Подборка источников
Обычай приносить в жертву Г-споду животных в иерусалимском храме казался странным уже в Средние Века. Неужели это то, чего ждёт Б-г от человека? Весьма убедительно выразил возможные недоумения по этому вопросу, и весьма убедительно на эти недоумения ответил РАМБАМ. По его мнению, Тора всего лишь сохранила без изменения те обычаи, которые существовали в древности повсеместно, но «переадресовала» их в правильном направлении:
«Ибо невозможно перейти от одной крайности к другой крайности внезапно. И потому невозможно, и такова человеческая природа, чтобы человек внезапно отверг всё то, к чему он был привычен. И когда послал Г-сподь Моше, Учителя нашего, дабы установить на Земле «царство священников и народ святой» (Шемот 19:6), \…\ которое будет служить ему, как сказано «и служить Ему всем сердцем вашим и всею душою вашей» (Деварим 11:13), и далее «и Ему служите» (там, 13:5), тогда существовал распространённый повсеместно обычай, и все тогда были привычны, и таково было служение, на котором все люди тогда росли, — приносить разные живые существа в жертву в языческих капищах, в которых ставили идолов, и поклонялись им, и воскуряли им курения. \…\ и потому Высшая премудрость не потребовала от евреев, чтобы они сразу оставили и отбросили все обряды и ритуалы, ибо не смогло бы сердце человеческое такого принять. И такова уж природа человека, что он всегда склоняется к привычному. И это было бы подобно тому, как если бы в наше время явился пророк, и сказал: Г-сподь заповедал вам не молиться Ему, и не поститься, и не просить избавления в годину невзгод, но служение ваше должно состоять в том, чтобы размышлять о Нём безо всяких действий. \….\
И отсюда проистекает Б-жественное повеление, чтобы мы стёрли память об идолопоклонстве, и чтобы мы выполнили главнейшую и истинную цель нашего народа — провозгласили Единство Г-сода, дабы не блуждали души, и не скитались в юдоли тех форм служения, к которым они привычны» («Учитель растерянных», ч. 3 гл. 32).
Примечательно, что РАМБАМ, как бы между прочим, предлагает читателю очень смелую идею, что не только храмовые жертвоприношения, но и любые формы ритуального, канонизированного богослужения следует понимать и объяснять как феномен конкретно-исторический, и, следовательно, преходящий, не вечный. Разумеется, РАМБАМ нигде не высказывает этой идеи в явном виде. Но многие современные исследователи, в первую очередь — крупнейший специалист по еврейской мистике и один из самых авторитетных специалистов по истории еврейской мысли, проф Моше Идель, не боятся такой вывод сделать:
«В частности, он (РАМБАМ) придерживается взгляда, согласно которому важнейшие заповеди, относящиеся к жертвоприношениям, должны были удалить народ Израиля от обычаев, свойственных идолопоклонникам (отсюда, в частности, напрашивается вывод, что после исчезновения идолопоклонства утерян исходный смысл данных предписаний). Подобно этому, Маймонид (РАМБАМ ) дает понять, что на определенной ступени духовного продвижения место словесной молитвы, произносимой устами, должна занять внутренняя молитва, которая есть не что иное, как интеллектуальное созерцание Божественного величия” (Моше Идель, предисловие к русскому изданию «Учитель растерянных»).
Истинный пророк должен всегда идти в ногу со своим временем, опережая его не более чем на полшага, и только тогда его учение «овладеет массами» и станет реальной исторической силой. Для двенадцатого века идея РАМБАМа о жертвоприношениях была поистине революционной. Более того, эта идея явным образом противоречит важнейшему постулату иудаизма — постулату о вечности и непреложности Торы, дарованной самим Б-гом, а значит — вечности и непреложности всех заповедей. РАМБАМ не мог обойти этого противоречия, и постарался в той же главе объяснить его в простой и доходчивой форме диалога с воображаемым собеседником:
«И я знаю, что душа твоя при первом рассмотрении отвратится от такого толкования. И ты спросишь в сердце своём, и скажешь мне: как это может быть, что многочисленные, важнейшие и детально расписанные заповеди и действия, требующие столько времени для изучения, как это может быть, что они не имеют самодовлеющего значения, но все они подчинены вторичной цели — отвлечь от чего-то другого, как если бы Г-сподь старался хитростями подвести нас к своей истинной цели? И что помешало бы Всевышнему прямо объявить нам свою изначальную цель, и дать нам силы её принять, а не вести нас окольными тропами? Услышь же мой ответ, который отвратит тебя от сомнения, и поможет тебе уяснить истинность того, в чём ты сомневаешься. И ответ в том, что уже встречается в Торе похожая ситуация. Сказано: «Б-г не повел их по дороге земли Пылиштим, ибо близка она; потому что Б-г сказал: может быть народ передумает при виде войны и возвратится в Египет. И обвел Б-г народ дорогою пустынною к Ям Суфу. ” (Шемот 13:18-19). И точно так же, как отклонил нас Г-сподь от прямой дороги, которая была первоначально нам предназначена, ибо опасался, что не в состоянии тела наши, по природе своей, такую дорогу выдержать, и повёл нас другой дорогой, пока не пришли мы к назначенной нам изначально цели, точно так же заповедал нам заповеди жертвоприношений, ибо опасался, что души наши не в состоянии выдержать, по природе своей, слишком трудного прямого пути к цели, и повёл нас обходным путём, пока мы не пришли к изначально назначенной цели, к единобожию и отвержению идолопоклонства.
Так же, как выше природных сил и возможностей для человека, выросшего на физической работе с кирпичами и глиной, в одночасье омыть руки, и смело сражаться с великанами, так же свыше сил и возможностей человека, выросшего на многочисленных ритуалах жертвоприношений, отбросить в одночасье эти ритуалы. \…\
И когда в этом состояло богослужение, в жертвоприношениях, то они преследовали именно эту, вторичную, отвлекающую цель. А молитва и подобные её формы богослужения ближе к изначальной цели, и когда мы этой цели достигли, то становится ясно, что между двумя видами богослужения различие великое. Ведь принесение жертвоприношений, даже во Имя Истинного Творца, не заповедано нам во всяком месте и во всякое время. Нет заповеди строить чертог жертвенный всюду, где мы пожелаем, и приносить жертвы, где мы пожелаем. \..\ Но это нам строго запрещено, и заповедано нам одно-единственное особое место «которое изберёт Г-сподь» (Деварим 12:26). И, чтобы коэн был из своего рода, исключительно. И смысл всего этого в том, чтобы сократить этот вид богослужения, и оставить только то, без чего Высшая мудрость никак не могла обойтись, но молитвы и упования разрешены нам во всякое время и во всяком месте, и так же цицит, мезуза и тфилин.
И по этой причине, которую я тебе открыл, в книгах пророков встречается множество упрёков тем людям, которые придают чрезмерное значение жертвоприношениям, и разъясняют им, что устремления их направлены не на истинную цель. И что Г-сподь не нуждается в этом, как сказано: «неужели всесожжения и жертвы (столь же) желанны Г-споду, как и послушание гласу Г-спода?» (IШмуэль 15:22), « К чему Мне множество жертв ваших?» (Иешайя 1:11)» ( РАМБАМ, там же).
Только в самом конце этого длинного (безжалостно нами сокращённого) отрывка РАМБАМ приводит лишь некоторые, из числа очень многих, инвектив и обвинений, обращённых пророками Израиля против ритуала жертвоприношений. Казалось бы, РАМБАМ мог привести все эти цитаты с самого начала, и тогда мысль, «Г-сподь не нуждается в этом», получила бы необходимое и достаточное каноническое доказательство. Почему же РАМБАМ этого не сделал, и приберёг «убойные» слова пророков на самый конец, как «десерт» к длинному и, скажем прямо, не идеально строгому формально-логическому умозаключению? Смеем полагать, на то есть как сугубо формальная, так и более глубокая, содержательная причина.
Формальная причина состоит в том, что канонический авторитет Пророческого корпуса был в Средние века неизмеримо ниже, чем авторитет Пяти книг Торы. И было совершенно немыслимо опровергать, или требовать некоего переосмысления, «вписывания в правильный контекст» какой-то цитаты из Торы, ссылаясь на цитату из Пророков. Тора автоматически перевешивала, а противоречащая ей цитата из Пророков, в свою очередь, подвергалась безжалостному переосмыслению и «вписыванию в правильный контекст». Поэтому в качестве канонического обоснования своей идеи РАМБАМ сначала приводит цитату из Торы, при том, что она напрямую отнюдь не связана с жертвоприношениями, и лишь потом те цитаты из пророков, которые с жертвоприношениями напрямую связаны.
Содержательная причина куда интереснее. На самом деле, РАМБАМ стремится доказать читателю, что заповеди жертвоприношений являются законами исторически обусловленными, что «после исчезновения идолопоклонства утерян исходный смысл данных предписаний». При этом в период как Первого, так и Второго Храма, когда опасность идолопоклонства была вполне реальной, смысл этих предписаний, по мнению РАМБАМа. был налицо, и их строгое исполнение было прямой и непреложной заповедью Торы. Тогда, в тот период «Г-сподь нуждался в этом», и лишь в позднейший период ситуация радикально изменилась. Те слова из Пророков, которые РАМБАМ приводит, куда радикальнее. Они обращены к современникам Пророков, и именно их пытаются убедить, что жертвоприношения не очень-то нужны Б-гу.
Подводя первые итоги этому кратчайшему изложению взглядов РАМБАМА на жертвоприношения, мы вправе спросить: а что ответил бы он на вопрос о возможности и необходимости жертвоприношений в Иерусалимском Храме после того, как Храм будет отстроен? Гадать нам не приходится, точный и ясный ответ содержится в одном из наиболее известных изречений РАМБАМА о царе-Машиахе:
«Царь-Машиах явится в будущем, и он вернёт царство дома Давида как во дни прежние, как прежде правили, и отстроит Храм, и соберёт рассеянных Израиля, и будут восстановлены все законы в то время, как было прежде, и принесение жертв, и соблюдение Шмиты м Ювеля, всё, как написано в Торе» (РАМБАМ, «Мишне Тора», Законы о царях, 11:1), а также
«Заповедь предписывающая: отстроить Храм Г-споду, чтобы он был готов для жертвоприношений, и собираться там трижды в год» (РАМБАМ там же, законы о Храме, 1:1).
Может показаться, что эти строгие и однозначные предписание не очень гармонируют с тем, что сказано в «Учителе растерянных». Но, во первых, такого рода несоответствия и даже противоречия — не редкость у РАМБАМА, а, во вторых, он сам предлагает вполне убедительное объяснение этому несоответствию:
«А уставы это такие заповеди, смысл которых нам не известен. Сказали Мудрецы: уставы установил Я тебе, и не вправе рассуждать ты о них. И злое начало человека восстаёт против них, и народы мира возражают против них, например, против запрета свинины, и против запрета смешивать мясное с молочным, и против Красной коровы, и против козла отпущения. И как же страдал царь Давид от еретиков и от идолопоклонников, которые возражали против этих уставов, и преследовали его лживыми ответами, в которых пытались слабым человеческим разумением что-то прибавить к Торе. \….\ И все жертвоприношения относятся к разряду уставов. Сказали Мудрецы: «ради жертвенного богослужения существует мир (Авот 1:2), и исполнением уставов и законов заслужили праведные жизнь вечную» («Мишне Тора», Законы об обмане 8:8).
И, раз все законы о жертвоприношениях относятся к разряду «уставов», то и рассуждать о них нечего, и, уж точно, не вправе мы своим слабым разумением что-то менять или отменять в этих законах. Нетрудно заметить, что такая трактовка жертвоприношений вполне соответствует мысли о том, что в восстановленном Храме жертвоприношения будут совершаться обязательно. Но, при этом, именно эта трактовка делает спорной саму идею хоть как-то рационально обосновать жертвоприношения, тем более — обосновать их конкретно-историческими обстоятельствами. Ведь любая заповедь, которая допускает рациональное объяснение, относится уже не к категории «уставов», а к категории «законов». Это — ещё один пример нестыковок и противоречий между РАМБАМОм «Учителя растерянных» и РАМБАМом «Мишне Тора». Очевидно, что эти произведения были адресованы разной аудитории, Более того, налицо процесс некоторых колебаний автора, или, точнее, подвижек в его понимании того, как следует правильно излагать сложные идеи.
Но, так или иначе, идеи «Учителя растерянных» получили уже к началу ХШ века достаточно широкое распространение, и вызвали резкие возражения, в первую очередь — со стороны Рабби Моше бен Нахмана. РАМБАН приводит несколько возражений против основной идеи своего оппонента, что жертвоприношения были своего рода уступкой, «обходным манёвром» Всевышнего, призванным отвлечь Израиль от служения идолам. Среди этих возражений наиболее интересно то, в котором РАМБАН соглашается «играть на поле противника», т. е. анализировать ритуал жертвоприношений в его исторической эволюции. И тут он сразу же выкладывает свой главный козырь: жертвоприношения столь же древний ритуал, как и сам род человеческий, они возникли неизмеримо раньше, чем идолопоклонство.
«и вот, Ноах, выйдя из ковчега, вместе с тремя своими сыновьями, когда нет ещё в помине касдеев или египтян, приносит жертву, и это понравилось Г-споду, и об этом сказано: «И обонял Г-сподь благоухание” (Брейшит 8:21), и сказал в сердце: «не буду больше проклинать землю за человека» (там же). «И Эвэль также принес из первородных овец своих и из тучных» (там же 4:4). И не было тогда на свете ни намёка на идолопоклонство. И страшно подумать, что нет в жертвоприношениях никакого смысла и оправдания, кроме как отвлечь глупцов от идолопоклонства». (РАМБАН, комментарий к Ваикра 1:9).
Этот аргумент интересен не только тем, что жертвоприношения рассматриваются в контексте исторической эволюции человечества, но и тем, что акцент переносится на универсальный, общий для всех людей на земле, смысл этого ритуала. Уже первые люди приносили «правильные» жертвы Г-споду, и лишь на более поздних этапах исторического развития эти «правильные» жертвоприношения уступили место «неправильным» жертвоприношениям, служению идолам. Не жертвоприношения Израиля копируют языческие, хотя бы и с прямо противоположной целью. Наоборот! Это языческие жертвоприношения копируют, извращая при этом истинный смысл, «правильные» жертвоприношения Эвеля и Ноаха. Кроме того, этот исторический анализ означает, что жертвоприношения относятся к категории «законов», а не к категории «уставов», ведь ни Эвелю, ни Ноаху никаких указаний на сей счёт дано не было. Они сами догадались, что жертвоприношение это «приятное благоухание Мне» (Бемидбар 28:2).
Р. Моше бен Нахман весьма обстоятелен и подробен в своих опровержениях РАМБАМа. Он со знанинм дела развивает свою мысль, которая давно уже стала понятна читателю, и явно не спешит перейти к тому, чего читатель с нетерпением ждёт: к изложению своих собственных взглядов на духовный смысл храмовых жертвоприношений. А когда это, наконец, происходит, объяснения оказываются хотя и достаточно убедительными, но вполне тривиальными.
«И более достойно внимания то объяснение, которое часто приводится. Поскольку воля человеческая проявляется в мыслях, в словах и в делах, то заповедал Г-сподь, что когда согрешит человек и принесёт жертву, то должен он возложить на неё руки, и исповедаться в своих делах словами, и сжечь жертвенное животное, и её почки, поскольку это орган мышления и похоти, и её голени, которые соответствуют рукам и ногам человека, которыми совершён грех. После чего кровь жертвы следует брызнуть на жертвенник, ибо она соответствует крови души нашей, дабы думал человек, совершая все эти действия, что согрешил он против Б-га телом и душой, и следовало бы сжечь его тело и его кровь, если бы не милосердие Создателя, который согласился принять у грешника в замену жертву искупительную. И будет кровь жертвы заменой его крови, душа жертвы заменой его души, органы жертвы заменой его органов, а те части жертвы, которые съедают коэны, да пробудят в них трепет перед Торой, чтобы молились они за него. И постоянное жертвоприношение установлено, чтобы люди постоянно искупали свои грехи. И, честно говоря, есть в жертвоприношениях тайна непостижимая» (РАМБАН, там же).
Главная мысль РАМБАНа состоит в том, что если бы наше Мироздание было бы основано исключительно на Мере Суда, то единственным правильным и законным искуплением греха, единственной правильной формой жертвоприношения было бы принесение в жертву на храмовом жертвеннике самого грешника. Далее РАМБАН повторяет, вкратце, содержащееся в Торе перечисление различных частей жертвенных животных, сжигаемых на алтаре, и доказывает, что каждая из этих частей выражает главенствующий принцип Меры Суда, «око за око, зуб за зуб», применительно к отдельному грешнику и его греху. Если бы, напротив, Мироздание было основано исключительно на Мере Милосердия, то никакие жертвоприношения были бы вообще не нужны. Грешнику вполне достаточно было бы покаяться в своих грехах и искренне заречься на будущее от их повторения.
Реальное Мироздание существует как некое неустойчивое равновесие, как некий компромисс или некая равнодействующая между этими двумя фундаментальными принципами. И это проявляется во всех аспектах бытия, в том числе в жертвоприношениях. И именно как компромисс, как вынужденный выбор наименьшего зла следует рационально осмысливать и эмоционально воспринимать жертвоприношения животных. Именно на это и намекает РАМБАН, завершая своё объяснение словами «есть в жертвоприношениях тайна непостижимая». Да, лучше было бы жить в Мироздании, где нет жертвоприношений, так же как лучше всего жить в обществе, где нет, в принципе, уголовного законодательства, тюрем, принудительных ограничений свободы и т. п. Но, если вернуться в реальный мир, следует признать, что все эти атрибуты государственной власти — наименьшее из возможных зол общественного устройства, единственная гарантия проив непрерывной войны всех против всех. И потому Мудрецы, Благословенной Памяти, ещё в эпоху Римской Империи сформулировали простое правило: «если бы не страх [наказания], люди глотали бы друг друга живьем” (Пиркей Авот 3:2).
Точно так же, храмовые жертвоприношения — это тоже меньшее из всех возможных зол в нашем реальном мире, где люди грешили, грешат и будут грешить.
Если РАМБАН строит все свои объяснения жертвоприношений как явно высказанную полемику против РАМБАМа, то младший современник РАМБАМа (и старший современник РАМБАНа) РАДАК нигде прямо не упоминает «Учителя растерянных» и не высказывает явно своего к нему отношения. Большинство исследователей сегодня полагают, что эта книга была РАДАКу знакома, но его отношение к ней было достаточно сложным и амбивалентным, и потому он предпочёл при обсуждении жертвоприношений её не упоминать, хотя некая перекличка с её идеями, несомненно, имеет место:
«Жертв и даров не хочешь, уши Ты открыл мне, всесожжения и жертвы за грех не требуешь» (Техилим 40:7). Жертва это храмовое жертвоприношение, а дар — это мука, перемешанная с растительным маслом. И всесожжение призвано искупить нарушение заповеди, а жертва за грех — это жертва грешника, как сказано: «это жертва грехоочистительная» (Ваикра 4:24). И вот, сказано: «не хочешь и не требуешь». И сказано у Йермияху: «Потому что Я не говорил отцам вашим и не повелел им в день, когда вывел их из земли Египетской, о всесожжениях и жертвах» (Йермияху 7:22). А между тем в Торе прямо заповедано приносить ежедневные жертвоприношения ( Бемидбар 25).
И ответ на это противоречие заключается в том, что изначально было заповедано Израилю слушаться гласа Г-спода, как сказано:
«И сказал: если ты будешь слушаться гласа Г-спода, Б-га твоего, и угодное пред очами Его делать будешь» (Шемот 15:26). А когда начали они грешить, то заповедал Он им жертвоприношения, жертвоприношения индивидуальные, которые должны приносить грешники, и жертвоприношения от имени общины, которые должны быть изо дня в день. Ибо не может быть такого, чтобы не было в Израиле во всякий день множества грешников, в том числе и таких, которые не знали бы о своих грехах, и о том, что они должны принести от себя жертвоприношение, и потому общинное жертвоприношение будет искуплением для таких грешников, дабы помочь им раскаяться в своих грехах.
И если бы не согрешил Израиль в пустыне, то и не заповедал бы им Всевышний жертвоприношения. Ибо изначально Он заповедал им нечто другое: «А вот что заповедал Я им, сказав: внимайте голосу Моему, и (тогда) Я буду вашим Б-гом, а вы будете Моим народом» (Йермияху 7:23). И также в Десяти Речениях, которые вмещают в себя всю Тору, нет упоминания о жертвоприношениях, и если не согрешил человек, и не нужно ему приносить жертву, то это лучше в глазах Всевышнего, нежели принесённая жертва, как сказано: «неужели всесожжения и жертвы (столь же) желанны Г-споду, как и послушание гласу Г-спода?» (Шмуэль 15:22), и об этом же сказано в комментируемом псалме (Тхилим 40:7), что человек должен открыть слух свой [духовный — МР] к послушанию Г-споду» (РАДАК комментарий к Тхилим 40:7).
РАДАК, вслед за РАМБАМом, приводит известнейшую цитату из Шмуэля и добавляет к ней ещё более «радикальную» цитату из Иермияху, который прямо говорит, что в День Исхода Г-сподь не заповедал жертвоприношения. Но, в отличие от РАМБАМа, РАДАК не считает, что жертвоприношения не имеют самостоятельной, первичной ценности, что это только некий «обходной манёвр». Нет! В тот момент, когда сыны Израиля начали грешить, жертвоприношения стали по-настоящему необходимы, и, заповедуя их, Г-сподь Б-г преследовал важнейшую и самодостаточную цель: жертвоприношение искупает совершённый грех.
Такая трактовка жертвоприношений ближе к традиционным и консервативным объяснениям, но она сразу порождает несколько вопросов. Точный и детально прописанный ритуал жертвоприношений, изложению которого посвящена большая часть книги Ваикра, прямо указывает, что грехоочистительная жертва, и только она, есть искупление за грех, смысл других видов жертв нигде прямо не указан. РАМБАМ эту сложность вообще игнорирует, РАДАК объясняет её с большой натяжкой: все остальные жертвы, приносимые от имени общины Израиля в целом, нужны только для того, чтобы искупить те прегрешения, о которых сами грешники не знали, и потому не могли принести положенные жертвы. По простому смыслу Торы, на этот случай тоже предусмотрен специальный ритуал, а смысл всех остальных перечисленных в книге Ваикра жертвоприношений по-прежнему остаётся не вполне ясен.
Вторая сложность, если можно так выразиться, «хронологическая». Для того, чтобы объяснить «радикальные» слова Иермияху, что «Я не повелел отцам вашим о всесожжениях и жертвах в день Исхода», а также отсутствие жертвоприношений в Десяти Речениях, РАДАК вводит допущение, что до какого-то момента Израиль вообще был безгрешен, и потому не нуждался в жертвоприношениях. Самое беглое знакомство с книгой Шемот, с историей до дня Исхода и сразу после него, говорит об обратном: Г-сподь сурово упрекает Израиль за грехи на каждой странице. Но даже если допустить, что в какой-то момент, действительно, произошёл перелом, и ситуация кардинально изменилась, точно определить этот момент не удаётся. Возможно, речь идёт о Грехе Тельца? Но заповедь жертвоприношений появляется намного раньше! Возможно, речь идёт о бесконечных жалобах на трудности Исхода и о попытках повернуть назад, в Египет? Но тогда заповедь жертвоприношений появляется намного позже, чем нужно! И, наконец, никто не отменял аргумент РАМБАНа, что жертвоприношение началось ещё со времён Каина и Эвеля. А этот аргумент неизбежно подразумевает, что грех присущ роду человеческому изначально. И, пожалуй, РАМБАН имел в виду именно эту, изначально-греховную природу человека, когда настаивал на существовании непрерывной традиции жертвоприношений, идущей от Эвеля и Каина.
Но коль скоро этот переход от «безгрешного» состояния к греховному, так или иначе, единожды произошёл, то и принесение жертв стало, с того момента, необходимостью, а раз так, то нетрудно догадаться, какой ответ дал бы РАДАК на вопрос, будут ли жертвоприношения в Третьем Храме. Он ответил бы, как и РАМБАМ, вполне однозначно: Храм должен быть местом жертвоприношений!
Подводя промежуточный итог, можно отметить, что тема жертвоприношений стала «крепким орешком» для всех еврейских мыслителей, которые к ней обращались. С одной стороны, сам ритуал уже более тысячи лет не практиковался, и потому можно было позволить себе по отношению к нему известную долю критики (см РАМБАМ). С другой стороны, сам РАМБАМ, признавая центральное место, которое этот ритуал занимает в Торе, делает такую критику мало убедительной. Но апологетический подход РАМБАНа тоже вызывает немало недоумений…
Нехама Лейбович, которой автор обязан многими цитированными в этой статье источниками, находит всем этим сложностям интересное объяснение. Она полагает, что истинный смысл ритуала жертвоприношений открывается только на уровне Скрытой Торы, т. е. Некоторой «третьей ступени», которая «достраивается» над Письменной и Устной Торой. Более того, Н. Лейбович достаточно уверенно заявляет, что РАМБАН был хорошо знаком со Скрытой Торой вообще и с учением Скрытой Торы о жертвоприношениях, в частности. Разумеется, привести это учение в комментарии, предназначенном для всех, он не мог. Интересное объяснение, но оно стало бы ещё интереснее, если бы подтверждалось хоть каким-то источником.
А пока что оно скорее усиливает наше недоумение, чем успокаивает его….
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer7/rivkin/
