(продолжение. Начало в №1/2019 и сл.)
7. ОПЯТЬ ВОЙНА
Как ни рвались командующий и его воинство из проклятой эмильской стоянки — но уходить им пришлось не по собственной воле, а спасая свои головы от красных клинков.
Инициатива перехода границы Красной Армией исходила, конечно, в первую очередь с советской стороны, что вполне понятно в любом варианте. Всемирно-революционном: отчего бы не разжечь Мировой Пожар еще и здешним саксаулом? И в имперском: лежит рядом с нашими границами территория, лежит достаточно плохо — отчего бы не прибрать хоть на время?
Но вот то, что и здешние китайские власти приветствовали и даже отчасти инициировали такой переход, при том, что соседа хорошо знали и побаивались, это, наверное, требует объяснения. Лучше всего исходную ситуацию, как кажется, характеризуют воспоминания одного из жителей лагеря на Эмиль-Хо: «Местные китайские власти первое время совершенно растерялись и только с ужасом смотрели на все новые и новые толпы пришельцев и, не обладая никакой сколько-нибудь серьезной военной силой, не могли бы оказать противодействия каким-либо начинаниям русских».
Да, конечно, оренбургское белое воинство сдало, как требовали, почти все огнестрельное оружие, а у синцзянских властей были какие-то отряды с ружьями вроде войска или полиции. Но по всем описаниям оно полностью соответствовало известной китайской же поговорке: «Из хорошего железа не делают гвоздей, из хороших людей не делают солдат», а упомянутый ранее эпизод, когда безоружные анненковцы подобранными кольями сокрушили войско урумчинского генерал-губернатора и заставили его спасаться в старой крепости, это очень подтверждает.
* * *
Люди Бакича как раз вели себя очень скромно, вероятно, даже, что чересчур, потому, что много писалось о хамстве и произволе чугучакской полиции по отношению к русским беженцам. Но ведь можно хамить, обижать — и при этом смертельно бояться обижаемого …
Впрочем, со своими коренными ханьцами, дунганами, казахами, уйгурами стражники вели себя еще непринужденнее. Как это традиционно принято на Востоке, чуть что били палками да сажали в колодки.
* * *
В общем, китайские местные власти начали снюхиваться через границу с новой советской властью на тему о белоэмигрантах. А тут в мае 1921-го появилось новое обстоятельство, чрезвычайно катализировавшее ход событий. Время это в истории Советской России хоть и обозначается как «после Гражданской войны», но особенно спокойным его назвать нельзя. У Власти Трудящихся появился новый враг. В Кратком Курсе Истории ВКП(б) он обозначен как «организованные белогвардейцами и эсерами кулацкие мятежи в Сибири, на Украине, в Тамбовской губернии».
Не надо, наверное, специально доказывать, что ни Кронштадт, ни мужицкие жакерии от Днепра до Оби весной 1921-го не были организованы ни эсерами, ни уцелевшими белыми офицерами. Краткий Курс вообще такой источник… его слушать, так получится, что, оказывается, эти бунты по заданию германско-японской разведки организовали если не Бухарин, так точно Троцкий. Ну, зарвалась власть, она же сама все время затыкала все лазейки для невооруженной критики. В таких случаях остается только возможность критики вооруженной. А оружия в стране после окончившейся Гражданской войны море, мужиков, владеющих таким оружием хватает, а добровольно отказываться от «военного коммунизма» правящая партия не торопится.
Вот и пришлось мужицкому сословию отдать еще раз какое-то число своих сыновей в бушлатах и чапанах жертвами красному террору, чтобы только довести вождям за кремлевской стеной ту же самую мысль, которую их предки пытались втолковать новгородским боярам — «не губите своих смерд и своей дани».
* * *
Сибирское февральское восстание поражает прежде всего географическим размахом — от Ямала до Петропавловска и Кокчетава, от Тюмени до Чулыма. И это при том, что кое-где еще сопротивляются последние отряды крестьянских повстанцев, оставшиеся от мятежей 1920 года. Всего под знаменами восстания было под сто тысяч душ. Недаром и давить это пришлось масштабно, суммарная численность частей Красной Армии, чекистов, ЧОН, партийно-комсомольских вооруженных отрядов, задействованных для подавления, оценивается в полевую армию, тоже около ста тысяч штыков и сабель, чуть меньше, чем понадобилось для победы на Колчаком. Только убитых со стороны карателей было почти четыре тысячи, а мужиков убитых … кто ж их считал?
Были там все знакомые черты всех жакерий и вандей — и жуткие зверства с обеих сторон, и неумение воевать чуть подальше за околицей своего села, и восторженная надежда сразить Государство силой справедливости мужицкого дела, и детальное воспроизводство селянами под другими названиями всех структур противника, вплоть до суррогатов Чеки. Были они, конечно, как почти всегда и везде, побеждены Городом, но выбили-таки у Х съезда РКП(б) отмену продразверстки и введение НЭПа, хоть десять лет сколько-то сытой жизни для уцелевших.
* * *
Вместе с крестьянами взбунтовались и сибирские казаки. Если в 18-м вместе с Сибирским Атаманом Анненковым воевать в Семипалатинск и Семиречье уходило именно что активное меньшинство, за «белую идею», да многие, очевидно и по старинной казачьей традиции наездов, того, что соседи-тюрки называют «аламан», то в 21-м восстало то самое большинство, которое, как мы с вами договорились «всегда участвует в ихней борьбе по несчастью, когда не удается отвертеться«.
Истинным несчастьем, хуже всякой саранчи, была в ту пору в Западной Сибири Продразверстка, дошедшая до выгребания посевного зерна. Нашему брату-горожанину понять трудно, а для потомственного земледела зерно на посев всегда было святыней покруче Богородицы. Не просто ведь личная смерть. Вымирание Рода. Тут уж выбора нет: помирать под пулями карательных отрядов — или вместе с нерожденными потомками от голода. То-то и любитель детей и котят В.И. Ульянов-Ленин в специальном декрете отдельным пунктом записал, чтоб — «в целях обеспечения полного обмолота и сдачи хлебных излишков вменяется в обязанность начальнику ВОХР выполнить в срочном порядке полностью предъявленное Наркомпродом требование на вооруженную силу для Сибири в количестве 9000 штыков и 300 сабель«. Понимал — что именно нужней всего «для обмолота».
Казаки, ну, в абсолютном большинстве, наследственные конники. В Восстании они образовали Сибирскую казачью дивизию Токарева. Вместе с восстанием одерживали победы — взяли город Петропавловск, вместе с ним потерпели поражение. Но восстание отступало на север, к временной столице Сургуту и последнему оплоту в заполярном Обдорске. А конники Токарева уходили на юго-восток и к середине мая 1921-го после многих потерь в числе 1200 сабель через хребет Тарбагатай прорвались к тому же Чугучаку, куда годом ранее пришли бойцы Бакича. Причем эти, возможно, по казачьей простоте, никаких переговоров с китайскими властями не вели, никаких кондиций не подписывали и оружия не сдавали. Просто перешли — и оказались в том же лагере на Эмели, где уже год живут оренбуржцы. Поступили как бы под команду Бакича, который за это немедленно произвел Токарева из подхорунжих в полковники.
Старожилы приняли пополнение и с радостью — вроде, подтверждаются надежды на то, что народ одумается, поднимется против Советов и они триумфально вернутся на родину; и с подозрением — не большевики ли это, только поссорившиеся со своими. Собственно, ведь и самих оренбуржцев с их декларациями о Власти Свободного Труда и воспоминаниями об Учредительном собрании, другие, к примеру, анненковцы или барон Унгерн, считают за полукрасных.
* * *
Как сложились бы отношения в лагере дальше — можно гадать, но времени для этого судьба не отвела. Давно тянувшиеся переговоры приграничных китайских властей с командованием Туркестанского фронта о решении «беженской проблемы» быстро закончились соглашением. Было оговорено — докуда по Китаю могут заходить красные части в охоте за эмигрантами, то, что китайцы постараются внутрь страны «бело-русских» не пустить, что хлебом и рисом, как и гужевым транспортом, операцию полностью обеспечивает синцзянская администрация, а патронами красное командование.
И самое главное — что сразу же после разгрома белобандитов добрые красноармейцы незамедлительно покидают пределы дружественной Китайской Республики и возвращаются к себе в РСФСР вместе со своим медом и со своим ядом.
* * *
Сначала городские власти Чугучака развесили объявления о том, что в связи с заключением договора о дружбе между Китайской и Российской республиками беженцы могут беспрепятственно возвращаться на Родину, где власти советские гарантируют им личную и имущественную неприкосновенность. В общем, что «ТЕПЕРЬ НЕ НАДО БОЯТЬСЯ ЧЕЛОВЕКА С РУЖЬЕМ». А буквально через неделю после прихода токаревцев, 24 мая 1921 года, советские Люди С Ружьями в количестве примерно пехотной бригады пересекли границу, заняли город, а к вечеру и брошенный белыми беженский лагерь.
Все его жители плюс те, кто успел покинуть Чугучак перед приходом большевиков, всего около восьми с половиной тысяч человек, ушли на восток в стороны, противоположную границе с Советской Россией. Оружие было примерно у тысячи, все остальное — уже год лежит под китайскими печатями именно в занятом нынче преследователями городе. Впрочем, почти половина спасающихся в любом случае небоеспособны. Это женщины, дети, калеки. Жутким зрелищем видится эта оборванная толпа из 2019 года. Вроде массовых сцен европейского или американского исторического триллера в стиле «вшивого средневековья». Прямо на восток, на Урумчи, внутрь страны, им прорваться не удалось. Дорогу перехватили китайцы и красные. Беженцам пришлось уходить на северо-восток через бесплодные пески и горные кручи, в направлении, примерно параллельном границе и будущей (через 8 лет) трассе Турксиба. Им пытались перекрыть и эту дорогу, но, судя по воспоминаниям уцелевших участников похода, конная атака фактически безоружных, зато «с гиканьем и свистом», заставила красноармейцев отступить и пропустить этот «железный поток».
* * *
Три дня они шли по совершенно бесплодным пескам в режиме, близком к «сухой голодовке». Практически, это был еще один «голодный поход», как полтора года назад на пути в Семиречье. Многие не дошли. И в воспоминаниях выживших, как и о прошлом голодном переходе, все время встречаются неустранимые намеки на случаи людоедства и трупоедства.
Теперь путь преградили река Кобук и красный пехотный батальон, пришедший из Зайсана через границу. Вот цитата из мемуаров одного из участников похода, взял я ее, правда, не прямо из мемуаров, а из книги Ганина:
— Измученные, голодные, в большинстве вооруженные камнями, оглоблями и чем попало, мы бросились в атаку на красных. Все шло хорошо до тех пор, пока мы не дошли до окопов противника, где у красных началось было замешательство… Но, увидев нас вплотную безоружными, красные пришли в себя и бросились в контратаку.
— Товарищи! Они безоружны, бейте их! — кричали их комиссары.
Нам пришлось отступить, неся потери. Пять раз ходили затем в атаку, но все безуспешно. В 9 часов утра мы посадили половину участников боя на лошадей, которых выпрягли из обоза, и пошли в атаку в шестой раз… На этот раз, испугав красных обходом, мы сбили их и опрокинули в реку. В реке их потонуло более половины. Остатки их преследовались нами верст десять, пока у голодных и усталых людей хватало силы бежать за противником. Многие из нас, добежав до реки, бросились к ней, прильнули к воде и пили ее до потери сознания, не обращая внимания ни на что… У красных было взято много винтовок, патронов, хлеб и другие съестные припасы.
Это еще древнеперсидским авторам «Книги Битв» — «Аин-Намак» было известно, что нельзя лишать врага воды в жаркий день, потому что «придаст это ему безумия и рваться будет к ней, опрокидывая все на пути …».
* * *
Теперь на пути у Бакича не было никакой серьезной вооруженной силы. Препятствием были только реки и песчаная пустыня. 20-го по старому стилю июня, четверо голых казаков переплыли Черный Иртыш и, испугав своим обликом китайских солдат, захватили паром. Был открыт путь к городу Шар-Суме. До такой степени открыт, что тамошний губернатор по имени Джо-У Сюэ совершил в отчаянии ритуальное самоубийство.
8. ВЛАСТИТЕЛЬ ДАЛЬНЕГО УГЛА
Население в панике разбежалось, а с ним и местный гарнизон. Так что солдаты, казаки и гражданские беженцы Бакича заняли почти пустой город. К вечеру все магазины были разбиты, все наличные в городе и его окрестностях бараны и даже кошки с собаками оказались в котлах, где варилось жуткое количество «плова» — то есть рисовой каши с мясом, урюком и кишмишом. Все это было съедено изголодавшимися людьми под добытую в разграбленных лавках местную водку джуна. Как будто, это говорит о том, что если б китайцы-солдаты не были столь быстроногими, дело могло бы повернуться еще раз, как нередко бывало в военной истории … но это тогда, в 20-х, полная фантастика. Поневоле задумаешься над темой о Чуде Председателя Мао, сумевшего превратить китайцев, если уж не в хороших солдат, то, хотя бы, в солдат нетрусливых, как это нам подсказывают опыт Корейской войны, войны вьетнамо-китайской и наших собственных конфликтов 1969 года. В том числе, и состоявшегося совсем неподалеку от этих мест августовского конфликта «у озера Караколь», как его называли, чтобы не произносить это как «конфликт у станции Дружба».
Невдолге были заняты также городок Бурчум и все местные заимки. Бакич стал, по факту, ханом, военным властелином Алтайского округа Синцзяна. По территории это около 120 000 квадратных километров, населения даже после бегства почти всех ханьцев, оставались многие десятки тысяч. Во всяком случае, когда новые русские властители округа собрали вскоре съезд всех казахских и монгольских старшин — то их одних оказалось три тысячи. А нынче в Алтайской префектуре Или-Казахской автономной области живет уже 590 тысяч душ. Ну, прошло-то более 80 лет.
Войска у генерала было после всех потерь при переходе через пустыню было более двух тысяч, теперь к немногим принесенным из Росссий трехлинейкам добавились отнятые у китайцев маузеровки образца 1890 г., пара десятков пулеметов Максима и Льюиса. И даже несколько 37-мм орудий Маклена — макленок по-простому. Произносилось это, повидимому, чере «Ё». Сужу по стихам харбинского поэта Арсения Несмелова, рифмующего «маклёнку» с Ленькой:
Спи спокойно, кротчайший Ленька,
Чья-то очередь за тобой!..
Пусть же снится тебе макленка,
Утро, цепи и легкий бой.
С непоэтической же стороны — пушка McLean была довольно грозным оружием, это был, можно сказать, прототип будущих зенитных, противотанковых и противоторпедных автоматов. В Штатах она не пошла, а российская армия закупила с полсотни и все, видимо, стреляли на Восточном фронте, там и вошли в мемуары и стихи.
В общем, за Бакичем была заметная сила, Хромой Тимур или Чингиз-хан начинали не с большего. Горе только в том, что в их времена телеграфов не было. Можно было маневрировать и собирать державы в центрально-азиатских пустынях, пока «большие парни» мировых держав не знают о тебе и твоей орде. Нынче было не так. У всех — и у Китая, и у РСФСР телеграф были. Не было его только у самого генерала и он узнавал о событиях вокруг по слухам.
* * *
Что же происходит вокруг и поотдаль?
Наиболее заметным событием в мире на начало июля 1921-го является, пожалуй, разгром Народно-революционной армией ДВР (то есть, снабженными специальными «буферными» нашивками на форме регулярными частями красной 5-ой армии) воинства барона Романа Унгерна фон Штернберга. Надо прямо сказать, что барон сам ускорил свою судьбу, перейдя границу и напав на русские города Кяхту и Троицкосавск. Красным это обеспечило удобный повод для того, чтобы войти в Монголию. 6 июля по н.ст. советский экспедиционный корпус, поддерживаемый сибирскими красными конными партизанами знаменитого штабс-капитана Щетинкина и красномонголами Сухэ-Батора и Чойбаласана, вошел в Ургу. С этого момента ведет свою традицию Монгольская Народная республика, хотя еще несколько лет, до своей смерти в 1924 году, главой Внешней Монголии, как и при бароне, считался престарелый буддистский иерарх Богдо-гегэн.
Унгерн еще подергался, еще раз вторгся на советскую, извините, дальневосточно-народно-демократическую территорию, дошел до Гусиного Озера, т.е прошел более половины пути от границы до столицы ДВР Верхнеудинска. Но шансов у него не было, было он разбит окончательно и в конце августа собственные цирики-монголы, у которых он укрылся от мятежа своих же казаков, связали его и положили на дорогу перед наступавшими красными. А 15 сентября барон был расстрелян по приговору ревтрибунала в Новониколаевске.
Мы мало говорили в нашем расследовании об «унгерниаде». Не потому, что она этого не заслуживает, но потому, что трудно что-то добавить там, где существует образцовое, без сомнений, описание: документальный роман Л.А. Юзефовича «Самодержец пустыни».
Вот это событие, конец Унгерна, было, конечно, крайне значительным для Бакича и его отряда. Потенциальный союзник, возможно, даже сюзерен, исчезает, оставив разбросанные по всей Монголии отряды и отрядики своих приверженцев. С некоторыми из них оренбуржцам еще придется встречаться на остатке своего анабасиса.
Но мир в 20-х годах ХХ века, конечно, не ограничен Монголией и Синцзяном.
Во Владивостоке майский переворот братьев Меркуловых сверг власть «красного буфера» — Дальневосточной Республики. Создан, как называла его советская пропаганда, «черный буфер» — Приамурское временное правительство. Все лето и осень оно будет сколачивать из отступивших в Приморье каппелевцев и семеновцев Белоповстанческую армию, которая, как помните, зимой попытается взять реванш у красных, выгонит их из Хабаровска и Волочаевки, но в конце-концов тоже сломается под напором force majeure и уйдет из России навсегда в Корею, Китай, Японию, Австралию …
Но одновременно с владивостокскими делами Япония и ДВР готовятся начать в августе Дайренские переговоры в бывшем виттевском «желто-российском» Дальнем.
Возвращаясь на территорию РСФСР, отметим для начала, что посланные против Бакича в Чугучак советские войска сочли свою миссию выполненной и вернулись в Семиречье. У них и без того очень много дел в Советском Туркестане. Бухарский эмир Саид Олим-хан бежал от полков Фрунзе в Афганистан, но басмаческие предводители Кур-Ширмат, Ибрагим-бек, Джунаид-хан, Мадамин-бек ведут партизанскую войну против красных русских в Хорезме, песках Кара-кумов, Фергане, под Самаркандом. Чтобы усмирить их, а заодно, при удаче, подготовить революционную армию для войны за Гиндукушем, советские вожди летом 1921-го отправляют в Туркестан своего нового союзника, знаменитого турецкого вице-генералиссимуса Исмаила Энвер-пашу
А на коренной российской территории начинает жить НЭП. По тамбовским лесам каратели еще вылавливают остатки мужицкого ополчения против продразверстки, а в июле к майским замене разверстки на продналог и разрешении свободной торговли хлебом добавляются декреты, разрешающие сдачу в аренду государственных предприятий частным лицам (концессии) и создание мелких частных предприятий с числом рабочих не более 20. Т.е, частная инициатива теперь допускается и в городе.
Не поздно ли только? На Волге и Южном Приуралье нехорошо после засухи. Для организации срочной помощи голодающим ВЦИК создает свою Центральную комисссию Помгол и разрешает группе недобитых буржуазных общественных деятелей и ученых создать общественный Всероссийский комитет помощи голодающим, чтобы принять и распределять помощь от капиталистических стран.
В это же время в китайском Гуанжоу, который международные телеграфные агентства в те годы более именуют Кантоном, местный воевода генерал Чэнь Цзю-мин решил пригласить из эмиграции знаменитого революционера д-ра Сун Ят-сена. В мае тот объявил себя Чрезвычайным президентом Китайской республики и опубликовал Обращение к иностранным державам. К середине лета генерал успешно завоевывает соседнюю провинцию Гуанси, побеждая тамошних воевод, а Президент готовит письмо к Народному Комиссару иностранных дел Чичерину с просьбой дать возможность его сторонникам ознакомиться в РСФСР с советской политической и военной системой. Тут начинается многолетний и чрезвычайно нашумевший флирт Гоминдана с Коминтерном.
Еще одно китайское событие. В Шанхае встретились восемь делегатов от семидесяти членов будущей Коммунистической партии Китая, чтобы эту партию основать. Кроме шпиков шанхайского военного губернатора это вряд ли кого-то может заинтересовать в тот момент, но …
Если перенестись на Запад, то как раз в эти дни греческое правительство отвергло посредничество великих держав в конфликте с турками, армия возобновляет наступательные действия в Анатолии и с боями продвигается в направлении Анкары, где Кемаль-паша, будущий Ататюрк, и Великое Национальное собрание пытаются создать новую национальную Турцию на обломках Османской империи. Скажем сразу, что невдолге они преуспели, а греки проиграли.
Вождь сепаратистов Имон де Валера и его незаконное вооруженное формирование Ирландская Республиканская армия заключают перемирие с британскими властями (11 июля бои прекращаются). Скоро родится автономная, а потом и независимая Ирландия.
В США республиканская администрация.Уоррена Хардинга с некоторым запозданием подписывает мирные договоры с Германией, Австрией и Венгрией. Госсекретарь Хьюз готовит предложения великим державам созвать новую конференцию по Дальнему Востоку и проблемам ограничения вооружений — то, что станет Вашингтонской коференцией, увенчавшей послевоенный версальский порядок.
Тем временем в Европе доделивают последние недоделенные в Версале территории — в частность, верхняя Силезия разграничена между Польшей, Германией и Чехо-Словакией.
Надолго ли?
В городе Мюнхене происходит в эти первые дни июля местный политический скандал. Недавно пришедший в правоэкстремистскую Германскую Национал-Социалистическую Рабочую партию чрезвычайно талантливый и харизматичный (да еще и с двумя Железными Крестами за храбрость в окопах Мировой войны) оратор Адольф Гитлер решил, что возглавить партию должен именно он. Ему пришлось пошантажировать основателей партии заявлением о выходе и это дало результаты. Голосование дало 543 голоса за и один против. На ближайшем партийном мероприятии 29 июля он был торжественно провозглашен Вождем-Фюрером партии. Германия сделала еще один шаг к Дахау, Дюнкерку, Криту, Параду Победы в Париже, Аушвицу, подмосковной снежной зиме, Эль-Аламейну, Сталинграду, Тунису и боям на Зееловских высотах, сожженному Гамбургу, разбомбленному Дрездену и разрушенному Берлину, Встрече на Эльбе и нюрнбергским виселицам.
Если окинуть общим взглядом то, что происходит на Земле в эти дни середины лета, пока отряд Бакича приходит в себя после переходов и боев, то можно пожалуй, сказать, что в эти дни, недели, месяцы заканчивается исторический период Первой Мировой войны, революций и послевоенных переделов границ. Начинается другое время, которое Коминтерн назовет «Периодом Относительной Стабилизации Капитализма», а американский романист Скотт Фитцжеральд, совершающий со своей женой Зелдой как раз в эти недели свое первое европейское путешествие — «Эпохой Джаза». Оно закончится, в свою очередь, в четверг 24 октября 1929 года.
* * *
Почти ничего об о всем этом генерал не знал. Ведомый скорей не духом времени, а духом места, он созвал на 25 (12 по ст.ст) июля съезд всех казахских и монгольских «правителей» Шара-Суминского округа. Собралось там три тысячи предводителей. Но вот вопрос — сколько в тех местах было управляемых? Сегодня в Алтайской префектуре Казахской автономной области Синцзян-Уйгурского автономного региона КНР проживает около 600 тысяч душ. А тогда? Ну, можно, кажется, в первом приближении, положить, что рост населения этой округи тот же, что и для всего Синцзяна. Условия-то не сильно разные. Сегодня население Синцзяна порядка 20 миллионов, в начале двадцатых было, по нынешним оценкам, около двух с половиной миллионов человек. Пропорция дает нам 45 тысяч. То есть, один «правитель» на пятнадцать душ подданных. Это, похоже, что тут попросту собрались все главы семей по округе. По «властителю» от каждой юрты.
Из вот этих собравшихся кочевников и горожан был назначен Правителем Округа человек по имени Бейсе Ханафий Мамиев. Его немедленно произвели в чин надворного советника — что по Табели о Рангах как бы соответствует чину подполковника либо казачьего войскового старшины — и выдали ему мундир Оренбургского казачьего войска. Вот это многим казакам не очень понравилось.
Возможно, что именно после бесед со этим своим назначенцем Бакич написал в письме, посланном с нарочным барону Унгерну, но не дошедшем по ненахождению адресата: » … имея в виду их племенную рознь, политическую неразвитость даже их правителей, приходится согласиться с общим взглядом на среднеазиатские народности, что они будут подчиняться сильнейшему». Не вполне политкорректно, но генерала тоже можно понять.
* * *
Он, надо сказать, созывом окружного курултая и посылкой депеш Унгерну не ограничился. Самым важным было то, что он установил рабочий контакт с оперировавшим в сопредельных районах Внешней Монголии белопартизанским отрядом есаула Кайгородова. Еще одно письмо было направлено в столицу западной Монголии город Кобдо тамошнему правителю. Предлагалось присоединить занятый оренбуржцами Алтайский округ Синцзяна к Внешней Монголии и направить им на помощь монгольское войско. Запрашивалась присылка представителя, «который мог бы меня посвятить в дальнейшие планы ургинского правительства». На самом деле, кобдосский хан, вероятно, сам бы хотел в тот момент знать — не столько о «планах», сколько о том, кто же именно нынче правит в Урге. Как мы с вами выяснили на предыдущей странице, «власть переменилась» и ургинское правительство нынче существует не при белом бароне Романе Унгерне, а при красном начдиве Константине Неймане.
Хан ответ проволынил и желания аннексировать Шар-Суме с округою не проявил. Зато Бакичу персонально было даровано звание князя-вана. Видимо, знакомство с Унгерном привело монголов к мысли, что русские начальники очень ценят этот призрачный титул.
Съев городские запасы риса и вообще несколько откормившись, оренбуржцы «занялись уборкой урожая пшеницы и проса, засеянных в этом районе, причем «урожай был выше среднего». Кроме того, были реквизированы две с половиной тысячи лошадей, что обеспечивало корпусу дальнейшее передвижение, но, конечно, нацело лишало симпатий туземцев, при всех их привычках «подчиняться сильнейшему».
В интеллектуальной области были изобретен флаг — красный с бело-сине-красным прямоугольником вверху слева, и название — «Народно-революционная армия» с Главнокомандующим во главе, в состав которой пока что вошел Оренбургский отдельный корпус, составлено две редакции политической программы. Обе, в соответствии с флагом и наименованием, были достаточно левыми, государственное и общественное устройство России после близкой победы над большевиками предполагались сильно с социалистическим уклоном: полное единение армии с народом; широкое народоправство, в смысле земств до уровня волости и подчинения милиции этим земствам; широкое наделение трудящихся крестьян и казаков землей за счет помещичьих, кабинетских и пр.; наиболее благоприятные условия для жизни, питания и труда рабочих; «солдат вне службы — свободный гражданин»; кооперация; свобода совести, печати, союзов и собраний. Грубо говоря — не так далеко от от пожеланий памятной XIX Партконференции в далеком 1988 году.
* * *
Сомнительно, однако, чтобы генерал эти тексты не то, чтобы писал, а даже и, как следует, читал, во всяком случае, мог полностью понимать. Все-таки, языковый барьер не был им настолько преодолен, судя по всему. Да и нет полной уверенности, что они не изготовлены задним числом чекистами для … ну, об этом уже в самом конце.
Но вот этот документ точно им подписан. И не верится, чтобы при его написании Бакич не участвовал, хотя бы частично. Настолько в некоторых фразах чувствуется иностранец, желающий щегольнуть знанием истинно-народных русских идиом и жизненных реалий.
Мне, однако, немного стыдно. Дело в том, что оригинала я не читал, сдираю полностью цитату у Ганина. Это, вообще говоря, нехорошо, но пока что Ленинская Библиотека с советскими брошюрами и газетами 20-х годов для меня недоступна еще на месяцы. А Ганину можно доверять. Со многими его оценками согласиться нельзя, но исследователь, безусловно, профессиональный и порядочный. Нынче это так редко бывает …
Так вот, речь идет о приказе начдивам, который Главнокомандующий Народно-революционной армией, он же командир Отдельного Оренбургского корпуса подписал 1 сентября (18 августа по ст.стилю) 1921 года в предверии будущих побед над большевиками и полного освобождения России. Цитата довольно длинная, но ее стоит прочесть полностью:
1 сентября (19 августа) 1921 года перед уходом из Шара-Сумэ в приказе начальникам дивизий своего корпуса Бакич писал:
Всех добровольно сдавшихся и перешедших на нашу сторону красноармейцев, хотя бы даже и с оружием в руках, не считать нашими врагами. Помнить, что вся эта молодежь, красноармейцы, -— наши братья, ибо была масса случаев, что сдавшиеся находили в наших отрядах своих родных братьев, также установлено 32 случая, что сдавшиеся красноармейцы находили в наших отрядах своих отцов. Пусть каждый командир и рядовой ясно представляет себе картину проводов красноармейцев из отчего дома в красную армию. Как нас когда-то провожали из родных домов, так и их, также по христианскому обычаю, на стол клали булку хлеба, присаживались, молились тому же Богу, которому молимся и мы, и, может быть, также матери и отцы с судорожными рыданиями провожали своих детей -— единственную опору в старости и немощи на войну. С кем? Со своим же братом. Почему делали так -— делали потому, что их принуждали жиды-комиссары. Говорили ли они во время прощания своим сыновьям: «Сынок, поедешь служить, защищай коммуну». Нет, не говорили, ибо эта коммуна свела у них со двора последнюю животину и под метелку вымела все закрома, дала же взамен всего пять фунтов хлеба на едока в месяц. Почему же воюют против нас красноармейцы? Да потому, что сзади их подгоняют комиссары, но стреляют они всегда вверх, этим и объясняются ничтожные потери в наших рядах. Помнить и растолковывать каждому рядовому, чтобы ни один волос не упал с головы красноармейца. Приказываю сдавшихся зачислять на довольствие при частях на тот же паек, что получаем и мы, предоставлять такие же помещения, какие предоставляются и своим солдатам. Под страхом расстрела запрещаю отобрание каких бы то ни было вещей у красноармейцев, пожелавших встать в наши ряды … Ввиду недостатка комсостава разрешаю комсостав красной армии, перешедший на нашу сторону, в случае выраженного ими желания, принимать на командные должности не выше командиров рот, сотен, под ответственностью ближайших начальников. Иметь в виду, что многие перешедшие к нам из комсостава красной армии зарекомендовали себя вполне надежными начальниками, даже из числа окончивших военные школы красных командиров. Объяснить сдавшимся, что погоны мы носим не для того, чтобы требовать отдания чести, а для того, чтобы отличить своих, и что в наших рядах не редкость встретить погоны Полковника с одной, двумя или тремя нашивками, что означает, что полковник служит чуть не рядовым бойцом, а бывший пахарь командует им. Впредь при назначении на командные должности должны руководствоваться не чинами, а боеспособностью и умением обходиться с народом. Вместе с этим предписываю широко оповестить подчиненные нам войска, что песенка коммунистов на Руси спета. Мы не желали воевать с народом до тех пор, пока он сам не познает, что такое коммуна, и поэтому ушли в Китай. Мужик сер, да ум у него не черт съел. Теперь он хорошо понял коммуну. Повстанцы Омской, Тобольской и Челябинской губерний послали за нами 1 Сибирскую Народную дивизию вместе со своим пахарем-начальником Токаревым во главе. Прибывшие за последнее время два партизанских отряда из Самарской, Оренбургской и Тургайской губерний зовут также для установления новых порядков, при которых можно было бы жить мужику. Из привезенных этими отрядами сведений все Поволжье горит в восстании, Западная Сибирь бьется за свободу уже шестой месяц. За Волгой стоят народные войска Антонова, Попова, Батько Махно очистил всю Украину. По Чуйскому тракту тянутся обозы с семьями коммунистов -— нам на смену. Пусть еще китайцы узнают, что такое коммуна ….
* * *
Как мы уже говорили, в белых войсках приказы превратились в новый и очень возвышенный литературный жанр, с помощью которого генералы сводили счеты с конкурентами, иронизировали над противником, объясняли себе и миру причины своих временных неудач, индуцировали в своих частях веру в Победу, давали прогнозы развития событий и выдвигали гипотезы о механизме исторических процессов. Отчасти, думается, белогвардейцы компенсировали этим отсутствие в своих рядах таких выдающихся мастеров устной риторики — воодушевителей на бой, как Лев Троцкий, Ян Гамарник и Федор Раскольников. Лично я впервые узнал о красотах стиля в таких приказах много лет назад из рассказов Хаджи-Мурат Мугуева. Был такой воениздатовский автор, писавший о кукле госпожи Барк, господине из Стамбула, рейде баратовских казаков к берегам Тигра и Буйном Тереке ( в пику Тихому Дону?).
Вот у него в одном рассказе такой персонаж, полковник Греков, красновский градоначальник Ростова-на-Дону, который издает приказ с публикацией через газету «Приазовский край»:
На днях в городах Нахичевани и Ростове, в связи с маленькими неудачами наших войск под Царицыном, было выпущено воззвание большевиков под заголовком: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Странно. Почему ролетарии всех стран должны соединяться именно в Нахичевани или Ростове-на-Дону? Не понимаю! Да и места не хватит. В воззвании призыв к избиению имущих классов, низвержению существующего строя и введению советской власти и прочее, словом -— все прелести большевизма, Очевидно, что не в пролетариях здесь дело, а просто приверженцы большевизма, сиречь грабители, желают опять грабить богатых, но должен вас, супчики, предупредить, что теперь это не полагается и категорически запрещено, а потому все те, кто хочет попробовать, не откажите завтра к двенадцати асам дня явиться на Таганрогский проспект, к градоначальству, чтобы не подвергать сприятностям людей посторонних. Если вы хотите сражаться -— пожалуйста!
Ну, и далее в том же духе. Посмотришь — а не так уж и преувеличено.
Но хватит, пожалуй. Грех, на самом деле, смеяться над несчастными, затравленными людьми, уже схоронившими … да нет, не схоронившими. Оставившими трупы своих спутников и боевых товарищей, чаще всего без погребения, в голодных степях Казахстана и Джунгарии, на полях боев и за ближним барханом. И вот утешающими себя расписыванием будущих окончательных побед над своими преследователями.
Можно, правда, сказать, что их предводитель просто обязан был иметь более трезвое представление о соотношении сил и перспективах своего отряда. Более стратегическое мышление.
Но откуда? Он, сказать правду, такой же талантливый самородок, как ранее упоминавшиеся красные командиры Чапаев, Каландаришвили или Буденный. Академиев не кончал, да и то, что учил когда-то в юнкерском училище, верней всего, давно позабыто за ремонтом полковых сапог до 1914-го и непрерывными боями после. Ну, что, скажем, помнил мой отец-командир майор В.П.Юденич из того, чему обучался в Балаковском военном училище 1942 года?
Таких самородков полно с обеих сторон: и красной, и белой. Но красное командование все же иногда отправляет своих орлов поучиться, получить хотя бы общее представление о квадратном трехчлене. А у белых, вероятно, просто по жуткому кадровому голоду, ничего подобного не было.
А из практики, из боевого повседневного опыта, как показывает история, неплохо усваиваются уроки тактики, но никак не стратегии. Вот вам и отличие, к примеру, прекрасного тактика, любимого солдатами предводителя, беззаветного храбреца и самородка, полководца из рядовых Лазара Гоша от его коллеги генерала Бонапарта, совмещающего то же самое еще с неслабой теоретической подготовкой, редким пониманием стратегии и военной техники
* * *
Пока Бакич и его «мозговой центр» сочиняли все эти патетические документы, делегаты от красного командования вместе с китайскими представителями подготовили другие, чисто конкретные.
Дата подписания — 12 сентября по н.ст..
Ввиду того, что отряды под командой Бакича и других белых ….. силой оружие захватившие Шара-Суминский округ, являются опасными для спокойствия двух дружественных Республик, Уполномоченные Дуцзюня Синцзянской провинции в лице ….. и Особоуполномоченный Революционного Военного Совета войск Сибири РСФСР …..
Далее оговаривалось, что «красные войска РСФСР ведут наступательные действия из района города Зайсана по своему усмотрению», китайцы же стараются при этом не допустить белых внутрь страны. Ну, и детали: что рисом и мукой советские части обеспечивают китайцы бесплатно, а зато красные при нужде также бесплатно поделятся патронами и снарядам; что во время операции советские войска должны бережно относиться как к казенному, так и к частному имуществу в пределах Китайской Республики, «отнюдь не считая его военной добычей»; что повреждения от артогня в ходе военных действий в этом смысле не считаются; что делать после победы с трофейным, ранее китайским, а потом отбитым Бакичем оружием (маузеровские винтовки и «маклёнки», в основном); что открытая на время операции советско-китайская граница немедленно после ее окончания снова закрывается, очищенная территория передается законным китайским властям, а советские товалищи возвращаются к себе восстанавливать народное хозяйство и заниматься дискуссией о профсоюзах. Последним пунктом предусматривалось что по ликвидации банд Бакичапроизводится общий отлов белых в Синцзяне и выдача их Российскому Советскому правительству.
Повидимому, инициаторами этого всего на сей раз были действительно китайские власти. Их можно понять. В прошлый раз Красная армия разворошила в Чугучаке осиное гнездо и вернулась восвояси, оставив китайцев расхлебывать ситуацию. И что теперь делать? По примеру достопочтенного шар-суминского ду-фуня совершать массовые мандаринские самоубийства, не имея более весомых аргументов против русских казаков?
Нет уж, кто заварил кашу, тот пускай и … А то что ж это такое? Какие-то исчадия ада, способные переплыть реку и в голом виде вчетвером напугать и прогнать целый отряд, или подобранными кольями загонять солдат и полицейских в старые крепости, отобравши у них купленное на валюту оружие. Пусть уж красные русские поубивают белых русских, а по возможности и сами полягут под их пулями.
* * *
Что красное командование не пришлось долго уговаривать — тоже более или менее понятно.
Начали они еще раньше подписания этого «Протокола о намерениях». Первого сентября красные кавалеристы начдива Собенникова возникли под ранее упомянутым китайским городком Бурчум и напали на стоявшие там белые части генерала Степанова. Сражение, судя по воспоминаниям участников с обеих сторон, было немалым. Как там у Гайдара? — «Видно, будет у нас сейчас не легкий бой, а тяжелая битва». Кавалерийские схватки, в которых участвовало более полутора тысяч сабель с обеих сторон, пулеметные тачанки — продолжалось это все «от 10 до 16 часов». Мама родная! Вот вы представьте себе, что приподнялись в стременах и с шашкой наголо галопом скачете на вражескую встречную лаву, рубитесь, потом отъезжаете — и по новой. И так шесть часов подряд. Сабли сшибаются, тупятся, выстрелы, кровь. Люди и кони падают, пыль над полем боя колоколом, видным с края горизонта.
Да ведь вошедшая в мировую военную историю, в поэзию ( теннисоновское Theirs not to reason why … ) и живопись Атака Легкой Бригады 25.10.1854 под Балаклавой это — 673 англичанина атакуют какое-то количество русских, погибает, в основном, от артогня, 102 британских кавалериста, ранено 119, 58 попали в русский плен. У наших потери, кажется, были поменьше. Продолжалась вся эта эпопея 20 минут.
Под Бурчумом было много круче.
Красные конники под конец победили в этой мясорубке. Белые отступали, тонули в Черном Иртыше, стрелялись от отчаяния. К моменту подписания упомянутого протокола Собенников уже выбил Бакича из Шар-Сумэ.
Отвлечемся немного еще раз. Не первый случай, когда в нашей истории появляются персонажи, известные и за ее пределами. Краском Собенников, скажем сразу, получил за бакичевское дело в свои 27 лет Орден Красного Знамени, сделал потом очень неплохую военную карьеру, окончил в 1927-м курсы усовершенствования высшего начсостава, одно время служил ни много, ни мало заместителем генерального инспектора кавалерии Красной Армии Семенмихалыча Буденного. Опасный рубеж тридцать седьмого проскочил без видимых проблем.
Войну встретил генерал-майором, командующим 8-й армией. Почти сразу стал, после быстрого снятия Ставкой за бездеятельность Ф.И.Кузнецова, командующим Северо-Западным фронтом. В таком невысоком , «однозвездном» звании — кажется, что это единственный случай за войну. Во всяком случае, начальником штаба у него был генерал-лейтенантВатутин, а противостоящей ему Группой армий «Север» командовал самый настоящий генерал-фельдмаршал фон Лееб. Командовал фронтом он до середины августа, до рубежа Волхова.
Из того, что связано с этим периодом его деятельности, бросается в глаза Приказ 044 от 26 июля 1941 г., где он с грустью отмечает, что «некоторые командиры и политработники грубо нарушают элементарные основы дисциплины Красной Армии. Они не соблюдают установленной формы одежды, не имеют на шинелях и гимнастерках петлиц, нарукавных знаков и знаков различия.
Эти командиры и политработники, вместо того, чтобы с гордостью и честью носить звание командиров рабоче-крестьянской Красной Армии, — теряют лицо командира, обезличивают себя, роняют свою честь, достоинство и свой авторитет в красноармейской массе.
Таких командиров и политработников красноармейцы не любят, не уважают и законно не доверяют им. Военный совет Северо-Западного фронта рассматривает подобное нарушение формы одежды некоторыми командирами и политработниками, как позорное проявление трусости, приводящее к потери чести и достоинства командира РККА».
Далее он приказывает больше так никогда не делать и обещает: «Впредь всех лиц начсостава, допускающих нарушения формы одежды, снявших знаки различия, рассматривать как трусов и паникеров, бесчестящих высокое звание командира Красной Армии, и привлекать их к суровой ответственности, вплоть до предания суду военных трибуналов»
Видимо, было совсем хреново.
После того, как Ставка сняла уже и его, заменив, в свою очередь, на генерал-лейтенанта Курочкина, Собенников был назначен Командармом-43 на Резервный фронт. Тут ему совсем не повезло. Именно на него пришелся один из главных ударов Операции «Тайфун». Как сказал он потом в своих показаниях перед Военным Трибуналом: «Я никак не предполагал, что на таком небольшом участке обороны армии будет наступать одновременно такая масса немецкой техники!». Ну, не казаки Бакича с шашками наголо, конечно.
В итоге немцы прорвали фронт и на пути к Москве с юго-запада их остановили, как известно, только подольские курсанты. Остановили — и почти все полегли, спасая столицу. А лично для Собенникова этот прорыв означал разжалование и шестилетний срок, замененный отправкой на фронт.
Ну — еще не вечер. Искупил, стал замом командарма, знаменитого Горбатова. Даже получил к концу войны погоны генерал-лейтенанта.
После войны одно из самых его заметных появлений на сцене — командование первым послевоенным парадом войск в Минске 1 мая 1946-го. Побывал он и начальником Высших офицерских курсов «Выстрел». В 1959-м ушел в отставку, а в следующем году умер. Как говорят в армии: «Снял ремни — рассыпался». Но пока, в сентябре 1921 года все это будущее не может, конечно, ни ему самому, да и никому на свете придти в голову. Пока что молодой начдив ведет своих конников на Шар-Сумэ.
* * *
Кажется, что при всей жестокости и продолжительности бурчумской рубки, прямые потери белых были не так и велики. Но ясно было, что не устоять. Слава Богу, что красные не форсировали наступление, позволили себе несколько дней отдыха. Пользуясь передышкой, 4 сентября Бакич вывел свое войско из города и вообще из Шар-Суминского округа. Объявлено это было Походом На Россию.
Доблестные войска и граждане корпуса. Настал, наконец, желанный час, чтобы после полуторагодного (решительно, Дутов нашел реальное слабое место у своего непослушного подчиненного по части русского языка) скитания и перенесенных тяжелых испытаний в диком (слышал бы Кун-Цзы!) негостеприимном Китае, двинуться на родные края …уповая на Промысел Божий … сломим первую преграду, отделяющую нас от России (очевидно — 13-ю кавдивизию Собенникова) … перейти в общее наступление на красных, разбить их и вывести весь корпус в Россию… радость и избавление … Долой коммуну. Да здравствует Единая Россия и народ. … Приказ прочесть во всех ротах, сотнях, эскадронах, баталионах и командах.
Ничего не вышло. Большая часть его людей не поверила в эти перспективы и не пошла за ним, осталась рядом с Шар-Сумэ дожидаться красных, чтобы сдаться. Камень не кинешь. Больно уж тяжелы были испытания, выпавшие на их долю. И еще один поход … ведь никто не насыплет им между барханами манны и не усеет пустыню перепелами. А ведь и моисеевы спутники падали духом до плинтуса.
Мы не сможем здесь подробно проследить судьбу тех, кто сдался, но понятно так, что массовой резни тут не было, возможно, за отсутствием поблизости тов. Землячки. Их отконвоировали через советскую границу, рассортировали, большинство пока отпустили под надзором ЧеКа-ГеПеУ и с навечной записью в анкете о службе в белых армиях. Сколько можно судить, во 30-х практически все выжившие были репрессированы.
(продолжение следует)
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer6_7/eygenson/
