не избежала участия в творившихся тогда несправедливостях. Она была живым человеком и тоже боялась. И когда чувствовала, что почва под ней начинала гореть, могла прибегнуть к неблаговидным действиям, даже к доносу. Печатать эту статью не следует». Я, естественно, возразил этому нелогичному отзыву, указав, что боятся все живые существа, но доносят лишь немногие, и потребовал предъявить факты доносительства С.А. Яновской. Ответа на мое письмо не последовало, из чего можно было заключить, что такие факты рецензенту не известны. Вскоре после этого Б.В. Бирюков заинтересовался историей отклонения моей статьи в ВИЕТ. Он написал мне: «Было бы интересно узнать, КТО в ВИЕТ написал Вам, что она ДОНОСИЛА! Это понятие достаточно неопределенно. Донос может быть закрытым, в виде статьи или абзаца в статье. Ещё раз прошу Вас узнать в ВИЕТ, какими негативными сведениями о Софье Александровне они располагают и кто именно». Узнать что-либо мне так и не удалось, так что любознательность Бориса Владимировича осталась неудовлетворенной, а негативных факторов о С.А. Яновской он не получил. Однако мою статью он раскритиковал:

«Что касается Вашей статьи о Яновской, она мне не очень понравилась, т.к. ее образ представлен только в позитивном виде. Кроме того, источниковедческая база Вашей статьи представляется мне слабой. Книжка «Женщины — революционеры и ученые» всем известна, и считать ее очень важным источником не следует. Поскольку вы не застали С.А., писать о ней Вы можете только на основе каких-нибудь новых или малоизвестных источников».

Стало ясно, что Б.В. Бирюков, у которого уже были публикации о С.А. Яновской и готовилась книга о ней, не хочет, что бы я «вклинился» в этот процесс. Тем не менее, я послал свою статью в журнал «Вопросы философии», известив об этом Бирюкова. Журнал мне не ответил — даже после моих запросов. Не исключено, что такое поведение было инициировано письмом Бирюкова в редакцию журнала, где его хорошо знали по многим публикациям, в частности, о С.А. Яновской.

Потерпев неудачу с опубликованием статьи о С.А. Яновской в российских изданиях, я попытался обратиться к международным изданиям. Первым из них был ежегодник «Логические исследования» (Logical Investigation), издаваемый Институтом философии РАН на русском и английском языках, при международной коллегии. Туда в 2009 году и была отправлена моя статья. Я надеялся на ее публикацию, т.к. главный редактор ежегодника А.С. Карпенко меня знал и ранее опубликовал пару моих статей. Однако время шло, но в очередных «Ежегодниках» статья не появлялась. Наконец, в 2011 году пришлось обратиться к главному редактору. В ответ мне было сообщено, что публикация статьи снова откладывается, т.к. Яновская в ней «больно хорошая». После чего пришлось перейти к реализации проекта через иностранные издания. Сначала я послал статью проф. А. Шуману (Польша), и она в 2013 году вышла в свет в США по-английски на страницах книги, изданной под ред. А. Шумана [16]. Затем расширенная версия этой статьи была опубликована в виде отдельной книги в Германии [17]. Пикантная подробность: на страницах упомянутой американской книги наряду с моей статьей, в которой дана высшая положительная оценка С.А. Яновской как человека, ученого и педагога, опубликована статья А.С. Карпенко [18], в которой, наряду с положительными высказываниями о Яновской, содержится и такой пассаж: «Она была политруком на фронте (Гражданской войны — В.Л.) и в борьбе за идеалы марксизма-ленинизма была членом суда, который мог приговорить людей к расстрелу».

В результате многолетних посмертных устных и печатных обвинений против С.А. Яновской со стороны отдельных ученых — ее коллег в научном сообществе широко распространилось мнение о якобы ее участии в погромах отечественных ученых дореволюционного образца, проводившихся советской властью. Разумеется, у мыслящих ученых были все возможности, чтобы проверить выдвигавшиеся обвинения и убедиться, что все они лишены оснований. Однако для более широкой аудитории никаких оснований и не требовалось — достаточно было мнений, высказанных учеными-противниками Яновской. Вот характерный пример. В книге Ю.М. Колягина и О.А. Саввиной о Д.Ф. Егорове [19] написано:

«В кампании, организованной против Д.Ф. Егорова, не осталась в стороне и «красный профессор» С.А. Яновская. Хотя документальных свидетельств участия Софьи Александровны в деле Егорова практически не осталось, ее ученик Б.В. Бирюков утверждает: «Трудно, однако, предположить, что она в нем не участвовала… Объяснение же, почему никаких документов, свидетельствующих о ее участии в гонениях на Дмитрия Федоровича, не обнаружено, я вижу в том, что свидетельства эти уничтожены». Действительно, высказывания «красного профессора», ее близость к Э.А. Кольману и другие факты говорят, что словам Бирюкова следует верить».

АНАЛИЗ ПУБЛИКАЦИЙ

Выше мы убедились, что в текстах, содержащих обвинения против С.А. Яновской, отсутствуют соответствующие сколько-нибудь серьезные доказательства. В связи с этим интересно выяснить, каким образом такие «голые» обвинения появились в научной печати. Анализ начнем с работы [10]. Важность этой работы определяется тем, что она была первой, содержащей обвинения, и при этом два из трех ее авторов — И.Г. Башмакова и В.А. Успенский — были учениками С.А. Яновской, много лет общались с ней и хорошо ее знали. Этого нельзя сказать о третьем авторе — С.С. Демидове. Когда в начале 2000-х гг. я познакомился с работой [10], больше всего меня поразило то, что в ней ученики Яновской дают своей учительнице столь резко негативную оценку (см. выше). Мне такое поведение показалось противоестественным, и я начал действовать. Сначала обратился к В.А. Успенскому. В письме, посланном дважды по электронной почте (декабрь 2004 г. и май 2005 г.) и регулярной почтой (июнь 2005 г.), я написал:

«Глубокоуважаемый Владимир Андреевич! Обращаюсь к Вам по совету О.Б. Лупанова. Занимаюсь логикой и её историей. У меня возник ряд вопросов, связанных с личностью… С.А. Яновской, которую Вы, очевидно, знали. Именно, встречаются в опубликованных работах утверждения, что в конце 20-х — 30-х годах она занималась политдоносами на ученых, на основании чего те были репрессированы (Егоров, Лузин и др.). Однако в воспоминаниях современников, её знакомых, подчеркивались её исключительные душевные качества, человечность. Где правда? В.И. Левин».

И уже в июне получил ответ:

«Глубокоуважаемый Виталий Ильич! О Яновской. Был бы раз узнать от Вас, в каких именно публикациях (и на каких страницах) упоминается ее якобы доносительская деятельность. О ее роли в деле Егорова и деле Лузина никогда ничего не слышал. В книге «Дело академика Лузина» она вроде бы не присутствует. Я знаю ее с лучшей стороны. Где правда (и что такое правда) знает один лишь Бог. — Ваш В.А. Успенский».

Из письма Успенского следовало, что ему не известно о каких бы то ни было прегрешениях (например, доносах), совершенных С.А. Яновской. Более того, стало ясно, что он в действительности не является одним из соавторов работы [10], сообщающей о якобы существовании таких прегрешений. Труднее оказалось выяснить роль И.Г. Башмаковой, второго автора этой работы и ученицы С.А. Яновской, поскольку к этому времени ее уже не было в живых. Однако мне снова повезло. В 2010 году мне дала интервью З.А. Кузичева, ученица С.А. Яновской, контактировавшая тесно с Башмаковой в течение 40 лет [20]. В числе прочего, она сказала: 

«И.Г. Башмакова — ученица Софьи Александровны — относилась к ней с огромным уважением и преклонением. Она, даже если бы знала что-то о неблаговидных действиях С.А., никогда не сказала об этом вслух».

Данное свидетельство подтверждается тем фактом, что в единоличных публикациях Башмаковой нигде не встречаются сведения о каких-либо «неблаговидных поступках» С.А. Яновской. Наоборот, в ее воспоминаниях [4] мы находим панегирик ее учительнице:

«В моей судьбе С.А. сыграла исключительно большую роль: она помогла мне выбрать специальность, руководила мной в моих занятиях по истории математики, не раз оказывала мне помощь в наиболее тяжелые минуты жизни. Эту маленькую, хрупкую и такую энергичную женщину, богато одаренную и умом, и сердцем, мне никогда не забыть».

Из сказанного стало ясно, что И.Г. Башмакова, как и В.А. Успенский, в действительности не является одним из авторов работы [10], по крайней мере, той её части, где С.А. Яновская обвиняется в совершении «неблаговидных поступков». Остался единственный возможный вывод: автором указанных обвинений против С.А. Яновской является третий из авторов работы [10] – С.С. Демидов. После этого вывода было естественно обратиться к С.С. Демидову:

«Профессору Демидову С.С. Уважаемый Сергей Сергеевич! Я занимаюсь вопросами истории науки и техники. Сейчас изучаю научную и человеческую биографию С.А. Яновской. Нашел статью: Башмакова И.Г., Демидов С.С., Успенский В.А. Жажда ясности // Вопросы истории естествознания и техники. — 1996. — №4. В этой статье, в числе прочего, утверждается, что С.А. Яновская в конце 1920-х – 1930-х гг. «громила реакционную профессуру» и «способствовала, мягко говоря, созданию тяжелой атмосферы вокруг ряда известных математиков», выступала «в роли гонительницы» и что после войны «в ней произошел перелом», после которого она стала «совсем другой — доброй, отзывчивой, готовой открыто защищать научные ценности, отстаивать с большим риском для себя и математику, и математиков». Содержание приведенных фраз представляется исключительно важным в уяснении биографии С.А. В связи с этим очень прошу Вас откликнуться и сообщить: 1) на каких фактах основано утверждение о погромах, создании тяжелой атмосферы и роли гонительницы, кем и где эти факты опубликованы? 2) кто из людей, знавших С.А. Яновскую до и после войны, зафиксировал произошедший в ней перелом, где и когда этот факт был опубликован? — Профессор В.И. Левин».

Это письмо я отправил по всем электронным адресам Демидова (дважды) и регулярной почтой по его служебному адресу в ИИЕТ РАН (Москва) в течение сентября-ноября 2011 года. Ответа не последовало. Из чего вытекало, что никаких оснований для обвинения С.А. Яновской, прозвучавших в работе [10], у профессора С.С. Демидова не существует.

Ещё легче анализируются работы В.А. Бажанова [11, 12]. Их автор полностью опирается на работу И.Г. Башмаковой, С.С. Демидова и В.А. Успенского [10], содержащую безосновательные обвинения против С.А. Яновской, и лишь журит их за недостаточную жесткость:

«почти обходят стороной весьма драматический и достаточно характерный для отечественной гуманитарной науки период жизни С.А. Яновской. Говорится лишь кратко, в общих словах, что Яновская относилась в МГУ к числу «красных профессоров», что в этот период борьбы с «егоровщиной» и «дела академика Н.Н. Лузина» многие ее поступки (какие?) кажутся «непонятными», что, наконец, в отличие от Э. Кольмана — соавтора Яновской того времени — «она никогда не писала доносов, ни прямых, ни идеологических». Даже в список литературы, завершающий статью, почему-то не включены публикации, которые могут относиться к непонятным поступкам и пролить свет на их суть».

Таким образом, никакого вклада в подведение оснований под обвинения против С.А. Яновской в работах В.А. Бажанова нет.

Интересен и поучителен анализ работ Б.В. Бирюкова, посвященных жизни и творчеству С.А. Яновской. Бирюков с детства воспитывался в семье, не принявшей большевизм и Октябрьскую революцию. В 1950 году он окончил философский факультет МГУ и, поработав преподавателем, в 1955 году поступил в аспирантуру этого факультета по кафедре логики. Его научным руководителем была зав. кафедрой профессор С.А. Яновская. Это стало для него проблемой, которую он пытался решить всю оставшуюся жизнь. Дело было в том, что С.А., будучи превосходным научным руководителем — как педагог, ученый и человек, в это же время являлась активно действующим представителем ненавистного Бирюкову большевизма. Эти две стороны одной и той же личности были для него абсолютно несовместимыми, и это все время мучило его. Однажды, по его рассказу, мне он не выдержал и открыто спросил С.А.: «Как вы могли примкнуть в 1917 году к большевикам?». «В этом не было ничего необычного», — простодушно ответила ему Яновская, — «Тогда все так поступали, поскольку были недовольны политикой царя». Впоследствии, по его словам, он понял бестактность своего поступка, но не прекратил «расследования». Этим, по нашему мнению, во многом объясняется то, что после смерти Яновской в октябре 1966 года Бирюков забрал ее архив себе, хотя пред смертью она завещала разделить архив между ее учениками (интервью А.С. Кузичева 2008 г. [21]). Однако изучение архива, судя по публикациям Б.В. Бирюкова, не привело его к каким-нибудь находкам, подтверждающим «неблаговидные поступки» Яновской в период Гражданской войны и во время гонений в 1930-е годы на дореволюционных профессоров. Но Борис Владимирович не сдавался и продолжал свои поиски. В частности, в 2007 году он обращался ко мне с просьбой, чтобы я выяснил в ИИЕТ «какими негативными сведениями о Софье Александровне они располагают и кто именно» (см. выше). Тем не менее, он не преуспел в этом деле. Его книга о С.А. Яновской 2010 года [13] показала, что и в конце пути он не может привести ни одного убедительного факта, ясного свидетельства или документа, подтверждающего его «негативные сведения» о С.А. Вместо них в соответствующих местах книги Б.В. Бирюков приводит бездоказательные, часто нелогичные рассуждения. Например,

«С.А. не могла не участвовать в революционных сублимациях. Согласно сообщению А.П. Горского, один из свидетелей событий тех лет поведал ему, (кто, когда — В.Л.) как С.А. настаивала на расстреле красноармейца, самовольно покинувшего поле боя» (с.29); «Переехав в Москву, молодая коммунистка С. Яновская и привезенная ею с журналистской работы заповедь быть добросовестным и правдивым, наверное, претерпела трансформацию, необходимую для приспособления к реалиям научной работы при советской власти (с. 34); «Новая власть занялась искоренением православия. Влияние православия было сильным в Московском университете, в частности, в институте математики и механики. С конца двадцатых прошла полоса судебных процессов над инженерами. С.А. Яновская не могла быть в стороне от этих мрачных событий» (с. 43) и т.д.

Все эти «обвинения» сопровождаются в книге многочисленными антисемитскими пассажами (стр.24, 27, 44, 46, 137 и т.д.). Конечно, как ученик С.А. Яновской Б.В. Бирюков отдает должное выдающемуся вкладу С.А. в отечественную науку и подготовку научных кадров, пишет о «замечательном «феномене» Яновской» (с.8), ее «высочайшей требовательности к себе и к коллегам, внимательности к своим ученикам, стойкости, позволившей ей не сломаться под ударами официальной идеологии, благожелательности к людям, снискавшей ей симпатии окружающих» (с. 286). Однако, возникает вопрос: мог ли человек, требовательный к себе, внимательный к ученикам, благожелательный к людям, совершать «неблаговидные поступки»? Такой вопрос, видимо, задал себе однажды сам Б.В. Бирюков, который всю жизнь упорно искал следы этих поступков. И ответил с полной определенностью: нет, не мог. Развернутый ответ содержится в его предисловии к последней книге под его редакцией — лекциям С.А. Яновской по алгебре логики [22], отрывок из которого приведен ниже.

«С.А. пользовалась большим авторитетом в отечественном математическом сообществе. Одной из причин этого были ее работы, в частности, статьи о развитии математики в СССР за тридцать и сорок лет… Ее авторитет среди математиков был, прежде всего, авторитетом моральным, задававшим уровень порядочности, ниже которого опускаться было нельзя… Человеком она была замечательным. В перерывах между лекциями, по пути домой — вокруг нее всегда ученики, правильнее было бы сказать, поклонники — с нею просто не хотелось расставаться. С нею можно было обсуждать любые темы, касающиеся науки, искусства, да и просто бытовые. С.А. всегда вникала во все дела учеников, была в курсе забот и житейских трудностей, стремилась оказать помощь. На ее рабочем столе постоянно были фотографии детей наиболее близких учеников. С детьми она моментально находила общий язык, хотя не допускала никакого сюсюканья. Такой она и осталась в памяти учеников и почитателей — маленькой ростом, живой, энергичной, мудрой, внимательной и доброй духом».

Эта характеристика С.А. кладет конец легенде о Софье Александровне Яновской как кровожадном большевике-комиссаре времен Гражданской войны и суровой партийной гонительнице антисоветски настроенных математиков в 1930-е годы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во второй половине 1960-х, вскоре после смерти С.А. Яновской, математики-шестидесятники почувствовали свободу и возможность высказываться по различным, в т.ч. общественно-политическим вопросам. Кто-то из видных математиков, обозленных на С.А. за то, что им пришлось ранее считаться с ее взглядами на математику, поскольку она была представителем коммунистической партии в математическом сообществе, позволили себе публично нелицеприятно высказаться в ней. Эти высказывания были чисто эмоциональными и не сопровождались обоснованиями и фактами. Высказывания, однако, упали на благодарную почву, где понимали ненужность фактов — ведь, как сказал Геббельс, ложь правдоподобнее правды, но для этого она должна быть чудовищной! И вот на Яновскую посыпались обвинения одно абсурднее другого. Ей инкриминировали все — службу красным во время Гражданской войны; участие в военных трибуналах, приговаривавших к расстрелам; льготное (без справки о рабоче-крестьянском происхождении) поступление в институт красной профессуры; борьба с крамолой; участие в погромах антисоветски настроенных профессоров (Д.Ф. Егоров, Н.Н. Лузин и др.); слежка и доносы на коллег-математиков; насильственное внедрение в университетах марксистско-ленинской идеологии; принадлежность к племени «безродных космополитов» и т.д. В этих обвинениях приняли участие некоторые из ее учеников, на которых она фактически положила свою жизнь. Что же двигало всеми этими людьми? Желание хотя бы посмертно отомстить носительнице ненавистных коммунистических взглядов? Да, это было. Неприязнь к старой мудрой еврейке? Да, было и это — российское математическое сообщество в XX веке на добрую половину было заражено антисемитизмом. Однако, главное, по-видимому заключалось в «Феномене Яновской», которая смогла, не являясь, строго говоря, математиком, заслужить глубокое уважение математического сообщества страны и одновременно — ее партийно-политического руководства. Это был полный успех, причем для его достижения С.А. Яновская не предпринимала никаких специальных приемов: она просто талантливо, честно и напряженно работала. А успех, как сказала другая мудрая женщина Фаина Раневская, — «единственный непростительный грех ближнего».

Литература

Кушнер Б.А. Несколько воспоминаний о С.А. Яновской // Вопросы истории естествознания и техники. 1996. №4. С.119-123. Гуковская В.А. Прекрасная способность помогать окружающим // Женщины — революционеры и ученые / Ред. Минц И.И., Ненароков А.П. М.: Наука. 1982. С.115-116. Юшкевич А.П. Призвание мастера // Женщины — революционеры и ученые / Ред. Минц И.И., Ненароков А.П. М.: Наука. 1982. С.108-111. Башмакова И.Г. Одаренная умом и сердцем // Женщины — революционеры и ученые / Ред. Минц И.И., Ненароков А.П. М.: Наука. 1982. С.100-103. Бирюков Б.В. Выдающийся исследователь логических основ научного знания // Женщины — революционеры и ученые / Ред. Минц И.И., Ненароков А.П. М.: Наука. 1982. С.87-96. Горский Д.П. Математик-марксист// Женщины — революционеры и ученые / Ред. Минц И.И., Ненароков А.П. М.: Наука. 1982. С.83-87. Войшвилло Е.К. Интервью с профессором кафедры логики Е.К. Войшвилло (1992 г.) // Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова: страницы истории. М.: Изд-во Москов. ун-та. 2011. С.401-412. Бирюков Б.В., Борисова О.А., Софья Александровна Яновская — мыслитель, исследователь, педагог // Вопросы философии. 2004. №5. Левин В.И. Очерки истории прикладной логики. Пенза: Изд-во Пенз. гос. техн. Академии. 2007. — 284 с. Башмакова И.Г., Демидов С.С., Успенский В.А. Жажда ясности // Вопросы истории и естествознания и техники. 1996. №4. С.108-119. Бажанов В.А. Очерки социальной истории логики в России. Ульяновск: СВНЦ. 2002. — 130 с. Бажанов В.А. История логики в России и СССР. М: Канон+. 2007. — 335 с. Бирюков Б.В. Трудные времена философии. Софья Александровна Яновская: Время. События. Идеи. Личности. М: Либроком. 2010. — 310 с. Дело академика Н.Н. Лузина. Отв. ред. С.С. Демидов, Б.В. Левшан. СПб. Изд. РХГИ. 1999. Против Лузина и Лузиновщины. 1936 (Собрание математиков МГУ) // Фронт науки и техники. 1936. №7 С. 123-125. Levin V.I. Sofia Alexandrovna Yanovskaya, the Person, Teacher and Scientist // Logic in Central and Eastern Europe: History, Science and Discourse. — University Press of America. 2013. Pp. 671-687. Левин В.И. Софья Александровна Яновская — ученый и человек. — Saarbrücken (Germany): Palmarium Academic Publisching. 2016. 58 p. Karpenko A.S. Moscow Logical Scholl (Period of Ideology 1917-1991) // Logic in Central and Eastern Europe: History, Science and Discourse. — University Press of America. 2013. Pp. 317-380. Колягин Ю.М., Саввина О.А. Д.Ф. Егоров. Путь ученого и христианина. — М: Изд-во ПСТГУ. 2010. — 250 с. Кузичева З.А. Интервью В.И. Левину. 25.06.2010. Кузичев А.С. Интервью В.И. Левину. 28.06.2008. Яновская С.А. Лекции по алгебре логики / под ред. Б.В. Бирюкова и З.А. Кузичевой. — М: Либроком. 2015. — 320 с.

Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer6_7/vitlevin/